Татьяна с трудом открыла входную дверь. Причиной этому стал невероятно тяжелый пакет с продуктами, который при этом имел весьма внушительный размер и с легкостью ограничивал угол обзора. Девушке пришлось вставлять ключ в замочную скважину практически вслепую, и лишь с пятой попытки она сумела попасть в собственную квартиру. Свет на кухне был зажжен — значит, мать уже не спит.

Татьяна положила пакет на трюмо и заглянула в зеркало, чтобы удостовериться, что сильный ветер снаружи не сильно подпортил ее распущенные волосы, которые уже доставали ей практически до лопатки. К счастью, с прической все было хорошо, как и с макияжем: пудра мастерски скрывала все несовершенства кожи и усталый вид. Татьяна редко выходила из дома без хотя бы капли косметики, девушку страшило, что даже одна живая душа сможет увидеть на ее бледной коже крупицы веснушек, прыщики или полопавшиеся сосуды, нередко образующие огромные пятна на лице. Также девушка не брезговала наносить на глаза самые темные оттенки теней, тщательно подводила черным карандашом области рядом с ресницами, а сами ресницы получали большую дозу быстро сохнущей туши. От этих хитрых манипуляций ее имевшие внушительный размер глаза становились еще больше. Но сегодня Татьяна практически не красила глаза, так как опасалась, что на улице снова может пойти дождь, и она вновь будет довольствоваться черными слезами, размазанными на щеках.

Девушка повесила пальто на крючок и прошла на кухню, где встретилась лицом к лицу со своей матерью. Женщина с задумчивым выражением лица сидела за столом, подперев голову рукой, и читала многочисленные письма, что лежали рядом с ней в виде толстой стопки. Многие из посланий по-прежнему находились в нераспечатанных конвертах. Заметив приход дочери, светловолосая женщина встрепенулась и вскочила на ноги, встав таким образом, что все письма спрятались за ее спиной.

— Здравствуте, мама, — улыбнулась Татьяна и направилась к плите. — Как вам спалось?

— Хорошо, спасибо, — натянуто улыбнулась та и осторожными движениями морщинистой руки поправила свою пышную кудрявую шевелюру. — Вчера вечером я не застала тебя дома. Где ты была?

Татьяна смущенно закусила губу и поставила чайник с водой на зажженную конфорку.

— У меня возникли важные дела в городе. Извините, что заставила вас волноваться, мама.

— С каких пор в список важных дел стали входить встречи с мужчинами из низшего слоя населения? — со злобой в голосе спросила ее та и с высокомерием взглянула на дочь. — Ты даришь свое свободное время совершенно не тем людям, Татьяна.

— Вы снова заставили этого мужчину следить за мной? Я ваша дочь, и у меня есть право на свободу. Я сама выберу, с кем мне выходить на прогулку.

— Почему ты ведешь себя, как двенадцатилетняя глупая девочка? — в недоумении уставилась на нее та и беспомощно развела руками. — Я столько лет потратила на твое воспитание. И что наблюдаю? Уже почти опытная женщина гуляет с какими-то грязными мальчишками и называет это свободой! Что тебе даст такое общение? Ничего не даст! Сейчас ты, возможно, испытываешь к этому мальчишке некие чувства, симпатию. А он видит в тебе только красивую куклу, в которую ему охота поскорее засунуть свой грязный член! И все! Таким мужчинам ничего от тебя не нужно, они даже не смогут ничего предложить взамен. Только секс без обязательств.

— А что вы хотите от меня?! — воскликнула Татьяна.

— Ответственности. Если бы твой отец не загнал нас в этот ад, я бы молчала. Но сейчас не могу смотреть сквозь пальцы на все твои неосмысленные действия. Потому что люблю тебя. И хочу, чтобы ты была сильной и счастливой женщиной.

— Хотите, чтобы я выскочила замуж за богатого папочку, взяла его деньги и решила за его счет все проблемы? Вы этого желаете? А что потом? Мой муж умрет, и я, как и вы, стану снова слабой и потерянной, буду, как шлюха, перескакивать от одного бизнесмена к другому, называть это любовью. Мне не нужна жизнь, которую прожили вы, мама.

— У тебя нет выбора, Татьяна. Если бы твой отец не оставил всю свою империю тебе, то у тебя было бы полное право все бросить и жить так, как душе угодно! Но в данный момент у тебя нет такого права. И уже никогда не будет. Твой отец лишил тебя подобных привилегий, одел на твою шею петлю. В данной ситуации только я обладаю полной независимостью. В любой момент имею возможность собрать вещи и уплыть на пароходе в Гавану, где буду выращивать сахарный тростник и жить припеваючи. Но, как видишь, я здесь. И все твои проблемы решаю вместо тебя, не смею отвлекать от процесса обучения в институте, потому что хочу, чтобы ты была счастлива. Мне нужно лишь твое участие. Не делай вид, что не замечаешь всех этих проблем, дочка. У нас крайне мало времени. Через месяц у нас скорее всего конфискуют имущество. И ты останешься без копейки в кармане. Даже я уже не смогу тебе помочь.

— Знаете, и без денег я смогу найти свой путь, — бросила девушка и сняла вскипевший чайник с плиты.

— У тебя есть двое суток, чтобы обдумать свое решение. В противном случае я покину тебя, и тогда все денежные проблемы будешь решать самостоятельно. Не я наследница этой ржавой фабрики, Татьяна. А ты. На тебе лежит вся ответственность, — женщина подошла к дочери вплотную и сжала костлявыми ладонями ее холодные пухлые щеки. — Будь умницей, хорошо? Мы со всем справимся вместе. Уверена, после свадьбы ты обретешь счастье в жизни. Тебя полюбит совершенно любой мужчина. Искренне.

Неожиданно лампочки в люстре заморгали и внезапно погасли, погрузив всю квартиру в полумрак.

— Боже милостивый! — ахнула мама Татьяны и схватилась за сердце. — Они же знают, что я жутко боюсь темноты! Уже полдень! Скоро начнет темнеть! Боже!

— Я зажгу свечи, не волнуйтесь, — успокоила ее Татьяна и заглянула в кладовую, где нашла завалявшуюся в самом дальнем углу древнюю керосиновую лампу. — Ну вот, — девушка поставила находку на стол и зажгла ее, осветив кухню слабым желтоватым свечением. — Теперь вы, мама, будете находиться не в кромешной тьме. Я заварю вам кофе.

— Я помню эту лампу, — с улыбкой произнесла женщина и легким движением смахнула слой пыли с еще не успевшей нагреться стеклянной поверхности. — Она принадлежала твоему отцу, а ему та досталась от бабушки, которая здесь жила в начале прошлого века. Забавно, электричество здесь провели совсем недавно, а мы уже стали пугаться, когда оно внезапно пропадает.

— Кажется, обесточили целую улицу, — посмотрела в окно Татьяна и увидела, что все дома поблизости тоже погрузились в мрак пасмурной погоды. — Уже вторые сутки на улице сильный ветер. Видимо, где-то повредились провода. Думаю, через час электричество вернется.

— Включу пока радио. Не люблю находиться в тишине, — мама Татьяны взяла с собой лампу и направилась в гостиную.

Татьяна тем временем разлила по чашкам бодрящий напиток, добавила в него немного сливок с сахаром, после чего принялась поглощать свою порцию. Мама вернулась через пару минут, но почему-то без радиоприемника.

— Странно, радио тоже не работает. На всех частотах шумы. Никогда с подобным не сталкивалась.

— Может, ты его неправильно включила? — в надежде спросила ее Татьяна.

— Твоей матери хоть и стукнул пятый десяток, но она пока не настолько древняя, чтобы не разобраться в таком простом устройстве. Все радиостанции замолкли. Я пока надеюсь, что это просто приемник сломался, а не случилась какая-то техногенная катастрофа. Подобное было в тысяча восемьсот пятьдесят девятом году, тогда случилась мощная геомагнитная буря. Тогда все телеграфные системы в Европе и Америке вышли из строя, а по всему миру наблюдались северные сияния. Возможно, случилось что-то подобное.

— Мам, подобные «солнечные суперштормы» случаются крайне редко. Если бы такое произошло сейчас, то вся Англия осталась бы без электричества. К тому же мы бы с вами это почувствовали всеми клетками тела. Но если вы так беспокоитесь, выйду наружу и узнаю, что произошло.

— В кладовой должна быть вторая керосиновая лампа, — с беспокойством сказала мама Татьяны. — На лестничной площадке должно быть очень темно, вдруг споткнешься и сломаешь шею.

***

В подъезде стояла такая кромешная тьма, что у Татьяны невольно закружилась голова. Ощущение было схоже с тем, когда в свободном падении направляешься ко дну пропасти: вокруг тебя ничего нет, только хаотично движущийся спертый воздух и сырой холод. Девушка поводила керосиновой лампой из стороны в сторону, чтобы понять, в какой стороне находится лестница. После чего она закрыла дверь квартиры на ключ и стала медленно спускаться по ступенькам вниз, стараясь направлять весь тусклый свет себе на ноги, чтобы, не дай бог, не споткнуться. Окна, что находились на лестничной площадке, по какой-то причине запотели и покрылись толстым слоем пыли и копоти, хотя еще вчера они были довольно-таки чистыми. Возможно, ночью по городу пронесся «грязный» дождь, но его сила должна была быть невероятно мощной, чтобы сотворить подобное. К тому же Татьяна ночью не слышала ни звуков ветра, ни барабанной дроби дождя. Вряд ли в таком беспорядке виновата непогода.

Девушка спустилась на этаж ниже и заметила, что под ее туфлями что-то блестит. Она с легкостью бы прошла мимо, но блеск распространился на большом количестве ступенек. Татьяна присела на корточки и осветила привлекшую ее внимание находку. Как только девушка поняла, что находится перед ней, то с криком отпрянула. Это оказалась кровь, совсем свежая. И она широкой дорожкой тянулась вниз, приняв вид застывшего на месте ручья.

— Боже милостивый! — ахнула она и, закашляв от неприятного запаха, закрыла ладонью рот и нос, чтобы оградить себя от столь «дивного» аромата. — Что здесь произошло?

Стараясь ступать как можно медленнее, чтобы не задеть кровяные лужи, она спустилась на этаж ниже. Здесь уже все было чисто, никаких следов красной жидкости не наблюдалось. Татьяна еще раз оглянулась, посмотрев на верхние ступеньки, и с удивлением обнаружила, что следы крови на них неожиданным образом испарились, а вместо них лестничную площадку наполнили чарующие звуки пианино, которые доносились откуда-то сверху. Она не знала, какую именно мелодию играл музыкант, но осознавала, что композиция ей до боли знакома.

— Нужно спускаться вниз, темнота на тебя плохо действует, Татьяна, — сказала самой себе девушка и продолжила спускаться вниз.

Неожиданно ее ослепила вспышка, настолько яркая, что стены на короткий миг окрасились в белый цвет. Татьяна зажмурилась изо всех сил, чтобы спасти глаза от столь яркого сияния, и с трудом удержала равновесие, схватившись за перила. Это была молния. После нее раздался раскат грома, который сумел немного приглушить музыку пианиста. Татьяна громко выдохнула и ускорила шаг, надеясь как можно быстрее выйти на улицу. Но ступеньки будто увеличили свое количество в сотни раз, они не желали заканчиваться, словно Татьяна спускалась с тридцатого этажа.

Внезапно перед ней вырос силуэт. С первого взгляда сложно было понять, что именно находилось перед девушкой, во всем была виновата кромешная тьма. Керосиновая лампа стала еще тусклее и уже с трудом дотягивалась своими пальцами даже до близ расположенных стен. В любой момент Татьяна может оказаться без источника света. Подойдя ближе к странному объекту, рыжеволосая девушка обнаружила, что это пианино. Как оно здесь оказалось? Музыкальный инструмент покрывала пленка пыли, но клавиши были совершенно чистыми, что означало, что пианино недавно пользовались. Татьяна постаралась подавить в себе возникшее любопытство и продолжила спускаться дальше, но и на этот раз ей не удалось это сделать. Как только она сделала шаг, как тут же почувствовала чье-то присутствие рядом с собой. Девушка в испуге обернулась и разглядела рядом с музыкальным тяжеловесом мужскую фигуру, которая с интересом разглядывала Татьяну.

— Вы меня напугали, — ахнула Татьяна и приблизилась к мужчине, направив в сторону его лица лампу.

Мужчина выглядел донельзя странно, как-то противоречиво. Он был одет во все черное, из-за чего с легкостью сливался с темнотой, часть головы скрывал капюшон его кожаной куртки. Но самым необычным в данном образе являлись глаза, те были завязаны плотной тканью, которая явно причиняла неудобства этому человеку.

Незнакомец не ощутил прикосновение света на коже своего лица и не сдвинулся с места.

— Прошу прощения, — спокойным хорошо поставленным голосом ответил он и слегка склонил голову перед девушкой, словно в знак уважения. — У вас сбито дыхание, вы явно куда-то спешите. Что-то произошло?

— Ох, да. Кажется, вся улица обесточена. Хотела узнать, что случилось. В подъезде темно, а я нервничаю, когда ничего не вижу перед собой, сразу начинает что-то мерещиться. Мне даже показалось, что я видела кровь на ступеньках.

— Кровь? Если человек видит подобное на подсознательном уровне, то вряд ли он испытывает счастье в жизни, настоящее и искреннее. Возможно, вы играете некую роль, подстраиваетесь под правила мира, но в вашей душе живет самый настоящий бунтарь, который хочет вырваться на свободу.

— У меня все в порядке, не волнуйтесь, — со странным выражением лица посмотрела на него та. — Просто у меня совсем недавно умер отец. И перед смертью он часто харкал кровью, особенно во время приемов пищи. И вид крови просто отпечатался в моей памяти.

— Он умер от испанки?

— Я не знаю. Врачи так и не смогли установить причину. Возможно, рак легких. Самое странное, что он не испытывал боли. Порой отец даже не замечал, что по его подбородку текут целые ручьи крови. Под конец он перестал вставать из постели. Целыми днями лежал. И ничего не говорил. Просто смотрел в одну точку. Мы даже не сразу поняли, что он умер.

— Мне очень жаль. В вашем голосе ощущается грусть от потери. Хотя я слышу и другие эмоции. Обиду. Вы злитесь на него.

— Странно, что я все это вам рассказываю. Мы ведь с вами совершенно не знакомы, — нервно произнесла девушка и, поежившись, потопталась на месте. — Раньше моя личная жизнь никого не интересовала.

— Я полностью ослеп. И не вижу этот мир. Я лишь умею его слышать, воспринимать прикосновениями. Поэтому я такой любопытный. Прошу меня извинить, если заставляю вас вспоминать о неприятных вещах.

— Порой мне хочется высказаться. Просто… Это слишком личное.

— Вы считаете меня чужим, — улыбнулся он и скромно завел руки за спину. — Это понятно, ведь мы только что встретились.

— А что случилось с вами? Почему вы ослепли?

— Меня ослепили, неприятели. У каждого есть враги. Даже у такого тихого и незаметного человека, как я. Мои глазные яблоки, к счастью, остались на месте, их промыли, но теперь я вижу только темноту. Больше ничего.

— Какой кошмар? Что произошло?

— Мне брызнули кислоту в глаза. Я даже ничего не почувствовал. Закрыл глаза, чтобы защитить их, а после понял, что весь мир вокруг меня исчез в тени.

— Почему вы носите повязку? Ведь многие слепые скрывают свои глаза под очками.

— Когда-нибудь я сниму эту повязку, но не сейчас, Татьяна. Еще не пришло время.

— Вы знаете мое имя? — с удивлением спросила девушка.

— Наша встреча не такая уж и случайность, — с улыбкой произнес он и направился в сторону лестницы, которая вела на верхние этажи. — Я знал одного вашего хорошего друга. Думаю, рано или поздно все встанет на свои места. Не считайте меня чудаком, все в нашем мире, так или иначе, ненормальные, просто многие это тщательно скрывают.

— Вы мой сосед? Просто в квартире по соседству с моей никто не жил, а вчера вечером кто-то туда въехал. Это ведь вы, не так ли? И пианино тоже принадлежит вам?

Но мужчина ничего не ответил, лишь молчаливо улыбнулся и исчез на верхних этажах, оставив после себя лишь мертвую тишину мрачного подъезда. Татьяна грустно вздохнула и посмотрела на свою керосиновую лампу, которая через пару секунд окончательно погасла.

***

Чтобы добраться до выхода из подъезда, Татьяне пришлось потратить, как минимум, десять минут. За этот показавшийся бесконечностью промежуток времени она пару раз споткнулась и чудом не сломала каблук на своих сапогах, которые не так давно проходили капитальный ремонт в мастерской Джорджа. Она всегда трепетно относилась к своей обуви, часто перебарщивала с их чисткой и наносила на кожаную поверхность чересчур большое количество гуталина, из-за чего ее ноги оставляли во многих общественных местах черные линии.

Девушка оставила керосиновую лампу на одном из этажей, поставив на подоконник. Вряд ли кому-то понадобится эта штуковина, тем более без горючего. В данный момент лампа полностью бесполезна и лишь причиняла неудобства тому, кто повсюду ее таскает за собой. Татьяна дошла до выхода и с некой зашкаливавшей резкостью открыла дверь, отчего та с грохотом ударилась о стену, вынудив девушку покраснеть от смущения. Ей так хотелось выбраться из того мрачного места, где полностью отсутствовал свет, что дверь показалась неприступной преградой, которую было необходимо разрушить всеми силами.

Серый свет обволок ее бледное лицо. Татьяна сощурилась, чтобы дать глазам возможность привыкнуть к резкой смене окружения, после чего с любопытством огляделась. Улица в данный момент не славилась своей обычной оживленностью. По тротуарам не шел ни один человек, даже какое-нибудь бездомное существо не осмелилось показаться. По бокам от проезжей части стояли брошенные владельцами автомобили, многие из которых почему-то были донельзя грязными, словно они только что вынырнули из вязкого болота. Неужели и правда прошел «грязный» дождь? Только почему девушка его не заметила? Ведь буквально полчаса назад она выходила на улицу и подобного хаоса не наблюдалось. Что могло произойти за такое короткое время и так незаметно для всех? На самих дорогах наблюдалось присутствие толстого слоя грязи, который в большинстве случаев скрывал от дневного света каменное покрытие. Грязь смешалась с по-настоящему огромным количеством опавших листьев, что сильно удивило девушку, ведь в то время, когда она ходила в продуктовый магазин, листва по-прежнему находилась на деревьях. Какой силы был ветер, чтобы изменить облик города до неузнаваемости за считанные минуты? Парк, что находился поблизости около берега, окончательно утратил летнее очарование, приняв облик чего-то мертвого: деревья словно высохли, окаменели и вот-вот рассыплются, как песчаные замки. Если бы здесь не находились здания, то можно было бы подумать, что стоишь посреди в какой-то пустыни: желтого песка непростительно много. Откуда пришла эта песчаная буря вместе с дождем? Рядом с Лондоном не наблюдалось пустынных мест, которые могли бы сотворить подобный хаос на улицах английской столицы. К тому же Татьяна во время их беседы с матерью не слышала никакого шума, подобное ненастье должно было сотрясти каждый кирпич дома, окна бы звенели, как церковные колокола. Но все было спокойно… Тогда каким образом весь этот песок попал сюда и, судя по всему, покрыл едва ли не весь город?

Девушка впервые испытала чувство страха за это время. Ей казалось, что в огромном Лондоне осталась только она одна, больше никого поблизости не существовало. Только Татьяна и холодные каменные дома. Рядом с ней пролетели клочки разорванных газет, которые напомнили куст перекати-поле, на минуту остановились перед Татьяной, будто хотели, чтобы она успела прочитать обрывки фраз, после чего продолжили путешествие по безжизненной улице.

— Что произошло здесь, черт возьми? Где все? — по обычаю заговорила сама с собой Татьяна и, в страхе оглядываясь по сторонам, стала переходить дорогу.

Она все еще надеялась, что хотя бы один автомобиль появится где-нибудь в конце улицы и порадует ее уши каким-нибудь шумом. Но этого не случилось. Девушка была вынуждена любоваться мелодией тихого ветра и шуршанием опавших листьев. Температура воздуха существенно понизилась, отчего Татьяна моментально продрогла. Ее пальто оказалось слишком тонким, чтобы удерживать тепло, поэтому находиться долгое время на открытом воздухе не получится, простуда ей ни к чему.

Неожиданно внимание рыжеволосой девушки привлекла видневшаяся впереди обувная мастерская Джорджа и Эрвана. Она заметила, что дверь заведения слегка приоткрыта и будто раскачивается на ветру, словно хочет сорваться с петель. Поправив длинные волосы, Татьяна направилась туда, надеясь, что молодые люди окажутся внутри и хотя бы немного успокоят ее раскалившиеся страхи. Мастерская также пострадала от бури, песок, смешанный с водой, забрызгал все окна и дверь, отчего создалось ложное представление о заброшенности этого места. Осторожно войдя внутрь, Татьяна вновь оказалась посреди кромешной темноты. Грязные окна не давали свету проникнуть в помещение. Без лампы здесь крайне тяжело ориентироваться.

В мастерской оказалось тише, чем на улице. Даже тиканье часов почему-то отсутствовало. Потоптавшись на месте, она прислушалась и поняла, что здесь никого нет. Даже если бы парни спали, то девушка сразу бы почувствовала человеческое присутствие. Но сейчас мастерская пустует. Тогда почему дверь открыта? Неужели кто-то пытался незаконным путем проникнуть сюда? Татьяна осмотрела дверной замок, но не обнаружила никаких следов взлома. Дверь открывали ключом. К тому же ключи лежали на рабочем столе Джорджа, их блеск привлек Татьяну не сразу, но он сильно выделялся среди всеобщего мрака, поэтому не заметить такой маленький предмет было невозможно. Девушка взяла ключи и закрыла дверь, но изнутри, выходить из мастерской она не стала. Что-то на подсознательном уровне подсказывало, что нужно на какое-то время остаться здесь, чтобы убедиться, что в мастерской все на своих местах. Эрван с Джорджем не могли уйти отсюда, не закрыв дверь. Если только их что-то не напугало…

Сделав пару шагов вперед, Татьяну что-то нечаянно пнула. Посмотрев под ноги, она обнаружила, что на полу рядом с ней лежала керосиновая лампа, слегка побитая, но все еще в рабочем состоянии. Лампа была включена, но в ней закончился керосин, о чем говорило ее слабое свечение. И, видимо, она лежала так очень долго. Подняв ее, Татьяна подошла к рабочему столу Джорджа. Она помнила, что, когда Джордж одевал ей сапоги, под столом стояла бутылка с водкой. Спиртной напиток мог заменить горючее для лампы. К счастью, бутылка была на месте, и Татьяна сумела прогнать часть темноты. Свет дал возможность увидеть сильный беспорядок. Из-за открытой двери половину комнаты замело песком, который покрыл не только пол, но и мебель, и прочие мелкие вещи. Судя по всему, Джордж с Эрваном ушли отсюда еще ночью. Значит, песчаную бурю с дождем они не застали.

Девушка вздохнула и направилась к выходу, посчитав, что ей здесь больше нечего делать. Ключ она заберет себе. Скорее всего у парней есть запасной, а этот Татьяна вернет чуть позже. Оставлять мастерскую открытой девушка не могла. Но едва она сделала шаг к двери, как где-то позади раздался странный шум, напомнивший ей человеческий стон. В испуге оглянувшись, Татьяна попыталась определить, откуда именно исходил звук, но тот бесследно исчез. Посчитав, что ей померещилось, девушка подошла к двери и вставила ключ в замочную скважину, но неожиданно стон вновь повторился, на этот раз приняв более отчетливый облик.

— Здесь кто-то есть? — испуганно спросила девушка и стала оглядываться, водя лампой из стороны в сторону.

В качестве ответа стон раздался вновь, на этот раз Татьяне удалось приблизительно выяснить, откуда именно он доносился. Рядом с кухней находилась еще одна дверь, довольно непримечательная, скрытая от посторонних глаз. Осторожно, стараясь идти медленно, чтобы не прозевать новые человеческие звуки, она приблизилась к закрытой комнате и прислушалась, чтобы убедиться, что стоны доносились именно оттуда. Осмотрев дверь с помощью света лампы, Татьяна заметила, что деревянную поверхность покрывали следы жидкости, будто ее кто-то из ведра облил водой. Из-за влаги крупицы песка надежно прилипли к древесине и вряд ли в ближайшее время упадут на пол. Толкнув дверь, девушка вошла в тесную комнату, которая, по всей видимости, являлась ванной.

Здесь было гораздо темнее, чем во всей мастерской, так как в помещении не виднелось ни единого окна. В дальнем углу стояла ванна, довольно массивная, в такой с легкостью поместятся два человека. Направив на нее свет, Татьяна обнаружила, что в ней присутствовала вода, которая касалась самых краев. Но приблизившись поближе, девушка с ужасом обнаружила, что из воды торчит человеческое запястье, которое замерло в странной позе, словно пальцы пытались из последних сил за что-то ухватиться. Трясясь от ужаса и тяжело дыша, Татьяна медленно дошла до ванны и, прикусив завибрировавшую нижнюю губу, посмотрела на воду, которая имела ярко-красный оттенок. На дне лежал молодой человек в верхней одежде, его глаза были закрыты, а на лице отобразилось пугающее умиротворение, будто он спал и совершенно не подозревал, что находился под водой. Из его полуоткрытого рта вытекала кровь, густая и невероятно вязкая, именно она и окрасила воду в такой жутковатый оттенок. Это оказался Эрван.

Девушка быстро опустила лампу на пол и, не раздумывая, прыгнула в воду, обхватив обеими руками невероятно тяжелое мужское тело. Первым делом она вытащила на поверхность его голову и со слезами на глазах вгляделась в лицо молодого человека, которое было таким белым, что даже снег покажется темным. Губы парня окрасились в лиловый цвет и как-то странно распухли, будто молодой человек прикусил их зубами и не отпускал долгое время. Убрав прилипшие волосы с его лба, Татьяна стала быстрыми движениями гладить парня по лицу, надеясь, что в любой момент он откроет глаза.

— Пожалуйста, проснись. Проснись, — шептала она, не переставая.

***

Из-за тяжести одежды Эрвана было практически невозможно вытащить из воды. Он словно превратился в гипсовую статую, которая весила больше любого автомобиля. Тело парня стало невероятно холодным, долгое время держать пальцы на его коже стало затруднительным, руки, в буквальном смысле, немели, будто прикасались к глыбе льда. Девушка стала снимать с Эрвана одежду. Сначала лишила его кожаной куртки, которая из-за воды была самым тяжелым предметом на теле молодого человека. После взялась за рубашку. Так как расстёгивать пуговицы уже не было смысла, то Татьяне попросту пришлось разорвать ткань. Брюки она трогать не стала, так как тело парня уже стало более-менее легким, чтобы вытащить его из ванны. Девушка, стиснув зубы, взяла бездыханного Эрвана на руки и с трудом вылезла вместе с ним из остывшей красной воды, но едва она ступила на пол, как тут же обессиленно рухнула вместе с парнем на пол.

Ее тело дрожало, из горла вырывались панические стоны, но Татьяна будто заставляла себя быть спокойной, сконцентрированной. Трясущимися пальцами она нащупала пульс Эрвана на его шее и осознала, что сердце молодого человека по-прежнему бьется, но уже медленно, постепенно останавливаясь. Девушка глубоко выдохнула, чтобы отогнать от себя чувство страха и беспомощности, после чего принялась усердно делать массаж сердца молодому человеку. Она понимала, что давит на грудь слишком сильно, с такими темпами ей с легкостью удастся сломать грудную клетку парня, но иначе Татьяна не могла. Эрван должен открыть глаза, любой ценой.

— Давай!.. Давай! Дыши, мать твою! — кричала изо всех сил девушка и продолжала изо всех сил надавливать ладонями на его грудь.

Все тщетно. Парень по-прежнему не подает никаких признаков жизни, лишь изредка из его рта вырывались небольшие фонтанчики мутно-красной воды.

— Живи! Живи! Я не позволю тебе умереть! Слышишь?! Только посмей оставить меня здесь одну!

Внезапно из рта молодого человека вырвался глухой кашель, а после последовал жадный глоток воздуха. Парень изо всех сил изогнул спину и в ужасе распахнул свои большие голубые глаза, в которых настолько сильно расширился зрачок, что можно было подумать, что юноша внезапно стал кареглазым.

— Господи! — плача, прошептала девушка и изо всех сил прижала ледяное тело парня к себе, обхватив руками так сильно, что Эрван чуть было не задохнулся. — Как я испугалась! Как я испугалась!

— Татьяна? — слабым голосом произнес тот и отрешенным взглядом оглядел темную комнату, которая была освежена слабым светом керосиновой лампы. — Что со мной произошло?

***

Эрван сидел на кровати в спальне и трясся от холода, обхватив плечи руками. Он наблюдал за Татьяной, которая носилась по комнате и из каждого угла вытаскивала любой вид теплой ткани, которым можно было бы согреть молодого человека. Сначала она нашла большой бежевый плед, довольно колючий, но он прекрасно подойдет для ее целей. После обнаружила еще один, но уже более изысканного оттенка: темно-синий в черную полоску. Всем этим добром она укутала парня, оставив нетронутой только его голову. Убедившись, что большая часть тела Эрвана скрыта тканью, Татьяна облегченно вздохнула и вновь заключила молодого человека в крепкие объятия.

— Что ты делаешь? — хриплым голосом спросил молодой человек и в недоумении посмотрел на девушку.

— Согреваю тебя своим теплом, — прошептала она. — Твое сердце сейчас бьется очень быстро. Если его не замедлить, то оно может не выдержать. Тебе нужно согреться. И ни о чем не думать. Просто дыши. Ровно.

Эрван слегка прикрыл глаза и устало опустил подбородок на ее плечо.

— Ты такая теплая, — улыбнулся он. — Пожалуйста, не отпускай меня пока.

— Я и не собираюсь отпускать, — с нежностью ответила Татьяна и погладила молодого человека по спине. — Ты не представляешь, как меня напугал. Я думала, что ты мертв…

— Я ничего не помню… Мы вчера с тобой расстались, после я пришел сюда и, кажется, уснул прямо у порога. На меня навалилась такая усталость. Понятия не имею, как я оказался в ванной.

— Значит, ты ходишь во сне, — задумчиво сказала девушка и внимательно посмотрела в лицо парня. — Раньше у тебя было подобное?

— Нет. Со мной это случилось впервые. Думаешь, я бы стал по своей воле залезать в воду в одежде, чтобы свести счеты с жизнью? Я бы никогда это не сделал, Татьяна. И никогда бы не помыслил о подобном. Я прошел через столько дерьма за свои двадцать лет, что и представить трудно. Какой смысл это заканчивать?

— Но, если бы я не пришла вовремя, ты был бы мертв, — вздрогнув, произнесла Татьяна и уткнулась носом в его шею. — Как только подумаю, что это могло бы случиться… Схожу с ума.

— Все хорошо, — погладил ее по волосам тот. — Думай только о настоящем.

— Тебя нельзя оставлять одного. Если признаки лунатизма вернуться к тебе вновь, то может произойти нечто действительно ужасное. Это надо контролировать. С такими вещами не шутят.

— Я не знаю, что со мной происходит, — вяло покачал головой парень и тяжело вздохнул. — После того похищения меня словно подменили, я не узнаю себя. Со мной никогда не происходило необъяснимых вещей. А теперь мне постоянно снятся кошмары, иногда мерещатся какие-то голоса. Возможно, это из-за сильного стресса, ведь я видел по-настоящему жуткие вещи. Рядом со мной сжигали толпы людей, и в любой момент меня бы ждала такая же участь.

— Все это в прошлом, Эрван. Ты должен все забыть. Ты прошел войну, ты еще мальчишкой видел смерть. Она не должна тебя так сильно пугать. Вернись в реальность. Просто уничтожь все воспоминания о тех событиях. Они не повторятся. Никогда.

***

Свет вернулся в дома через пятнадцать минут. Глаза Татьяны настолько сильно привыкли к полумраку, что свет обыкновенной электрической лампочки стал восприниматься настолько ярким, что сияние солнце на ее фоне покажется тусклой свечей. В примерно это же время на улице разразилась самая настоящая гроза, мощь которой поражала даже самого привередливого. Улицы, в буквальном смысле, затопило, а вместо дорог теперь красовались самые настоящие реки, их сила с легкостью сдвинула некоторые автомобили с места и передвинула на несколько метров.

Татьяна поняла, что вернуться домой у нее сейчас не получится, ее худенькое тельце попросту унесет бурный поток дождевой воды куда-нибудь за тридевять земель. Эрван вновь заснул, он испытывал такую слабость, что даже отказался хотя бы что-нибудь съесть. Девушка опасалась, что у него может начаться жар, выглядел молодой человек крайне болезненно. Она до сих пор вспоминала ту кровь, что текла из его рта. Это было не из-за нахождения под водой, утопленники не окрашивают все вокруг себе в красный цвет. Татьяна изредка заглядывала в спальню на втором этаже, чтобы удостовериться, что с Эрваном все в порядке. Он безмятежно спал, свернувшись калачиком, отчего вызывал лишь чувство умиления. Из-за пледов, что обволакивали его тело едва ли не полностью, он напоминал куколку, которая в скором времени должна перевоплотиться в бабочку.

Чтобы как-то занять себя, девушка решила убрать песок на первом этаже. Она оставила во всех комнатах свет включенным, так как из-за грозы в мастерской стало невероятно тускло. Девушка во время поиска веника с совком обнаружила на кухне радиоприемник, довольно старый и потрепанный, но в хорошем состоянии. Устройство с легкостью нашло хорошие музыкальные композиции и развеяло так наскучившую тишину. Пела женщина с довольно сильным приятным голосом, сложно было разобрать смысл ее слов, так как исполняла она не на английском языке. Кажется, это был русский. Странно слышать подобные песни по местному радио, ведь Великобритания крайне негативно относилась к революции в России, где теперь каждая песня — воплощение государственной пропаганды коммунизма. Но судя по интонации женщины, эта композиция была довольно старая, возможно, исполнена еще до войны и посвящена любовной тематике.

Татьяна быстро избавилась от большей части песка, полностью заполнив им мусорное ведро. После протерла полы шваброй и вытерла пыль со всей мебели. Теперь находиться в этом помещении стало гораздо приятнее. Во время уборки девушка нашла фотографию, заключенную в фоторамке. Она была спрятана в одном из ящиков рабочего стола Джорджа, словно некто не хотел, чтобы кто-то ее нашел. На снимке были изображены Эрван с Джорджем. Они сидели верхом на велосипедах и весело улыбались фотографу. На фоне виднелся какой-то городской парк, но в этом месте Татьяна ни разу не была. Возможно, фотография сделана где-нибудь в пригороде. Слишком чистое небо для Лондона. Кажется, это обыкновенная фотография. Но присмотревшись внимательно, Татьяна заметила еще одного героя этого снимка. Мужчина на заднем фоне где-то вдали со спокойным выражением лица курил сигару и незаметно наблюдал за молодыми людьми. Но была в этом человеке одна деталь, которая сильно взбудоражила Татьяну. Глаза мужчины были завязаны плотной повязкой.

— Привет, — внезапно послышался голос Эрвана позади.

Татьяна от неожиданности выронила фотографию, и та со стуком упала на пол, из-за чего стекло рамки тут же разлетелось на мелкие осколки.

— Боже, ты меня напугал, — схватилась за сердце Татьяна и со смущенной улыбкой выдохнула. — Прости. Я просто задумалась, — девушка склонилась над фотографией и принялась убирать кусочки стекла с пола.

— Долго я спал? — сонным голосом спросил он и потер рукой затекшую шею. — У меня такое состояние, словно я вылез из берлоги, где проспал целый год.

— Нет, где-то час. Сейчас только девять часов утра. Ты бы мог еще немного отдохнуть. Вряд ли тебе захочется в такую скверную погоду заниматься чем-либо, — улыбнулась Татьяна и, завернув осколки в носовой платок, выбросила их в мусорное ведро. — Ты голоден?

— Мне даже неловко, что ты так заботишься обо мне. Чувствую себя как-то странно, — Эрван немного покраснел и покачался на пятках. — Давай лучше я что-нибудь приготовлю. Мне необходимо размяться. Ты и так перевернула всю мастерскую. Тебе следует отдохнуть.

— Да я и не устала, — пожала плечами та. — Давай тогда приготовим что-нибудь вместе. Знаешь, всегда хотела это сделать с кем-нибудь. Но такого шанса у меня не имелось ни разу за всю жизнь.

— Так давай это исправим, — радостно посмотрел на нее Эрван и побежал на кухню, после чего засунул свою голову в холодильник. — У нас практически ничего нет, остались только куриные яйца, немного ветчины и зелени. Можно сделать великолепный омлет, — юноша с азартом забегал глазами и открыл один из шкафчиков. — Ухты. У меня еще остался томатный соус. Да мы не такие уж и бедные, Татьяна!

Еще никогда девушка не испытывала такого душевного подъема во время приготовления пищи. Ей казалось, что этим она способна заниматься целую вечность, если рядом будет такой же человек, как и Эрван. Они едва ли не вместе смешали содержимое яиц в большой глубокой тарелке, накрошили в эту желтую жижу мелко нарезанную ветчину, которая невероятно вкусно пахла и так и просилась в рот. И все это великолепие они осторожно вылили на предварительно разогретую сковороду, смазанную растительным маслом.

— Какой запах, — восхитилась Татьяна. — Давно не ела ничего подобного.

— Шутишь? Это же самое аппетитное блюдо на свете, — с удивлением уставился на нее Эрван. — Выходи за меня замуж, и я буду готовить тебе это чудо каждый день.

— Я согласна, — засмеялась та и стала нарезать вымытую зелень. — У нас в семье никогда никто не готовил что-то сообща. Мы даже за стол не садились вместе, каждый ел в одиночестве. Бывали редкие исключения, но даже их невозможно было назвать семейным застольем. Мне так этого не хватало.

— Даже с вашим парнем вы не обедали вместе?

Татьяна задумчиво прикусила нижнюю губу и грустно посмотрела в сторону.

— Крис с самого начала намекнул мне, что я никогда не стану частью его большой семьи. Его отец был довольно влиятельным человеком. Но он считал, что я стану причиной бед в их кругах. Ведь многие были в курсе, что мой папа вот-вот станет банкротом. А вряд ли кто-то захочет платить за него деньги. Может быть поэтому мы и расстались с Крисом. Да, он любил меня, уделял много внимания. Но мне казалось это все слишком наигранным, детским, несерьезным. Мне было двадцать три года, я уже считалась взрослой женщиной, которая обязана нарожать детей и содержать семейный очаг. А он же являлся вечным детенышем своих родителей, который не осмелится и слова поперек им вставить. Жалкий трус.

— Ты кажешься такой невинной, — Эрван взял из ее рук доску для резки, на которой лежала подготовленная для их будущего блюда зелень. — Мне даже казалось, что ты еще девственница.

— Девственница? — вскинула брови та. — Неужели по моему виду можно такое подумать?

— Ты слишком скромна, как мне показалось. Необходимо более решительно обходиться с мужчинами, иначе они будут бояться тебя, считать, что ты их отвергнешь.

— Секса у меня не было уже давно, с этим я соглашусь. Просто я не из тех, кто ложится в постель к первому встречному. Не хочу быть своей матерью.

— А что с ней не так? — Эрван деревянной лопаткой распределил зелень по всей поверхности готовящегося омлета.

— Мой отец был ее пятым по счету мужем. До этого у нее в мужьях числилось еще несколько богатых «папочек», которые осыпали ее золотом с ног до головы. Но она старела, и эти пожилые бизнесмены искали более молоденьких кукол для своих сексуальных развлечений. Ты не представляешь, какими вещами она с ними занималась в постели.

— Какими, например?

— Ну… — протянула та и смущенно засмеялась. — Например, трахала их страпоном.

— О-хо-хо, — широко распахнул свои глаза от удивления тот. — Твоя мама действительно завидная любовница. Теперь понятно, почему у нее было столько мужчин. Только странно, что от нее отказывались любовники.

— Знаешь, я даже не хочу думать, что у нее происходит с личной жизнью. Она редко ночует дома. Вчера вообще вернулась под вечер и утром умудрилась сделать мне замечание. Видите ли, ей не понравилось, что я провожу слишком много времени с парнями. Хотя она меняет сексуальных партнеров, как перчатки. Я не осуждаю ее, у каждого есть право выбора. Просто не хочу, чтобы хоть кто-то узнал о подобном образе жизни моей матери.

— Возможно, она ищет того самого. Просто не может определиться, — сделал предположение тот, но сразу же понял, что смолол чепуху.

— Она влюблена в себя. Ей нужны только деньги. Сейчас она старая, морщинистая кошелка, которая никому не нужна. Рано или поздно ее бизнес рухнет. Но я не хочу в этом участвовать. Пусть живет сама по себе. Моим воспитанием, в основном, занимался отец. Он дал мне цель и проложил путь в жизни. Его советам и буду следовать. У меня лишь осталась обида, что он бросил меня в трудной жизненной ситуации совершенно одну. И эту обиду не замаскируют даже самые светлые воспоминания… Ты понимаешь?

— Да. Я тебя понимаю, как никто другой, — вздохнул тот и перевернул омлет на другую сторону. — У тебя был хороший отец. И тебе следует им гордиться.

Через пару минут их совместный завтрак был готов. Они аккуратно разделили омлет на две равные части, положили их в тарелки, немного добавили томатного соуса и принялись трапезничать.

— Великолепно! — проглотила один кусочек Татьяна, который случайно обжег ее язык. — Только горячо. Ай!

— Не торопись, — улыбнулся Эрван и передвинул свой стул поближе к девушке. — Кушать надо медленно, чтобы ощутить все вкусовые качества блюда.

— Так? — девушка положила в рот еще один кусочек и стала жевать настолько медленно, что еда успела пропитаться слюной едва ли не полностью.

— Немного побыстрее, — усмехнулся тот и положил в рот довольно большой кусок, после чего начал перемалывать пищу зубами с невероятной быстротой, при этом парень в упор смотрел на Татьяну и слегка скосил глаза.

— Эрван, прекрати! — слегка толкнула его в грудь та и весело засмеялась. — Мы так никогда не доедим этот омлет.

— Кстати, завтра состоится маскарад. Ты все еще ходишь пойти на него со мной?

— Да, я помню. Сегодня утром я смотрела афишу. Оказывается, маскарад будет проходить не на открытом воздухе, а в каком-то особняке на окраине города. Но событие обещает быть торжественным.

— Если в особняке, то вряд ли меня туда пустят в таком виде, — критично оглядел себя тот и смущенно улыбнулся.

— Не беспокойся об этом. Тебе необходимо развеяться, а то ты выглядишь слишком болезненно. Для хороших людей ничего не жалко. Одна я бы туда ни за что не пошла. А с тобой с большим удовольствием. Нужно лишь подготовиться.

— Завтра моя смена заканчивается примерно в шесть вечера. Думаю, мы успеем добраться туда вовремя.

— Мероприятие начнется только в одиннадцать, так что времени у нас будет предостаточно. Но купить одежду желательно сегодня. Думаю, через час дождь закончится, и мы сможем спокойно пройтись по магазинам.

— Что ты. Не надо ничего покупать, — чуть было не подавился омлетом тот. — Я найду деньги.

— Заткнись, Эрван. Мы сделаем из тебя завидного жениха, и это не обсуждается, — ущипнула его за щеку та и вновь вернулась к еде, поглядывая на молодого человека с довольной улыбкой.

***

Через час дождь так и не стих, а лишь усилился. Стены, в буквальном смысле, содрогались от барабанной дроби. Молнии сверкали настолько часто, что Татьяне пришлось закрыть все окна шторами. Убрав все со стола и вымыв посуду вместе с Эрваном, они взяли с собой играющее радио и направились на второй этаж. Оба поняли, что невероятно сильно замерзли, так как температура воздуха из-за долгого отсутствия солнца существенно понизилась в каждой комнате. Поэтому им пришлось согревать себя под теплым одеялом. Татьяна поставила радио на подоконник и с молодым человеком плюхнулась на кровать, в которой они укутали себя несколькими пледами, но даже это не особо помогло им хотя бы немного согреться.

— Скажи мне, почему зима наступила в сентябре? — дрожащим голосом спросила Татьяна, глядя на Эрвана, который выглядел ничуть не лучше, чем она.

— Санта Клаус решил раньше времени заехать к нам с подарками, — улыбнулся парень. — Мы часто мерзли с Джорджем здесь. Здание довольно старое, в стенах много щелей. Не представляю, как мы будем здесь зимой. Надо делать капитальный ремонт. Мастерская много лет стояла без хозяина. Иногда я боюсь, что где-нибудь замкнет проводку.

— Вы могли бы продать это место за довольно хорошие деньги, мастерская стоит недалеко от центра города, в людном районе.

— Джордж ни за что не продаст это место. Он прожил здесь большую часть своего детства. Здесь жили его родители, здесь они умерли. Джордж рассказывал, что тело матери пролежало в мастерской четыре дня, так как не было денег на похороны, ему пришлось работать по шестнадцать часов каждый день, чтобы хоть что-то заработать. Эта женщина лежала на этой самой кровати, — глаза Эрвана хищно блеснули, и он со зловещей улыбкой наблюдал за реакцией Татьяны.

— Если ты думаешь, что я верю в привидения, то ошибаешься. Они не существуют. Все это обыкновенные выдумки. Нет никаких доказательств, что они есть.

— Когда умерла моя девушка, я видел ее во сне, каждый день. И глупо надеялся, что на самом деле она жива, что ее смерть была чудовищной шуткой моего несносного отца. Сейчас я понимаю, что она действительно больше не со мной, что я никогда ее не увижу. И это разрывает меня на части. Поэтому люди и верят в привидения. Это их единственный шанс встретиться с умершими близкими вновь.

— Ты ее искренне любил, это видно в твоих глазах. Но почему ты думаешь, что твой отец мог так… пошутить? — Татьяна пододвинулась к Эрвану поближе и положила свою голову на его плечо.

— Знаю, он любил меня, по-своему, но любил. Когда я был еще маленьким, от нас ушла мать. Она постоянно бухала, не знала никакой меры, алкоголь тек по ее венам рекой. Я ни разу не наблюдал ее трезвой. Но отец был от нее без ума, любил больше всего на свете. И все ей прощал… Кретин. После ее ухода отец изменился до неузнаваемости. Он напоминал голодного волка, у которого отняли добычу. И часто его гнев выливался на… меня, — после последней фразы Эрван нервно сглотнул. — Знаешь, мне все говорили, что я внешняя копия своей матери, что я унаследовал от нее практически все черты лица.

— Она была красивой женщиной, — внимательно осмотрела его смазливое лицо Татьяна и смущенно улыбнулась, когда встретилась с удивленным взглядом молодого человека.

— Но я ее ни видел такой. Возможно, до моего рождения она была красавицей. Но при мне она была худощавой пятидесятилетней теткой, которая больше походила не бездомную. Мама не хотела моего рождения, отец заставил ее родить. Она часто говорила мне, что пыталась упасть с лестницы, чтобы у нее случился выкидыш. Но папа не отходил от нее ни на шаг.

— Думаю, он выливал на тебя свою злобу, так как ты был похож на нее. Он видел ее в тебе. И это делало ему больно…

— Возможно, — вздохнул тот. — Через пару лет после ухода матери он женился снова. У моей мачехи уже был ребенок, дочь, моя ровесница. И в пятнадцать лет я стал встречаться со своей сводной сестрой. Разумеется, отец был категорически против наших отношений.

— Поняла. Он видел в этом инцест, в самом чистом виде.

— Поразительно, правда? Но сначала его это не сильно заботило. Все недовольство возникло после рождения еще одного ребенка, и так как он родился от моего отца и мачехи, то являлся моим кровным братом и кровным братом моей девушки. После этого отец и встал между мной и Кэтрин. С тех пор вся моя жизнь пошла по наклонной.

— А как мачеха относилась к вашему союзу с Кэтрин?

— Спокойно. Считала, что в этом нет ничего плохого, так как мы с Кэтрин не были ни разу кровными родственниками и имели полное право заключить брак. Сейчас я понятия не имею, как они живут. Я немного скучаю по своему младшему брату, — Эрван улыбнулся, и Татьяна заметила на его щеках миловидные ямочки, которых до этого она почему-то не наблюдала. — В последний раз я его видел почти три года назад, ему было всего лишь восемь. Мы были с ним довольно близки. Забавно, что Уильям был на меня похож, ведь нашим общим родителем был только мой отец. У него были мои глаза. Он всегда с такой преданностью смотрел на меня, как собака. Сейчас ему уже лет одиннадцать.

— Почему же ты ему не напишешь, не навестишь его? Даже если ты не хочешь видеть отца, то это тебе не должно мешать увидеться с братом. Думаю, он будет очень рад встретиться с тобой снова.

— Думаю, ты права, — тихо ответил тот и вздохнул. — Он — моя семья. И я не могу отказываться от него.

Неожиданно внизу раздался шум. Кто-то хлопнул входной дверью. Эрван напрягся и вскочил с кровати. Молодой человек подошел к двери и осторожно выглянул наружу.

— Джордж вернулся, — прошептал он Татьяне. — Думаю, теперь он от тебя не убежит, и ты сможешь ему все высказать.

— Он этого не заслужил, — проворчала та и подошла к Эрвану. — Я не хочу оставаться с ним наедине.

Татьяна и Эрван спустились по лестнице на первый этаж и столкнулись лицом к лицу с Джорджем, который едва ли не в обнимку стоял около двери с каким-то высоким мужчиной и улыбался странной улыбкой.

— Здорова! — махнул он Эрвану. — Как я рад вас всех видеть. Знакомьтесь! — Джордж указал на своего спутника. — Это Стив! Мой самый лучший друг. Не смейте его обижать. Договорились?

— Ты пьян? — в недоумении посмотрел на него Эрван, после чего вопросительно посмотрел на Стива, который тоже не отличался трезвостью.

С Джорджа и его нового друга мощными потоками стекала дождевая вода, из-за чего вся прихожая заросла грязными лужами. Джордж прошел в середину комнату и, покачиваясь, осмотрел мастерскую.

— Как я вас всех ненавижу, уроды, — прорычал он и внезапно закричал. — Ненавижу!!!

— Все хорошо, — прошептал Эрван Татьяне на ухо и слегка приобнял ее. — Если хочешь, мы можем уйти отсюда.

— Я не хочу сейчас оставлять тебя наедине с ними, — в страхе ответила та и исподлобья посмотрела на Джорджа и Стива, невольно поежившись.

— О чем это вы там шепчитесь, голубки? — озлобленно посмотрел на Татьяну Джордж. — Что ты, мать твою, здесь делаешь? Я тебя, кажется, сюда не приглашал. Прошу меня покинуть, вы мешаете нашей мужской компании расслабиться. Верно, Эрван?

— Джордж, успокойся, дружище, — с улыбкой приобнял парня Стив и немного отвел его в сторону. — Не стоит это делать. Нам надо протрезветь.

— Это все из-за этой рыжей шлюхи! — Джордж с криком ткнул пальцем в Татьяну. — Это все из-за нее! Она во всем виновата. Только она!

— Прости, я, пожалуй, и правда пойду, — прошептала Татьяна Эрвану и направилась в сторону выхода, но потом резко остановилась и косо посмотрела в сторону Джорджа. — А ведь ты мне когда-то нравился. Во что ты превратился? На тебя жалко смотреть.

Джордж вырвался из хватки Стива и направился в сторону Татьяны, явно не с самыми добрыми намерениями. Эрван поспешил встать между ними и заслонил собой девушку, не дав русоволосому парня приблизиться к ней на слишком маленькое расстояние.

— Тебе не следовало появляться здесь, — стиснув зубы, прорычал Джордж девушке. — Уходи. Сейчас же. И больше никогда не появляйся здесь. Пожалуйста.

Татьяна со злостью взглянула на него, после чего резко притянула Эрвана к себе и неожиданно для всех поцеловала молодого человека, которых явно был ошарашен от ее действий. Затем девушка отстранилась от Эрвана и, еще раз негативно взглянув на Джорджа, направилась к выходу.

Когда Татьяна скрылась за дверью, Эрван дотронулся до своих губ, на которых до сих пор чувствовался поцелуй Татьяны, после повернулся к Джорджу. Тот, как громом пораженный, с грустью пялился на молодого человека, явно еще не отойдя от внезапных действий рыжеволосой девушки.

— Как тебе? — хмыкнул Эрван и косо взглянул на топтавшегося на месте Стива.

Джордж засунул руки в карманы брюк и задумчиво опустил голову.

— Стив, можешь нас оставить наедине на пару минут? — обратился он к другу.

Стив возражать не стал и скрылся на кухне.

— Что ты мне хочешь сказать, Джордж? Непривычно видеть, что у тебя еще есть слова для меня, — усмехнулся Эрван и скрестил руки на груди. — Знаешь, а мне Татьяна нравится. Думаю, у нас с ней что-то выйдет. Просто хочу, чтобы ты это знал.

— Хорошо, я тебя понял, — прошептал тот, так и не осмелившись взглянуть на Эрвана. — Теперь можешь уходить. Тебе здесь больше не место. На этот раз это действительно конец.

— Хочешь, чтобы я ушел? — хриплым голосом спросил тот и криво улыбнулся. — Ладно. Я уйду.

Эрван слегка покачался на пятках и направился в сторону спальни, но рядом с Джорджем он резко остановился, схватил парня за край ворота его рубашки и притянул к себе. Их поцелуй был невероятно долгим, по крайней мере, так показалось им обоим. Эрван осторожно отстранился от Джорджа и, облизав губы, с улыбкой посмотрел на молодого человека.

— Зачем ты это делаешь? — дрожащим от волнения голосом прошептал Джордж и опустил свой взгляд вниз.

— Прощаюсь с тобой.

***

Миссис Хапперт услышала, как в прихожей со всей силы хлопнула входная дверь, из-за чего даже зазвенела посуда в буфете. Женщина удивленно переглянулась, поставила недопитый кофе на стол, осторожно согнала белого кота с колен и пошла встречать незваного гостя. У двери она увидела дочь, которая была мокрой от макушки до пяток. Ее длинные рыжие волосы спутались и охотно падали на лицо, скрывая его от посторонних глаз. Девушка молчаливо плакала, тяжело проглатывая слезы, и с мольбой смотрела на маму, словно пыталась попросить ее о помощи.

— Мама, — всхлипнула она. — Какая же я дура! Почему я такая неудачница? Что во мне не так?

— Боже, моя милая, — ласково произнесла женщина и заключила девушку в крепкие объятия. — Как же ты меня напугала. Я уже начала думать, что что-то случилось. Зачем ты ходила к нему? Я ведь говорила заранее, что ты испытаешь мучительную боль от общения с этим человеком.

— Почему мужчины так поступают? Почему отвечают на мою заботу такой грубостью? Я ведь так легко влюбляюсь… Так сильно привязываюсь к людям.

— Идем. Тебе нужно переодеться, — женщина критично осмотрела дочь и нежно погладила ее по ледяной щеке, на которой до сих пор висели капельки дождевой воды. — Ты вся продрогла! Я наберу тебе горячую ванну, хорошо? Ну же, успокойся, зайчик, — миссис Хапперт снова прижала к себе Татьяну и чмокнула ее в макушку. — Ты не представляешь, как я тебя люблю. Ты мой единственный родной человечек. И я не позволю, чтобы ты страдала в этой жизни. С завтрашнего дня мы будем строить грандиозные планы. Сделаем из тебя самую завидную невесту города.

— Невесту? — с улыбкой вытерла слезы та. — Кому же я нужна такая? Во мне видят фарфоровую куклу, мужчины словно боятся меня.

— Боятся, потому что знают, что не потянут такую дорогую женщину. Поэтому тебе не следует водиться с неудачниками, рано или поздно ты их возненавидишь за то, за что сейчас любишь. Сейчас ты не замечаешь эти недостатки, но стоит тебе пожить с этим человеком хотя бы год… И ты все понимаешь. Я прожила долгую жизнь. Я была не один раз в браке. И знаю мужскую натуру наизусть. Ты не представляешь, насколько сильно мужчина любит быть пассивным, обожает, когда им повелевает женщина. Рано или поздно слабый пол возвысится над миром. Мужчины будут бояться нас. Мы больше не посмеем им помыкать нами. Мы сильнее.

— Мама, вы чертова феминистка, — усмехнулась Татьяна и, немного успокоившись, направилась в свою комнату. — Женщина никогда не сможет полностью заменить мужчину. Наша физиология нам попросту не позволит. Не вижу смысла в этом равенстве.

— Ты такая взрослая и такая глупая, — улыбнулась та и вздохнула. — Ладно, пойду готовить тебе ванну. Я добавлю пену и эфирное масло! И возражения не принимаются! — крикнула она из уборной.

— Договорились, мама.

***

Через час миссис Хапперт решила наведаться к соседке «на чай». Татьяна знала, что подобные мероприятия займут у матери несколько часов, поэтому расслабилась, так как появился шанс побыть наедине с собой и разложить мысли по местам.

Она надела махровый халат на голое тело, затянула длинные волосы в конский хвост и села на кровати, подложив под спину огромные перьевые подушки. Взяв в руки книгу, она попыталась немного забыться при чтении, но ни единое слово не желало воспроизводиться в голове, поэтому девушка отложила это занятие и стала просто наслаждаться тишиной квартиры.

Она до сих пор вспоминала их с Эрваном поцелуй. И ненавидела себя за подобные смелые действия. Молодой человек не ожидал от нее такой инициативы и вряд ли был подобным восхищен. Они знакомы всего лишь два дня, практически не знают друг о друге ничего. И вдруг случается такой казус. Татьяна знала, что сделала это не из-за того, что хотела поцеловать молодого человека. Нет. Ею двигало иное чувство. Злоба. Желание причинить боль. Она смотрела на Джорджа, видела, как его этот поцелуй, в буквальном смысле, разъедает, как кислота, вгрызается острыми зубами в сердце. Он смотрел на нее, пытался подавить негативные эмоции, делал вид, что все хорошо. Но его опьяненное состояние не позволяло ему полностью контролировать себя. И ревность резким изображением отобразилась в его уставших глазах. Казалось, что в тот момент весь мир рухнул перед ним, это было подобно невидимому выстрелу, который раздробил все жизненно важные органы. Татьяна же получала огромное наслаждение от его эмоций, она видела перед собой насекомое, которое она медленно давила своим острым каблуком, чувствовала вопли жертвы, ее мольбы о пощаде. Он глазами пытался заставить ее остановиться, и она отступила, отстранилась от Эрвана. Зачем? Зачем она это сделала? Почему Джордж возбудил в ней столь чуждые для нее эмоции?

Татьяна знала. Джордж был ей невероятно симпатичен. И это было глупо отрицать. Она все это время насильно вбивала себе в голову, что этот человек до жути странный, чудаковатый, помешанный на непонятных вещах. Он словно не видел людей вокруг себя, концентрировался только на узком кругу общения. И Татьяна вряд ли входила в тот список людей. Молодой человек избегал ее после тех ужасных событий на побережье. Что-то резко оттолкнуло его от нее, заставило презирать. Почему симпатия переросла в столь ожесточенную форму? Какой фактор послужил таким изменениям?

Она знала, им следует поговорить. Необходимо переступить через себя и разрешить возникший конфликт. Девушка была уверена, Джордж позволит ей высказаться и сумеет выйти с ней на контакт, поговорит спокойно и не станет вновь отталкивать. Если она действительно совершила что-то плохое месяц назад, то ей необходимо узнать, в чем именно состоит ее вина. Татьяна не могла закончить их дружбу на такой ноте. Джордж был по-прежнему важен для нее. Впервые она испытала стыд за свои действия сегодняшним утром. Ей следовало просто уйти, без всего этого представления.

Татьяна провела рукой по лицу и, откинув голову назад, вздохнула.

Неожиданно на ее колени легло что-то тяжелое и пушистое. Девушка с удивлением посмотрела на колени и увидела свернувшегося в клубок кота, который громко заурчал, отогнав наскучившую Татьяне тишину.

— Люцифер, — ласково прошептала девушка и почесала питомца за ушком, отчего тот заурчал еще громче. — Какой ты чистый. Мама помыла тебя сегодня? — Татьяна уткнулась носом в его затылок и вдохнула мятный аромат шампуня. — Как ты вкусно пахнешь! Всегда бы так.

Неожиданно в прихожей раздалась трель дверного звонка. Татьяна тяжело вздохнула, так как осознала, что придется встать на ноги и потревожить заснувшего Люцифера. Завязав халат потуже, чтобы части ее обнаженного тела, не дай бог, не выглянули наружу, после чего подошла к двери и заглянула в глазок, но неожиданный гость встал таким образом, что невозможно было увидеть его лицо из квартиры.

— Кто это? — спросила она.

— Доставка обуви, — с наигранной серьезностью ответил знакомый мужской голос.

— Эрван? — Татьяна открыла дверь и взглянула на молодого человека, который с улыбкой глазел на нее и как-то странно держал руки за спиной, словно что-то прятал. — Я думала, что после того случая ты не захочешь меня видеть…

— Это тебе, — парень держал в руке красивые туфли на высокой подошве, которые невероятно вкусно пахли гуталином.

— Боже, какая прелесть! — ахнула Татьяна и осторожно приняла подарок. — Ты их сам сделал?

— Да. Сегодня специально вышел не в свою смену, чтобы сделать тебе приятное. Просто до меня дошли слухи, что ты большая поклонница качественной обуви. Это чистая кожа, можешь не волноваться.

— Как ты узнал мой размер? — удивленно спросила его девушка и прямо здесь стала примерять туфли.

— Случайно осмотрел твою обувь, в которой ты пришла ко мне. Тебе нравится? — с сомнением посмотрел на нее тот, опасаясь, что его подарок может не подойти рыжеволосой девушке.

— Боже милостивый! Какие мягкие! В них так комфортно! — восторженно произнесла та и, надев вторую туфлю, прошлась по квартире. — Спасибо тебе. Ты войдешь?

— Если ты не против. Вдруг у тебя изменились планы на этот вечер.

— Я тебе обещала, что мы пройдемся по магазинам и купим тебе что-нибудь к завтрашнему празднику. Но на меня навалилась такая усталость.

— Не смей тратить на меня хотя бы цент. Иначе обижусь, — с серьезным видом сказал ей тот. — Я уже нашел себе костюм. Один друг с завода одолжил на время. Так что на твоем фоне не буду выглядеть нелепо, — молодой человек прошел в квартиру и стал осматриваться, явно стесняясь заходить в другие комнаты. — Ты живешь одна?

— Нет, с мамой и котом, — пожала плечами та. — Раньше жила одна, до того момента, пока отец не скончался. Потом нам пришлось продать загородный дом, чтобы выплатить часть отцовских долгов, поэтому мама перебралась сюда. Эта квартира — единственное, что у нас осталось. Мы практически все продали.

— Дела настолько плохи? — с сочувствием взглянул на нее Эрван. — Извини, что затронул эту тему. Тебе явно не хочется говорить об этом.

— Ты прав. Я не хочу. Давай я сделаю чаю?

— Нет, не стоит… — поморщил нос тот и резко замолк, явно о чем-то задумавшись. — Знаешь, я пришел к тебе сегодня, чтобы… Чтобы спросить кое о чем. Возможно, ты не захочешь отвечать. Но этот вопрос касается меня… — Эрван нервно сглотнул и забегал глазами. — Этот поцелуй… Ты сделала это из-за него?

— Из-за кого? — Татьяна специально сделала вид, что не понимает, что он имел ввиду, хотя на самом деле лишь тянула время для ответа.

— Из-за Джорджа, — в упор посмотрел на нее тот. — Вы с ним знакомы довольно давно. И вряд ли ты бы меня поцеловала, если бы там не стоял Джордж и не смотрел на тебя.

— Если что-то и было, то это в прошлом. Да, между нами была некая симпатия, но дальше милых словечек ничего не зашло. Так что… Не волнуйся. Я поцеловала тебя, так как этого хотела.

— Я постараюсь тебе поверить, — тихо сказал тот и снова тяжело выдохнул. — Не хочу, чтобы меня использовали, чтобы заставить кого-то ревновать.

Татьяна невольно покраснела и отвернулась, чтобы молодой человек не увидел ее настоящих эмоций.

— А сейчас ты хочешь меня поцеловать? — спросила девушка, стоя к парню спиной.

Она нервничала, как никогда прежде. Было ощущение, что ей не доводилось разговаривать с противоположным полом ни разу за всю жизнь.

— Если ты разрешишь, — широко улыбнулся тот и как-то боязливо обнял ее.

Татьяна всей спиной прижалась к его телу и стала специально подставлять свою шею для его губ.

— Я не хочу тебя торопить, — прошептал Эрван, водя кончиком носа по ее горячей коже. — Если ты еще не готова к подобному, то можешь меня остановить.

— Нет, все в порядке, — девушка потерлась о его лицо щекой и взволнованно облизала губы. — Я хочу этого. Хочу, чтобы ты меня поцеловал.

Эрван легонько коснулся губами ее шеи и стал медленно исследовать эту зону, стараясь наблюдать за эмоциями девушки, чтобы быть уверенным, что он делает все правильно. Татьяна сжала ладонями его холодные пальцы и поднесла их к поясу своего халата, но Эрван словно специально не торопился, заставлял девушку изнывать от желания.

— От тебя пахнет мятой, — улыбнулся он. — Это шампунь?

— Это мой кот, — прошептала она и указала взглядом на Люцифера, который с любопытством наблюдал за ними из спальни, сидя на кровати.

— Кажется, он ревнует тебя, — Эрван сжал между губ ее мочку уха и слегка прикусил зубами, стараясь это делать как можно аккуратнее, чтобы не причинить Татьяне боль.

— Постой, — резко остановила молодого человека та и повернулась к нему лицом. — Пойдем в спальню. Мне неловко заниматься этим здесь.

— Почему? По-моему, здесь отличная атмосфера, — усмехнулся он и сжал ее ладони в своих. — Боишься, что сейчас вернется твоя родительница и застукает нас?

— Нет. Мне совершенно плевать на нее. Просто в моей спальне теплее, — девушка потянула парня за собой и рухнула вместе с ним на кровать, чуть не придавив своим весом зазевавшегося Люцифера, который еле-еле успел убежать.

— Кажется, твой кот скоро начнет меня ненавидеть, — усмехнулся Эрван, наблюдая за тем, как круглый комок шерсти уносится вдаль.

— Эрван, — Татьяна сжала лицо молодого человека руками и осторожно коснулась пальцами его губ. — Я так рада, что встретила тебя. Мы знакомы всего лишь два дня, а мне кажется, что…

— Что? — едва слышно прошептал он. — Скажи это.

Окно ее спальни выходило прямо на мастерскую Джорджа, Татьяна знала, что молодой человек видит ее, наблюдает издалека, ощущала, как ревностные чувства продолжают съедать его живьем.

Девушка резко притянула Эрвана к себе и обожгла поцелуем. Она не знала, что в данный момент происходило в ее голове. Это можно было назвать торнадо. Татьяна совершенно не контролировала своих действий, слова вырывались из уст самовольно, совершенно не отображая реальное состояние ее мыслей. И от этого становилось по-настоящему страшно. Но останавливать происходящее уже было слишком поздно.