На пару часов над Лондоном застыло молочно-розовое, чистое, как лицо младенца, зарево. Вместе с ним на городские улицы проникли прощальное щебетание птиц и шелест поредевших листьев. Студеный ветер снял с покатых крыш домов разорванное на куски покрывало влажного тумана, превратив воздух во что-то неестественно прозрачное. Но хорошая погода просуществовала здесь не так долго, уже с наступлением темноты низко плывшие тучи вновь нависли над городом, смыв все яркие краски с неба. С некоторой периодичностью шел дождь, стылый и чертовски грязный, он с неугомонным смехом стучал во все окна, затем, будто тяжело вздыхая, двигался дальше, жаловался на одиночество, что сопутствовало ему постоянно. Под ним дома, огромные католические церкви, многотысячные статуи словно крошились, таяли, как куски льда от лучей испепеляющего солнца, оплывали вниз, отчего Лондон моментально стал утрачивать свои привычные очертания. Длинные дороги по-прежнему до отказа заполнены быстро двигавшимися автомобилями. Они сверкали, как звездное небо из-за падавшего на их мокрую поверхность света, сотворенного миллионами глазниц кирпичных зданий, переливались всеми цветами радуги, что придавало этой непогоде хоть какую-то приятную красоту.

Доктор Ломан нервно и неаккуратно задернул шторы на больших окнах мастерской и, постояв на месте, вслушиваясь в плач Лондона снаружи, смахнул с широкого подоконника тонкий слой пыли и песка. Затем, развернувшись, пронаблюдал, как двое насквозь промокших мужчин несут чье-то бездыханное тело на второй этаж. Их ноги постоянно сгибались, возможно, от усталости или от слишком высоких ступенек. За ними остался шлейф из алых капель, который быстро потемнел и вжился в деревянную поверхность пола.

— Умоляю вас, будьте осторожны, — хриплым голосом пролепетал Чарльз и провел платком по влажному широкому лбу.

Громко рыкнув, чтобы прочистить горло, мужчина последовал вслед за ними, старательно обходя красные следы, которые так и лезли под ноги. Он знал, что это кровь, понимал, кому та принадлежала. Но Ломан не ощущал страха, беспокойства за жизнь этого человека, было лишь некоторое замешательство и дрожь, но это связано с совершенно иными причинами. Переступив порог крохотной спальни, он остановился перед широкими спинами двоих мужчин. Те бережно положили свою живую ношу на кровать и, заметив приход Чарльза, отступили в сторону. Доктор Ломан, сдвинув брови к переносице, сел рядом с тяжело дышавшим молодым человеком и со странным любопытством оглядел его многочисленные глубокие раны, которые напоминали небрежные рисунки, оставленные бесталанным художником, что хаотично двигал кистью по своему полотну.

Руки парня были напряжены, вены вздулись и были готовы в любой момент лопнуть, пот пенящимся водопадом сползал вниз с его испачканной кровью кожи, создавая на постельном белье большое пятно. Джордж вздернул подбородок и громко заскулил, его зубы плотно прижались друг другу, как замерзшие дети в горах, и затрещали, передавая боль тела не хуже слов. Чарльз медленно потянул руку к его лицу и по-воровски осторожно стал ощупывать уродливые порезы, некоторые из которых были настолько глубоки, что кожа была проткнута насквозь и давала возможность увидеть белую кость черепа и даже дальние зубы на месте щек.

— Кто сотворил с ним такое? — облизал пересохшие губы один из стоявших рядом с Ломаном мужчин и громко шмыгнул носом. — На нем живого места нет.

— Если мы ему не поможем, он умрет в течение часа. Возможно, не от полученных ран, а от боли и заражения. Инфекция уже поразила порезы, начался процесс гниения, он протекает медленно, но с каждой минутой ускоряется, — задумчиво и с неким эгоизмом прошептал Чарльз и продолжил ощупывать ранения сына, но уже на теле: для этого ему пришлось расстегнуть рубашку молодого человека, но из-за онемевших от холодного дождя пальцев сделать это оказалось не так-то просто.

На теле ран было ничуть не меньше, некоторые из них казались гораздо больше и глубже, чем на лице, и сочились кровью охотнее. Ломан протянул руку одному из мужчин, тот услужливо дал ему мокрую тряпку, которая, судя по запаху, была пропитана спиртом. Чарльз принялся очищать тело парня от засохшей крови, но эти действия стали казаться бесполезными, так как места с чистой кожей уже через пару секунд вновь скрывались под пленкой алой жидкости.

— Себастьян, дай мне мазь, — так и не глядя на своих спутников, пролепетал Доктор Ломан.

Все тот же мужчина вручил Чарльзу необходимое, не проронив при этом ни слова.

Чарльз крепко сжал в руке стеклянный пузырек крохотных размеров, будто проверял его на прочность. Затем с щелчком выдернул из него такую же миниатюрную пробку и вдохнул мятный аромат, довольно резкий и щекочущий кончик носа. Мазь имела чрезмерную густоту, мужчине потребовалось несколько попыток, чтобы заставить ее подарить хотя бы пару своих капель. Дождавшись, пока вся эта зеленая субстанция выйдет наружу, он нанес ее тонким слоем на каждую рану молодого человека, затем тщательно растер, совершенно не замечая отпечатанные на лице Джорджа мучения.

— Ты так и не рассказал нам, что эта за травяная гадость, — раздался голос в углу комнаты.

— О, эта травяная гадость заслужила более красивого названия, — усмехнулся Ломан и, обнаружив на дне пузырька еще немного мази, вытряхнул ее на кончики пальцев и продолжил натирать ею кожу сына. — Я заметил, что кровь тех тварей обладает целительными свойствами. По сути, они живые мертвецы, в них не осталось ничего, кроме животных инстинктов. Это хищники, без разума и цели. Их нельзя назвать зверьми. Это что-то иное. Звери пытаются утолить голод, и их жертвы выборочны. Но тени, — будет правильно их так называть, — не испытывают потребности в еде, но при этом поедают плоть, а затем просто срыгивают ее. Они убивают, чтобы убить, ничего за этим не стоит.

— Значит, если они не питаются, то берут энергию из другого источника?

— Мне так и не удалось выяснить, что именно их питает. Лишь узнал, что их тело насыщено некими клетками, которые полностью обновляют ткани. Да, тени выглядит ужасно. Но ведь все они, фактически, мертвы. Что-то поддерживает их жизнь. Я во время путешествий узнал множество племен, где находились смельчаки, занимавшиеся изучением подобного вопроса. И многим удалось добиться поразительных результатов. Хотя эти результаты выглядят со стороны страшной байкой для детишек. Но, к сожалению, это все правда. И я вживую наблюдал подобное. Процесс выглядел пугающим и проводился одним человеком в полной тайне. И подобное сильно осуждалось среди племени. Многих таких, — как их там называют, — колдунов потом сжигали вместе с их творениями. В общем, те смельчаки проводили такие действия: умертвляли определенного человека, — не совсем понятно, по каким принципам выбиралась жертва, — дожидались, пока того похоронят и в определенное время выкапывали тело, проводили некий ритуал. И жертва оживала, становилась рабом своего хозяина. Тени являются чем-то подобным. Только их смерть наступала в естественных условиях.

— Ты хочешь сказать, что тени появились в результате некого ритуала?

— Именно так, Стив, именно так. До первого разлома их не существовало вовсе. Что-то их создало. И что-то их по-прежнему питает. Мне удалось поймать одного. Я попытался его убить. Но тело этой твари моментально восстанавливалось, все раны затягивались за пару минут. Пришлось связать тело. Это существо без движения заметно ослабело. Оно напомнило акулу, которая погибает, если перестает двигаться. Я взял на анализ кровь. Она имела густоту, что-то вроде плохо приготовленного жиле. И выяснил, что кровь имеет регенерирующие свойства. Самым удивительным оказалось то, что свойства заживления усиливаются при контакте крови с некоторыми видами растений, а еще больше при горении. Не знаю, каким образом это происходит, но я смог создать эту мазь из крови мертвеца.

— Алхимик чертов, — бросил Стив и тихо сплюнул. — И что ты с этой тварью потом делал? Только не говори, что прячешь ее в лаборатории под особняком.

— Я выкачал из нее всю кровь. Удалось наполнить пятилитровую банку. К сожалению, в нем не было столько крови, сколько мне требовалось, — Ломан вздохнул и отстранил руку от тела молодого человека. — Я иссушил его полностью. И на следующий день передо мной был полностью разложившийся скелет, который потом за пару часом развалился, как песочный замок.

— Значит, это единственный способ их убить? Выкачать всю кровь?

— Нет. Их можно смертельно ранить, что приведет к большой потере той же самой крови. Они не сумеют восстановить потерю конечности. Лишь раны, как у Джорджа. Лучше всего стрелять в голову, чтобы голова на части разлеталась, как арбуз.

— Поверить не могу. Ты обмазал сына кровью трупа.

— Нужно подождать. Еще немного.

Доктор Ломан поднялся с кровати и подошел к окну, заведя руки за спину.

— Я увидел слишком многое в своей жизни, но с подобным сталкиваюсь впервые. И полностью растерян. Как глава общины, ощущаю себя лишним звеном, слабым и уязвимым даже к самым маленьким напастям. Мне приходится вести двойную игру, врать, плести интриги с близкими мне людьми, чтобы достигнуть цели. Ради этой цели я уничтожил свою семью, разбил ее, как стакан о пол. Как видите, я ни о чем не жалею, потому что знаю, что более правильного решения тогда быть не могло.

— Почему ты не рассказал Джорджу всю правду? — задал вопрос Себастьян. — Если бы он узнал об этом сразу же, то вряд ли бы возникли эти проблемы.

— Ты многого не понимаешь, Себ. Не забывай, чего мы боимся, ради чего все это делаем. Мы столкнулись с тем, чего не понимаем, не можем увидеть, но прекрасно ощущаем присутствие этого нечто. Мне не удалось убедить общину в правдивости моей теории, они не могут принять тот факт, что тот, с кем мы боремся, хочет лишь вернуться, стать таким же, как мы. Сейчас же, когда все это стало происходить, общине пришлось пойти на уступки и согласиться со мной.

— Она… — как заклинание прошептал Стив и потопал ногами. — Нас учили ее бояться, не давать ей проникать в наши умы. Но мы так ничего и не поняли, — он нервно сглотнул, — до конца.

— Я сомневался, как и вы. И лишь недавно осознал, что мои предположения оказались верны. Я стал главой общины не просто так, до этого ее возглавлял человек, имя которого не стану произносить вслух из-за соображений безопасности, потому что он находится в бегах вот уже много лет. Нашей организации удалось втиснуться в доверие правительства. И мы участвовали во многих политических делах. Хоть вы и новички в этом деле, но уже успели ощутить на себе наше влияние. Это не хвастовство. Скорее это наказание, так я воспринимаю эту должность. И до сих пор мечтаю покинуть этот пост. Уж очень сильно он давит на плечи.

— Община перестала тебе доверять.

— Они полагают, что я веду двойную игру. Хотя не берут в счет, что мне на подобные игры уже не хватит сил. Их сомнения начались после первых убийств, произошедших в моем доме. Но именно эти убийства доказали правдивость моей теории. Она — это душа умершего человека, проклятая, заключенная. Она пытается вырваться, но ей не дают уйти. Пришлось поездить по миру, чтобы хотя бы немного разузнать о том, кем Она была при жизни. И результаты меня впечатлили.

— Что ты узнал?

— Эту легенду вам не стоит пересказывать. Наверняка вы знаете ее наизусть. И особо не придавали ей смысл. Египетская жрица, обвиненная римлянами, была публично казнена, а ее дочь и внучка были убиты рядом со своим домом. Насильственная смерть. Убийство, оправданное законом.

— По легенде внучка жрицы наслала на убивших ее семью солдат смертельную болезнь.

— Именно. Но я стал копать глубже. Легенду написали впечатлительные творцы слова, знавшие ту печальную историю лишь со слухов, поверхностно. Как оказалось, один из тех солдат остался жить, он видел две смерти: жрицы и той девочки. После он написал мемуары, где поведал, что перед казнью жрица словесно прокляла их и прочитала некое заклинание. Девочка же была смиренной и не сопротивлялась, лишь просила, чтобы они не причиняли ей слишком много боли. Он назвал ее мудрой маленькой женщиной, в которую влюбился без памяти.

— Значит, проклятье могла наслать жрица. И разлом тоже возник по ее вине? Ты об этом хочешь сказать?

— Это лишь моя теория, у меня пока нет весомых доказательств. Эта женщина обладала большими знаниями и тесно общалась с загробным миром. Возможно, она таким образом пыталась избежать смерти. Я считаю, что Она заперла свою душу, не дала ей перейти в загробный мир. Жрица осталась у порога в Лимб, что является переходным местом между смертью и перерождением. Это не позволило уйти и ее дочери с внучкой. Их души тоже остались на Земле.

— Я все равно ничего не понимаю, — пожал плечами Себастьян.

— Все очень просто. Душа, не попавшая дальше Лимба, не способна существовать самостоятельно. Ей нужно тело. После смерти человек перерождается, становится новым живым существом. Но те, кто остался в Лимбе, не в силах родиться заново. Им остается только вселяться в уже живых людей, становиться паразитами, в противном случае они приобретают вид теней.

— Ты хочешь сказать, что Она вселилась в тело твоего сына? — вздернул брови Стив и нервно засмеялся, при этом странно пыхтел, будто начал задыхаться. — Это же бред.

— Все гораздо сложнее, мой друг. Жрица сумела адаптироваться к новым условиям. Подчинила себе тот мир, в котором оказалась. И сделала его покорным. Но уйти туда навсегда она не могла. Месть не подарила ей покой. Лишь усилила негатив. Да, со стороны звучит, будто она помешалась. Возможно, так и есть. Но мы точно не знаем ее целей. Есть лишь размазанная по стенке версия, что она хочет вернуться. Я точно знаю… Ей трудно уходить далеко без хозяина. А внутри человека находиться долго не получится. Две души в одном теле постоянно соперничают друг с другом. Единственным выходом из данной ситуация является вселение в тело младенца, его душу легче всего вытолкнуть.

— Что ты хочешь этим сказать?

— Моя жена вместе со мной изучала не так давно возникший разлом в Англии, аномалии, что там происходили. И она стала жертвой жрицы. Наш сын стал ее жертвой. Вальдемар.

— Теперь я все понял…

— Она, вселившись в тело младенца, полностью завладела им, вытолкнула слабую детскую душу. И, фактически, родилась заново. Душа Вальдемара покоилась где-то в глубине, в низовьях, лишь изредка вылезала наружу. Моя жена сразу почувствовала что-то плохое. Во время родов Вальдемар едва не убил Джорджа, маленькими ручонками пытался его задушить. Уже в десятилетнем возрасте он начал писать на древнеегипетском и свободно на нем говорил. Мы с женой сразу все поняли. И были в полном отчаянии. Мы стали бояться Вальдемара, хоть он и выглядел со стороны идеальным ребенком. Глава общины вмешался и помог нам в тот момент. Он почему-то был готов к подобной ситуации. И ничуть не удивился ей. Сказал, что был бы поражен, если бы подобного не произошло. Мы с женой стали частью истории. И это разрывало нас на части. Было страшно. На какое-то время мы уехали. В Россию. Жили там достаточно долго. Но потом Вальдемар стал проявлять свою сущность. Он убил свою няню. Внушил ей, что в ее теле кишат насекомые. И она изрезала себя до смерти. Ему было три года.

— Значит, он внушал людям то, чего нет?

— И проецировал это в их головах. Залезал в их мозг и создавал нужные ему картинки. Точкой кипения стал пожар. Мы к тому времени вернулись в Англию. И мой брак уже трещал по швам. Жена была в безумстве от всех этих вещей. И пыталась избавиться от Вальдемара. Она ненавидела его. В один прекрасный день она повела его мыться. Затем сжала его горло руками и начала топить, как котенка. Я оказался в тот момент рядом. И смог спасти его. Но после этого наш брак начал крошиться, как печенье. Впервые в жизни я ударил жену. Не знаю, как нам удалось прожить еще пять лет. Община уже не вмешивалась в нашу семейную жизнь, лишь изредка следила. К тому же тогда я попросту не хотел иметь с этими идиотами никакого дела. Смутно верил, что мне удастся обо всем забыть и начать жить заново, обычной жизнью, тем более Вальдемар на несколько лет затих, стал обычным ребенком.

— Что случилось с Вальдемаром? Почему Она вернулась?

— Когда Вальдемару и Джорджу исполнилось десять лет, они пошли гулять, куда-то в лес. Мы давали им большую свободу, старались многого не запрещать. Тогда Вальдемар перестал проявлять свою темную сущность. Я стал верить, что его душа смогла подавить паразита, что поселился в его теле. Но слишком рано обрадовался. Они зашли в дом охотника, пытались выкрасть оружие, чтобы потом пострелять в птиц в лесу. Хозяин дома вернулся раньше времени и застал моих сыновей на месте преступления. Джордж испугался и убежал. Вальдемар же остался там. Хозяин был выпившим и в тот момент особо не понимал, кто перед ним. Джордж рассказал, что слышал выстрелы, а затем дом охватило пламя. Мы нашли только тело охотника после того, как удалось потушить огонь. Вальдемара же временно окрестили пропавшим без вести. Но после года безрезультатных поисков стало понятно, что мальчик погиб.

— Души близнецов тесно связаны, — прошептал Стив. — Из этого следует, что Вальдемар вместе с Она привязались к Джорджу.

— Да. Но душа Вальдемара превратилась в кашу, в смесь из двух личностей. И до недавнего времени она была крайне слаба. Но сейчас стала обретать невероятную силу. Пока душа Джорджа доминирует, но настанет момент, когда Она займет его тело.

Доктор Ломан с грустью посмотрел на тело сына, которое, как по волшебству, стало исцеляться. Раны затягивались одна за другой, а на их месте красовалась идеально ровная кожа, покрытая легкой испариной.

***

Щека Татьяны сиротливо прижалась к вспотевшему стеклу трамвая, взгляд девушки по-прежнему не выражал никаких эмоций, был слишком пустым, как у давно окоченевшего мертвеца. Эрван сидел рядом на твердом сидении и каждый раз, когда транспортное средство вздрагивало, подпрыгивая на мокрых после дождя рельсах, поправлял на ней постоянно сползавшую вниз куртку. Но Татьяне вряд ли было холодно. Достаточно коснуться ее кожи, чтобы получить ожог: она горела во всех смыслах этого слова. Молодой человек пытался утешить девушку, как-то приобнять, хотя бы слегка, но Татьяна настойчиво препятствовала этому: всякий раз ее губы презрительно дергались.

За окном бесшумно бегали улицы пасмурного Лондона. Чем сильнее трамвай забирался в глубь города, тем упорнее проявляла себя осень. Даже внутри рычащей машины ощущался влажный до безумства и холодный, как кусочек немного подтаявшего льда, воздух. Песчаная буря, недавно накрывшая город и вызвавшая панические возгласы у всего населения, по-прежнему царствовала в кварталах: песок неторопливо собирали в кучу, а дождливая погода превратила все это безобразие в самую настоящий фермерский свинарник, отчего ходить по тротуару без соответствующей обуви стало проблематично. Даже автомобили испытывали трудности. Эрван уже неоднократно наблюдал из окна трамвая, как очередной несчастный водитель застревал в зыбучих песках прямо посередине проезжей части и вряд ли смог дождаться помощи. Листва продемонстрировала свою неадекватность и массово стала опадать во всех городских парках и улицах, хотя для подобного было еще непростительно рано. Все газеты стали выдумывать истории: одна страшнее другой. Молодой человек прочитал одну из них и сразу же отложил в сторону, так как не сумел осилить размышления о «гневе божьем» или о «применении климатического оружия немцами против английской аристократии». Люди слишком глупы в подобных ситуациях и на ходу выдумывают оправдания необъяснимым явлениям, но лишь под конец начинают мыслить здраво, когда становится слишком поздно.

— Я видела на небе символы, они напоминали буквы, кажется, японские, — прошептала дряблая старушка на соседнем сидении. — А потом сверкнула молния, и песок посыпался с небес, как дождь. Как самый настоящий дождь! И домов не было видно!

— Странно, но я ничего не видела, — пожала плечами другая и с явным неверием ухмыльнулась. — Думаю, во всем виновата вырубка лесов на окраине Лондона, там один господин собирается построить поля для игры в гольф. Оттуда весь этот песок и пришел.

— Так я же говорю тебе, что видела! — взволнованная старушка все еще пыталась убедить подругу в правдивости своих слов, но так и не добилась желаемого.

— Неправда это все. Такого не бывает, — отмахнулась та. — Меньше читай газеты, там такую чепуху в последнее время пишут, что читать противно! Сплошной обман! Что за безобразие?

Эрван вжался в кресло, понимая, что начинает замерзать, и снова посмотрел на Татьяну, которая на этот раз смотрела не в окно, а прямо на него, и ее взгляд настолько пугал, что парню сделалось не по себе.

— Все в порядке? — как можно тише спросил он и медленно потянул руку в сторону ее покрасневшей щеки, но Татьяна резко отпрянула и пугливо уставилась на Эрвана, как на какого-то незнакомца. — Извини, — нервно сглотнул парень и утопил кончик своего подбородка в длинном вороте куртки. — Если хочешь посидеть одна, могу пересесть.

— Да, — Татьяна снова уставилась отрешенным взглядом в окно, на котором стали вырисовываться сползавшие вниз капли воды, что свидетельствовало о возвращении дождливой погоды.

Эрван громко выдохнул, еще раз оглядел хрупкий силуэт девушки и осторожно направился в дальний угол полупустого трамвая. Татьяна украдкой посмотрела ему вслед и как-то забавно растянула свои губы в улыбке. Рука девушки незаметно соскользнула вниз и пугливо стала ощупывать зону между худых ног, где по-прежнему ощущалась неприятная покалывающая боль. Затем впопыхах отдернула руку и прижала к коленной чашечке. А на ее лице застыли никому не понятные эмоции: то ли злость, то ли испуг, можно было рассмотреть некое разочарование и очевидное изнеможение.

Трамвай добрался до дома девушки через несколько минут, преодолев довольно крутой спуск вниз, а затем резкий поворот налево, чуть не застряв в рельсах, так как песок чересчур сильно тормозил движение транспортного средства. Вместе с дождем в воздухе витали рваные кусочки окочурившихся листьев, которые приставуче липли к мокрому стеклу. Татьяна спрыгнула на проезжую часть и неожиданно поскользнулась, но вышедший вслед за ней Эрван услужливо спас свою спутницу от падения.

— Спасибо, — без радости в голосе произнесла та и как-то грустно стала смотреть в сторону уходящего вдаль трамвая.

Когда недовольные водители автомобилей стали один за другим сигналить, Татьяне пришлось на какое-то время вернуться в реальность и поспешить пересечь дорогу.

— Смотри, куда идешь! — крикнул ей один из них и, напоследок нажав на гудок, продолжил движение.

Эрван, будто опасаясь, что Татьяна снова замрет на месте, как статуя, крепко сжал руку девушки в своей и с силой потянул за собой. Оказавшись на тротуаре, их пальцы вновь разомкнулись, и Татьяна зашагала немного поодаль парня, держась где-то за его спиной. Молодой человек пытался не обращать внимания на нелепое поведение спутницы и смиренно направлялся в сторону двери жилого многоэтажного дома, где уже практически во всех окнах был зажжен тусклый свет, отдающий приятным уютом.

Дождавшись, пока Татьяна сравняется с ним, Эрван внимательно посмотрел на нее. Девушка с непониманием застыла и ответила парню подобным взглядом, но с долей вопроса в больших глазах. Молодой человек напряг лицо, из-за чего в свете фонарей стали отчетливо видны его ранние мимические морщины, а шрам стал казаться гораздо больше и глубже. Некоторое время они стояли молча. Парень нервно пожевал язык и первым развеял тишину между ними:

— Я зайду с тобой. Мне нужно убедиться, что все будет в порядке. Даже если ты не хочешь меня видеть… — Эрван на миг замолк и с силой вобрал в себя влажный воздух. — Прошу, перестань изображать из себя ребенка.

Татьяна пожала плечами и резким движением сжала в своей руке пальцы молодого человека, затем с таким же жадным упорством потянула за собой. Эрван сопротивляться не стал и усмехнулся, потому что осознал, что начал обожать, когда девушка проявляет такую милую грубость по отношению к нему. Сложно было объяснить, что именно привлекало парня в подобном поведении его спутницы: страстный взгляд или жар ее тела, а может и тяжелое дыхание, густым паром выходящее из напрягшихся легких. Эрван осторожно погладил женскую руку большим пальцем и попытался изобразить на своем лице что-то похожее на детскую улыбку, но вышло слишком неправдоподобно, отчего Татьяна тихо засмеялась, пронаблюдав за его глупыми действиями.

Они вошли в темный подъезд, сырой и холодный, будто оказались внутри огромного пустого холодильника. Девушка незаметно выругалась, осуждая владельца дома за то, что тот не удосужился исправить проблему с освещением, затем все так же настойчиво потащила молодого человека вверх по лестнице. Эрван стал ощущать себя маленьким непослушным ребенком, которого разозлившаяся мать ведет домой, где должно произойти серьезное наказание. Возможно, со стороны так все и выглядело.

К великой радости, подъем на верхний этаж не занял слишком много времени. Они оказались у нужной двери уже через пару минут. Татьяна задумчиво пошаркала ногами по полу, явно не решаясь войти в собственную квартиру, но это продлилось не так уж и долго.

Обтянутая кожей дверь с протяжным пением распахнулась, и свет квартиры мощным потоком проник на лестничную площадку, вынудив молодых людей резко сощурить глаза. На пороге возник низкий женский силуэт, облаченный во что-то теплое и пушистое. Когда глаза парня привыкли к яркому свечению электрический ламп, то он сумел разглядеть встречавшую их даму. В ее белокурых волосах застряли многочисленные бигуди, придав их обладательнице вид яблони с пожелтевшими листьями. Эрван с трудом сдержал смех, когда стал рассматривать ее лицо, измазанное, как он вскоре понял, чем-то, в состав которого входили яблоки: об этом говорили кусочки кожуры. Теперь эта особа еще сильнее стала походить на яблоню. Дополнял образ меховой жилет, тот явно был лишним в теплой домашней обстановке, но вряд ли смущал эту женщину: та выглядела слишком довольной собой.

Татьяна решила остаться молчаливой и хмурой. Девушка вновь вцепилась в пальцы молодого человека и, оставив без внимания безумный взгляд матери, затащила Эрвана внутрь, но при этом старалась занять такую позицию, чтобы парень находился всегда строго за ее спиной.

Все трое замерли на месте и несколько минут просто стояли, не ведая, каким образом им реагировать на данную ситуацию. У каждого были причины ненавидеть это затянувшееся молчание. Мать Татьяны побледнела и в то же время налилась краской, а из-за обилия румян ее щеки стали выглядеть гораздо багровее. Сама Татьяна прожигала буквально все рассерженным и каким-то нетерпеливым взглядом, очевидно желая поскорее уйти отсюда и запереться где-нибудь, куда ни у кого из присутствующих не будет доступа. Эрвану же оставалось смущенно топтаться за спиной девушки, как какому-то загнанному в угол подростку. Он понимал, что нервничает и что вряд ли ему удастся задержаться здесь более чем на полчаса. Женщина-яблоня сверлила его глазами, брызгала ядом, мечтая, чтобы тот скорее покинул ее дом, но Татьяна встала между ними и не давала молодому человеку приблизиться хотя бы на шаг к двери.

Внезапно мать девушки вздрогнула и вплотную приблизилась к дочери, затем дрожащими морщинистыми пальцами стала ощупывать ключицу Татьяны, бледнее с каждой секундой все сильнее.

— Что это? Татьяна? Это синяки? — пролепетала та и испуганно уставилась на безразличную мордашку девушки.

— На меня напали, — безразличным тоном ответила та.

— Изнасилование? — ахнула женщина и с лютой ненавистью уставилась на Эрвана. — Кто это сделал с тобой? Боже милостивый! Кто? — мать закрыла лицо ладонями и громко ахнула.

— Я не знаю, — Татьяна сдвинулась с места и быстрым шагом направилась в сторону своей комнаты, попутно сняла с себя тяжелую куртку и бросила ее прямо на пол в прихожей. — Было темно, не увидела его лица. Этот молодой человек спас меня. Если бы не он… — Татьяна резко повернула голову и внимательно посмотрела на напрягшуюся мать. — Оставьте меня на десять минут, мне нужно прийти в себя. Матушка, накорми, пожалуйста, этого юношу, он, наверное, сильно проголодался. Его нужно отблагодарить за мое спасение.

— Татьяна! — быстрым шагом направилась в сторону дочери та и, не дав Татьяне скрыться за дверью комнаты, схватила ее за запястье. — Я хочу более подробных объяснений. Вы ходили в полицию? Тебя осматривал врач? Почему ты ведешь себя так глупо? Если произошло изнасилование, мы должны быть уверены…

— Он ничего не успел со мной сделать. Все хорошо. И повторю. Я не видела его лица. Когда Эрван, этот замечательный молодой человек, прибежал ко мне на помощь, то тот мужчина просто убежал. На нем был капюшон. Нет никаких шансов его найти, — девушка вздохнула и осторожно отлепила руку матери от своей. — Все уже позади, ничего страшного не случилось.

Татьяна еще раз уставшим взглядом оглядела всех присутствующих и скрылась в своей комнате, тихо притворив за собой дверь и закрыв ее на ключ. Женщина провела рукой по лицу и незаметно для самой себя испачкала ладонь в яблочной маске. Эрван попытался справиться с забурлившим внутри напряжением и неуверенным шагом подошел к валявшейся на полу куртке и осторожно ее поднял. Мать Татьяны подошла к парню и, не дав ему закончить начатое, присвоила себе этот довольно большой предмет одежды.

— Я пока повешу куртку на вешалку, — как можно любезнее прошептала она и вымученно улыбнулась. — А вы пока присаживайтесь на кухне. Я вас чем-нибудь накормлю.

***

Мать Татьяны начала хлопотать на кухне, быстро расставляя на столе все необходимое для молодого человека. Ее действия больше походили на заранее заданный алгоритм, в них не прослеживалась искренность, хотя бы толика вежливости: все было холодным, как погода за окном. Женщина выставила жареную рыбу, которая глазела на Эрвана своими большими лопнувшими из-за высокой температуры глазами, а рядом хлеб и сметанный соус. Но после, немного поразмыслив, она заглянула в кладовку и раздобыла там пыльную бутылку какого-то вина. Спиртной напиток она не стала наливать в два бокала, лишь в один, который, как оказалось, предназначался не для гостя, а для нее. Сев напротив Эрвана в позе уставшей царицы, мать Татьяны похотливым взглядом оглядела прозрачную емкость с болтавшейся в ней бледно-желтоватой жидкостью и сделала медленный глоток.

Эрван попытался расслабиться, но не мог это сделать даже на короткий миг: все тело словно поместили на раскаленные угли, так и хотелось подпрыгнуть и улететь в дымовую трубу, лишь бы не видеть этот внимательный взгляд чудаковатой женщины-яблони. Та, в свою очередь, с ухмылкой разглядывала парня, изучая, как научную книгу, внимательно прочитывая каждое слово.

— Что же вы сидите, молодой человек? — протянула она наигранным ангельским голоском. — Кушайте. Рыба вас не укусит. Она мертва. Я проверила, — она тихо посмеялась и сделала большой глоток вина, после чего подошла к подоконнику и включила стоявший на нем радиоприемник.

Комнату заполнила приятная джазовая музыка, сумевшая слегка снизить градус напряжения между присутствующими. Молодой человек прочистил горло и положил на большую тарелку кусок ароматного блюда. Как оказалось, мать Татьяны не стала утруждать себя разогревом пищи: рыба была донельзя холодной, отчего даже свело зубы. Но Эрван попытался сделать вид, что наслаждался процессом, хотя понимал, что недоумение и некую обиду на лице вряд ли удастся скрыть даже под маскарадной маской.

— Как вам? — все таким же фальшивым ласковым тоном спросила женщина. — Эту рыбу приготовила моя дочь. Я редко занимаюсь готовкой, особенно в последнее время. Больше увлечена чтением специальных книг, которые мне достает один мой знакомый.

— Очень, — Эрван тяжело сглотнул, — вкусно. Спасибо.

— У вас кровь на щеке, — безразличным тоном сказала та и, взяв с кухонной столешницы салфетку, стерла с лица молодого человека красную слегка засохшую жидкость, которая по-прежнему текла из глубокой раны от пореза. — Думаю, вам следует чем-то обработать кожу, желательно спиртом. Но у меня ничего такого здесь нет, поэтому советую вам самому найти что-нибудь подходящее. Странно, — женщина снова села на стул и сделала очередной глоток белого вина. — Шрам довольно свежий, — ее брови нахмурились, а глаза быстро забегали по лицу парня, что заставило Эрвана занервничать с новой силой, — получен недавно, в этот же день. Вы подрались? С кем? С насильником моей дочери? Ранение ровное. Значит, получено от лезвия ножа. Стычка была весьма серьезной, не так ли?

— Вы правы, мне пришлось подраться с этим типом.

— Неужели вы не видели его лица? Это довольно странно. Даже в темноте можно было разглядеть кое-какие черты. К тому же вы были на открытом воздухе, если верить словам моей дочери, а сейчас вечера довольно светлые, особенно в городе. Я хочу знать правду, молодой человек, — лицо женщины напряглось, и она исподлобья взглянула на Эрвана, затем внезапно снова расплылась в любезной улыбке. — И прошу мне не врать. Я знаю о том, что вы знакомы с Татьяной. Видела вас пару дней назад. Так что вы не обыкновенный прохожий. И спасли мою дочь не так уж и случайно.

— Татьяна оказалась так далеко от дома, потому что мы договорились с ней встретиться. Она приехала на обувную фабрику, где я работаю, но немного рано: моя смена еще не успела закончиться.

— Ясно, — кивнула та. — Значит, на нее напали, когда она вас ждала. Нападение случилось на территории фабрики?

Эрван немного помолчал перед ответом, пытаясь подобрать нужные слова. Он совершенно не знал, что отвечать.

— Нет, — наконец-то произнес он и вымученно вздохнул. — За территорией фабрики. Там есть небольшой парк… Он набросился на нее и затащил в кусты. Я услышал крики и прибежал на помощь. Этот мужчина сопротивлялся. И попытался пырнуть меня ножом, но промахнулся. Я отделался лишь, — парень невольно схватился за живот, где по-прежнему ощущалась покалывающая боль, — царапиной. Я не видел его лица. Как сказала ваша дочь, на нем был капюшон. А из-за сумерек его лицо находилось в постоянной тени. Помню лишь, что у него была щетина. Кажется, густая. Возможно, это бездомный. Он был скудно одет. Так что вряд ли есть шанс его найти. Подобных бродяг в городе множество…

Мать девушки кивнула: ответ Эрвана ее явно удовлетворил. Неожиданно послышался шум включенной воды. Молодой человек удивленно посмотрел в сторону уборной.

— Не удивляйтесь, у нас две ванные комнаты, — поняла смущение парня женщина и тихо посмеялась. — Татьяна просто решила принять душ. Бедняжка…

Эрван почувствовал, как на его колени опустилось что-то тяжелое и мягкое, как шерстяная подушка. Посмотрев вниз, он увидел, что его ноги уже успел облюбовать Люцифер и, свернувшись клубочком, решил вздремнуть. Молодой человек осторожно провел ладонью по голове питомца, тем самым заставив кота громко заурчать.

— Вы понравились ему, — удивленно произнесла мать Татьяны. — Обычно он редко подходит к гостям. Довольно трусливый кот. Даже мышей боится больше, чем воды. Удивительное создание. И большая проблема для моей одежды: она вся покрыта его шерстью! Татьяна запрещает его стричь! Но рано или поздно я точно побрею этого кота.

Мать Татьяны встала и снова подошла к подоконнику. Там лежала толстая книга, женщина взяла ее и снова уселась на стул и принялась листать тяжелые страницы, на какое-то время позабыв о молодом человеке. Эрван напряг зрение и попытался прочитать название на яркой обложке. «Гибель Всевышнего или грядущий апокалипсис». Женщина, словно заметив внимание парня к своему произведению, оживилась и растянула свои губы в широкой улыбке.

— О, эта книга у меня стоит на полке рядом с библией, — прошептала она, мельком поглядывая в сторону двери комнаты Татьяны. — Ее написал один философ, которого многие считают неудачником и шарлатаном. Но я большая поклонница его работ. Знаете, иногда люди отвергают истину. Вспомнить хотя бы Сару Винчестер. Ее все считают сумасшедшей из-за дивного дома, в который она продолжает вкладывать все свое состояние. Говорят, что этот дом она строит, чтобы запутать призраков, которые мстят ей за то, что отец ее мужа создал оружие, убившее многих коренных жителей Америки. Но никто не задумывается над тем, что она жертвует огромные средства для благотворительности, а строительство этого особняка спасло многих разнорабочих Сан-Франциско от безработицы. Пусть эта женщина живет долго, таких людей крайне мало в нашем мире. Она обыкновенная жертва журналистов, которые решили поиздеваться над несчастной одинокой старухой. Не удивлюсь, если после ее смерти из этого дома сделают «дом с привидениями» и будут зарабатывать на этом деньги. У Сары очень много общего с этим философом. Он, как и она, стал жертвой средств массовой информации. Ему приписали сатанические ритуалы, жертвоприношения, воровство. А ведь он был обыкновенным инвалидом и не мог даже передвигаться без помощи своей внучки. Еще в конце девятнадцатого века этот человек предсказал начало Первой Мировой войны, страшную эпидемию, что охватит всю Европу. И все сбылось… Он говорит, что это только начало великих бедствий. Философ связывает их со смертью Господа. Он называет его личностью, которая, как и мы, умирает. А затем на его место встает наследник, выбранный им же перед уходом. Но автор утверждает, что в этот раз Бог умер не по своей воле: он был убит. И теперь мы живем без Всевышнего, с нами только Дьявол: он и наслал на наш мир столько ужаса и горя.

— Мама! — Татьяна вышла из прихожей, заставив Эрвана вздрогнуть, так как он просто не понимал, каким образом девушка перемещается по квартире, не используя дверей. — Ты снова рассказываешь людям об этой бредовой книге?! Скоро я ее сожгу в печи, вот увидишь. Человек решил заработать на лжи, а ты веришь ему. Это же глупо! — девушка попыталась вырвать из рук матери книгу, но женщина крепко прижала бумажный предмет к груди.

Татьяна насупилась, посильнее завязала пояс на своем халате и, поправив мокрые волосы, вновь направилась в сторону своей спальни. Мать Татьяна выдохнула и ласково погладила книгу морщинистой рукой.

— Эта девица ненавидит меня. А ведь я желаю ей только добра! — женщина положила книгу на стол и окончательно осушила бокал. — Как же я презираю все это! — она подпёрла голову рукой и грустно посмотрела в сторону. — Все это… — затем ее внимание вновь переключилось на молодого человека, который улыбчиво поглаживал Люцифера, безмятежно спавшего на его коленях. — Думаю, вы считаете меня занудливой мамашей, скучной до безумства.

— Вовсе нет, — добродушно ответил тот. — Вы делаете все ради дочери. А это самое главное.

— Вы правы. Все ради нее. Вы не поймите меня неправильно. Я не считаю вас плохим человеком. Но, — женщина громко вздохнула и вновь наполнила бокал вином, — вы ей не пара. Знаю, возможно, я забегаю вперед. Но я вижу, чувствую… И мой внутренний голос меня не подводит. Татьяна находится в крайне отчаянном положении, деньги сомкнули на ее глотке свои пальцы и вот-вот придушат. Ее непутевый отец оформил завещание только на нее. Тем самым он обрек своего ребенка, лишил нормальной жизни. Сейчас единственное, что может ее спасти, — брак по расчету. Вряд ли это беспокоит мою дочь. И вряд ли должно беспокоить вас, — женщина сделала глоток и тихо икнула. — Татьяна не умеет любить. Я наблюдала в этой квартире множество парней вашего возраста, каждый из них сумел переспать с ней в мое отсутствие. Благо она ни от одного из них не залетела. И если вы думаете, что между вами любовь, — мать Татьяны поджала губы и прожгла Эрвана веселым издевательским взглядом, — то вы глубоко ошибаетесь. Вы ее очередная игрушка. Сколько вы знакомы? Неделю? Какие могут быть чувства? Вот увидите, через пару дней она выбросит вас из своей жизни и быстро найдет себе очередного молодого мальчика. Я не пытаюсь вас отпугнуть, просто предупреждаю. На большее не надейтесь. Иначе обожжетесь до крика.

Люцифер внезапно зашипел и, молнией спрыгнув с коленей Эрвана, метнулся в сторону входной двери, где остановился и принялся громко мяукать, смотря в пустое место безумными глазами.

— Тупое животное! — выругалась мать Татьяны и погрозила коту кулаком, но тот сделал вид, что не услышал хозяйку, лишь взъерошил свой беличий хвост и принялся оглушающе шипеть и мяукать на кого-то невидимого. — Скоро я сойду с ума, — женщина поднялась и, взяв кухонное полотенце, запульнула его в крикливого питомца, что заставило Люцифера спасаться бегством.

В этот же момент дверь спальни Татьяны с тихим пением открылась, и на кухню вышла рыжеволосая девушка, заставившая своим внешним видом буквально всех присутствующих разинуть рты.

Черный корсет был туго затянут на ее талии и совершенно не оставлял места пышным грудям Татьяны; короткая красная юбка даже близко не доставала до колен, — девушке достаточно было чуточку наклониться, чтобы появилась возможность разглядеть ее кружевное нижнее белье жгучего черного цвета; ноги украшены чулками в сетку, но их наполовину скрывали кожаные сапоги на высоком каблуке; волосы аккуратно уложены, но остались распущенными и идеально прямыми, что придало девушке еще более эффектный и роковой вид. Макияж был достаточно ярким, в особенности сильно выделялись глаза, которые из-за обилия подводки, теней и туши казались просто огромными, как у кошки. Девушка довольным взглядом оглядела всех и в плотную подошла к Эрвану, сжав в своих пальцах его плечо, затем в упор посмотрела на побледневшую мать, которая со смесью ужаса и отвращения пялилась на довольно вызывающий наряд дочери.

— Что это, Татьяна? — дрожащим голосом прошептала женщина, опустив свою голову до уровня плеч. — Что?

— Мама, — Татьяна еще сильнее вцепилась пальцами в плечо парня и громко вздохнула, — позволь мне тебе представить моего возлюбленного, Эрвана. Эрван, это моя мама. Думаю, вы уже успели найти общий язык в мое отсутствие.

— Татьяна, думаю, тебе не следует так себя вести, — осуждающе посмотрел на девушку молодой человек, на та сделала вид, что не заметила укора в его глазах.

Бокал вина, который все это время находился в руке матери Татьяны, выскользнул и со звоном ударился о пол, превратившись в фейерверк из осколков. Женщина напряженно закрыла глаза и затем стала с силой вырывать из своих волос бигуди, бросая их прямо на кусочки стекла.

— Хорошо, — по-змеиному шипела мать девушки. — Хорошо. Хорошо!!! — переступив через груду мусора, женщина быстрым шагом направилась в гостиную, больше не посмев взглянуть на молодых людей.

***

Эрван чувствовал недоумение и полную растерянность после недопустимо кричащей выходки Татьяны. Девушка, в свою очередь, была чересчур довольна собой, о чем говорила ее не сползавшая с лица улыбка Чеширского кота. Она прошла вместе с молодым человеком в свою спальню и закрыла дверь на засов, после прошла к напольному зеркалу и стала с заигрывающим хихиканьем кружиться рядом с ним, разглядывая свой образ со всех возможных ракурсов. Молодой человек застыл на месте и просто не понимал, как ему реагировать на данную ситуацию. Внешний вид Татьяны вызывал смешанные чувства: он привлекал, возбуждал и отпугивал одновременно.

— Татьяна, что ты делаешь? — шепотом спросил Эрван. — Что это за выходка сейчас была? Объясни.

— Господи, какой ты скучный, — протянула она и пронзила парня блестящими от восторга глазами. — Знаю, мой прежний образ правильной до безумия девушки не вяжется с моим сегодняшним нарядом. Но сейчас я настоящая, без притворства. И мне кажется, что в глубине души ты восхищаешься мной. Просто ты редко видел девушек, которые способны так резко меняться. А я люблю метаморфозы. Сегодня я один человек, завтра — другой.

— Но сейчас все это выглядел как обычный, — Эрван резко замолк, явно боясь обидеть девушку, но все же продолжил, — эгоизм. Не более того. Твоя мать не заслужила подобного. И ты об этом прекрасно знаешь. Мы с тобой знакомы всего лишь несколько дней. И…

— Я тебе нравлюсь? — в упор взглянула на молодого человека та и снова широко улыбнулась, но на этот раз несколько иначе, как голодная кошка, смотрящая на беззащитного голубя.

— Да, — неуверенно кивнул он. — Но, — парень грустно вздохнул, — я просто замешан. Все так быстро…

— Я слышала ваш разговора. Каждое слово. Особенно меня заинтересовала часть, касающаяся мальчиков, с которыми я спала в этой комнате. Знаю, после такого ты смотришь на меня, как на девушку легкого поведения, притворщицу, что решила с тобой поиграть недельку другую и бросить. Но учти, ты первый, кого я представила матери и назвала своим возлюбленным.

— Значит, ты хочешь, чтобы я стал твоим парнем? — в смущении произнес парень, и его щеки невольно налились румянцем.

Татьяна подошла к нему и сжала в горячих ладонях его лицо.

— Как же я обожаю, когда ты краснеешь, — прошептала она. — Ты разве против наших отношений? Если тебя не устраивает эта спешка, не устраиваю я, то, — девушка обидчиво отошла в сторону и уставила свой резко потухший взгляд куда-то в сторону.

— Меня все устраивает. Ты потрясающая девушка, Татьяна. Просто после случившегося, я не в себе. И вряд ли когда-либо успокоюсь, — голос Эрван напрягся и снова стал сиплым, словно парня повергла сильнейшая простуда. — И твое поведение после нападения выглядит неестественным, какой-то неправильной реакцией. Он тебя изнасиловал, Татьяна. По-настоящему. Рвал на тебе одежду. Возможно, вступил с тобой в половой акт. Я многого до сих пор не знаю. И вряд ли ты расскажешь всей правды. А сейчас ты оголяешься, одеваешься настолько откровенно, что мне даже трудно на тебя смотреть. И к тому же яро защищаешь этого ублюдка.

— Этот ублюдок — твой лучший друг, — едва слышно произнесла девушка. — Вы с ним прошли через огонь и воду, и ты так легко его от себя отталкиваешь, совершенно не разобравшись в ситуации.

— Я простил бы многое, но не это, — Эрван приподнял свой свитер и продемонстрировал Татьяне рану от ножевого ранения, вокруг которой образовался пунцовый синяк невероятных размеров. — Если бы меня не оказалось там в тот момент, он бы убил тебя. И ты это прекрасно понимаешь. В данном случае у тебя должна возникнуть ненависть к этому человеку. И плевать, каким он был до этого. Сейчас это не Джордж. Это преступник. И он должен понести ответственность за свои действия.

— А что сделал ты? — на глазах Татьяны возникли слезы, но она их быстро подтерла, так как поняла, что нельзя допустить, чтобы из-за них весь ее макияж поплыл по щекам. — Разве ты не применил насилие по отношению к нему? Я видела, как ты его бил. Не знал меры. Если бы я заявила в полицию, то ты бы тоже попал под суд. Так что мной сейчас движет не злость. Я думаю обо всех нас. Полиция не будет разбираться, кто виноват. И ты, и Джордж попадете под следствие. Никто не будет смотреть на то, что ты защищал меня. Это была слишком грубая и жестокая защита. Ты был в паре шагов от того, чтобы убить его этой чертовой лопатой. Большое чудо, что он остался жив и смог оттуда вовремя уйти. Но Крис сказал мне, что крови было очень много. Я с трудом уговорила его ничего не предпринимать. Я по образованию юрист. И прекрасно знаю, о чем говорю.

Девушка заглянула за шкаф и достала оттуда гладильную доску, после вытащила из нижней полки тяжелый электрический утюг, подключила его в розетку и, держа его наготове, вопросительно посмотрела на удивленно стоящего Эрвана.

— Где твой костюм? — голосом рассерженной мамы задала вопрос она.

— Ты серьезно? — фыркнул тот. — Ты все еще хочешь пойти на этот праздник после всего этого?

— Да. Я планировала этот вечер довольно долго. И не позволю каким-то непредвиденным обстоятельствам испортить его. Как мой парень, ты просто обязан пойти со мной, иначе мою обиду уже не вытравишь.

Эрван пожал плечами и покинул спальню, чтобы вытащить из рюкзака, оставленного в коридоре, нужные вещи. Проходя мимо гостиной, он заметил мать девушки, которая сидела на диване, поджав под себя ноги, и ела большую порцию мороженого перед включенным телевизором. Услышав шаги молодого человека, она стрельнула в него уставшими глазами и вернулась к просмотру телепередачи. Рюкзак стоял около двери, но не в полном одиночестве. Рядом находился до сих пор напуганный Люцифер и с подозрением поглядывал по сторонам, словно чувствовал нечто, что не видели остальные. Молодой человек погладил кота, но тот ответил на его ласки слишком холодно, хотя сопротивляться не стал. Эрван вытащил из сумки костюм и понес его в спальню девушки, все еще чувствуя напряжение от всего происходящего. Ему хотелось просто уйти, закрыться где-нибудь, включить радио и дремать до позднего вечера. Но этого не случится. Некто решил превратить этот день в череду ярким безумных событий.

Когда он дотронулся до ручки двери, то услышал внезапный крик Люцифера, который снова принялся кричать в пустоту и неугомонно шипеть.

— Когда же это животное угомонится?! — устало крикнула из гостиной мать Татьяны.

Эрван быстро проскользнул в спальню девушки и плотно закрыл за собой двери. Татьяна без предупреждения вырвала одежду из рук молодого человека и стала поочередно выкладывать ее на гладильную доску, с помощью утюга расправляя всевозможные складки. Молодой человек сел на край кровати и стал наблюдать за действиями девушки, которая выглядела в подобном наряде и с утюгов в руке невероятно странно, но при этом Эрван не мог отвести от нее глаз ни на секунду. Он понимал, что весь этот противоречивый образ ему нравится, каждая деталь заставляла все внутри напрячься, загореться ярким пламенем, и остановить это было невозможно. К тому же из-за хорошего отопления в квартире температура тела повысилась до опасной отметки, и все, что находилось под свитером, покрылось толстым слоем испарины.

— Ты сейчас сваришься, — поняла его состояние та. — Разденься.

— Ты не против? — тоном маленького мальчика задал вопрос тот.

— Да сними ты уже этот свитер, черт возьми. Расслабься, — усмехнулась та и, оставив утюг на какое-то время, подошла к молодому человеку и стала помогать ему стягивать с него одежду.

Через пару секунд Татьяна полностью оголила торс парня и с довольным выражением лица стала разглядывать его, нежно поглаживая кожу Эрвана гладкими ладонями. Она понимала, что в восторге от его худого крепкого тела, от этой белой гладкой кожи. Когда ее руки дошли до разросшегося синяка на животе, то резко остановились и отдернулись, но Эрван не дал им отдалиться на достаточное расстояние и прижал ладонь девушки к своей ране, слегка прикрыв глаза, — возможно, от боли, либо от легкого удовольствия из-за ее нежных касаний.

— Поцелуй меня, — как можно тише прошептал он и притянул лицо Татьяны к себе.

Девушка ощутила его горячее дыхание на своих губах, оно обжигало, как кипяток, доставляя неисчисляемый спектр положительных эмоций. Татьяна не стала отказываться выполнять его просьбу и прижалась к нему губами. Его рот был до сих пор соленым после съеденной рыбы, и подобное показалось девушке невероятно милым и притягательно обыкновенным. Она обожала, когда мужское тело пахло чем-то, что не было похоже на мыло или дорогой одеколон. Это делало человека ближе к ней, превращало в доступного, без каких-либо неприятных шероховатостей, которые вынуждали в скором времени чувствовать себя в его присутствии неловкость и некоторую скуку.

Эрван залез рукой под ее юбку и стал смелыми движениями пальцев ощупывать ее самые запретные места, в частности его привлекали ее мягкие упругие ягодицы, которые напоминали идеально отшлифованную скульптуру, которую хотелось гладить без остановки.

— Твоя мать может нас услышать, — настороженно посмотрел на нее он.

— Она уже все знает, — прикусила нижнюю губу та. — Еще никогда не занималась сексом с парнем в ее присутствии.

— А ты этого хочешь? — вскинул брови тот и усмехнулся. — Боюсь представить, что она будет чувствовать, когда услышит из этой комнаты неэтичный шум.

— Плевать. Мне уже на все плевать, — возбужденно прорычала Татьяна и впилась губами в его шею. — Просто хочу сделать это. И будь, что будет.

— А как же мой костюм?

— Успеем. У нас еще полно времени. Вряд ли мы многое потеряем, если опоздаем на эту вечеринку.

— Татьяна, думаю, мы делаем неправильные вещи, — парень резким движением остановил ее и отстранил губы девушки от себя. — Давай будем оставаться людьми. Твоя мать не заслуживает такого отношения к себе.

Та обиженно встала с кровати и поправила сползшую вниз юбку, затем как ни в чем ни бывало вернулась к гладильной доске и принялась резкими неаккуратными движениями приводить в порядок костюм парня. Эрван медленно сел и провел рукой по волосам.

— Прости, — коротко произнес он.

— Все в порядке. Я понимаю. Сама виновата. Тороплю поезд по скользким рельсам. Спасибо, что остановил меня.

***

Телевизор в гостиной шипел одновременно с Люцифером, словно те решили создать свою музыкальную группу и упорно репетировали перед своих дебютным выступлением. Но каждый находился в своей комнате. Кот по-прежнему сидел с дико вытаращенными глазами у порога, а его хвост будто с каждой минутой делался все больше и больше, превращаясь в пышный куст из шерсти. Татьяна вышла из спальни и украдкой кивнула Эрвану, почти на цыпочках дошла до кухонной столешницы и налила себе полный стакан воды, после чего моментально осушила. Мельком она заметила мать, которая неподвижно сидела в кресле и громко сопела, но шум телевизора делал ее тихий храп практически незаметным. Пройдя в гостиную, девушка выключила прибор с движущимися картинками и замерла возле матери, долго разглядывая ее миловидную позу спящего человека. Найдя в шкафу махровое покрывало, Татьяна аккуратно накрыла им светловолосую женщину и осторожно чмокнула ее в лоб.

— Прости меня, — почти беззвучно произнесла девушка и вздохнула — Но я не могу поступить иначе. Не могу прожить жизнь, которую ты мне предлагаешь, — Татьяна провела рукой по волосам матери, затем выпрямилась и быстро вышла из гостиной, закрыв за собой дверь.

Прямо под ноги ей бросился Люцифер, затем, безумно крикнув, прыгнул на подоконник и смахнул своим огромным хвостом цветок, который, к счастью, упал на столешницу и не сильно повредился. Татьяна невольно выругалась и быстро убрала за своим питомцем беспорядок и с любопытством пронаблюдала, как тот с ужасом пялился в окно, разглядывая что-то на небе, при этом издавал волнительные рычания, что немного напугало девушку.

— Мой хороший, что с тобой сегодня? — ласково прошептала Татьяна и погладила кота по голове, но тот сделал вид, что не заметил ее прикосновений.

Девушка приблизила лицо к стеклу и проследила за взглядом Люцифера. Внезапно ее глаза поймали на небосводе бессчетное количество птиц, которых было так много, что даже звезд на небе в ясную погоду было в несколько раз меньше. Татьяна осторожно открыла окно и высунула голову наружу, окунув ее в прохладный вечерний воздух. Тот пропах приближавшейся грозой, раскаты грома которой слышались где-то вдалеке и эхом разносились по городским закоулкам.

Птицы стали снижать высоту своего полета, и их миллионная стая стала без капли стеснения проноситься среди домов, едва не задевая своими крыльями кирпичные стены. Неожиданно кот вскрикнул и бросился бежать без оглядки. Татьяна с непониманием оглянулась и через секунду ее поразил громкий хлопок. Одна из птиц со стуком врезалась в полуоткрытое окно кухни и оставила после себя размазанный по стеклу кровавый след, само же существо мертвым телом устремилось вниз, где благополучно приземлилось на тротуар. Девушка быстро захлопнула окно и в ужасе закрыла рот ладонями, чтобы сдержать панический возглас.

Отдышавшись и придя в себя, она опустилась на стул и стала с опаской поглядывать на красный след на оконном стекле, который медленно сползал вниз. Она будто была готова увидеть, как еще одна птица прощается с жизнью прямо у нее перед носом. Но, к счастью, подобного за эти несколько минут не повторилось.

Подхватив шипение Люцифера, соседские животные тоже принялись петь и завывать, проклиная нечто опасное, что приближалось в данный момент к дому. Девушка невольно поежилась и вернулась в спальню к Эрвану, чтобы не слушать столь неприятные звуки в одиночестве.

Молодой человек стоял перед зеркалом и, нахмурив лицо, смазывал обмоченной в спирте тряпкой свою рану на животе. Заметив возвращение девушки, он немного смутился и повернулся к ней спиной, будто не хотел, чтобы та наблюдала его в таком виде.

— Ты слышала крики? — тихо спросил ее парень. — Звери с ума сошли.

— Да, меня тоже это напрягло. Поскорей бы убраться отсюда, — простонала она и села на свою кровать. — Уже не могу слушать этот вой. Один закричал, а все подхватили. Тупые создания.

— Не такие уж и тупые. Я бы тоже выл, если бы меня заперли в четырех стенах, — усмехнулся тот и стал заматывать рану чистым бинтом, но делал это несколько неумело.

Девушка пришла ему на выручку, но при этом не стала лишать себя возможности ощупать торс молодого человека, который был приятно горячим и на этот раз пах чем-то пленительно сладким.

— Старайся сильно не напрягать живот, — сказала она и погладила Эрвана по голове. — Дай ране затянуться.

— Спасибо, — улыбнулся он и накинул на себя поглаженную Татьяной рубашку. — Знаешь, я сейчас смотрел на мастерскую Джорджа. Там горит свет. Внутри кто-то есть.

— Да? — обеспокоенно подошла к окну Татьяна и посмотрела на дом через дорогу. — Действительно, свет горит. У кого-то есть доступ туда?

— В том то и дело, что нет. Мы недавно сменили все замки. И зайти туда, кроме меня и Джорджа, никто не мог.

— Думаешь, он там? — девушка напрягла глаза и уловила, как в закрытых шторами окнах мастерской мелькают тени, судя по всему, мужские. — Вижу людей. Их там несколько.

Эрван подошел к ней и стал наблюдать за теми личностями вместе с ней.

— Кажется, их двое… Плохо видно. Не могу понять.

— Только прошу тебя, давай не будем туда ходить, — взмолилась Татьяна. — После всего случившегося этим вечером нам стоит держаться от Джорджа подальше. И ты знаешь, почему.

— Я и не собирался туда ходить, — ледяным тоном ответил тот и снова подошел к зеркалу. — Наоборот, я уверен, что этой ночью увижу эту улицу в последний раз. Что-то мне подсказывает, что я больше никогда сюда не вернусь.

— А как же я? — с непониманием уставилась на него девушка.

— Я заберу тебя с собой, — нежно прошептал он. — И это не просто слова.

***

Когда Эрван закончил с переодеванием, они вышли из спальни и стали торопливо обуваться. Татьяна вытащила из чулана два зонта и один из них вручила молодому человеку:

— Кажется, будет дождь. Я вызвала машину, но с зонтом будет спокойнее.

Оценив внешний вид своего партнера, девушка на короткий миг задумалась, затем быстро скрылась в одной из комнат. Через короткое время девушка вернулась, а в ее руках красовалось черное длинное пальто.

— На улице прохладно. В одном пиджаке ты замерзнешь, — Татьяна без разрешения Эрвана накинула на его широкие плечи теплый предмет одежды. — Когда-то оно принадлежало моему отцу. Идеально сидит! Будто для тебя специально шили. Теперь ты похож на молодого успешного банкира.

— Да уж. В таком виде моя родная мать никогда бы меня не узнала. Даже непривычно ощущать на себе такую одежду.

Татьяна открыла входную дверь и быстрым шагом вышла из квартиры, но быстро остановилась, так как перед ней нежданно-негаданно выросла огромная спина мужчины в полицейской форме. Девушка в замешательстве огляделась и увидела, что дверь соседней квартиры оцеплена несколькими стражами порядка, которые что-то записывали и фотографировали. Приглядевшись, Татьяна заметила, что около двери виднеется большая лужа крови. Она знала, кто живет в этой квартире. И видела его перед собой, лежащим у порога. Это был тот слепой пианист с повязкой на лице.

В ужасе сглотнув, Эрван оттащил девушку немного в сторону, надеясь, что им удастся незаметно спуститься вниз по лестнице. Но полицейские тут же их остановили. Уходить от вопросов было слишком поздно.

— Мисс Хапперт? — произнес один из полицейских, и Татьяна сразу же его узнала.

— Себастьян? — удивленно произнесла девушка, с любопытством разглядывая детектива, которого трудно было узнать в форме полицейского. Именно в него она чуть было не врезалась. — Что здесь произошло?

— Хотелось бы мне узнать это от вас. Вы единственная соседка погибшего мужчины на этом этаже. И единственная, кто мог слышать что-либо.