Комната допросов пропиталась табачным дымом, была окутана серым ядовитым туманом, что сдавливал легкие и кромсал их, как самурай, изнутри. Себастьян старался выжать из всего этого хотя бы немного чистого кислорода, но с каждым новым вздохом ему становилось все труднее и труднее это делать. Полицейские, стоявшие рядом с ним, молчали, как спящие дети, не издавали ни звука. Если бы мужчина не увидел их при входе сюда, то наверняка подумал бы, что он находился здесь один. Мужчины в форме зажгли уже вторую сигарету в присутствии детектива, а тот старался до последнего сдерживать себя, быть вежливым и робким, но когда табачный дым стал вызывать чувство тошноты, то Себастьян попросту не выдержал.

— Пошли вон! — рявкнул он на куривших полицейских и, подойдя к одному из них, вырвал сигарету, кинул ее на пол, что есть мочи, и размазал по линолеуму. — Вон! Чтобы я вас с этой штуковиной здесь больше не видел!

— Эй! Успокойся! Как скажешь, — пожали плечами те и, тихо переговариваясь между собой, покинули комнату, наконец-то подарив Себастьяну столь необходимое ему в данный момент времени спокойствие и одиночество.

Взяв стакан воды со стола, он дрожащей рукой поднес его ко рту и вылил в горло прохладную жидкость. Это немного смягчило напряжение. Громко вздохнув, Себастьян плюхнулся на стул и скрестил руки на крепкой груди, затем стал выжидающе щелкать языком, создавая этим странными звуками какую-то мелодию.

Он старался не думать ни о чем: ни о Ларри, ни о Татьяне, ни даже о Сьюзен или Джордже. В голове мужчина создавал чистое поле, со свежей травой и вкусным воздухом и мысленно наслаждался этим великолепным пейзажем. Но как только эти пожухлые стены с отслоившей штукатуркой попадались в глаза, вся грязь в памяти вновь всплывала наружу, покрывала бескрайнее поле толстым слоем мусора. Себастьян сжал голову руками и прикоснулся лбом к поверхности пыльного стола.

В сознании до сих пор мелькала нога Ларри, горстка пепла. Человек, который был ему товарищем, всегда находился рядом и приходил в любое время дня и ночи на выручку, исчез, навсегда, растворился в бушующем пламене, как кубик льда. И никакого объяснения этим событиям не было. Никаких зацепок, ни единой мысли. Камеру не могли поджечь, с этим мужчина уже не стал спорить. Она была слишком холодной для этого. Огонь, что смог превратить тело человека в подобное, должен иметь невероятную мощь и силу, камера была обязана раскалиться до красна и остыла бы только через несколько часов. Себастьян проверил металлические стенки, на них нет никаких следов горения. Значит, Татьяна выдвинула правильную и единственную верную теорию. Убийца сжег тело в другом месте, а уже после принес сюда. Но как он смог это провернуть за тот короткий срок, что Кристина находилась без сознания? Женщина отключилась на час, может чуть больше. Да даже если ему и удалось это сделать, то какой в этом смысл? К чему вся эта показуха? Неужели он попросту играет с ними, водит за нос? Что ему нужно?

Татьяну эта ситуация вряд ли пугала, она выглядела, как боец, готовый в любой момент перестрелять каждого, кто встанет на ее пути. Впервые он видел в этой хрупкой рыжеволосой девушке столько уверенности и энергии. Она была жива, шла впереди планеты всей. И вновь знала, ради чего все это делает. Он любил ее такой, обожал, был готов поглотить полностью. Но понимал, что Татьяна лишь надела маску, защищается от той правды, что ходит за ее спиной. Она больна, смертельно, болезнь отпечаталась на ее лице, затуманила огромные выразительные глаза, и ее ничем нельзя замаскировать. Думая об этом, мужчина хотел раздавить себя, выйти в окно и полететь к сердцу города. Татьяна сказала, что ей осталось недолго, несколько месяцев. При этом рассказывала так спокойно, словно зовет мужчину на чай. Впервые он залил свое лицо слезами при ней, позволил себе выглядеть слабым, уязвимым в ее глазах и ничуть не стеснялся этого. Он верил, что таким образом смог открыть себя для Татьяны, позволил узнать себя настоящим, без того образа несломленного мужчины, который присосался к нему намертво. И верил, что Татьяна не отвергла его истинный облик, не расценила его проявление слабости как что-то несуразное и бестактное. Он просто не мог вести себя иначе, не мог осознать, что этот прекрасный человек с шелковой гожей, густыми волосами цвета лисьей шерсти исчезнет, как и все вокруг, скроется под землей, навсегда, безвозвратно. Как же он ее любил! Себастьян осознавал силу этой любви с каждым вздохом все сильнее и сильнее. Мужчина был готов целовать ее, нежно, с пылающей страстью, даже сейчас ощущал сахарный вкус женской кожи с ароматом дорогого парфюма, слышал тихие стоны, ласковый шепот… Ее голос. Он любил его больше всего. Ни один джазовый шедевр не сравнится с ним. Он прокручивал в голове ее слова, иногда сердитые, порой незнакомо доброжелательные и улыбчивые. И скоро этого не будет. Татьяна останется лишь в его памяти, как крупица навсегда утерянной поэмы гениального автора.

— Я все исправлю, — подняв глаза к потолку, произнес он. — Все исправлю…

Ему пришлось вспомнить, ради чего он здесь находился, когда в дверь постучали, спрашивая разрешения войти. Себастьян испуганно вздрогнул, словно из стула повыскакивали иглы, затем краем глаза стал разглядывать посетителей. У двери стоял один из куривших здесь полицейских, а рядом с ним сутулый человек, который выглядел так, словно до недавнего времени был весьма толстым господином, но за невероятно короткий срок потерял большую часть веса, и пышная дама экстравагантного вида с пугающего размера шляпой, что придавала женщине вид гигантского белого гриба. Себастьяну не пришлось долго думать, чтобы понять, кто перед ним в данный момент находился. Это жена Ларри. А вот пожилого мужчину рядом с ней он видел впервые. Он не походил на ее родственника или друга, да и на возлюбленного не тянул. Возникало ощущение, что женщина-гриб с трудом терпела присутствие этого старика, но держит рядом по каким-то важным причинам, которые нельзя отбросить в сторону ни при каких обстоятельствах.

— Господин детектив? — поросячьим тоненьким голоском пропела женщина и, двигая своими широкими бедрами из стороны в сторону, прошла в середину комнаты и, немного помедлив, села на стул, с трудом поместив на этом крошечном предмете мебели свое объемное тело. — Кретин! — резко обратилась она к старику. — Жди меня снаружи! Я же сказала тебе уже все, что нужно! Или ты не понял?

Старик покорно кивнул и быстро исчез из поля видимости вместе с полицейским, после чего детектив остался один на один с женщиной-грибом в этом тесном помещении. Себастьян со смущением поглядывал на свою собеседницу, разглядывал ее яркий наряд, усеянный стразами и различными нелепыми рисунками в виде цветов и не совсем понятных абстракций. Ее зауженный пиджак был ей маловат и явно давил на талии, к тому же сильно сковывал движения супруги Ларри. Но та выглядела слишком довольной собой, о чем говорила безупречная улыбка на обвисшем круглом лице. Густой макияж выделял все недостатки лица, подчеркивал возрастные изменения. Густо накрашенные глаза утяжелили ее взгляд, а красная помада придала губам вид обезьяньих. Но детектив пытался смотреть на женщину спокойно, без оценивающего взгляда, чтобы та, не дай Бог, не высказала громкую претензию, ведь та находила повод для конфликта, будучи в этом здании, постоянно.

— Мне очень тяжело задавать вам вопросы о вашем муже, я чувствую вашу утрату и приношу глубочайшие соболезнования, — как можно искренне начал мужчина, но, заметив на лице женщины безразличие, решил без длительного вступления перейти к главной теме разговора. — Что ж, миссис Далтон, думаю, вы знаете, для чего мы вас сюда позвали. И этот вопрос крайне серьезен и требует тщательного анализа.

— Разумеется, детектив, — как можно выше подняла уголки своих губ та и почесала кончик носа. — Но мне не хочется, чтобы меня здесь задерживали надолго. Я скажу, что знаю, сделаю, что вы просите, затем спокойно поеду домой. У меня много работы. Необходимо собрать вещи мужа. И увести их в наш загородный дом. Он любил там находиться. И будет счастлив, если его самые дорогие предметы окажутся именно там. К тому же я пожелала, чтобы его останки закопали там же, на заднем дворе. Не хочу, чтобы его могила пылилась на общем кладбище. За городом среди хорошего воздуха ему будет спокойнее.

— Как только вы опознаете тело, мы оформим все документы и передадим Ларри вам.

— Замечательно! Так о чем вы хотели со мной поговорить?

— Дело в том, что один из наших информаторов заявил, что Ларри Далтон за день до своей смерти находился в доме одной женщины, которая была серьезно избита. Вы что-то можете об этом рассказать? Ваш супруг не говорил вам, куда направляется ночью?

— Вчера? Вы что-то путаете. Вчера он не мог отсутствовать дома. Совершенно! — вытаращила свои маленькие глазки та и прижала плечи к подбородку. — У него был приступ, он не вставал с постели целые сутки. У него было что-то не то с глазами. Они стали гноиться. А к вечеру был сильный жар. Я вызвала врача, он промыл ему глазки, но это не сильно помогло. К тому же мне так и не сказали, что с моим мужем.

— Значит, вы утверждаете, что Ларри не покидал вечером квартиры.

— Он ушел под утро, я попросила своего знакомого найти его, но тот так ничего и не сделал, — равнодушно ответила та. — Но перед этим к нам приходил мужчина. Такой молодой, худощавый. На какого-то бизнесмена похож. Костюм очень дорогой на нем был. И улыбка слишком белоснежная. Сказал, что является коллегой моего мужа по работе.

— Он не назвал свое имя? — почувствовал напряжение детектив.

— Нет. Они обсуждали какую-то Татьяну, довольно долго, но я не особо вслушивалась в детали их разговора, хотя и слишком любопытная. Помню лишь, что тот мужчина сказал, что этой женщине грозит опасность, что кто-то желает ее обмануть и сделать частью какого-то спектакля. Этот неизвестный господин советовал моему мужу не выходить из квартиры несколько дней, еще постоянно твердил, что какая-то Она стала сильнее и что пытается разрушить что-то в их кругах, — быстро протараторила миссис Далтор и проследила за тем, как Себастьян старательно записывал отдельные ее фразы в блокнот.

— Что-то еще? — настойчиво задал вопрос Себастьян и нахмурился. — Слышали ли вы упоминания о девочке, ребенке?

— Были еще какие-то имена в их разговоре, — задумчиво промычала та. — Кажется, Эмми. Точно, Эмми. Ларри говорил, что отец девочки в любой момент может объявиться и что какой-то Сьюзен грозит опасность. Потом этот незнакомец сказал, что постарается увезти Татьяну подальше из города, чтобы та была в безопасности. А потом мой муж назвал его по имени. Вроде Петр, но я точно не уверена. В памяти все перемешалось. После этот господин ушел. А мой муж спал. Лишь под утро… Исчез.

***

Шагов охотника не было слышно, как и лая его собаки. Все неожиданным образом стихло, отчего в ушах возник свистящий скрежет. Джордж примкнул к окну и пытался хотя бы что-то разглядеть в кромешной темноте, но тщетно. Даже огромная луна и звездное небо не были в силах развеять мрак, что прибыл сюда с наступлением ночи. Молодой человек с вопросом посмотрел на своего двойника позади, но тот делал вид, что ему совершенно безразлична данная ситуация: тот спокойно стоял на месте и разглядывал гостиную, изредка останавливая глаза на спавшем мальчике. Прошло несколько минут, признаков присутствия хозяина дома так и не появилось, мужчина с собакой словно вновь направился в сторону леса, хотя до этого был обеспокоен следами присутствия посторонних в собственном жилище. Джордж хотел выглянуть на улицу, чтобы убедиться в том, что никто снаружи не выжидает момента нападения, и даже сделал первые шаги в сторону полуоткрытой двери. Но второй Джордж резко вцепился в его плечо и приказал остановиться с помощью грозного взгляда.

— Не утруждай себя. Продолжения не будет. Я лишь хотел, чтобы ты сам понял это.

— Что понял? — в недоумении уставился на него тот и в сердцах толкнул собеседника в грудь. — Что за игры ты здесь устроил?

— Это твое воспоминание. Точнее, лишь малая часть. Эта комната, можно сказать, замерла, время здесь остановилось. Такова сущность воспоминаний. Их можно воспроизводить, как кино, ускорять, перематывать, отматывать назад, ставить на пазу. Но при этом их невозможно изменить. Посещая воспоминания, следует строго следовать алгоритму событий.

— Почему я должен тебе верить?

— Сядь! — приказным и одновременно доброжелательным тоном сказал двойник и пригласил мужчину опуститься на диван, что стоял в дальнем конце комнаты.

Оба разместились там и одновременно вздохнули, что немного позабавило Джорджа, так как ему стало казаться, что он сидит напротив зеркала: уж слишком часто он совершал с этим типом одинаковые движения в одну и ту же секунду. Двойник сцепил пальцы и грустно опустил голову, после начал нервно облизывать губы и покусывать кончик языка. Джордж терпеливо ждал, потому что понимал, что иного выхода у него нет.

— Я остановил воспоминание… — прошептал он. — И не хочу, чтобы ты видел концовку. Потому что в ней нет никакого смысла. Я сотню раз прокручивал все это, изучал каждую деталь события, пытался понять, что же нас погубило.

— Нас? — удивленно спросил Джордж. — Почему ты рассуждаешь о себе таким образом, ведь мы с тобой один и тот же человек?

— Пожалуйста, выслушай меня, — резко прервал его тот и обидчиво нахмурился. — Я хочу просто рассказать. Мне тяжело даются эти слова. Поэтому просто молчи. Ты должен знать… Охотник вернулся сюда слишком рано. Он был пьян, а жизнь отшельника полностью разъела его психику, бедолага стал бояться даже собственной тени, когда рядом с ним не было оружия. Кромешная темнота лишь усугубила его страх. Он не пытался выяснить, кто именно забрался в его дом. Им овладела паника, его единственной целью стало избавиться от незваных гостей. Я не услышал его шагов, заснул слишком крепко… — голос двойника предательски дрогнул, и он на какое-то время остановился и внимательно посмотрел на Джорджа, выражение лица которого стало с молниеносной скоростью меняться.

Джордж медленно потянул руку в сторону собеседника и прикоснулся ладонью к его изуродованному ожогами лицу, после чего принялся неуверенно и как-то испуганно ощупывать, как будто перед ним была статуя из золота.

— Пожалуйста, — начал двойник, — не говори ничего. Позволь мне рассказать мне все до конца. Прошу тебя.

Он отстранил руку Джорджа от себя и будто в несколько раз уменьшился в размерах: его тело резко сжалось, ссутулилось.

— Я закричал, позвал на помощь. Странно… — на лице двойника возникла усмешка. — В таких ситуациях человек цепенеет. А я голосил громче любого оперного исполнителя. Возможно, меня заставило проявлять такие бурные эмоции оружие хозяина дома. Оно было наставлено на меня. Ты прибежал быстро и ударил мужика чем-то по голове. Кажется, кувшином, так как я услышал звук бьющегося стекла. Но охотник даже не шелохнулся, лишь разозлился еще сильнее. Он нажал на курок, но промахнулся. Ты принялся вырывать из его рук ружье, я слышал, как ты рычал, залезал к этому великану чуть ли не на шею. Потом я услышал еще один выстрел, после чего шум рядом с собой, ощутил вибрацию воздуха. Охотник выстрелил в меня, но это не причинило серьезной раны, мое тело лишь поцарапало. И этот факт не спас мне жизнь. Патроны взорвали керосиновую лампу, ее осколки впились в мой живот, как оголодавшие комары. Моя одежда покрылась маслом. И одной искры хватило, чтобы я вспыхнул, как спичка, — он тяжело сглотнул, а по лицу потекли слезы. — Масло попало и на мебель. И все вокруг меня полыхало. Что было дальше, не помню. Твое воспоминание обрывалось на этом моменте, а мое представляло из себя только образ бушующего огня и набор хаотичных звуков. Кажется, я услышал еще два выстрела, прежде чем умер.

— Вальдемар… — как молитву произнес это имя Джордж. — Ты — не я. Ты — мой брат. Родной… У меня был брат…

— Души близнецов связаны непрерывными нитями, настолько прочными, что их невозможно разрезать. Насильственная смерть одного из них не позволяет умершему уйти, переродиться. Он вынужден существовать рядом с живой копией себя, быть поблизости все время. Поэтому я был рядом, не смог уйти. Жил в тебе, в твоем теле. Но вместе со мной к тебе перешла и другая личность, что до этого дремала во мне и лишь изредка проявляла себя.

— Она, — одновременно с ним произнес Джордж.

— Да, — улыбчиво кивнул Вальдемар. — Ее душа была привязана ко мне, потому что Она сосуществовала со мной с самого моего рождения. И лишь мое перерождение смогло бы отвязать ее от меня. Но мне уйти не удалось. Она об этом знала заранее, поэтому и выбрала близнецов в качестве «вместилища» для своей души. Это гораздо безопаснее для нее. В случае смерти одного у нее есть шанс «перебежать к другому». Главное, чтобы первый умер не своей смертью.

— Поэтому ты пытался меня убить… Ты хотел избавиться от нее.

— Да… Это был единственный выход. Только тогда Она смогла бы полностью потерять контроль, и ее гибель была бы неминуемой, так как сила ее души стала ничтожной. Сейчас же ситуация изменилась. И в самую ужасную сторону. Она научилась жить самостоятельно, независимо. И убивает неугодных, уже без задействования тебя. Таким образом Она лишает тебя возможности сопротивляться, а меня подавляет и не дает вмешиваться.

— Без задействования меня? Как это объяснить?

— Она создает что-то вроде твоей копии, но в другом месте. Эта копия лишь бесформенный образ, но люди воспринимают его, как реальный. К тому же Она способна с помощью астрального тела взаимодействовать с окружающей средой и предметами.

— Ее можно отнести к фантомам?

— Скорее да, чем нет. Видишь ли, фантомы, как я говорил ранее, бывшие Старшие, разорванные Лимбом на части. Побочный эффект деятельности общины, которая уже развалилась на куски после убийства нашего отца. А Она никогда не была Старшей, хотя и пыталась относить себя к ним. Не находилась на границе между живым миром и Лимбом. Лишь изредка пересекала эту черту. У нее есть все признаки фантома, но при этом и существенные отличия. Она разумна и не действует с помощью одних лишь чужих людских эмоций. У нее свои цели, и Она идет к ним по прямой дороге.

— Что же нам делать?

— Твой отец подавил большую часть твоих воспоминаний. Он устроил целый спектакль, чтобы выжать из этой ситуации наибольшую выгоду. В газетах писали, что я погиб в сарае: якобы обычный несчастный случай. Но потом деревенские стали дорисовывать картину самостоятельно. И журналисты, нахватавшись от них историй, создали байку, где говорится, что близнецы отдыхали на сеновале, неожиданно один из них устроил поджог, намеренный, запер сарай и сжег брата заживо. Долгие годы об этом трубили все местные газеты. Потом вроде как подзабыли. Как видишь, в реальности все произошло иначе. Наш отец смог с помощью данной лжи создать целую систему и сделать союзниками нужных людей. Он не делал это все ради нас, мы его ничуть не интересовали. Когда ты вернулся в Англию после войны, он вышел на тебя только чтобы завершить начатые дела, а так он бы про тебя и не вспомнил. Но я уверен, что ты найдешь способ остановить Ее. Ты научился контролировать себя. Мне осталось не так уж и долго, моя душа подавлена, ослабела. И мне не удастся долго бороться за существование. В скором времени меня затянет в Лимб, и я исчезну из твоей жизни навсегда.

***

Светлые волосы Ричи сливались с ярким свечением дневного солнца, сверкали ярче полной луны и оставляли блики на грязных облупившихся стенах. Молодой человек спустился вниз по лестнице, после чего помог еле передвигавшейся Марии проделать то же самое, что в данный момент времени стало для нее непосильной задачей: ноги женщины сгибались при каждом шаге, из-за чего та попросту падала на пол. Возможно, в такое состояние ее привел обыкновенный стресс после увиденного, Ричи был полнотью уверен в этом, потому что другого объяснения не видел. К тому же она слишком долго просидела в углу, фактически, на открытом морозе. Эта гремучая смесь превратила его лечащего врача в большую плюшевую игрушку, которую парню пришлось чуть ли не на руках спускать вниз.

Оказавшись в коридоре, Ричи так и не ощутил теплого воздуха. Здесь было даже холоднее, чем на чердаке. Под ногами хрустнуло битое стекло, и этот режущий слух звук эхом разнесся вокруг, прервав свое длительное путешествие где-то далеко впереди. Посмотрев вперед, молодой человек замер в оцепенении, ощутив, как его макушка начинается покрываться испариной. Все окна были разбиты, вырваны с корнем, и теперь повсюду валялись деревянные щепки, некогда бывшие рамами, и стеклянные изумруды всех форм и размеров. Весь этот хаос был присыпан сухим снегом и строительной пылью, что водопадом сыпалась с потолка и облупившихся стен. Это место было иным. Это больше не та психиатрическая клиника, что Ричи видел пару часов назад. Все выглядело таким образом, словно здесь вот уже много лет не находилось людей.

Пройдя немного вперед, парень заглянул в одну из комнат, надеясь найти там хотя бы что-то знакомое. Но его ожидало разочарование. Сломанная мебель, разбросанные повсюду бумаги и книги, наполовину разложившиеся в объятиях прожорливых насекомых и грибковой плесени.

Мария стояла поодаль и, обхватив плечи руками, тихо всхлипывала, безучастно разглядывала окружение, будто перед ней была обыденная картина, что не представляла из себя ничего интересного. Парень с жалостью в глазах посмотрел на женщину, но подходить к ней не стал, причину чего не знал и сам. Его сейчас больше волновало то, где он находится, почему больница приобрела такой заброшенный вид? Вряд ли это Лимб. Нет, этого не может быть. Ричи слышал звуки жизни за окном, шум машин. Он пытался выглянуть в окно, чтобы убедиться, что слух его не подводит, но снаружи все заросло густой растительностью, отчего разглядеть городскую жизнь стало невозможно. К счастью, деревья не закрывали небо, иначе здесь было бы неприятно темно.

Пройдя еще немного, молодой человек вышел на лестничный пролет. Он не знал планировки больницы и не имел ни малейшего понятия, куда направлялся. Перед ним был лишь лабиринт из полностью заброшенных комнат, а повсюду пыль, замерзшая грязь и мусор. Около лестницы стояла инвалидная коляска, она была перевернута, а ее колеса со скрипом вращались под действием бурного потока холодного ветра, что приходил сюда откуда-то снизу и выл, будто пытался остановить Ричи, чтобы тот не сумел покинуть здание. Как только молодой человек сделал первый шаг, спустившись на одну ступеньку вниз, радом с ним раздался резкий шум, автоматной очередью пробежавшийся по спине парня.

Ричи от неожиданности подпрыгнул на месте и резко развернулся, чтобы, как и полагается, отыскать источник столько громкого звука. Нарушитель тишины находился прямо под инвалидной коляской. Им оказался некий прибор, свободно помещавшийся в руке. На нем был маленький горящий экран, на котором высвечивалась надпись, состоявшая из непонятной комбинации цифр. Под экраном находились кнопки. Парень сразу понял, что нужно нажать на одну из них, чтобы странное устройство замолкло. Он принялся нажимать на все подряд, и внезапно прибор стих, но через секунду оттуда раздался другой звук, коим оказался человеческий голос. Ричи со страхом уставился на говорящую штуковину в своих руках, у него было большое желание выкинуть ее куда подальше, но он, сам того не ожидая, стал завороженно вслушиваться в приобретший форму женский голос.

— Приложи телефон к уху, — сказала женщина и тихо посмеялась. — Ричи, просто сделай это!

Парень смущенно повертел «телефон» в руках, но противиться не стал и выполнил просьбу говорящего устройства.

— Вот, теперь я смогу тебя слышать, — продолжила она и снова хихикнула. — Ричи, этот прибор должен находиться у тебя, без него ты не справишься и можешь попасть в беду. Я не стала покупать слишком навороченный, тебе он ни к чему, подойдет и простенький. Думаю, ты разберешься в ней, ты парень толковый, — Эрван замолвил за тебя словечко, — поэтому полностью полагаюсь на твою сообразительность. Сейчас твоя задача покинуть корпус заброшенной психиатрической клиники. Здание огорожено высоким забором, но около мусорных баков на заднем дворе есть лазейка, ты ее без труда найдешь. Дальше твоя цель добраться до Собора Святого Павла. Я оставила под коляской карту, где отметила нужное место. Эрван сказал, что ты плохо ориентируешься в Лондоне, поэтому мне придется стать твоим гидом. К тому же город сильно изменился с тех пор, тебе покажется, что ты попал в совершенно иное место, другой мир. Но не пугайся. Скоро привыкнешь.

— Кто вы? Я разговариваю с вами по… телефону? — неуверенно спросил парень. — Но почему он без провода?

— Это обычный мобильник, простенький. Да, штука диковинная и требует подзарядки, но таким здесь пользуются все. Но если тебе привычнее телефон с проводом, то на улицах стоят красные будки. Но нужны монеты, чтобы звонить оттуда. Поэтому привыкай к «телефону без провода». Ах да, — женщина снова хихикнула. — Чуть не забыла! На первом этаже на ресепшене я оставила твои новые документы и немного денег на всякий случай. Возьми обязательно! Без них нам с тобой будет проблематично. Я не прятала их далеко, ты найдешь их в первой полке около монитора.

— Около чего? — запинаясь, пролепетал тот.

— Монитор… Ну, как же тебе объяснить. Это типа телевизора, только тоньше, да и экран у него достаточно большой. Хотя этот монитор стоит там уже лет двадцать. Я тебе потом все подробно объясню. Ты главное приди на место встречи. У тебя не так много времени. «Исида» ждать не любит.

***

Около палаты Сьюзен Себастьян почувствовал едкий аромат сахара, его количество в воздухе было столь высоким, что мужчина уже начал было думать, что где-то здесь открыли лавку со сладостями. Подойдя к двери, он осторожно заглянул туда. Темнокожая женщина сидела в кровати, спрятав ноги под одеяло, а на ее коленях стоял поднос, доверху набитый различными кондитерскими изделиями. Рядом сидел мужчина, худой, как щепка, и о чем-то тихо беседовал со Сьюзен, довольно добродушно и как-то по-семейному, он все это время сжимал руки женщины в своих и осторожно их поглаживал. Себастьяну не пришлось долго думать, чтобы признать в этом человеке брата Сьюзен. Ронни с того момента, что детектив видел его в последний раз, изменился до неузнаваемости. Вся его жизненная энергия, что могла поразить подобно молнии, растворилась и больше не ощущалась рядом с ним. Темнокожий мужчина погас и стал напоминать завядшее растение даже со спины. Себастьян незаметно встал рядом с дверным проемом и решил немного подслушать разговор брата и сестры, так как надеялся, что те могли обсуждать что-то, что могло бы быть связано с тем признанием, которое детектив услышал от супруги Ларри. Мимо проходили врачи и с подозрением поглядывали на притаившегося Себа, ведь тот даже издалека выдавал свой облик следопыта: длинный плащ, большие сапоги, шляпа, темные очки. Не хватало только большой лупы и длинной курительной трубки в зубах.

Сьюзен выглядела донельзя уставшей и болезненной. Себастьян до последнего боялся, что его не пустят к женщине, так как та буквально пару дней назад впала в кому и лишь недавно пришла в себя и была крайне слаба. Но врач упокоил его, сказав, что пациентка чувствовала себя на удивление замечательно и даже потребовала, чтобы ей принесли поесть. И даже этот факт не давал детективу чувствовать себя комфортно, потому что ему хватило одного лишь взгляда на женщину, чтобы понять, что ее хорошее самочувствие — временное явление. Все сладости, что лежали у ее ног, были своего рода декорацией. Женщина даже не думала к ним прикасаться и будто морщила нос от запаха сахара. Просто делала вид, что все хорошо, будто таким образом обманывала саму себя и заверяла, что полностью здорова.

— Я знаю, что ты беспокоишься об Эмми. Но Татьяна сделала все правильно. Мне не хотелось возлагать на тебя лишнюю ответственности, Ронни. К тому же ты совершенно не ладишь с детьми. Поэтому я и попросила ее забрать мою дочь к себе.

— Мне просто стыдно перед тобой, — виноватым голосом прошептал он. — Я так испугался, когда мне сказали, что с тобой случилось. Чуть с ума не сошел. Перебрал немного с друзьями. Знаю, теперь из-за меня эта девушка будет считать, что я безнадежно испорчен.

— Я постараюсь изменить ее мнение о тебе. Думаю, она и сама уже догадалась об этом. Но тебе не следует пить. Мы ведь договаривались, что никакого алкоголя при ребенке. Тем более у тебя больной желудок. Сам же потом будешь мучиться от боли.

Себастьян осознал, что ничего полезного из этого разговора он не извлечет, поэтому в это же мгновение показал себя и вошел в палату, стараясь выглядеть так, будто он и не стоял здесь все это время. Сьюзен, увидев детектива, напрягла лицо и, что-то прошептав Ронни на ухо, выжидающе уставилась на своего нового посетителя. Брат женщины быстрыми движениями сгреб все сладости в бумажный пакет и, чмокнув сестру на прощание, покинул палату, стараясь не пересекаться взглядами с Себастьяном. Детектив почувствовал некую обиду, когда Ронни проигнорировал его рукопожатие, но ничего говорить не стал. Возможно, он что-то пропустил и чего-то не знал, но сейчас это не играло никакой роли. Он пришел сюда ради Сьюзен.

— Так-так-так, — протянула темнокожая женщина и скрестила мускулистые руки на груди. — Какие гости. Сам Себастьян заглянул в мои покои. Если Татьяны здесь нет, то этот визит совершен не для того, чтобы узнать о моем здоровье. Что ты хочешь?

— Прости, что без подарков, — застенчиво улыбнулся тот и сел на стул рядом с кроватью.

— К черту мне твои подарки, — фыркнула Сьюзен и закатила глаза. — Зачем пришел?

— Я хотел кое-что выяснить. Дело касается Петра и твоей дочери.

Услышав эти имена, Сьюзен напрягла лицо еще сильнее. Но явно не собиралась уходить от ответа и уезжать в совершенно другом направлении. Женщина выпрямила спину и внимательно взглянула на детектива.

— Если ты хочешь поговорить со мной о смерти супруга Татьяны, то не надо. Я раздавлена. Больше мне добавить нечего.

— Я пришел к тебе не только из-за него. Из-за Ларри, — ледяным тоном сказал Себ и поиграл желваками. — Его убили. Зажарили, как индейку в печи.

— Не смотри на меня так, — осуждающе прошипела та. — Я, как и ты, ничего не знаю. Тем более с Ларри мы практически не пересекались. Я не имею ни малейшего понятия, в каких делах он был замешан. Ты знал его лучше всех. И нет никакой необходимости в подробностях. Врач запретил мне нервничать. И тебе повезет, если он не выпроводит тебя через пару минут. Поэтому советую тебе поторопиться.

— Хорошо, я опущу детали, но от главной причины моего визита не отступлю. Около часа

назад я допрашивал его супругу. Дело в том, что за сутки до своей гибели его видели в квартире Татьяны. Не буду вдаваться в подробности, Хапперт сама обо всем доложит, когда тебя навестит. Но сообщается, что Ларри был соучастником неправомерных действий.

— А его жена создала ему алиби. Я правильно поняла?

— Именно. Миссис Далтон заявила, что у Ларри в тот же день был приступ, из-за чего тот не мог встать, и еще упомянула про какой-то гной, который вытекал из его глаз. В общем, с ним было что-то жуткое.

— То есть, его видели в двух местах одновременно? — вскинула брови Сьюзен и ухмыльнулась. — Где-то я уже такое слышала.

— Да, но я не об этом. Возможно, один из свидетелей перепутал время, поэтому и случилась такая неразбериха. Но меня заинтересовало другое. Миссис Далтон упоминала, что Петр пришел к Ларри поздно вечером, и те что-то долго обсуждали и тебя в том числе. Они говорили, что тебе грозит некая опасность и что скоро объявится «настоящий» отец Эмми. Что это значит?

— «Настоящий» отец… — с грустью произнесла Сьюзен и жалобно посмотрела на собеседника. — Значит, Татьяна уже сделала выводы. Я так хотела ей все объяснить, но не успела, мое состояние было крайне тяжелым. Возможно, придя ко мне домой, она увидела мои совместные фотографии с ее мужем. Но мы с ним были всего лишь друзьями, познакомились на борту одного затонувшего судна, он тогда очень помог мне и одной моей подруге.

— Почему же ты не рассказала Татьяне о дружбе с ее мужем? Была какая-то тайна?

— Да, и она связана с моей подругой. Винни Коутс. Она попала в очень неприятную историю. И нельзя было допустить, чтобы кто-либо узнал о ее местоположении. Петр всячески оказывал ей поддержку. Сделал ей визу, перевез в другую страну и спрятал. А меня же запер в этом городе. И не разрешал никуда уезжать. Сначала было тяжело, но потом поняла, что он это делал ради меня. Он был моим ангелом-хранителем.

— Что все это значит?

— Вряд ли ты поймешь это, Себ. И вряд ли должен знать правду. Моя дочь была особым ребенком, дочерью добра и зла. Она могла стать спасением, но в итоге превратилась в мишень. Мы должны были ее надежно спрятать. Не дать определенным людям найти мою малышку. Не дать ее отцу сотворить с ней немыслимое… Поэтому я так резко исчезла после рождения дочери, — Сьюзен прикусила нижнюю губу и громко всхлипнула, с трудом сдерживая рвавшийся наружу поток слез. — Но я не могла стоять на месте. Петр изначально был против моего выхождения из тени и пытался сделать из меня что-то вроде попугая, который не должен покидать клетку, так как снаружи ходит голодный кот. Но я не могла сидеть. Я хотела отомстить за ту боль, что мне причинили много лет назад. Но мои силы оказались ничтожными.

— Что произошло тогда? Почему ты не хочешь рассказать? Ты сказала, что Эмми — дочь добра и зла. Неужели ты так боишься этого человека, что не можешь мне назвать хотя бы имя? Если Петр прав и тебе грозит опасность, то я единственный, кто сможет помочь.

— Вряд ли. Этот человек ни перед чем не остановится, чтобы не допустить вмешательства в его планы. Но ты на правильном пути. Думаю, ты знаешь, как его зовут. Многие, с кем он был в хороших отношениях, постарались спрятаться от него. Ангел превратился в кровожадного зверя. Стал убивать, не зная пощады. Стал манипулировать разумом людей. Создал целый культ в свою честь. И я родила ему дочь. Как некий сосуд для его будущих планов.

***

Кухня промерзла до самых костей. Каждый кусочек мебели покрылся белоснежным инеем, а в лучах солнца все это зимнее великолепие сверкало ярче самой яркой звезды во вселенной. Лиза как можно скорее разожгла камин и даже включила газовую плиту, надеясь, что это поможет разогреть дом в ближайшее время. Обычно такого не случалось, и женщина старалась всю ночь поддерживать тепло, но в этот раз что-то затушило домашний очаг и подвергло дом риску превратиться во владения холода. Укутавшись в два свитера, Лиза принялась быстрыми темпами готовить завтрак. Она заварила овсянку в вскипяченном молоке, добавила туда немного сушеных фруктов, сахара, а затем бережно расставила на столе, стараясь создать что-то вроде полноценной картины из тарелок.

Девочки пока не спустились. Женщина слышала их тихие перешептывания: стены дома были тонкими, поэтому каждый звук становился достоянием всей семьи. Лиза совершенно забыла об этом, когда залезла в одну кровать с Виктором. И сейчас хотела раздавить себя всем, что только попадется под руку. Как она могла так поступить, так не контролировать себя? Что заставило сексуальное влечение взять вверх над разумом? Лиза не понимала этого, боялась думать о том, что ей эта ночь доставила удовольствие и что она хотела, чтобы это повторилось. Женщина до сих пор чувствовала, как Джордж входит в нее, эту ноющую боль между ног, а затем резкий выброс положительных эмоций, которые со стоном выливались из рта. Даже сейчас, думая об этом, женщина испытывала остаток тех ощущений, настолько мощных, что их уже ничто не сможет вырвать из памяти. Она бы и не заметила, что стоит на месте и улыбается в пустоту, если бы не столкнулась с зеркалом, которое висело около двери рядом с полками. Эта встреча со своим отражением моментально стерла все эмоции с лица. Она ощутила стыд, корила себя за то, что позволила дочерям стать частью своих похотливых желаний. Они не должны были слушать это, страдать, вспоминать, что когда-то у них была семья, полноценная, с матерью и отцом. Злость Пайпер была оправдана, и Лиза ничуть не противилась этому.

Подойдя к зеркалу и критично осмотрев свое небрежное отражение, женщина отвела взгляд от самой себя и взглянула на прибитые к стене полки, на которых стояли различные фигурки, книги и довольно крупная металлическая шкатулка в виде ларца из какой-нибудь сказки. Взяв шкатулку, Лиза осторожно смахнула с нее тонкий слой пыли, затем, поставив предмет на стол, открыла ее. Внутри лежала толстая стопочка писем вперемешку с черно-белыми снимками. Вытащив содержимое, женщина дрожащей рукой разложила все перед собой, затем отложила письма в сторону, а фотографии пододвинула к себе поближе. На них было изображено довольно много лиц, но всех их объединяло одно: они улыбались и были счастливы. Она помнила это место. Саутгемптон, 1912 год. Помнила так, словно стояла там вчера, ощущала запах соли, рыбы и ржавеющего металла. Последний спокойный денек, последние радостные лица.

Взяв одну из фотографий, Лиза приблизила ее к себе и вгляделась в улыбки. Посередине стояла невысокого роста девушка с темными волосами средней длины, а рядом с ней двое сыновей, которые в сравнении со своей крохотной матерью были такими большими, что трудно было поверить, что те в тот год только недавно начали учиться в школе. Перевернув фото, Лиза прочла длинную надпись на обороте: «Вряд ли мы расстаемся надолго. Помню твои слезы, сестренка. Но они лишние. Обещаю, что буду писать тебе каждый день из Нью-Йорка. «Титаник» выглядит просто потрясающе. Жаль, что ты так и не сумела увидеть его. Я слышала, что о нем говорят: только хорошие вещи. Уже купила билет второго класса. Отплытие завтра. Почему-то ощущаю странное волнение, не знаю, из-за чего. Возможно, это морская болезнь. Но ведь я даже не ступила на борт корабля и до сих пор нахожусь в порту, сижу в кафе и ем с сыновьями мороженое. С любовью, твоя старшая сестра. Винни Коутс».

Женщина вновь перевернула фото на правильную сторону и медленно погладила изображение темноволосой девушки, которая выглядела настолько умиротворенно, что это спокойствие моментально передалось Лизе. Рядом с Винни стоял Эрван, молодой и красивый, совсем такой же, каким женщина запомнила его в последний раз, когда тот внезапно исчез из ее жизни и, возможно, уже навсегда. Третьим лицом оказался высокий худощавый мужчина. Лиза плохо знала этого господина, но тот был в хороших отношениях с ее бывшим супругом. Кажется, его звали Петр, женщина уже не могла вспомнить, так как видела мужчину лишь однажды. А слева прямо с краю стояла темнокожая женщина в миниатюрной шляпе и довольно длинном пальто, которое доставало до самой земли. Ее Лиза не знала и даже не сумела пообщаться с ней, но та ступила на борт «Титаника» вместе с Винни. Кажется, ее старшая сестра общалась с этой дамой достаточной тесно, но Лиза не была в этом уверена, так как круг общения Винни был ей не знаком.

На лестнице раздались торопливые шаги, которые спускались все ниже и ниже. Лиза быстро сложила фотографии и письма обратно в шкатулку и вернула на полку. Пайпер и Берил мельком взглянули на мать, затем накинули на себя зимнее пальто и все так же молчаливо покинули дом, громко захлопнув за собой дверь. Лиза бросилась за ними в след, надеясь остановить и заставить позавтракать, но тут же остановилась, едва столкнулась с дверью. Она поняла, что просто обязана дать дочерям побыть наедине друг с другом. И была уверена, что к вечеру они осознают, что ошибались, что неправильно поступили, осудив мать. Да, женщина ощущала стыд, злобу на саму себя из-за прошедшей ночи. Но Пайпер и Берил следует смириться с тем, что теперь у них осталась лишь она, их родная мать. И больше никому они не будут нужны. Только она всегда будет рядом и никогда не оставит в беде.

Лиза грустно вздохнула и вернулась на кухню, чтобы убрать тарелки. На мгновение она уловила странное дуновение ветра и необъяснимое чувств тревоги. Оглянувшись и не заметив ничего подозрительного, женщина продолжила заниматься домашними делами. Она так увлеклась, что совершенно не заметила, как позади нее возник женский силуэт в рваных одеяниях со спутанными темно-рыжими волосами и яростно прожигал ее спину суженными глазами.

***

Пайпер шла впереди с гордо поднятой головой и с упорством шагала по глубоким сугробам, под которыми еще вчера находилась протоптанная дорожка. Позади нее медленно плелась Берил и обидчиво смотрела по сторонам, явно осуждая старшую сестру за то, что та вынудила ее остаться без завтрака. Ранцы, что висели на их плечах, были настолько большими и тяжелыми, что сестры невольно наклонялись в сторону и чуть было не лишались равновесия. Небо сегодня выдалось кристально чистым, ни единого облачка, словно кто-то провел по небу тряпкой, как по грязному стеклу. Воздух был морозным, отчего лица девочек налились краснотой и онемели, что затрудняло им показывать эмоции.

Идти до школы было еще очень долго, и Берил надеялась, что Пайпер остановится, чтобы им удалось немного передохнуть, но та без остановки продолжала пробираться вперед.

Вокруг них не было практически ничего, кроме снега. Летом здесь находилось поле, довольно сухое, покрытое пожелтевшей травой. Сестры любили проводить здесь время, в теплое время года на поле достаточно тепло и не слишком жарко из-за ветра — идеальное место для отдыха. Но зимой это место превращалось в самое настоящее испытание, так как девочкам приходилось пересекать его каждый день, чтобы попасть в соседнее поселение, где находилась их воскресная школа. Раньше их отвозил сосед, у которого был мотоцикл с коляской, но около года назад тот скончался, и сестрам пришлось научиться добираться до места учебы самостоятельно. Изначально их отводила мать, но потом девочки изъявили желание делать все самостоятельно, и противиться этому желанию никто не стал.

Берил поправила соскальзывавшую с головы шапку и окликнула сестру, но та сделала вид, что не слышит ее.

— Пайпер! Остановись! Да остановись же ты!

Старшая сестра резко развернулась, и ее волосы из-за быстрого движения головы частично прилипли к ее лицу. Пайпер никогда не носила шапок, даже если голова покрывалась корочкой льда во время самых жутких морозов. В присутствии матери еще могла надеть головной убор, но вдали от дома сразу же его снимала.

— Что тебе? — устало посмотрела на нее та. — Мы еще не пришли. Нам надо поторопиться. Не хочу, чтобы священник снова поставил меня у алтаря на полдня, чтобы я молилась. Мне и прошлого раза хватило.

— Поговори со мной.

— О чем?

— Я не знаю. Просто о чем-нибудь. Мне страшно, когда ты молчишь.

— Ох, Берил, — недовольно покачала головой та и сравнялась с младшей сестрой. — Ну, даже не знаю, с чего начать. Допустим, меня зовут Пайпер, я иду и меня зовут Пайпер.

Неожиданно позади них раздался шум, похожий на звук автомобиля. Девочки оглянулись и увидели, как к ним на полной скорости двигались несколько черных точек, которые по мере движения увеличивались в размерах и приобретали более узнаваемые очертания. Пайпер была сильно удивлена, когда разглядела в этих точках мчавшиеся в их сторону транспортные средства. Они не были похожи на те, что она видела. Их колеса оказались настолько большими, что для них глубокий сугроб был ничуть не хуже идеально ровной заасфальтированной дороги, корпус был полностью черным и каким-то непривычно гладким. Да и звук от них неестественно тихий, почти бесшумный. Если бы здесь стоял привычный свист ветра, до девочки вряд ли бы почувствовали, что к ним кто-то приближается.

Через несколько минут несколько автомобилей остановились вблизи замерзших девочек, и оттуда выпрыгнули несколько мужчин в черных костюмах, сжимавшие в свои мускулистых руках миниатюрное огнестрельное оружие.

Пайпер потянула младшую сестру вперед, будто надеялась, что эти люди остановились здесь чисто случайно. Но через секунду осознала, что эти мужчины не дадут им сделать и шагу. В этот же миг подъехала последняя машина, которая ездила еще более бесшумно. Передняя дверь открылась, но не при помощи воздействия человека, а вполне самостоятельно, что весьма сильно шокировало напуганных девочек. Из этой двери вышел мужчина среднего роста в темных очках, улыбчиво посмотрел на Пайпер и Берил, после подошел к одному из вооруженных людей и что-то прошептал им на ухо.

Сестры взяли друг друга за руки и стали отходить назад, хотя уже понимали, что отступать было бессмысленно. Мужчина снял темные очки и показал девочкам свое лицо. Пайпер ахнула, не в силах поверить в увиденное. Перед ней стоял отец и будто ждал, что те в эту же секунду кинутся ему на шею. Практически так и случилось, вот только Пайпер не сдвинулась с места и продолжала испуганно таращиться на людей в костюмах.

— Берил, — Эрван заключил маленькую девочку в крепких объятиях и зарылся носом в ее шею. — Как же я соскучился по тебе.

— Папочка, — проскулила та. — Почему тебя так долго не было? Почему ты уехал?

Эрван влюбленными глазами посмотрел на нее и погладил Берил по холодной щеке.

— Ваша мама решила, что мне нельзя оставаться в семье и потребовала, чтобы я ушел. Это сложно объяснить. И я не хочу, чтобы мы снова вступали в какой-либо конфликт. Сейчас все изменилось. И я вернулся к вам… Пайпер, — мужчина протянул руку в сторону старшей дочери, но та продолжала стоять на месте. — Не бойся. Все хорошо. Иди, обними отца. Ты не представляешь, как сильно я соскучился по вам. Сегодня мы заберем вас из этого места. Вам не следует жить так далеко от города.

— А куда мы поедем? — восторженно спросила Берил.

— Это секрет, — прошептал тот и чмокнул ее в щеку. — А теперь садись в машину. Боже, Берил, ты вся продрогла. Дмитрий, — обратился он к одному из мужчин, — прогрей машину, будь добр.

Как только Берил отошла от отца и вместе с одним из мужчин направилась к машине, как Пайпер стрелой кинулась к Эрвану и чуть ли не всем телом запрыгнула на отца, повиснув на его шее. Эрван двумя руками прижал к себе девочку и поцеловал ее присыпанную снегом макушку.

— Пайпер, девочка моя. Я уже думал, что ты не подойдешь ко мне.

— Папа, — сквозь слезы прошептала она и уткнулась носом в его живот. — Я так боялась, что больше тебя никогда не увижу… Так боялась. Думала о тебе все время. Мама заставила нас отдать ей все твои фотографии. Она выбросила все, что связано с тобой. Настраивала нас против тебя. А теперь привела в дом нового мужчину. Я не хочу ее больше видеть. Я ее ненавижу!

— Ну, Пайпер, не говори так. Мама любит тебя. Очень. Просто она была обижена на меня. Сильно. И в этом есть моя вина. Но теперь все наладится. Я вас ни за что не оставлю здесь.

— Что это за автомобили? Они выглядят так, словно прибыли из будущего. И почему у них такие темные стекла? Я ничего не вижу через них, — Пайпер неохотно отстранилась от отца и с удивлением стала рассматривать огромные машины.

— Это внедорожники, — пояснил Эрван и скромно завел руки за спину. — Способны ездить там, где нет дорог. Без них мне бы не удалось добраться до вас так быстро, — мужчина открыл для старшей дочери дверь и предложил ей сесть на кожаное кресло в салоне.

Девочка отказываться не стала и с озорной улыбкой плюхнулась рядом с сестрой, которая пила из большой чашки что-то горячее и пахнувшее молоком и шоколадом. Как только Пайпер и Берил устроились на заднем сидении, Эрван закрыл дверь автомобиля и подошел к Дмитрию.

— Поезжай с Владом в город, спрячь девочек в убежище, — прошептал он на идеальном русском. — Я с ребятами поеду к тому дому. Действуем тихо, не привлекаем внимание. Если не будем выходить на связь слишком долго, присылайте подкрепление. Наш противник крайне силен, и мы совершенно не знаем, чего от него ждать.

***

Лиза чувствовала необъяснимую горечь в горле. Кожа вокруг шеи горела и сильно чесалась, а длинный ворот шерстяного свитера лишь усугублял положение. Подойдя к зеркалу, оно внимательно осмотрела себя и заметила, что в этом месте образовались багровые синяки, которые будто прямо на глазах увеличивались и раздувались, как воздушные шары. Женщина достала из холодильника лед и приложила к больному месту, но даже это не убавило неприятные ощущения. Подержав холодный предмет у кожи несколько минут, Лиза выкинула его в раковину, затем снова натянула ворот на шею, чтобы хоть как-то скрыть синяки от людских глаз. Она знала, что те появились после прошедшей ночи, но боялась осуждать Виктора, то ни в чем не виноват, так как просто не смог контролировать свои эмоции и силы во время занятия сексом. Но все же эта ситуация заставила ее занервничать, так как раньше подобного с ней не случалось. Это были не засосы или царапины, а самые настоящие синяки, которые могут возникнуть лишь во время избиения. Хватка Виктора оказалась настолько сильной, что женщина в тот момент на секунду поверила, что мужчина ее задушит на самом деле: она не могла дышать, сделать хотя бы маленький глоток воздуха, а в голове возникла дымка, что сгущалась с каждом минутой все сильнее и сильнее. Но так или иначе Лиза не хотела говорить с Виктором на эту тему, высказывать какое-либо недовольство. Она стала воспринимать все это обычной случайностью, неосторожностью с его стороны, не более того.

Женщина убрала со стола так никем не тронутые тарелки с овсянкой, но, недолго думая, решила одну из них оставить для Виктора, чтобы лишний раз ничего не готовить. Конечно, каша давным-давно остыла, но не настолько, чтобы ее невозможно было есть. Поставив тарелку на деревянный поднос, Лиза решила разнообразить завтрак мужчины стаканом молока и оставшимся со вчерашнего дня жареным хлебом со сливочным маслом. Подняв ворот свитера еще выше до самого подбородка, женщина направилась с едой в спальню, где Виктор продолжал витать во сне. Осторожно постучав перед входом, Лиза нырнула в комнату и поставила поднос на кофейный столик рядом с кроватью.

Виктор лежал на животе, зарыв свое лицо между двумя подушками. Сползшее одеяло обнажило его упругие ягодицы, которые были слегка влажные и блестели в лучах высоко стоявшего солнца. Лиза села рядом с ним и нежными движениями пальцев зарылась в русые волосы мужчины, после чего принялась медленно массировать горячую кожу его головы. Мужчина что-то тихо замычал сквозь сон, затем перевернулся на спину и сонными еще не до конца открывшимися глазами уставился на женщину.

— Доброе утро, соня, — игриво улыбнулась Лиза и показала пальцем на поднос, призывая мужчину приступить к трапезе.

— Завтрак в постель? — усмехнулся тот и натянул на себя одеяло, чтобы хотя бы немного скрыть свою наготу, которая почему-то стала его смущать. — Знаешь, теперь чувствую себя твоим любовником, — мужчина взял с подноса тарелку и поднес к носу. — Пахнет вкусно. Уже не помню, когда в последний раз ел овсянку, — он засунул ложку в рот и скромно растянул губы в улыбке. — Выглядишь устало. Что-то случилось?

— Нет, все в порядке. Просто немного повздорила с детьми. Знаешь, подростковый возраст тяжелое время, приходится приспосабливаться, чтобы не срываться каждый день. Иногда моя старшая дочь бывает просто невыносимой, отчего хочется отдать ее в интернат на перевоспитание. Но материнская любовь и жалось берут надо мной вверх.

— За что они так с тобой? Вряд ли у них есть хотя бы малейший повод осуждать тебя в чем-либо.

— К сожалению, есть, — вздохнула та и забралась под одеяло, прижавшись к мужчине и положив голову на его плечо. — Они скучают по отцу. И их тоска мне понятна. Но никто из нас не хотел, чтобы он уходил из семьи. Я была совершенно беззащитна, у меня не было работы, денег, чтобы кормить детей. Мой муж не оставил мне ничего, кроме большого дома посреди полупустой деревни. Когда рядом с нами жил сосед, было гораздо легче. Он мог в любое время прийти и помочь с хозяйством, при этом ничего не требовал взамен. Это был по-настоящему святой человек. Даже помог устроить моих девочек в воскресную школу. Потом в один прекрасный день я прошла мимо его забора и увидела, что он неподвижно сидел около мотоцикла. Мне показалось, что он его чинил и решил просто передохнуть. Тогда я шла на работу и как-то не особо заботилась о том, что происходило вокруг.

— А где ты работаешь? — Виктор практически полностью проглотил овсянку и явно был в восторге от подобного завтрака.

— На ферме за деревней. Ты приехал вовремя, я как раз взяла два выходных, чтобы заняться домашним хозяйством. Платят хорошо, да и сама работа доставляет мне удовольствие. Ухаживаю за животными.

— Так вот почему от тебя так сильно пахнет молоком, — прижался носом к ее волосам тот и жадно втянул в себя воздух.

— Ты сегодня уедешь?

— Да. Меня ждут дела в городе. Но перед этим я хотел посетить одно место неподалеку отсюда, — Виктор потянулся за жареным хлебом, совершенно забыл, что между ним и подносом находилась Лиза. — Здесь поблизости должен находиться сгоревший охотничий домик. Я совершенно не знаю, где именно. Мне лишь известно, что это где-то на подступе к лесу.

— Да. В паре километров от моего дома. Местные любят рассказывать детям о том доме страшные байки. Якобы охотник зарубил свою жену и детей, а потом покончил с собой: поджег себя вместе с домом. Люди разное говорят… А что тебе там понадобилось?

— Это личное. Думаю, я бы хотел, чтобы ты туда сходила со мной, — Виктор вылез из постели и стал торопливо натягивать на себя одежду.

— В тех местах довольно болотистая местность. Зимой там вода не замерзает, так как дом стоял на каком-то геотермальном источнике. Поэтому придется взять с собой специальную обувь.

— Хорошо, — кивнул тот и принялся застегивать ремень на брюках.

— Ты хотя бы намекни, что собираешься там найти. Я до сих пор не понимаю, что тебя сюда привело на самом деле.

— Знаешь, я и сам до конца не понимаю, ради чего я сюда прибыл. Мне пришлось за несколько часов преодолеть огромное расстояние от Лондона до этого поселения. Я будто надеялся, что догадаюсь, что хочу здесь найти. И вот сейчас я знаю… — Виктор перешел на шепот. — Знаю…

***

Над домой Елизаветы зародилась густая дымка, отдаленно напоминавшая туман. В лучах дневного солнца она зажглась, как церковная свеча, и окрасила все вокруг в рыжие и золотистые тона. Но через несколько минут поднялся кусавшийся ветер и распылил наследие Эльдорадо на довольно большое расстояние, что сильно затруднило видимость.

Эрван со своими людьми постарались найти укрытие рядом с домом, где находился интересовавший их объект. Это оказалось сделать не так-то просто, ибо поблизости не имелось ни деревьев, ни даже кустарников, только ухабы, довольно больших размеров. Мужчина сфотографировал с помощью миниатюрного прибора автомобиль Джорджа, сделав особое внимание на номера машины, затем достал снайперскую винтовку и через прицел стал наблюдать за окнами здания. Солдаты, сидевшие рядом по колено в снегу, молчаливо наблюдали за ним и изредка глазели по сторонам, держа огнестрельное оружие наготове. Ожидание, и в кармане куртки Эрвана почти бесшумно завибрировала рация. Мужчина вытащил ее и ответил на сообщение.

— Алексей, есть новости? — охрипшим голосом спросил он и приложил рацию к уху, чтобы лучше слышать собеседника.

Эрван напрягся, отчего могло показаться, что мужчина случайно проглотил горошину черного перца. Его лицо выглядело необычно, так как на нем по-прежнему сохранялись юношеские миловидные черты, но первые мимические морщины сильно противоречили им, из-за чего сложно было понять, сколько лет было Эрвану на самом деле.

— Они находятся в доме, о чем-то разговаривают. Пока никаких подозрительных вещей не обнаружил, но прибор показывает высокую энергетическую активность. Температура внутри дома на какое-то время понизилась на пятнадцать градусов, там стало холоднее, чем на улице. Возможно, объект находится там.

— Не исключаю такой возможности, — задумчиво произнес Эрван и, прищурившись, вновь посмотрел на дом Лизы. — Наша задача вывести объект наружу, не привлекая внимания. Действуем осторожно, лишние жертвы нам не нужны. Продолжай следить за обстановкой. Конец связи, — мужчина убрал рацию в карман куртки и невольно коснулся пришитой к рукаву эмблемы с надписью «Исида». Ласково и, можно даже сказать, нежно пощупав золотые буквы, Эрван вновь взял снайперскую винтовку и продолжил наблюдать через прицел за обстановкой.

— Эх, черт, кажется, погода портится, — с недовольством сказал один из солдат. — На горизонте появилась некрасивая туча.

— Плохо, — вздохнул Эрван. — Надеюсь, мы успеем справиться до прихода бури. Другого шанса уже не будет.

Внезапно рация вновь завибрировала. Эрван вытащил ее быстрее обычного.

— Алексей?

— Мне удалось услышать часть их разговора. Кажется, они собрались отправиться на болота. Упоминали сгоревший охотничий дом где-то поблизости.

— Я знаю это место, — произнес тот и облизал потрескавшиеся губы. — Там находится соленое озеро и парочка гейзеров. Что они хотят найти там?

— Они и сами не знают. Причину не назвали.

— Постарайся следить за объектом до тех пор, пока он не покинет дом. Дальше мы берем дело на себя. Все, конец связи.

Джордж с Лизой вышли из дома через несколько минут. На них была довольно легкая одежда для такой холодной погоды, но Эрван этому удивляться не стал, так как у болот воздух довольно-таки теплый из-за находившихся там горячих источников. Русоволосый мужчина подошел к своей машине и помог Лизе сесть в салон. Затем сел сам и завел мотор.

— Объект уезжает, — Эрван взял рацию и приложил ее ко рту. — Алексей, направляйся в сторону нашей машины, мы сейчас подойдем к тебе.

— Сделаю! — ответил тот и отключился.

Автомобиль Джорджа вздрогнул и, развернувшись, направился прочь от поселения, оставляя за собой длинный шлейф из снега и пыли. Эрван с помощью жестов призвал солдат идти за ним, после чего направился с ними в противоположную сторону, пригнувшись, чтобы по-прежнему не выдавать свое присутствие кому-либо. Их внедорожник находился за соседним домом прямо около дороги, поэтому они помчались вдогонку за Джорджем без сильного опоздания. Эрван сел за руль и заставил транспортное средство разогнаться до почти космической скорости, из-за чего снег стал бить по корпусу машины, как кулаки великана. Но когда объект их наблюдения стал виден, то мужчина заставил внедорожник ехать медленнее. Невольно посмотрев в сторону, он с разочарованием отметил, что туча приближалась к ним быстрее, чем хотелось бы. Если буря настигнет их на дороге, то есть риск потерять объект наблюдения, что сразу же сорвет их операцию. Нельзя допустить этого. Эрван немного прибавил скорости и стал сокращать расстояние между транспортными средствами.

***

Грязные, в темных потеках стены уже стали восприниматься вполне привычной картиной, и Ричи равнодушно обводил их глазами, не пытаясь даже воспроизвести в голове их прежний облик. Повсюду стоял аромат влажной гнили, смердящий и вынуждавший глаза слезиться от его чересчур большого количества. В некоторых местах на полу появилась обильная влага, хотя парень точно помнил, что еще несколько минут назад, когда он здесь проходил, ее не было. Но обратив внимание на стены, он заметил, что из трещин что-то льется тонкой струей. Кажется, это вода, хотя она была какой-то мутной и маслянистой. Странно, что трубы дали течь только сейчас, будто дом внезапно состарился, и все признаки его запустения стали проявляться только сейчас, это подтверждали изредка мигавшие лампы, — хотя Ричи был вполне уверен, что это лишь иллюзия из-за яркого солнечного света, — но другого объяснения он не видел, ибо часть предметов выглядела гораздо лучше, чем все остальное.

Юноша направился в сторону коридора на верхнем этаже, где он разминулся со своим лечащим врачом. Он понимал, что совершенно не хочет пересекаться с этой женщиной вновь, боялся, что это место рано или поздно вернет свой первоначальный облик, и его снова запрут в тесной палате, как дикого зверя, лишь изредка будут выгуливать, чтобы не окочурился от тоски. Но некое чувство жалости к ней вынудило Ричи найти эту женщину среди плачевных руин психиатрической лечебницы. Когда он стал подниматься по лестнице, миновав уже знакомую ему инвалидную коляску, то совсем рядом раздался хлопок, затем последовало змеиное шипение. Парень резко отпрянул и понял, что сделал это вовремя, так как в паре метров от него возник целый водопад из ржавой зловонной воды, которая стала с сиплыми воплями уходить вниз. К счастью, поток жидкости оказался холодным, Ричи уже стал бояться, что стены решили его заживо сварить в своем бульоне из строительного мусора. Вода сдвинула инвалидное кресло с места, и то, кувыркаясь, с грохотом полетел вслед за шумевшей рекой. Парень пронаблюдал, как оно с каждой преодоленной им ступенькой теряло детали, рассыпалось на части, пока не превратилось во что-то бесформенное и не исчезло где-то внизу. Электрическая лампа будто испугалась этой картины и взорвалась от огромного количества эмоций, ослепив Ричи белой вспышкой, затем огненными искрами приземлилась на пол.

Молодой человек убрал со лба светлую челку, которая успела намокнуть, и стал продолжать продвигаться вперед, стараясь обходить водяной поток стороной. Теперь путь вниз по лестнице был отрезан, необходимо найти другой способ спуститься вниз, где находится ресепшен. Но сначала ему следует отыскать Марию, пока та не стала жертвой взорвавшихся труб водопровода. Пройдя еще немного, он столкнулся с очередным препятствием. Пол перед ним раздвоился на две части и стал, подобно листу бумаги, скручиваться и крениться вниз, в сторону разлома. Молодой человек слышал, как многочисленная мебель стала сползать в трещину и падать далеко вниз. Ричи отошел немного назад и, переведя дыхание, разбежался и перепрыгнул на другую сторону, но ущелье оказалось настолько большим, что парню не хватило всего лишь нескольких сантиметров, чтобы удачно приземлиться. Его ноги не удержали равновесие и потянули все тело за собой куда-то в пропасть, дна которой не было видно из-за густого облака пыли. К счастью, ему удалось вовремя зацепиться за что-то металлическое, торчавшее из бетона. Повиснув, он еще некоторое время болтался маятником, чувствуя, как все вокруг расходится по швам. Край пола, который не давал парню упасть, стал откалываться от основной части, и Ричи с ужасом осознал, что медлить больше нельзя. Он стиснул зубы что есть мочи и подтянулся. Снова ощутив под ногами что-то твердое и осязаемое, юноша облегченно выдохнул и, едва ли не на корточках, отошел от места разлома на достаточно больше расстояние.

— Что за черт? — ошарашенно прошептал Ричи и, выпрямившись, стал хаотично забегать в комнаты, надеясь, что Мария окажется в одной из них, вряд ли она решилась уйти куда-либо, страх слишком сильно затуманил ее разум.

Как и ожидалось, женщина сидела в одном из кабинетов на больничной койке и застывшим взглядом глазела куда-то в сторону. Ее тело напоминало восковую фигуру: слишком бледное, гладкое, неестественно блестящее, без малейших признаков движения. Ричи попытался нарисовать на своем лице что-то похожее на спокойствие и подошел к Марии. Шум разрушения бил кулаками по спине и голове, заставлял ноги трястись от страха, но парень старательно подавлял это в себе, потому что понимал, что все это ему не сможет навредить. Каждый раз подобное заканчивалось, как сон, и каждый раз ему говорили, что он особенный, если видит подобное и выходит чистым из воды. Но сейчас все было иначе. Он почему-то не верил, что сумеет выбраться из этого места, не видел возможности увидеть эти белые стены в хорошем состоянии. Впервые чувство безысходности посетило сознание и наполнило его едкой кислотой.

Ричи дотронулся до руки женщины и попытался ее вывести из состояния анабиоза. Но Мария не реагировала, даже перестала моргать и шевелить зрачками. Парень сел рядом с ней на колени и начал трясти врача за плечо, но никаких результатов не последовало. Разочарованно опустив лицо, он обернулся назад и понял, чем все это время была увлечена женщина. Прямо напротив нее в кресле сидел мужчина. Его трудно было назвать человеком, так как ничего подобного в нем не прослеживалось из-за отсутствия знакомого облика, а именно кожи и внутренностей. Это был обыкновенный скелет в больничном халате с распахнутой челюстью. Волосы на голове по-прежнему присутствовали, Ричи прекрасно помнил эту седину, и не мог выкинуть из памяти, как бы сильно этого ни хотелось. Это был его прежний лечащий врач, человек по фамилии Аддерли. Теперь он сидел перед парнем, сжавшийся, беззащитный… Мертвый. Изъеденный червями.

Ричи отвернулся от трупа и снова уставился на лицо женщины, надеясь, что та заметит его и перестанет пародировать состояние супруга.

— Послушайте, — начал он дрожащим голосом. — Нам нужно уходить отсюда как можно скорее. Здание почему-то разрушается. Если мы вовремя не выберемся, то погибнем. Слышите меня?

Парень вздрогнул, так как понял, что соседняя комната сорвалась вниз и что следующей окажется этот кабинет.

— Пожалуйста, не заставляйте меня оставлять вас здесь, — взмолился он и потянул Марию за руку, но та резким движением ударила его по лицу, затем вновь приняла вид восковой фигуры. — Хорошо, — озлобленно прошептал Ричи и потер покрасневшую щеку. — Я даю вам право выбора. Я уйду. У вас есть шанс последовать за мной. Я буду находиться на первом этаже около ресепшена.

— Мне нужно сделать обход, — практически неразборчиво промычала та и стала качаться на месте, обхватив плечи руками. — Мне нужно проверить пациентов. Они ждут меня, — женщина соскользнула с кровати на пол и сжалась, как загнанный в угол котенок. — Они ждут…

Ричи понял, что что-либо объяснять ей будет бесполезно. Страх поглотил ее. Лишил рассудка. Но принуждать ее идти за ним он не мог, потому что не видел в этом никакого смысла. Эта женщина станет для него лишь обузой, если продолжит себя так вести. Если она пойдет за ним самостоятельно, то он стерпит, но если пожелает остаться здесь рядом с мужем и разделить с ним его участь, то Ричи отнесется к подобному совершенно спокойно. В данный момент безопасность Марии волновала его меньше всего. Ему бы самому спастись.

Еще раз взглянув на женщину, Ричи вышел из комнаты и стал мыслить о том, как ему спуститься вниз. В любом случае придется вернуться на ту сторону, но трещина за это время увеличилась в несколько раз и перепрыгнуть ее будет невозможно. Если только соорудить мост, но только из каких предметов?

Ричи вспомнил про лестницу около чердака. Она была достаточно длинной, чтобы с помощью нее можно было пересечь разлом. И в данный момент все складывалось для парня достаточно удачно: лестница легко оторвалась от насквозь прогнившей стены. Донеся ее до пункта назначения, парень соорудил временный мост и стал ползком перемешаться по ней, с ужасом в глазах смотря в пропасть под собой. Ричи сумел разглядеть лишь глубокую яму. Трещина взяла свое начало глубоко под землей. Но каким образом она возникла? Подобное может быть вызвано только сильнейшим землетрясением, но парень не ощутил никакой тряски. Земля под ними разделилась на две части совершенно бесшумно. Ричи не стал насиловать мозг и перестал думать о причинах столь масштабных разрушения здания, потому что это являлось абсолютно бессмысленным занятием. Его цель лишь выбраться отсюда и как можно скорее.

Когда он дополз до середины лестницы, то услышал позади себя тихие женские крики. Обернувшись, парень увидел Марию, которая все-таки покинула ту комнату и теперь стояла у края пропасти и в панике глазела по сторонам, совершенно не понимая, что вокруг нее происходит.

— Двигайтесь за мной! — крикнул ей Ричи. — Скорее!

Здание вздрогнуло, и юноша ощутил, как куски пола у края разлома стали отламываться усерднее, сокращая жизнь временного моста из лестницы. Мария вскрикнула, немного согнув ноги, но быстро оживилась и послушалась Ричи. Парень постарался добраться до противоположной стороны как можно быстрее, так как не был уверен, что эта лестница сумеет выдержать двоих. Женщина, что было удивительным, ни разу не запнулась. Ричи помог ей подняться, затем отвел ее подальше от трещины, так как не был уверен, что пол под ними будет держаться достаточно долго.

Рядом снова зашумела река, но ее звук стал менее настойчивым, чем ранее. Значит, водяной поток сбавил свою силу. Ричи вышел на лестничный пролет и оценил обстановку. Другого варианта спуститься вниз, что было самой плохой новостью, не имелось, оставалась только эта лестница. Им придется спускаться, фактически, по воде, так как ступеньки перестали виднеться на поверхности. К счастью, ближе к стене сухого пространства было гораздо больше, так как основная масса жидкости направлялась к перилам. Парень взял Марию за руку, и они вдвоем стали спускать вниз, медленно, но уверенно. На их пути попалась уже ставшая хорошей знакомой инвалидная коляска, превратившаяся в груду искореженного металла. Она застряла в перилах, и уже никакая сила не была способна сдвинуть ее с места.

Оказавшись на первом этаже, Ричи понял, что ему и его спутнице придется хорошенько промокнуть, так как воды было так много, что она, судя по обстановке, будет доставать аж до пояса. Видимо, все двери и окна здесь достаточно хорошо сохранились и не давали жидкости покинуть замкнутое пространство. Спрыгнув в воду, юноша не смог сдержать громкий возглас. Все его тело сжалось от холода и завибрировало, пытаясь отыскать в глубине организма запасы тепла.

На поверхности плавали клочки бумаги, чем-то напоминавшие кувшинки на болоте. Тяжелого мусора видно не было, тот, скорее всего, находился на дне, и Ричи наделся, что не поранится, когда будет продвигаться вперед, так как понимал, что острых предметов под ним находилось непростительно много.

Здесь было достаточно темно, почти кромешная тьма. Возможно, причиной этому стали отсутствующие окна. Юноша верил, что в соседних помещениях будет посветлее, иначе они здесь вряд ли сумеют отыскать что-либо. Мария пугливо следовала за ним и ежесекундно всхлипывала, плакала, и Ричи прекрасно понимал ее эмоции, но старался не обращать на них внимание.

Вода отбрасывала яркие блики на стены и создавала мелодичный шелест, который немного приглушил звуки падения каменных глыб с верхних этажей. Ричи ускорил шаг и стал убирать со своего пути внезапно всплывшие обломки мебели. Как и ожидалось, помещение, где находился ресепшен, было заметно светлее, но не настолько хорошо, как комнаты на верхних этажах. Причиной этому стала густая растительность снаружи и донельзя грязные окна, покрытые такой толстой коркой грязи, что ей можно было бы покрыть все стены здания. Ресепшен, к счастью, не сильно пострадал из-за воды. Подойдя к нему, Ричи стал, в первую очередь, осматривать столы в поиске тех самых документах, о которых ему сказала та странная женщина по беспроводному телефону. Через пару минут он нашел все необходимое и даже больше. В полке рядом паспортом лежал пистолет и целая обойма патронов. Сверху лежало письмо, которое явно намекало на то, что его следует прочесть в первую очередь.

«Надеюсь, стреляешь ты хорошо. Десять патронов тебе хватит. Вряд ли ты встретишь этих тварей в большом количестве. Но буду верить, что все обойдется, и ты придешь на место встречи без единой царапины.

Ванесса Г.»

— Ванесса, — задумчиво прошептал Ричи и осмотрел пистолет. Оружие хоть и было большим, но оказалось невероятно легким, что заметно упростит стрельбу.

Паспорт лежал под пистолетом и был обернут красивой кожаной обложкой, которая сильно выделялась своей новизной среди этого окружения. Открыв его, он увидел свою фотографию, которая сильно удивила парня, так как на ней Ричи выглядел достаточно взрослым и не похожим на самого себя. Рядом было написано его имя, но совершенно иное, не то, что он привык носить.

— Поддельный паспорт, — прошептал он, не в силах понять, что вообще творится вокруг него и зачем ему захотелось участвовать во всем этом. — Боже, Эрван… Что ты задумал?

Ричи убрал документ в верхний карман, затем интуитивно перезарядил пистолет, будто ожидал, что вот-вот кто-то выпрыгнет из полутьмы и вновь вцепится острыми клыками в его хрупкую шею. Мария стояла поодаль и спокойно поглядывала на парня, будто тот делал что-то скучное и повседневное, не вызывающее никаких вопросов. Молодой человек проверил ящик еще раз, чтобы убедиться, что загадочная Ванесса не оставила ему еще каких-нибудь подарков

Но полки оказались совершенно пустыми.

— Мария, нам нужно уходить отсюда.

Ричи направился в сторону двери, что когда-то была выходом из здания, а теперь была едва заметна из-за плесени и грязи, что покрывала ее от макушки до пят. Открыть ее без применения силы было невозможно, замок насквозь проржавел, а присутствие огромной массы воды лишь усложняло задачу. Молодой человек отыскал среди плавающих обломков наполовину уцелевший стул, затем принялся им бить несчастную дверь, которая умоляюще просила оставить ее в покое. Из-под воды повылазили большие пузыри, что говорило о том, что дверь стала поддаваться. Ричи ударил еще раз и, осознав, что вода доделает начатую им работу, схватил Марию за рукав больничного халата и, как маленькую девочку, оттащил в сторону.

Двери распахнулись, и мощный поток воды устремился наружу, напевая песню о свободе. Ричи ухватился за деревянный столб, чтобы его вместе с Марией не сбило с ног, и в таком положении они простояли достаточно долго, дожидаясь, пока вода полностью уйдет.

Когда пол снова стал виден, Ричи подошел к двери и выглянул на улицу и резко прищурил глаза из-за яркого солнечного света. Он ожидал учуять крики взволнованных людей, которые были шокированы резко возникшим наводнением, и запах бензина. Но ничего это не было и в помине. Лишь ярко выраженный аромат снега и крики удивленных птиц.

Молодой человек переступил через порог, вышел на улицу и впервые за долгое время почувствовал прикосновение ветра, студеного, но при этом по-матерински нежного.

Его встретили дома, пустые и грязные, что уже не стало сильным удивлением. Не было ни людей, ни машин… Ни малейших признаков жизни.