Текст «Песни самой высокой башни» даёт достаточно полное представление о некоторых особенностях символизма А. Рембо.

Во-первых, поэт определяет жанр поэтического текста. Это – chanson , песня, что недвусмысленно указывает на дифференциацию искусства и жизни. Текст является, таким образом, не фиксацией непосредственного бытия как оно есть, (как это было представлено в двух предыдущих произведениях) но его рефлексией с помощью вполне устоявшейся художественной формы.

Во-вторых, смысл текста строится на сложившейся в культуре символике: в названии использован один из самых древних религиозных символов – tour (башня). Башня – символ оси мира, соединяющей небо и землю, символ штурма человеком неба, вертикали человеческого бытия, устремлённости к трансцендентному.

CHANSON DE LA PLUS

HAUTE TOUR

Oisive jeunesse A tout asservie, Par délicatesse J`ai perdu ma vie. Ah! Que le temps vienne Où les cœurs s`éprennent. Je me suis dit: laisse, Et qu`on ne te voie: Et sans la promesse De plus hautes joies Que rien ne t`arrête, Auguste retraite. J`ai tant fait patience Qu`à jamais j`oublie; Craintes et souffrance Aux deux sont parties. Et la soif malsaine Obscurcit mes veines. Ainsi la Prairie A l`oubli livrée, Grandie, et fleurie D`encens et d`ivraies Au bourdon farouche De cent sales mouches. Ah! Mille veuvages De la si pauvre âme Qui n`a que l`image De la Notre-Dame! Est-ce que l`on prie La Vierge Marie? Oisive jeunesse A tout asservie Par délicatesse J`ai perdu ma vie. Ah! Que le temps vienne Où les cœurs s`éprennent.

ПЕСНЯ

САМОЙ ВЫСОКОЙ БАШНИ

Бездеятельная юность Целиком обузданная Нежностью Я забыл мою жизнь. Ах! Что за времена приходят Где сердца оказываются во власти любви. Я сказал себе: оставь, И что это не твой путь: И без обещания Самых высоких радостей, Что никак тебе не остановят Величественнейшего отступления. Я стал настолько терпеливым Что никогда я не забывал; Страхи и страдание В небеса улетят. И жажда развращающая Затуманивает мои вены. Так лужайка Забытая свободна, Растущая и цветущая в сорняках Со шмелем пугливым Сотней грязных мух. Ах! Тысяча одиночеств Столь бедной душе Что не имеет какого-либо образа Нотр Дам! Есть ли в ней молитва Пречистой Марии? Бездеятельная юность, Целиком обузданная Нежностью. Я забыл мою жизнь. Ах! Что за времена приходят, Где сердца оказываются во власти любви.

Весь текст является раскрытием семантики символа «башня». Обратимся к ряду имён существительных, определяющих предметный план этого символа: jeuness (юность), vie (жизнь), voie (путь), cœurs (сердца), temps (времена), délicatesse (нежность), promesse (обещание), joies (радости), Notre-Dame (собор Нотр Дам), La Vierge Marie (Пречистая Дева), âme (душа), veuvages (одиночества), deux (небеса), craintes et souffrance (страхи и страдание), prie (молитва). Если взять данный ряд без контрастного лексического ряда, включающего противоположные понятия, то текст вполне можно было бы принять за псалом, настолько убедительно лексика говорит о том, что предмет художественного исследования – духовное начало человека. Однако Рембо вполне определённо декларировал атеизм и современниками воспринимался как безбожник. Этим можно объяснить включение ещё одного смыслового ряда существительных: sales mouches (грязные мухи), la soif malsaine (развращающая жажда), d`ivraies (сорняки).

Лексический ряд, представляющий сниженную бытовую лексику, по объёму уступает лексическому ряду, обозначающему реалии возвышенного. Вероятно, у Рембо на уровне подсознания существовал религиозный критерий возвышенного, указывая на устремлённость его души к высокой любви.

Толковать символ – неблагодарное дело, и всё-таки нельзя не увидеть, что в этом тексте поэт говорит о любви. Любовь представлена как достаточно противоречивое состояние души: здесь и сожаление об ушедшей праздной юности, порабощённой нежностью, и вздохи по поводу прихода времён, когда сердца оказываются во власти влюблённости. Любовь звучит в готовности изменить свой путь, быть терпеливым. В любви укореняется вера в то, что страхи и страдания улетят к небесам. Любовь звучит и в бескомпромисном отслеживании зова плоти («жажда развращающая, затуманивающая мои вены»). Любовь у Рембо высокое чувство – но не возвышенное, а возвышающееся над низким.