Городской дом, купленный графиней де Фуа, располагался на северо-западе Баксвэра. Его нельзя было назвать большим, но он выглядел так, словно занимал половину города! Не знаю, что послужило причиной этого казуса – сомнительный талант строителя или моя собственная бестолковость, но я вечно путался в этих переходах, комнатах и галереях.

Мое служение графине де Фуа оказалось весьма необременительным занятием. Утром я приходил в ее огромный особняк, где постоянно толкалась кучка дворян из городской знати, мечтающих о богатствах овдовевшей графини. Сновали слуги, и бегало огромное количество собак. Графиня любила собак. В малом зале, где она принимала гостей, бродило пять или шесть волкодавов и дюжина разномастных и тонкоголосых щенков.

День начинался с завтрака, который приносила молодая служанка. Она была изящной, с привлекательными ямочками на щеках и темными, почти черными глазами, в которых, да простит меня Господь, мелькала неуемная похоть. Казалось, что ей доставляло удовольствие дразнить секретаря, а потом обсуждать его смущение со своими товарками. Будь на моем месте Орландо де Брег, он бы не преминул воспользоваться этим шансом.

Позавтракав, я приступал к работе: наводил порядок в бумагах ее светлости. Признаюсь, в них царил изрядный хаос! Разобрав множество писем, нашел пять даже не распечатанных. Эти письма были получены и позабыты еще прежним секретарем, который, к слову, попался на воровстве и был повешен.

После полудня я встречался с графиней. К этому времени она возвращалась после мессы и проводила время в зале среди рукодельничающих служанок. Иногда, когда у Ирэн де Фуа появлялось желание, я читал ей вслух книги: куртуазные романы, описывающие подвиги рыцаря Роланда. Так прошло несколько дней… Дней, очень тяжелых для жителей, которые жили в постоянном страхе перед необъяснимым злом, обрушившимся на Баксвэр…

– Жак, скажите, вам бывает страшно? – прервав чтение, спросила Ирэн де Фуа.

– Мужчине не пристало бояться, – смутился я.

– Конечно… – с легкой грустью улыбнулась она. – Конечно, вы настоящий мужчина. Мне уже поведали о ваших приключениях. Вы дрались на поединке и даже одержали победу. Вы не убежите, увидев на своем пути оборотня?

– Ваша светлость, рядом с вами всегда столько поклонников, – я посмотрел на мужчин, толпившихся в зале, – что вам нечего опасаться.

– Полагаете? – Графиня покачала головой. – Жак, какой же вы еще глупенький! Поверьте мне на слово, что, доведись этим господам увидеть оборотня, они бы замерли от страха или убежали! Я знаю… Мне приходилось это видеть.

– Вы видели оборотня?!

– Да! – Она смотрела на меня, но мне казалось, что графиня видит нечто другое, скрытое в самых потаенных глубинах ее памяти. – Я знаю, что такое смотреть в лицо зверя. Смотреть и ждать своей смерти. Это… Это ужасно.

– Это случилось здесь, в Баксвэре?

– Нет, – улыбнулась Ирэн. – Это произошло очень давно. На моей родине… Довольно об этом! Читайте! Читайте и поведайте нам о приключениях доблестного рыцаря!

Я поднял голову и вдруг увидел в ее глазах страх! Страх перед нечистью, превратившей жизнь в кошмар. Кошмар, который пробудил в душе этой прекрасной женщины тяжелые и страшные воспоминания.

– Если бы я мог… – начал я, но графиня подняла руку и покачала головой.

– Довольно! Больше не хочу слышать про убийство! Про это говорят слишком многие и слишком многое!

Графиня была права: про смерть священника судачил весь Баксвэр. О нем говорили на рынках, шептались в портовых тавернах и кабаках. Каждый раз убийство обрастало новыми подробностями, которые не имели ничего общего с реальностью.

Полагаю, что с пониманием отнесетесь к моему решению не пересказывать эти далекие от правды истории. Трепет перед оборотнем прокрался в сердца людей и наконец овладел ими полностью, когда город потрясла еще одна смерть. Смерть не менее ужасная, чем убийство священника.

На центральной городской площади был найден труп монаха из монастыря Святой Женевьевы. Его останки обнаружили на том самом месте, где проводят казни. Это злодеяние потрясло меня гораздо сильнее, чем гибель священника.

Убитым монахом оказался Агниус – мой монастырский наставник.

Жизнь города замерла. Люди старались не выходить из дому. Даже служители Святого Трибунала, наводнившие бедный Баксвэр, действовали как можно осторожнее и старались не задерживаться на улицах. В храмах проводились мессы во избавление от нечистого, но это не спасало людей от гнетущего и всепоглощающего страха.

Единственное, что меня утешало, – это злодеяние совершил не Орландо де Брег. Получив разрешение отца Раймонда, я сразу осмотрел двор. Это послужило причиной осторожных насмешек за моей спиной, но они меня ничуть не тревожили. Тем более что местные дворяне быстро прятали ехидные улыбки, как только я поворачивался к ним лицом. Не будь увлечен поисками, я впутался бы в очередную историю, которая могла завершиться поединком.

Мне повезло! Рядом с высокой оградой, где слуги нашли оторванную голову священника, я обнаружил отпечаток звериного следа. Мне, выросшему среди лесов Ровальи, эти знаки были ясны и хорошо понятны – я читал их не хуже охотников. Отпечаток был слишком большой, чтобы его оставила одна из собак графини. След волка…

Однажды вечером я вернулся от графини довольно рано. После трапезы приказал меня не беспокоить и ушел в спальню. Некоторое время лежал на кровати, уставившись в потолок и размышляя о преступлении. Две смерти. Два тела… И один, и второй носили монашеские одежды. Совпадение или очередной дьявольский замысел, дабы посеять в людских душах смуту и ересь? Месть? Божья кара? Происки нечистого?

Что делал старый Агниус ночью на площади? Куда он мог направляться в столь поздний час? Будь он немного помоложе, я бы заподозрил монаха в неких греховных поступках, коим подвержена братия, но он был стар и немощен. Шпионил? За кем именно? Доносил? Кому? По некоторым слухам, старик недолюбливал аббата, но в этом нет ничего удивительного. В моей голове мелькнула смутная догадка о связях Агниуса со Святым Трибуналом, но это не более чем предположение, объясняющее его ночную прогулку.

Понемногу в моей груди закипала бешеная злоба, достойная рода де Тресс. Мои предки не останавливались перед трудностями. Нигде и никогда! Мне нужен был совет, но шевалье не было в городе. Кто этот зверь, убивший невинных?

Взгляд упал на седельную сумку, которая лежала на сундуке. Одежда? В сумке лежали мои одежды послушника. Дьявол! Почему бы и нет?! Это лучше, чем лежать и вздрагивать от каждого шороха! Зверь убивает монахов? Прекрасно. Он его получит!

Это был прекрасный зимний вечер. Один из тех благостных вечеров, угодных и Богу, и людям. Яркая луна освещала пустые улицы. Да, я вышел на охоту! Охоту на зверя. Вы можете осуждать меня за безрассудный поступок и обвинять в гордыне, но я не мог пребывать в праздности, зная, что где-то в этих переулках скрывается оборотень. Я не ошибся… Он вышел на охоту! Готов признать это даже на суде Святого Трибунала, но я его чувствовал, как охотник чувствует дичь, спрятавшуюся в чаще леса. Шел по улицам, прислушиваясь к каждому шороху, и мне казалось, что город вымер…

Возможно, именно в тот вечер и началось мое падение в греховную пропасть. Вместо молитвы, призванной защитить от нечистого, я шептал эту старинную балладу, услышанную в доме графини. Слова накладывались на мои шаги и отзывались ударами сердца.

В одном из переулков мелькнула тень. Быстрая, почти незримая и потому еще больше меня испугавшая. Она мелькнула и вдруг исчезла, словно зверь почуял добычу и замер. Я сжал рукоять меча, укрытого монашеским плащом, и совершенно случайно увидел оборотня. Он был уже рядом… Огромный оскалившийся волк.

Оборотень стоял на задних лапах, но вдруг присел и прыгнул! Я едва успел отскочить в сторону, чувствуя, как удар его когтей зацепил и сорвал плащ. Казалось, что зверь ударится о стену дома, но он извернулся, словно кошка, и зарычал. Даже сейчас, когда пишу эти строки, эта картина стоит перед моими глазами так ясно, словно это было вчера.

На его блестящих клыках дрожала ниточка слюны. Я видел ее так близко, что, казалось, протяни руку и достанешь! Мне показалось, что зверь играет со мной. Он даже остановился и наклонил голову. Несколько мгновений оборотень смотрел на меня, а потом царапнул лапой по земле и пригнулся перед прыжком.

Он прыгнул, но я был готов к этому! Сделал шаг в сторону, встречая зверя сталью клинка, и почувствовал, как меч встретился с этой проклятой Богом и людьми плотью! Оборотень зарычал от боли, а вместе с ним зарычал и я! Он смертен! Смертен, тварь! Это понимание мелькнуло ослепительной вспышкой, но я допустил ошибку – сделал выпад! Длинный, проваливающийся выпад. Достал! Достал, но не убил! Зверь был ранен, но успел нанести ответный удар!

Задыхаясь от боли, я отлетел в сторону, упал, но попытался подняться. Не успел. Еще один удар, и я, словно тряпичная кукла, покатился по земле. Перед глазами плыли красные пятна. Зверь, даже раненый, двигался так быстро, что, казалось, едва касался земли. Как бы там ни было, мне не хотелось умирать на коленях перед нечистью. Я попытался встать, но тут зверь завыл и крутанулся на месте! Из его загривка торчал арбалетный болт…

Из темноты выскочил незнакомый мужчина и бросился к визжащему от боли оборотню. Раненый, он медленно уползал, стремясь укрыться в спасительной темноте переулка. Его когти рвали мерзлую землю, оставляя на истоптанном снегу черный, кровавый след. Незнакомец настиг оборотня, но тот зарычал и с неожиданной для раненого зверя ловкостью развернулся! Я увидел, как он попытался ударить храбреца своими когтями, но мужчина успел уклониться. Как же быстро он двигался! Свистнула сталь, и отрубленная лапа отлетела в сторону! Ночь огласилась воем! Диким, нечеловеческим воем! Мой неожиданный спаситель крутанул меч, словно примеривался, куда нанести удар, а потом сделал обманное движение и вонзил клинок в шею! Хрустнула кость, и зверь захрипел […]

…[Это] был высокий немолодой мужчина. Я бы не назвал его старцем, но волосы при свете луны казались серебряными. Одежду не разглядел, но успел заметить кольчугу, блеснувшую под стеганой кожаной курткой. Одним прыжком он оказался рядом со мной, поднял меч и оскалился:

– Какого дьявола ты здесь делаешь, щенок?!

– Помогите… – прохрипел я. Кровавый туман, висящий перед глазами, сгущался и грозил опрокинуть меня в черную пропасть беспамятства.

– Не сдохнешь! – Он обернулся на тело зверя и выругался. – Святые угодники! Разве это не Орландо де Брег?!

– Вы…

– Я охотился за оборотнем, будь он проклят!

– П-поздравляю… Вы его… убили.

– Где Орландо?!! – взревел он.

– Его нет в городе…

– Кто ты? – зарычал мужчина и навис надо мной.

– Жак… Жак де Тресс.

– Так это ты был с ним в замке Буасси?! Где Орландо, я тебя спрашиваю?!

– Клянусь, н-не знаю. Вы можете меня добить, но…

– Зачем мне твоя паршивая жизнь?! Не хочу брать лишний грех на душу!

– Тогда помогите выжить, – едва не теряя сознания, прошептал я. Перед глазами плыли круги, на губах чувствовался солоноватый привкус крови. Луна засветилась, а затем вдруг вспыхнула ослепительным блеском, и навалилась темнота. Бархатная, глухая и мерзкая. Последними исчезли звуки. Звуки и запах крови.