Впечатление, которое произвел незнакомый парень с катера на Асусену, было настолько ошеломляющим, что она больше ни о чем, кроме него, и думать не могла.

В деревне было много красивых парней, таких, как ее брат Кассиану, но ни один из них не смог бы теперь пленить воображение девушки. Этот юноша казался ей принцем, появившимся из какой — то особенной, загадочной страны, о существовании которой она даже не догадывалась. Что — то особенное было во всем его облике и в том, как он смотрел тогда на нее потрясенным и вместе с тем властным взглядом.

Далила, ее подруга, невеста Кассиану и дочь Самюэля и Эстер, выслушав признание подруги, незамедлительно поставила диагноз: любовь с первого взгляда.

Асусена уговаривала ее отправиться вместе на то пустынное место, где она увидела этого юношу: она была уверена, что он вновь появится там. Далиле идти не хотелось, у нее дома была гора дел, которые необходимо переделать, к тому же Кассиану, с подозрением посматривающий на шепчущихся в углу девушек, был бешено ревнив.

— Но мы только искупаемся и вернемся, — настаивала Асусена.

— Ступай одна, — не соглашалась Далила. — Чего ты, собственно, боишься?

— О чем это вы тут шепчетесь? — не утерпел Кассиану.

— Я говорю, что вода сейчас теплая, хорошо бы нам искупаться, — проговорила Асусена.

В конце концов ей удалось уговорить подругу. Как надеялась Асусена, не знакомый юноша действительно был на берегу. В воде стоял его катер. Сам он лежал на песке, наполовину зарывшись в него. Заслышав шаги приближающихся девушек, он вскочил на ноги и, как будто преодолев секундное замешательство, направился в их сторону, но по пути произошло непредвиденное.

Кассиану, нисколько не успокоенный заверениями сестры и невесты в том, что они хотят разок окунуться, нагнал их в тот момент, когда незнакомец уже приблизился к девушкам.

— Что ты тут делаешь, парень? — выпрыгнув из — за спин подруг, крикнул он. — Уходи отсюда прочь! Что здесь происходит?

Вид у Кассиану был такой агрессивный и внушительный, что юноша застыл на месте.

Далила, хорошо зная своего жениха, вцепилась ему в руку.

— Спокойно, Кассиану! Здесь ничего не происходит!

— Кто этот тип? К кому из вас он пришел? — не дожидаясь ответа, Кассиану кинулся к парню, и через секунду они оба уже барахтались в песке.

Асусена и Далила стали оттаскивать Кассиану от незнакомца: они знали, что у него тяжелая рука. Навалившись на него, они в один голос крикнули парню:

— Уходи отсюда! Уходи скорее!

Незнакомец не заставил себя упрашивать. Поднявшись на ноги, он влетел в воду, подняв облако брызг, в мгновение ока достиг своего катера и завел мотор.

Кассиану долго не мог успокоиться. Сначала он обрушился с упреками на невесту, но когда до него дошло, что парень не имеет к ней никакого отношения, переключился на сестру. Как она могла выставляться перед этим незнакомцем, перед богачом, у которого есть катер и который от праздности своей объезжает окрестности и подлавливает молоденьких дур!.. Возмущение его не улеглось и тогда, когда они явились домой, однако Серена, разобравшись, что произошло, властным жестом отослала сына и подступила с расспросами к дочери. Выслушав признание Асусены, она заметила:

— Что ж, у твоего брата есть причины, чтобы быть настороже. Если этот парень богат, тебе лучше не думать о нем, доченька. Мы из другого мира. Это как в той песенке, которую любит твой отец, о песчинке, засмотревшейся на звезду в небе.

— Маленькая песчинка была большой мечтательницей, — положив голову к матери на колени, пропела Асусена.

— Да, дорогая. Не случайно твой отец любит эту песенку. Однажды он сам размечтался о звезде. которая была далеко от него…

Асусена подняла голову и с изумлением посмотрела на мать.

— Как, мама? Неужели отец любил кого — то, кроме тебя?!..

* * *

Летисия добросовестно вникала в дела своего отца. Таинственный мир бизнеса казался ей книгой за семью печатями; каждая последующая ее страница, казалось бы, уничтожала смысл предыдущей. Например, основные клиенты верфи Гаспара Веласкеса, японцы, используют суда, построенные им, чтобы ловить рыбу. Благодаря этому они становятся главными конкурентами рыбоперерабатывающего предприятия. которое принадлежит отцу. Получается, что он сам оснащает своих конкурентов! Гаспар терпеливо объяснял ей суть этого кажущегося противоречия. Если он не примет заказ на строительство судов, японцы передадут его на другую верфь. Он же в этом случае потеряет большую долю рынка. То, что он получает за строительство судов. покрывает с лихвой те потери. которые его предприятие несет на международном рыбном рынке. Шаг за шагом он посвящал дочь в секреты своего дела, в особенности заключаемых им контрактов. Он уверял ее, что в ближайшее время Витор с помощью Дави сделается ее, Летисии, правой рукой. У Витора гибкий, восприимчивый ум. а Дави уже принялся посвящать его в дела.

— Дави, — недоверчиво сказала Летисия. — но ведь он не связан с нашей семьей…

— Всегда неплохо полагаться на человека. который жаждет выбиться и возвыситься над той средой. к которой он принадлежал прежде. — объяснил Гаспар. — Его отец — простой рыбак … Он входит в ту группу рыбаков, которую возглавляет Рамиру Соарес. Кстати, я слышал, Рамиру вернулся в наши края … — И Гаспар метнул испытующий взор в сторону дочери.

Летисия как будто не расслышала его вопроса, и это был плохой признак.

Рассеянность дочери, скорее всего, имела вескую причину. Что, если она уже встречалась с Рамиру? Но задать ей этот вопрос напрямую Гаспар не решился. Он хорошо знал Летисию: если она первая не заговорит о том, что ее волнует, значит, никакого разговора не будет.

И они снова углубились в изучение контрактов.

* * *

Дави приехал навестить родителей в тот момент, когда его отец Самюэль рылся в своем заветном сундучке, который вот уже много лет таскал с собой, возбуждая любопытство Эстер. Но она и не пыталась его удовлетворить. Мать чистила рыбу, а сестра учила уроки. Эта с детства знакомая картина ничего, кроме внутреннего раздражения, в душе Дави не вызывала, но он старательно подавлял это чувство. У родителей напрочь отсутствовало честолюбие, а ведь отец, с его любознательным умом и феноменальной памятью, мог достигнуть в жизни гораздо большего. Мог — но не пожелал. Самюэля устраивали ловля рыбы, изучение лекарственных трав и чтение книг, поглощавшие все его свободное время, так же как мать устраивала эта скудная обстановка, неистребимый запах рыбы и вечная возня на кухне. Зато Далила была далеко не безнадежна, в этом — то Дави был уверен. За годы, что они не виделись, она стала красавицей, которая при умном поведении может рассчитывать выйти замуж отнюдь не за простого рыбака, вроде Кассиану, а за приличного человека.

Поднялся обычный для такого случая гвалт, посыпались вопросы… Дави чувствовал себя несколько скованно. Ему не хотелось показать родителям, что в этом бедном жилище он чувствует себя не в своей тарелке, но проницательный отец заметил это, однако чувство собственного достоинства не позволило Самюэлю сделать замечание сыну.

Далила была в восторге от брата, такого импозантного, важного, как настоящий сеньор.

— Дави, почему бы тебе не перебраться к нам? — предложила она.

Повисла неловкая пауза, как будто Далила позволила себе какую — то бестактность. Наконец, Дави произнес:

— Видишь ли, у меня уже есть свой собственный дом. Он, конечно, очень скромный, но я к нему привык.

— А невеста у тебя есть? — спросила неугомонная Далила.

— Есть, — улыбнулся ей Дави.

— Значит, тебе следует привезти эту девушку на праздник, который мы устроим после того, как отремонтируем дом, — сказала Эстер. — Мы ее очень хорошо встретим.

— Спасибо, мама, — вежливо проговорил Дави. — Но, однако, мне пора. В другой раз смогу побыть у вас подольше…

Далила вышла проводить брата к машине. Не успели они сделать и нескольких шагов, как на них налетел Кассиану.

— Откуда взялся этот щеголь?!

Дави попятился — он и в детстве боялся этих грубых парней, детей рыбаков, но Далила грозно прикрикнула на жениха:

— Ты что, совсем обалдел? Не узнаешь моего брата?

Гнев Кассиану мгновенно улетучился. Лицо его расплылось в радостной ухмылке.

— Таинья! Неужели это ты?! А я чуть было не дал тебе по морде!

И полез обниматься с Дави. Тот мужественно позволил себя облапить и после этого объяснил своему будущему шурину, что в городе его все знают как Дави, а Таинья — это его детское имя, на которое он уже лет пятнадцать не откликается, и что он, Дави, теперь занимает такую должность, которая требует относиться к нему с уважением.

Кассиану выслушал эту отповедь с растерянной усмешкой. Он не мог и предположить, что его друг детства, которого он всегда защищал от нападок более сильных ребят, из мелкой рыбешки сделался большой акулой. Лично он, Кассиану, знал, что такое возможно лишь в сказках. Лично он видит перед собой не вежливого сеньора Дави, а трусоватого мальчика Таинью. Он не страдал расстройством зрения, но, если Таинье удобно считать себя оптическим обманом, пускай считает.

И Кассиану чуть ли не царственным движением руки позволил Далиле проводить брата.

* * *

— Асусена донимает меня расспросами о женщине, которая была у меня до тебя, Серена, — с плохо скрываемым раздражением в голосе сказал Рамиру. — Что ты ей наболтала?

Серена удивилась не столько этому вопросу, сколько тону. которым он был задак никогда еще Рамиру не позволял себе и намека на грубость.

— Ничего, — спокойно ответила она. — Из одной случайно вырвавшейся у меня фразы Асусена сочинила целую историю.

Обескураженный ее выдержкой, Рамиру глухо буркнул:

— Ну и хорошо. Не стоит о том вспоминать. Прошлое есть прошлое, и оно меня не волнует. И вообще, не знаю, правильно ли я поступил, что привел своих людей сюда…

Но Серена всегда умела успокоить мужа.

— Я уверена, что улов здесь будет прекрасный! — заявила она. — Скажи, когда меня обманывало предчувствие?.. Когда вы выйдете в море, то не хватит вашего баркаса, чтобы уместить всех выловленных креветок и лангустов.

Услышав ее слова, Рамиру и в самом деле немного повеселел. Что у него за жена! Всегда чувствует, что ему надо сказать в ту или иную минуту, чтобы унять его раздражение и утишить тревогу. Верно говорит Самюэль, что разумней Серены женщины на свете нет. Действительно, он не знает, есть ли у жены хоть какой — то существенный недостаток Серена красива, умна, в ней нет ни доли лукавого кокетства и хитрости, слово ее никогда не расходится с делом, а что касается интуиции жены — Рамиру привык доверять ей. Лучшей женщины нет на земле!.. Но отчего все же у него так щемит сердце?..

— Так говоришь, баркаса не хватит? — переспросил он, шутливо толкнув ее в бок.

— Не хватит, — подтвердила Серена, награждая мужа ответным тычком, и они оба беззаботно рассмеялись.

* * *

Больше всего на свете Пессоа, сын Бонфиня и Изабел, горячо любимый ими отпрыск, мечтал о том, чтобы все, в том числе и любящие родители, оставили его в покое.

Чтобы они не проповедовали хотя бы в течение месяца необходимость учебы. Чтобы не произносили это нудное, костяное слово «долг». И не напоминали ему, что он, Пессоа, принадлежит к сливкам общества, когда он ничего не имеет против молока. И вообще не лезли в его богатую внутреннюю жизнь, которая требовала свободы, безмятежности духа, веселых приключений, мелких авантюр и, извините, дурных — в их, конечно, понимании, — знакомств, вроде последнего, спонтанно заведенного Пессоа знакомства со странной девушкой по имени Адреалина.

Пессоа был далек от того, чтобы ухаживать за Адреалиной. Сердце его еще дремало. Но не установить с этой особой приятельских отношений было бы непростительным промахом для такого коллекционера человеческих типов, каким считал себя Пессоа.

Адреалина появилась в этих краях недавно. Неподалеку от знаменитого бара Мануэлы в котором любил посиживать Пессоа, слушая бредни старика — отца хозяйки бара Кливера, помешанного на море, она разбила палатку: Отвага этой девушки просто поразила Пессоа — должно быть, страшно ночевать юной особе на пустынном пляже! Но Адреалина заявила, что боится только одного на свете — скуки, и ее ответ пришелся Пессоа по душе.

Говорить с Адреалиной о чем — либо серьезном оказалось так же трудно, как трудно было родителям Пессоа убедить его стать хоть немного серьезнее. Но Адреалина превзошла Пессоа в легкомыслии. На вопрос, кто она, Адреалина сказала, что, кажется, это и так понятно: она весьма привлекательная особа. Пессоа осведомился, чем она намерена заниматься в будущем, и Адреалина туманно отвечала, что всем понемногу. Есть ли у нее родители и где они, заинтересовался Пессоа. На это Адреналина возразила, что Пессоа смахивает на полицейского…

У нее явно не было денег, и Пессоа стал потихоньку подкармливать Адреалину, выпрашивая то у отца, то у матери денег на карманные расходы, и Адреалина с царрственной снисходительностью позволяла ему это. Видно было, что она очень оголодала и что прокормить ее не так — то просто, и Пессоа стал подумывать, как бы поселить девушку в споем доме, где полно еды… Но сначала надо было добиться некоторой независимости, дать почувствовать родителям, чтобы они не мешали ему жить так, как он хочет. Разговор с матерью Пессоа решил начать с претензии, что Жонаина снова устроила в его комнате что — то вроде генеральной уборки и тем самым посягнула на эстетическое представление Пессоа о жилище молодого хиппи.

Мать, как всегда, Прикипела ухом к телефонной трубке, и, с какой бы стороны ни подходил к ней Пессоа со своими жалобами на Жанаину, Изабел отворачивалась, продолжая болтать:

— Да, теперь Бонфинь будет руководить всеми предприятиями… А ты думаешь, с чего бы я стала устраивать праздничный ужин в честь Летисии?.. Нет, дорогая, приводи кого хочешь, я не против! Главное, чтобы это были известные люди!.. Надо позаботиться о фотографе. Журналисты будут. Снимки будут на первой полосе газет… Чудесно! Что ты крутишься вокруг меня как юла?.. Нет, дорогая, это я не тебе! У меня невыносимый сын. Уверена, на мой вечер он пожалует в грязных кроссовках! Да нет, не Гаспар Веласкес, речь идет о моем невозможном сыне!

Положив трубку, мать грозно спросила:

— Луис Роберту, ты почему не на занятиях?

Пессоа предостерегающе поднял руку:

— Меня зовут Пессоа, мама. Весь город знает меня как Пессоа.

— Весь город! Скажи лучше, всякое отребье, с которым ты поддерживаешь отношения!.. Однако ближе к делу! Я, кажется, кое о чем спросила тебя?

— Ой, мама! — Пессоа сделал большие глаза. Я, кажется, оставил у себя в комнате зажженную зажигалку!..

И умчался как вихрь наверх.

* * *

Несколько дней Франшику слонялся по городу, изучал окрестности и размышлял над тем, каким образом местный ландшафт мог отпечататься в душах обитателей Форталезы, среди которых — и это прельщало «неповторимого и единственного» Франшику, — попадались на редкость привлекательные девушки.

Ночевал он где придется: на оставленных под небом шезлонгах, на верандах баров Форталезы, на скамейках — ему было не привыкать.

Франшику мечтал напасть на «жилу». «Жилой» он именовал человека с авантюристической жилкой, которая имелась и у него самого, но, в отличие от Франшику, обладавшего кругленьким счетом в банке — такому человеку Франшику собирался предложить свой проект и присосаться к нему, как крохотная рыбка — лоцман к огромному киту.

В чем именно будет заключаться его очередной проект, Франшику пока не знал, намереваясь пойти на поводу своего фонтанирующего вдохновения, которое ни разу его не подводило, и в зависимости от чисто физиономических особенностей и содержания кошелька «Жилы».

Одно он решил твердо: осесть в этом городе.

Зачем это ему нужно — об этому Франшику не проговорится даже во сне, невзирая на свою необыкновенную болтливость, бывшую, впрочем, составной частью его обаяния.

…Франшику сидел па набережной и просматривал свежие газеты, кидая в рот катышки попкорна — это была единственная его трапеза на сегодня, заключающая в себе сразу завтрак, обед и ужин. Пустота в желудке способствовала рождению идей, поэтому Франшику ничего не имел против некоторого поста.

Вдруг он вздрогнул, приметив неподалеку от себя высокую фигуру человека, смотревшего в его сторону… Франшику попытался загородиться газетой. Он узнал в этом человеке того богача художника, которому он продал бросовый участок на берегу моря. О, хуже этой встречи ничего нельзя было и придумать! Этот человек наверняка уже ознакомился с желтым песком, среди которого напрочь отсутствовали банановые и фикусовые деревья, в наличии которых Франшику уверял богача. Тоскливое предчувствие сильного мордобития охватило Франшику. Этот человек был высокого роста, плечистый, и кулак его наверняка очень тяжел. Франшику чуть ли не завернулся в газеты, как в кокон, и тут же почувствовал, как неумолимая рука обманутого им богача принялась с хрустом разрывать его ненадежное прикрытие.

Итак, побоев не миновать! Однако посмотрим…

Бросив газеты, Франшику вскочил со скамейки и что есть сил помчался по набережной.

Он слышал гулкие шаги за спиной. Богач догонял его на своих длинных ногах. Страх придавал Франшику оптимальную скорость, но богач не отставал. Наконец его тяжелая рука легла на плечо бедного Франшику. Оба они остановились. Франшику съежился.

— Так вот ты где! — проговорил художник. — А я тебя искал…

— Да? — заслоняя голову руками, промямлил Франшику.

— Искал, чтобы поблагодарить тебя за то, что ты продал мне этот замечательный участок!

Франшику, дрожа, отважился взглянуть в лицо богачу. Оно излучало добродушие и восторг.

— Да ведь это то, о чем я всю жизнь мечтал! — воскликнул богач. — Чистый, золотой песок, пустынное место, горизонт, уходящий в море! Не знаю, как тебя благодарить! Скажи, что я могу сделать для тебя?

Франшику еще раз опасливо заглянул в глаза художнику. Тот явно не шутил. Он уже тряс руку Франшику в приливе благодарности. Франшику овладел собой. Он приосанился. Вдохновение подхватило его на своих орлиных крыльях и понесло.

— Сказать по правде, — молвил он, — я несколько занизил цену. Я это сделал из любезности. Понимаешь, я тоже в душе художник. Только такие художники, как ты да я, понимают прелесть этого места.

— Да — да, — подхватил богач. — Я понимаю. Я бы и вдвое больше заплатил за эту землю. Но ты говорил про какие — то ненужные мне деревья… Поэтому будем считать, что я поскупился. Как тебя зовут, я что — то не помню?..

Франшику, единственный и неповторимый, — представился Франшику.

— Какое совпадение! Я тоже неповторимая личность… в своем роде. Франсуа.

Франшику пожал руку художнику.

— Я хочу построить на участке дом, — продолжил Франсуа, — и мне нужен человек, который бы нанял подрядчика … ну и так далее. Проект дома у меня есть.

— А где вы остановились? — холодея от предчувствия удачи, спросил Франшику.

Франсуа небрежным жестом указал в сторону самого дорогого в Форталезе отеля.

— У меня номер «люкс». Если ты еще не нашел себе жилье, то не отказывайся от моего предложения пожить у меня. Соглашайся, прошу тебя! Мне кажется, ты сумеешь найти мне подрядчика! Все расходы я беру на себя. Ну как, согласен?

— Ну что с вами делать… — всем своим видом изображая сомнение, сказал Франшику.

— Соглашайся!

— Хорошо, — наконец согласился Франшику. — Не моту отказать, раз уж вы так настаиваете!.. Так и быть, я согласен!