Тот, кому ведома сия повесть, рассказывает, будто правил некогда в стране Дар уд-дамас раджа по имени Бахарум Табик. Он владел обширными землями, и множество раджей повиновались  ему. Город его был обнесен семью стенами, сложенными из отшлифованных черных плит, сверкавших на солнце, и окружен рвом шириною в сорок саженей, вымощенным красным камнем. Сто сорок высоких башен поднималось над стенами города. Вот как велико было могущество раджи Бахарума Табика!

Однажды, когда государь восседал на львином престоле в окружении подвластных раджей, везирей, витязей и воинов, перед ним явились два джинна — Лантас Аван и Лантас Гунунг и, почтительно склонившись, поведали о том, как Индрапутра одолел Герагаса, открыл сокровищницу Бахарума Табика и отдал все драгоценности, хранившиеся в ней, радже Талеле Шаху.

Услыхав о том, что Индрапутра убил могучего Герагаса, пришел Бахарум Табик в великую ярость, лицо его запылало багровым пламенем, и молвил он, обратясь к подвластным раджам, везирям и витязям: «Внемлите же речам джиннов сих, свидетельствующих о муже, убившем Герагаса!»

Видя гнев своего повелителя, в страхе почтительно склонились перед Бахарумом Табиком раджи, везири, витязи и воины. Государь же велел писцу не мешкая составить послание Индрапутре, кое гласило: «Сие есть письмо от раджи Бахарума Табика к Индрапутре. Я пребываю в великом гневе, узнав, что ты убил Герагаса и дерзнул отворить двери моей сокровищницы. Посему, если ты и вправду мужчина, не спеши трусливо скрыться от меня, а подожди, покуда я явлюсь в страну Талелы Шаха, вступившего в сговор с тобой, дабы сокрушить вашу силу».

Когда послание было готово, Бахарум Табик вручил ег джинну по имени Дерхам и молвил: «Не мешкая отправляйся в страну Семанта Беранта и передай это письмо Индрапутре». Почтительно склонившись, Дерхам взял письмо, простился с государем и полетел в Семанту Беранту.

В это время раджа Талела Шах восседал на троне в окружении царевичей и предавался беседе с Индрапутрой, возжелавшим покинуть пределы его страны. Джинн Дерхам приблизился к Талеле Шаху и подал Индрапутре послание Бахарума Табика. Индрапутра принял послание и, бросив гневный взгляд на джинна, передал его Талеле Шаху. Но тот, увидев, что письмо написано на языке джиннов, возвратил его Индрапутре.

Тогда развернул Индрапутра послание Бахарума Табика, прочитал его, обратил свой взор на Дэву Делу Менгерну и молвил с улыбкой: «О брат мой, раджа Бахарум Табик прислал мне гневное письмо с угрозой выступить против нас». Ответствовал Дэва Лела Менгерна: «О брат мой Индрапутра, стоит ли тревожиться из-за письма Бахарума Табика, неужели мы не сможем противостоять этому радже?»

Услыхав слова Дэвы Лелы Менгерны, Индрапутра улыбнулся и молвил, обратясь к джинну Дерхаму: «О джинн, отправляйся к своему повелителю и передай, что я согласен ждать его». Сказав так, Индрапутра стал невидим для всех, собравшихся в приемном зале, приблизился к джинну и повернул его голову так, что она обратилась вперед затылком, а назад — лицом. Придворные весьма подивились и громко засмеялись над джинном.

Джинн же, посрамленный перед людьми Талелы Шаха, воротился к Бахаруму Табику, который, глядя на него, не мог прийти в себя от изумления и с почтительным поклоном передал государю речи Индрапутры и Дэвы Лелы Менгерны. Вскипев от ярости, Бахарум Табик приказал собрать подвластных раджей, везирей, витязей и все войско свое и приготовить к походу оружие, коней и слонов.

Между тем воины Талелы Шаха укрепили стены и рвы города, а Индрапутра повелел Дикару Килату доставить лазуритовую скрижаль, на которой начертано было, в чем заключена смерть Бахарума Табика. Не мешкая отправился Дикар Килат в пещеру, пошел в чудесный сад и, взяв скрижаль, хранившуюся в башне, принес ее Индрапутре. Индрапутра обрадовался и приказал царевичам, везирям и витязям готовиться к битве.

Когда все было готово, Индрапутра явился к Талеле Шаху и молвил: «О господин мой, владыка вселенной, желаю я выступить против страны Бахарума Табика и посему прошу высочайшего соизволения взять с собой твою царственную дочь». Ответствовал Талела Шах: «Бери, о сын мой. Я вверил дочь твоему попечению, так что поступай как знаешь, я же не стану противиться».

Индрапутра простился с раджей Талелой Шахом, а тот обнял и облобызал Индрапутру и Идари Сери Булан. Молвила Идари Сери Булан: «О господин мой, владыка вселенной, если будет на то высочайшее соизволение, я последую за мужем моим Индрапутрой». Государь заплакал и так ответствовал дочери: «О дочь моя, во всем будь послушна мужу». Простившись с Талелой Шахом, Индрапутра пожал руки братьям царевны и под громкие звуки оркестра выступил в поход, сопровождаемый царевичами, везирями, витязями и неисчислимым войском.

По прошествии недолгого времени достигли они пределов Дар уд-дамас, и слуги донесли радже Бахаруму Табику, что явился Индрапутра в страну его. Не мешкая послал тогда Бахарум Табик подвластных раджей, везирей, витязей и воинство свое со множеством слонов, коней и всяческого оружия против Индрапутры. На третий день то войско встретилось с отрядом Герентара Шаха, завязался бой, и воины принялись метать друг в друга стрелы и рубиться мечами.

Дрогнуло войско Герентара Шаха, ибо преумножилось число воинов Бахарума Табика, однако же прибывали и воины Индрапу тры, которые, обнажив мечи и пришпорив коней, врубались в pяды врагов и теснили их. Витязи Бахарума Табика выхватили мечи из ножен, натянули луки, взяли копья наперевес и яростно устремились на Герентара Шаха. На выручку же ему подоспели воины царевичей духов и, увидав Герентара Шаха в самой гуще схватки, вступили в бой.

Вскоре явились на поле битвы Пуспа Пандей и Динар Пандей и не медля вступили в бой. Следом за ними прибыли Шахран Дерикас и Индра Джилани и присоединились к сражающимся. За ними показались войска царевичей, повстречавшихся с Индрапутрой у моря Бахр уль-Ашикин, которые с громкими кликами и оглушительным шумом ринулись на врага. За ним явились без единого сорок царевичей, спасенных Индрапутрой в лугах Анта Берахи, и, словно разъяренные тигры, врубились в ряды воинов Бахарума Табика, разя их мечами, пронзая копьями и стрелами и сокрушая палицами. Царевичи помнили о благодеянии, оказанном им Индрапутрой, и мужественно бились, потрясая окрестность кликами, гремевшими будто раскаты грома в небесах. Вскоре прибыли на поле битвы и Нобат Ром Шах с Дэвой Лелой Менгерной и, увидав остальных царевичей, яростно поражающих врагов, вступили в бой. Разгорелась смертоносная битва, и, не выдержав натиска тех героев, верных Индрапутре, отступили воечальники Бахарума Табика и с позором бежали, укрывшись за городскими стенами и поспешно затворив ворота. Индрапутра с сыновьями раджей, везирями и военачальниками осадил город.

На следующий день Индрапутра взял волшебную стрелу и молвил, обратясь к ней: «О стрела, лети к Бахаруму Табику и снеси ему эту скрижаль!» Он выпустил волшебную стрелу из лука, и стрела прилетела прямо к Бахаруму Табику, восседавшему в то время на львином троне в окружении везирей и витязей. И узрел Бахарум Табик стрелу Индрапутры, упавшую у подножия трона, и прикрепленную к ней скрижаль, повествующую о причине смерти его.

Вскричал тогда Дикар Килат, вошедший в зал для приемов: «О раджа Бахарум Табик, обуянный гордыней, ты послал письмо Индрапутре, сыну махараджи Бикрамы Буспы, которое составлено было из слов, навлекших беду на твою голову. Ныне же изведай могущество и мужество Индрапутры и взгляни на сию стрелу!»

Когда увидел Бахарум Табик скрижаль, гласящую, от чего суждено ему умереть, он почувствовал слабость во всем теле и спросил: «О джинн, как твое имя?» Ответствовал Дикар Килат: «Я прозываюсь Дикаром Килатом, Дэва Лангкурба повелела охранять волшебный талисман, но царевна Сери Ратна Гемала Нехран отдала его Индрапутре».

Узнав о волшебном талисмане, о стреле Дермы Гангги и о скрижали, молвил владыка, объятый страхом: «О Дикар Килат, я последую за тобой, дабы предстать перед Индрапутрой И попросить прощения, если есть на мне вина». Услыхав те слова, Дикар Килат исполнился великой радостью и сказал: «Достойное дело совершишь ты, о господин, если отправишься к Индрапутре, следуй за мной, я тебя провожу».

И Бахарум Табик, сопровождаемый четырьмя везирями, отправился к Индрапутре, а Дикар Килат указывал ему дорогу. Когда же слуги донесли Индрапутре, что прибыл Бахарум Табик с четырьмя везирями, Индрапутра повелел царевичам духов оказать Бахаруму Табику торжественный прием. Царевичи встретили его и, взявши под руки, молвили: «О брат наш, садись на этого коня». Бахарум Табик сел на коня, и царевичи духов проводили его к Индрапутре. Увидев Бахарума Табика, поднялся Индрапутра с трона и оказал радже достойный прием. А раджа почтительно склонился перед царевичем, коий воздал ему почести и усадил на позлащенное кресло.

Молвил Бахарум Табик: «О господин мой Индрапутра, прости, если виновен я в чем-либо перед тобой». Ответствовал Индрапутра: «О господин мой, владыка вселенной, не причинил ты мне никакого вреда, только письмо твое обидело меня».

Они побеседовали между собой, и Бахарум Табик пригласил Индрапутру в свою страну, после чего вместе с Индрапутрой и сопровождавшими его царевичами отправился в страну Дар уд-дамас.

По прошествии недолгого времени достигли они города и вступили за его стены. Государь вошел во дворец и воссел на львиный престол, а царевичей из свиты Индрапутры усадил на позлащенные кресла. Слуги подали им напитки и всевозможные угощения, и семь дней пировали гости, тешась игрою оркестра. Когда же завершилась трапеза, Бахарум Табик одарил Индрапутру и царевичей прекрасными одеждами и молвил: «О господин мой Индрапутра, я все отдам, чего бы ты ни пожелал из богатств моей страны». Ответствовал Индрапутра государю: «О раджа, не надо мне никаких даров, ибо ничего не желаю я, кроме как взаимной нашей приязни». И сказал Бахарум Табик: «Поистине справедливы твои слова».

После Индрапутра собрался покинуть пределы страны Дар уд-дамас и простился с раджей Бахарумом Табиком, царевичи, сопровождавшие Индрапутру, тоже простились с раджей, и каждый пожал ему руку. Бахарум Табик почтительно склонился перед Индрапутрой, обнял и облобызал его. И отправился Индрапутра со всей своей свитой во владения раджи Пуспы Пандея. Тот же вместе с сыном Динаром Пандеем поспешил вперед и, достигнув своей страны, приготовил достойную встречу царевичам.

Следом за ними прибыл Индрапутра и через семь дней и семь ночей начал предсвадебное бдение, продолжавшееся сорок дней и сорок ночей. Достав один из волшебных талисманов, Индрапутра совершил обряд поклонения, и на свет явились многоразличные диковины.

Когда же подошел к концу положенный срок, в некий благоприятный час слуги облачили Нобата Ром Шаха в превосходные многоцветные одеяния, усыпанные драгоценными каменьями и украшенные бахромой из жемчужных нитей. После возвели его в свадебные носилки на колесах и в многолюдном шествии повлекли носилки к башне Чендры Лелы Нор Лелы. Служанки убрали царевну несказанно прекрасными одеяниями и украшениями, в которых переливались самоцветы, и от их блеска преумножилось сияние, исходившее от лица царевны, так что взор не мог проникнуть сквозь его завесу. Чендра Лела Нор Лела воссела на брачный трон, и ее окружили служанки и нянюшки.

Тем временем приблизился Нобат Ром Шах к залу для приемов, Индрапутра взял его под правую руку, Дэва Лела Менгерна — под левую, а раджа Пуспа Пандей встретил царевича и усадил подле дочери. Слуги принесли розовую воду, брызнули на Нобата Ром Шаха и царевну, и тогда Нобат Ром Шах, глянув тайком на свою невесту, возрадовался ее красоте, ибо даже представить себе не мог, что она столь прекрасна.

По прошествии семи дней и семи ночей Индрапутра устроил шествие и принес воду для омовения. Слуги искупали Нобат Ром Шаха и его жену и облачили их в позлащенные одежды. После под громкие звуки оркестра, наигрывавшего сладостные мелодии, шествие направилось ко дворцу молодых.

Сочетав Нобата Ром Шаха с Чендрой Лелой Нор Лелой, поведал Индрапутра царевичам о своем желании отправиться к отшельнику Берме Сакти, ибо чересчур долго ожидал раджа Шахиан исполнения своей воли. Молвил тогда Дэва Лела Менгерна, обратясь к Индрапутре: «О брат мой, известно ли тебе, что никто не ведает пути к обители Бермы Сакти, никто не знает, в каком пребывает он краю и как отыскать его?» Услыхав те слова, Индрапутра почувствовал великое смущение, и из глаз его покатились слезы. Но Дэва Лела Менгерна улыбнулся и сказал: «О брат мой, не печалься, я укажу тебе путь к Берме Сакти».

Весьма возрадовавшись речам Дэвы Лелы Менгерны, Индрапутра молвил, обратясь к царевичам: «О братья мои, возвращайтесь в свои страны, я же отправлюсь к Берме Сакти». Опечаленные вестью о разлуке с Индрапутрой, царевичи обняли его, облобызали и заплакали. После же, простившись с ним, разошлись по своим странам.

Сказал тогда Дэва Лела Менгерна: «О брат мой, покрепче зажмурь глаза, задержи дыхание и в сердце своем призывай имя Бермы Сакти. Откроются пред тобою луга, в которых произрастастает одинокое дерево, но ты не задерживайся у того дерева и не ложись спать под ним, иначе постигнет тебя беда. Если же ты узришь сияние посреди луга, знай, что свет сей и есть обитель Бермы Сакти. Следуй тогда за тем светом, пренебрегая жаждой и голодом. Таков мой наказ тебе».

Между тем Нобат Ром Шах возжелал возвратиться в родные земли и простился с Пуспой Пандеем и государыней, царевна же Чендра Лела Нор Лела склонилась до земли перед отцом и матерью, которые обняли ее и расцеловали. После Нобат Ром Шах и Дэва Лела Менгерна простились с Индрапутрой, и царевич джиннов отправился в свои края вместе с Чендрой Лелой Нор Лелой и Джамджам Деви Гемалой Ратной, сокрытой в волшебном ларце. Индрапутра же передал с ним почтительный поклон государю Тахиру Джохан Шаху и его жене.

В мгновение ока достиг Нобат Ром Шах, сопровождаемый Дикаром Килатом, города Тахира Джохан Шаха и, представ перед родителями, вместе с женою поклонился им до земли. Узрев несказанную красоту невестки, государь и государыня весьма возрадовались.

Молвил Нобат Ром Шах с почтительным поклоном: «О господин мой, владыка вселенной, множество приветствий повергает Индрапутра к твоим стопам, сверх того повелел он Дикару Килату доставить к владыке вселенной его царственную дочь — царевну Джамджам Деви Гемалу Ратну». Ответствовал раджа: «Благодарю тебя, о Дикар Килат, передай же и мой привет и молитвы сыну моему Индрапутре». Дикар Килат и Джамджам Деви Гемала Ратна почтительно склонились перед государем и государыней, и, простившись с отцом, царевна вновь вошла в жемчужный ларец. А Дикар Килат не мешкая отправился в обратный путь, явился к Индрапутре и возвратил ему ларец.

После простился Индрапутра с Пуспой Пандеем, его женой и с Динаром Пандеем. Государь обнял, расцеловал его и заплакал. Динар Пандей же, приблизясь к царевичу, почтительно склонился перед ним. Так Индрапутра покинул город Пуспы Пандея, отправился в путь, достиг лугов и, отдохнув там недолгое время, сделал все, как научил его Дэва Лела Менгерна.

Индрапутра зажмурил глаза и воззвал к Берме Сакти, вновь открыл их и узрел луга необозримо просторные, в которых произрастало высокое дерево. И подумал про себя Индрапутра: «Не об этом ли дереве говорил мне Дэва Лела Менгерна?» Индрапутра приблизился к дереву, увидал громоздящиеся под ним горой человеческие кости и остановился

Между тем повеял легкий ветерок, и царевич почувствовал, что его клонит в сон, однако же, вспомнив о наказе Дэвы Лелы Менгерны, поборол дремоту. В это время из древесного дупла вышел раксаса, желавший пожрать Индрапутру. Индрапутра выхватил меч из ножен и бросился начудовище, но раксаса вдруг заговорил: «О юноша, не убивай меня, и дам я тебе все, что пожелаешь». Спросил Индрапутра: «О раксаса, чем же обладаешь ты?» Ответствовал раксаса: «Есть у меня талисман, именуемый Беди. Тот, кто им владеет, может войти в дерево и камень». Молвил Индрапутра: «Дай мне твой талисман, и я сохраню тебе жизнь И раксаса отдал Индрапутре волшебный талисман, который тот принял с великой радостью. После же царевич продолжал свой путь.

В ту пору загремел гром, засверкали молнии, и неожидано узрел Индрапутра яркое сияние, направился к нему, но сколько ни шел, ни на шаг не приближался, дивный свет уходил вседальше и дальше. Стал тогда Индрапутра преследовать сияние, но оно по-прежнему удалялось от него. Неожиданно Индрапутра почувствовал голод и жажду и воскликнул: «О господин мой Берма Сакти, твой раб, томимый голодом и жаждой, ищет встречи с господином».

Едва произнес Индрапутра эти слова, как сияние тотчас остановилось, и явилсяв нем некий старец, убеленный сединами. И пролился с небес дождь из розовой воды, и показалось нечто, подобное красной туче. Но подул ветер, и туча разверзлась, низвергнувшись потоками благовонного мускуса. В следующее мгновение в небесах засверкала молниями черная туча и, разверзшись, пролилась потоками нарда. Весьма подивившись волшебному могуществу Бермы Сакти, воскликнул Индрапутра: «О господин мой Берма Сакти, яви милосердие рабу твоему!» И когда произнес он эти слова, послышался громкий голос, сияние стало ярче и озарило луга. После же Индрапутра узрел, что исчезло дивное сияние и на его месте явился прекрасный сад, обнесенный оградой ароматной древесины келембака. Цветы в том саду были из золота, ворота же — из благоуханного алоэ. Индрапутра вошел в сад и увидел, что сад весьма обширен. Не песок устилал его, но мельчайшие золотые крупицы, и произрастали там келембак и алоэ.

Рассказывают, что Берма Сакти восседалв это время на троне в окружении учеников и молвил: «О господа, пойдите и достойно встретьте Индрапутру и окажите ему всевозможные почести, ибо он — сын могущественного раджи, затмивший всех иных царевичей».

Едва произнес это Берма Сакти, как ученики его вышли навстречу Индрапутре и, пройдя полпути, так сказали друг другу: «Кто он, сей Индрапутра? Множество царевичей приходило учиться к нашему господину, однако же ни одному из них он не велел оказывать почести». Вскоре повстречались ученики Бермы Сакти с Индранутрй. Они весьма подивились его блистательной красоте, почтительно приветствовали юношу, пожали ему руку и молвили: «Поспеши, о господин, ибо тебя призывает государь — наш учитель». Ответствовал Индрапутра: «О братья мои, тысячу раз благодарю я Всевышнего за то, что свиделся с вами». Царевичи привели Индрапутру в зал для приемов, и когда Берма Сакти отдернул полог, расшитый золотом, юноша узрел лик отшельника, сияющий ярким светом и переливающийся всеми цветами радуги. Молвил Берма Сакти: «Приблизься, о сын мой Индрапутра». Подойдя к царственному отшельнику, Индрапутра почтительно перед ним склонился, Берма Сакти усадил его на скамью, а царевичи окружили их. Отшельник подал Индрапутре поднос с бетелем, Индрапутра принял тот бетель и отведал.

Когда же вкусил Индрапутра бетеля, молвил Берма Сакти: «О сын мой Индрапутра, располагайся, дабы приступить к трапезе. Вы же, о господа, рассядьтесь по местам». И царевичи воссели каждый на свою скамью. Тотчас же появились перед ними всевозможные угощения, и Индрапутра немало тому подивился.

Спросил Берма Сакти, обратясь к Индрапутре: «О сын мой, что привело тебя ко мне?» Почтительно склонившись, ответствовал Индрапутра: «О господин мой Берма Сакти, я пришел к тебе по повелению раджи Шахиана, дабы испросить снадобье, дарующее потомство, ибо возжаждал раджа обрести наследника. Скажи, не явишь ли ты свою неистощимую милость и благоволение сему государю?»

Услыхав слова Индрапутры, улыбнулся Берма Сакти и молвил: «О сын мой Индрапутра, весьма отрадно мне это слышать, ибо будь поручение раджи тебе не по силам, разве смог бы ты добраться до меня? Еще ведомо мне, что возвели на тебя немало напраслины». Почтительно склонившись, ответствовал Индрапутра: «Воистину справедливы твои слова, о господин, но что оставалось мне делать, если я дал слово главному везирю, коий взрастил меня». Вновь улыбнулся Берма Сакти и молвил: «Тывоистину мудр и тверд в данном слове».

Между тем наступила ночь, и слуги зажгли множество свечей, фонарей и масляных светильников, и сказал Берма Сакти: «Отдохни покуда, о сын мой», — сказав же так, исчез. И приметил Индрапутра, что, хоть и покинул Берма Сакти зал, ни одна из опущенных завес не колыхнулась, и весьма подивился могуществу царственного отшельника.

А Берма Сакти, следует сказать, имел обычай каждое полнолуние посещать море Бахр уль-Нахар, купаться в его водах и предаваться развлечениям на его островах. И вот на следующее утро, когда Берма Сакти воссел в зале для приемов и предстали перед  ним его ученики, молвил отшельник, обратясь к Индрапутре: «О сын мой Индрапутра, не желаешь ли ты нынешней ночью отправиться к морю Бахр уль-Нахар и потешиться там вместе с нами?» Почтительно склонившись, ответствовал Индрапутра: «О господин мой Берма Сакти, если будет на то твое соизволение, я охотно за тобой последую». Царевичи улыбнулись, услыхав слова Индрапутры, и так подумали про себя: «Как доберется Индрапутра до моря, ведь нету троп, которые вели бы к нему». А Индрапутра искоса глянул на царевичей и понурил голову. Молвил тогда Берма Сакти: «О Индрапутра, если желаешь, мы возьмем тебя с собой». Почтительно склонившись, ответствовал Индрапутра: «Да будет так, о господин мой». Сказал Берма Сакти, обратясь к царевичам: «Собирайтесь, о дети мои, нынче ночью мы отправимся на остров Макам Хайрани».

Когда взошла луна, Берма Сакти и его ученики произнесли волшебное заклинание и, поднявшись к небесам, крикнули Индрапутре: «Следуй за нами, о господин!» — после же полетели по поднебесью.

Выпустил тогда Индрапутра стрелу из лука, и обернулась та стрела черной тучей, скрывшей сияние луны, засверкали молнии, загремел гром, и разразилась небывалая гроза. Царевичи сбились с пути, и показалось им, будто приблизился их смертный час. Индрапутра же воззвал к Джангги Гердане и, когда волшебный конь предстал перед ним, вскочил в седло и молвил: «О Джангги Гердана, отнеси меня на остров Макам Хайрани». Джангги Гердана вмиг взлетел в воздух и по прошествии недолгого времени доставил хозяина на остров. Индрапутра спешился и разыскал Берму Сакти, который уже достиг острова.

Спросил Берма Сакти: «О сын мой, где остальные царевичи?» Ответствовал Индрапутра: «Прежде меня они отправились в путь». Услыхав это, Берма Сакти понял, что царевичи задумали сыграть с Индрапутрой злую шутку.

Долго ждали Берма Сакти и Индрапутра царевичей, но те не появлялись, и молвил тогда Берма Сакти: «О сын мой, побудь покуда здесь, я же поднимусь на вершину, венчающую остров». Почтительно склонившись, ответствовал Индрапутра: «Да будет так, о господин мой, я останусь здесь и дождусь братьев».

Индрапутра спустился к воде и приметил, что не песок устилает побережье, но мельчайшие золотые крупицы. После пошел он вдоль берега и увидал царевичей, прибывших на остров. Тогда вошел Индрапутра в воду и обернулся драконом.

Между тем ученики Бермы Сакти приблизились к морю, море взволновалось, и из пучины показался дракон с разверстой пастью. При виде грозного дракона юношей объял трепет, лица ихпобледнели, и они бросились врассыпную. Индрапутра же, выйдя из моря, повелел Джангги Гердане: «О Джангги Гердана, преследуй царевичей».

Волшебный конь пустился в погоню за царевичами, они же побежали от него, говоря между собой: «Откуда взялись эти конь и дракон? Никогда прежде не видали мы здесь ничего подобного». После Джангги Гердана воротился к Индрапутре, который вскочил на коня и, пришпорив его, обогнал учеников отшельника и вслед за Бермой Сакти поднялся на вершину.

Представ перед отшельником, молвил Индрапутра: «О господин мой, вскоре сюда прибудут царевичи».

И в самом деле, по прошествии недолгого времени явились царевичи и весьма подивились, найдя учителя восседавшим вместе с Индрапутрой. Молвил Берма Сакти: «О юноши, отчего запоздали вы?» Почтительно склонившись, царевичи поведали ему обо всем, что произошло с ними, и Берма Сакти понурил голову, Индрапутра же неприметно улыбнулся.

Между тем появились перед Бермой Сакти и царевичами сосуды с притираниями, смешанными с шафрановым порошком. Отшельник умастился лимонным соком, и едва он сделал это, как с небес пролился дождь из розовой воды, и Берма Сакти искупался в его струях. Омывшись, отшельник молвил, обратясь к Индрапутре и царевичам: «Ныне ваш черед совершать омовение», — а сам исчез.

Спросил Индрапутра, обратясь к царевичам: «О братья мои, не встречался ли вам всадник на коне?» Ответствовали царевичи, переглянувшись: «По нашему разумению, не мог быть тот всадник никем иным, как Индрапутрой». Тогда Индрапутра произнес волшебное заклинание над стрелой, пустил ее в вышину, и с небес пролился частый соленый дождь, так что царевичи продрогли до костей. Приметив же, что дождь тот ничуть не замочил Индрапутру, царевичи весьма подивились и спросили: «О господин наш Индрапутра, как случилось, что все мы продрогли до костей?» Индрапутра улыбнулся, и тотчас прекратился дождь, повеял легкий ветерок и высушил одеяния царевичей.

Молвил Индрапутра, обратясь к ученикам Бермы Сакти: «О братья мои, свершите омовение». Когда же царевичи искупались, спросил он: «О братья мои, куда направил свои стопы государь?» Ответствовали царевичи: «Он взошел на вершину горы, высящейся над островом». Молвил Индрапутра: «Давайте последуем за ним».

Сопровождаемый царевичами, Индрапутра направился к вершине горы, по пути вонзил свою стрелу в землю, и стрела превратилась в стаю саранчи. Повстречавшись с саранчой, царевичи увидали, что вокруг все изменилось, и, весьма дивясь, принялись искать путь на вершину. Индрапутра же, взойдя на гору, узрел на ней дворец, а во дворце — львиный престол. На престоле, обла чась в новый кайн, восседал Берма Сакти, окруженный служанками. Четыре служанки развешивали одежды царственного отшельника, две — устанавливали жаровню, наполненную благовониями, еще две — обмахивали его веерами. И весьма подивился Индрапутра, узрев волшебное могущество Бермы Сакти.

В ту пору царевичи воззвали к Индрапутре, и Берма Сакти услыхал их голоса, а вскоре и сами они приблизились ко дворцу. Поднялся тогда Берма Сакти с Индрапутрой на кровлю дворца, и перед ними открылся дивный простор и пруд, обсаженный многоразличными плодовыми деревьями, который вырыт был посреди острова.

Молвил Берма Сакти, обратясь к Индрапутре: «О сын мой, спустись к пруду и сорви цветок белого лотоса». Не мешкая спустился Индрапутра к пруду и, войдя в воду, сорвал белый лотос и принес его Берме Сакти. Молвил царственный отшельник: «О сын мой, хорошенько оберегай сей цветок».

После Берма Сакти и его ученики воротились с острова, и когда достигли они своей обители, воссели ученики перед отшельником. Сорок дней и сорок ночей провел Индрапутра у Бермы Сакти и узнал от него немало волшебных заклинаний.

Как-то раз в ночную пору Индрапутра затосковал по своим женам, покинул обитель отшельника и, отыскав уединенное место, совершил обряд поклонения талисману. Тотчас же перед ним появился дворец. Индрапутра вошел в него и, открыв жемчужный ларец, выпустил жен и принялся шутить и тешиться с ними.

Среди царевичей же, учеников Бермы Сакти, было двое бодрствовавших в ту ночь. Приметив, что Индрапутра вышел из обители, молвил один из царевичей, обратясь к другому: «Пойдем поглядим, что станет делать Индрапутра». Царевичи потихоньку отправились вослед за юношей и увидали дворец небывалой красоты, а во дворце — Индрапутру, предающегося веселью с тремя прекрасными женщинами. Весьма подивились царевичи и так сказали один другому: «Давно мы служим господину нашему Берме Сакти, но никогда не удостаивались даров, равных тем, которые получил Индрапутра».

Вскоре рассвело, и царевичи воротились назад. Индрапутра же вновь заключил своих жен в жемчужный ларец и, незаметно прокравшись в обитель, лег и заснул.

Наутро царевичи предстали перед Бермой Сакти, и молвил отшельник, обратясь к Индрапутре: «О сын мой Индрапутра, не желаешь ли ты последовать за нами в луга Пуспа Ратна Чахая, дабы развлечься немного?» Почтительно склонившись, ответствовал Индрапутра: «Да будет так, о господин мой».

И отправился Берма Сакти с Индрапутрой и царевичами в луга Пуспа Ратна Чахая, и, достигнув их, Индрапутра увидел, что луга те весьма обширны и прекрасны. В то время нежданно спустился с небес львиный престол, устланный покровами из тончайшей шерсти и бархата, и Берма Сакти воссел на него. После явились перед ним и перед царевичами всевозможные угощения и сласти, и они вкусили от тех яств. Молвил Берма Сакти: «О сын Мой Индрапутра, не желаешь ли ты узреть некое чудо?» Почтительно склонившись, ответствовал Индрапутра: «Воистину желаю, о господин мой».

Едва произнес он эти слова, как из-за завесы, скрывавшей трон, вылетел острый меч, принялся рубить царевичей, и все они пали бездыханные. После волшебное оружие исчезло. Повелел тогда Берма Сакти Индрапутре приблизиться к мертвым телам царевичей и молвил: «О сын мой Индрапутра, оживи царевичей, ибо, по моему разумению, ты владеешь чудесным талисманом, возвращающим жизнь». Почтительно склонился Индрапутра и ответствовал, обратясь к Берме Сакти: «Да будет так, о господин мой».

Индрапутра достал свой талисман Беди Захир, совершил обряд поклонения тому талисману над телами царевичей и возвратил их к жизни. И весьма подивились ученики Бермы Сакти чуду, которое сотворил Индрапутра.

Вновь вылетел из-за завесы меч и изрубил царевичей на мелкие части, после же — исчез. Молвил Берма Сакти: «О сын мой Индрапутра, оживи царевичей». Индрапутра погрузил талисман Беди Захир в розовую воду, окропил ею тела царевичей и возвратил их к жизни.

Едва он это совершил, как в третий раз вылетел из-за завесы меч и изрубил царевичей на части, подобные кусочкам мелко нарезанного келади. Молвил Берма Сакти: «О сын мой Индрапутра, оживи царевичей». Почтительно склонившись, ответствовал ему Индрапутра: «О господин мой, на сей раз я не могу возвратить им жизнь». Тогда Берма Сакти совершил обряд поклонения некоему талисману и оживил царевичей. После же все вместе воротились во дворец.

На следующий день спросил Берма Сакти, обратясь к Индрапутре: «О сын мой Индрапутра, нет ли у тебя желания, которое я мог бы исполнить?» Почтительно склонившись, ответствовал Индрапутра: «О господин мой, все, что изволишь ты мне даровать, приму я с величайшей благодарностью». Стал тогда Берма Сакти учить Индрапутру всевозможным чарам, и Индрапутра превзошел всю эту волшебную премудрость.

Как-то раз, восседая перед .Бермой Сакти, спросил Индрапутра, обратясь к отшельнику: «О господин мой, в чем предназначе ние белого лотоса, который я сорвал?» Ответствовал Берма Сакти: «О сын мой, отдай сей цветок радже Шахиану, и пусть он велит приготовить из него кушанье, а когда кушанье поспеет, пуст съест его. Если же лотос увянет, знай, что он отравлен ядом» Сказав так, Берма Сакти дал Индрапутре волшебный камень и молвил: «Положи тогда в кушанье этот камень, и яд лишится своей силы. Съев сей цветок, раджа Шахиан сможет породить дитя».

После того как они побеседовали, Индрапутра простился сБермой Сакти, и царственный отшельник обнял и расцеловал его, Индрапутра же пожал руки царевичам. Молвил Берма Сакти, обратясь к Индрапутре: «О сын мой, зажмурь глаза, обрати мысли свои к тем краям, в которые ты хочешь перенестись, и очень скоро ты их достигнешь». Индрапутра внял наставлениям Бермы Сакти и, зажмурившись, стал думать о саде Ненек Кебаян, а когда вновь открыл глаза, то увидал, что находится в ее саду.

За то время, что царевич странствовал, сад Ненек Кебаян пришел в запустение и превратился в лес, и увидал Индрапутра, что посреди леса сидит Ненек Кебаян и горько плачет. Молвил Индрапутра: «О бабушка, открой мне ворота». Сказала тогда Ненек Кебаян: «Кто это кличет меня, ведь не имею я ни детей, ни внуков. Был у меня единственный внук Индрапутра, и того год назад раджа Шахиан послал на поиски отшельника Бермы Сакти, и нет с той поры о нем никаких вестей». Воскликнул Индрапутра: «О бабушка, твой Индрапутра вернулся!»

Увидев, что Индрапутра и вправду вернулся, возрадовалась Ненек Кебаян великой радостью, открыла ворота, обняла и расцеловала его. После же Индрапутра совершил омовение водой с лимонным соком и сменил одежду.

Сказала Ненек Кебаян, обратясь к Индрапутре; «О внучек, я и не надеялась увидеть тебя». Индрапутра улыбнулся и спросил: «О бабушка, жив ли еще главный везирь?» Ответствовала Ненек Кебаян: «Жив, о внучек». Услыхав те слова, Индрапутра простился с Ненек Кебаян и направился к дому главного везиря. Видя красоту царевича, обитатели Семанты Пуры слова не могли вымолвить от изумления. Когда же Индрапутра достиг жилища главного везиря, тот, узрев юношу, поспешно поднялся с кресла, приветствовал его, обнял, расцеловал и ввел в зал для приемов.

Молвил главный везирь: «О сын мой, плод души моей, сдержал ли ты слово, данное радже?» Ответствовал Индрапутра: «Воистину так, о господин мой, исполнил я волю государя». Главный везирь ввел Индрапутру в свой дом, и царевич умастился, вымыл голову шафрановым порошком и вкусил яств из одного блюда с главным везирем. Когда же они насытились, главный везирь послал к радже, дабы ему сообщили о том, что вернулся Индрапутpa. Когда Индрапутра с главным везирем пришли во дворец, государь покинул внутренние покои, воссел на трон, и перед ним предстали везири, витязи и воины. Индрапутра с главным везирем вышли в зал для приемов, и, увидав царевича, раджа Шахиан без промедления приветствовал его.

Индрапутра почтительно склонился перед государем, тот же обнял его и спросил: «О сын мой Индрапутра, будет ли исполнено мое желание?» Ответствовал Индрапутра: «Воистину так, о господин мой». Индрапутра подал радже цветок белого лотоса и молвил с почтительным поклоном: «Пусть, господин мой, владыка вселенной, велит приготовить кушанье из сего цветка, когда же оно поспеет, прежде чем отведать, пусть даст мне знать, какой у кушанья вид». И узрели раджа Шахиан и все его везири, что сбылось предсказание древних старцев, ибо неувядаем был цветок лотоса.

После Индрапутра протянул государю меч, и раджа Шахиан увидал, что меч тот сделан весьма искусно. Молвил Индрапутра: «О господин мой, сей меч добыл я у раксасы». Услыхав те слова, весьма возрадовался государь и сказал: «О Индрапутра, с нынешнего дня назначаешься ты главным над гонцами и будешь носить сей меч». Индрапутра почтительно склонился перед раджей Шахианом и восславил его. Государь же возликовал в сердце своем.

Тем временем слуги внесли всевозможные угощения, и все, кто был в зале, вкусили от тех яств. Когда же наступила ночь, раджа Шахиан удалился в свои покои.

На следующее утро младшие везири собрались на совет, и сказал один из них: «Как надлежит нам поступить, ведь когда-нибудь Индрапутра станет могущественным раджей?» Ответствовал другой везирь: «Не дать ли нам яд повару государя, дабы он подсыпал его в кушанье, приготовленное из цветка лотоса? Посулим ему за это тысячу динаров». Молвили везири: «Да будет так».

И отправился один из везирей, завистников Индрапутры, к повару, вынул тысячу динаров и подал ему. Увидав золото, повар возрадовался, принял его, взял яд из рук завистника и подсыпал в кушанье, приготовленное из цветка лотоса. После же передал блюдо с тем кушаньем служанке, а служанка отнесла его государю.

Выйдя в зал для приемов, раджа воссел в окружении везирей, витязей и воинов, повелел призвать Индрапутру и усадил его в позлащенное кресло. Между тем служанка внесла блюдо с цветком лотоса и поставила его перед государем. Молвил тогда один из везирей: «О господин мой, владыка вселенной, пусть Индрапутра прежде господина вкусит от сего яства». И повелел раджа Шахиан: «О Индрапутра, отведай сего кушанья!»

Вспомнил тогда Индрапутра наставления Бермы Сакти и, взглянув на цветок, заметил, что он увял. Поняв, что цветок отравлен, Индрапутра улыбнулся, бросил взгляд на завистников и положил на блюдо волшебный камень. Исполнив же наказ Бepмы Сакти, он отведал кушанье, ставшее безвредным. Увидав то, побледнели завистники, а Индрапутра вновь неприметно улыбнулся.

Удостоверившись, что Индрапутра остался невредим, раджа Шахиан съел половину цветка сам, а половину отдал своей жене. Когда же они вкусили от того яства, государь одарил Индрапутру великолепными одеждами и воротился во внутренние покои. Так, благодаря мудрости Индрапутры, завистники-везири были посрамлены.

По прошествии двух месяцев жена государя понесла, и, узнав о том, возрадовался раджа великой радостью и созвал везирей, витязей и воинов. Когда же они явились, облачился раджа в одежды и уборы, подобающие его сану, вышел из покоев, воссел на львиный престол в окружении вельмож; и повелел четырем везирям и сорока витязям отправиться за Индрапутрой и главным везирем.

Когда, собравшись в путь, посланцы государя под оглушительные звуки оркестра вышли из дворца, люди, видевшие их, в страхе хватали за руки своих детей и жен и с великим шумом разбегались кто куда, думая, что это враг вступил в их город. Шествие достигло дома главного везиря, тот услыхал громкие звуки оркестра, увидал толпу людей, подобную грозному воинству, входившую в его дворец, и сердце его исполнилось трепетом. Он вышел к четырем посланцам государя и пригласил их сесть, они же, воссев, сказали: «Мы явились по приказу господина нашего, владыки вселенной, он призывает тебя вместе с Индрапутрой сей же час предстать перед ним». Позвал тогда главный везирь Индрапутру, дал ему богатые одеяния, и, покинув свой дом, поспешили они к государю, сопровождаемые посланцами.

Когда они прибыли, раджа Шахиан воссел на трон, усадил главного везиря и Индрапутру по левую руку от себя и молвил: «О господа, узнайте, что возвожу я Индрапутру в высокий сан, ибо судьба сулила ему удачу во всех делах. Отныне назначается он главным казначеем, и ему вручаются ключи от всех сокровищниц». Услыхав эти слова, собравшиеся в зале явили Индрапутре многие знаки уважения, а государь сошел с трона и воротился во внутренние покои. Вслед за тем разошлись по домам и все вельможи. Индрапутра же остался во дворце раджи Шахиана хранителем ключей.

С той поры сильней прежнего преумножилась подлая зависть везирей к Индрапутре, и что ни день замышляли они всевозможные козни, дабы его извести.