Тот, кому ведома сия повесть, рассказывает, что в стране, где поселился Индрапутра, правил раджа по имени Шахиан. Он владел обширными землями, и было у него без единого сорок советников— младших везирей. Одно лишь омрачало достославное правление Шахиана —не наградил его Всевышний наследником.
Как-то раз раджа Шахиан отправился на охоту в заповедные леса и возвратился во дворец с богатой добычей, сопровождаемый везирями, витязями и простыми воинами. И устроили они пир, принялись вкушать от яств и сладостных напитков, так проводя свое время.
На другой день государю вновь вздумалось загнать оленя, но он не сумел выследить ни одного, хоть и пробыл на охоте с самого раннего утра до захода солнца. Раджа собрался уже в обратный путь, когда вдруг на него выскочила лань. Государь натянул лук, его меткая стрела настигла лань и пронзила ее, лишив жизни. Едва это случилось, как из-за кустов выбежал детеныш лани, он стал жалобно кричать, после же прижался к мертвой матери.
И, объятый великим изумлением, так помыслил государь: «Ежели неразумная тварь столь привержена к своей матери, что же говорить о сынах человеческих». Опечаленный, возвратился раджа во дворец и подумал: «Не только лесных зверей не желаю я отныне лишать жизни, но и листа древесного не сорву». И государь затворился в опочивальне, возлег на ложе, укутавшись батиковым покрывалом, и сон смежил его веки.
Придворные между тем не могли уразуметь, отчего так переменился владыка вселенной, и говорили друг другу: «Почему не выходит наш господин из покоев, никогда прежде не бывал он столь удручен: что ни день, возвращаясь с охоты, веселился с везирями, и витязями, и народом разного звания. Ныне же одолели его уныние и скорбь». Побеседовали между собой придворные и разошлись по домам.
Тем временем наступила ночь, а когда рассвело, воссел государь на львиный престол, и явились пред лицо его вельможи. Молвил тогда раджа Шахиан: «О везири и военачальники, что посоветуете вы мне, ибо желаю я иметь наследника?» Почтительно склонившись, ответствовали те: «Пощади нас, о владыка вселенной! Одну лишь просьбу повергаем мы к стопам господина нашего: пусть дозволит он нам провести в раздумьях сорок дней, дабы могли мы подать мудрый совет владыке вселенной». И сказал раджа Шахиан: «Да будет так, согласен я ждать сорок дней, но ежели по прошествии их вы не сможете подать мне совета, я велю всех вас казнить жестокой казнью». Услыхав те слова, склонились до земли везири, а государь, объятый печалью, возвратился во внутренние покои дворца.
Стали думать везири, что ответить радже Шахиану, и сказал старший из них: «Как нам быть, о господа? Тяжкое бремя возложил достославный на наши плечи, все вы слышали его волю». Ответствовали младшие везири: «Пусть глашатай обойдет всю страну, ударяя в гонг. Быть может, сыщется человек, знающий целебное зелье или волшебное заклинание, которое повергли бы мы к стопам господина, дабы помочь его беде». Молвил главный везирь: «Воистину справедливы ваши слова. Только бы сыскался такой человек».
Решив так, везири разошлись по домам, и на следующее утро повелели глашатаю отправляться в путь. Глашатай громко ударил в гонг и принялся восклицать: «Пусть отзовется всякий, кому ведомо зелье или волшебное заклинание, дарующее потомство, и государь щедро его наградит». Так без единого сорок дней глашатай ходил по стране, но никто не откликнулся на его зов. Когда же он вернулся, вновь собрались везири на совет.
Спросили младшие из них: «Что мы скажем государю, ведь всего день остался до положенного им срока?» Ответствовал главный везирь, летами превосходящий всех остальных: «В пору моего младенчества отец говорил, будто слышал от деда, что на горе Мали Кисна отшельничает великий волшебник — махареси Берма Сакти. Был он некогда могущественным раджей, и его чудесная сила не знает предела. И еще отец говорил, что ежели нашего раджу одолеет тяжкий недуг либо понадобится ему снадобье, дарующее потомство, пусть пошлет он одного из слуг к царственному махареси, дабы обрести исцеление или долгожданного наследника. Труден и долог путь к горе Мали Кисна, непроходимые джунгли преградят дорогу посланцу, и не с одним лютым зверем придется ему сразиться. Вот что довелось мне услышать в те отдаленные времена».
Когда главный везирь закончил свой рассказ, спросили младшие везири: «Кто же отправится в такой опасный путь? Не лучше ли умереть в своей стране, нежели погибнуть в джунглях? Видно, суждено нам принять смерть от руки нашего господина». Так говорили младшие везири, а Индрапутра неприметно улыбался, слушая их слова. Что же до главного везиря, то он удрученно молчал, склонивши голову на грудь, снедаемый великой тревогой.
Видя печаль главного везиря, Индрапутра подумал: «Всегда являл мне любовь и заботу главный везирь, ныне же на его плечи легло тяжкое бремя. Мой долг — заплатить жизнью за его доброту».
Сказал Индрапутра: «О господин мой главный везирь, отринь свою печаль: я отправлюсь к волшебнику Берме Сакти». Обнял тогда главный везирь Индрапутру, поцеловал его и спросил: «Тверд ли ты, о сын мой, в своем намерении? Скажи, дабы я мог донести о том государю». Ответствовал Индрапутра: «О господин мой главный везирь, я не отступлюсь от своего слова».
Сказали тогда младшие везири: «О господин наш, пусть владыка вселенной никогда не узнает о словах этого юноши. Разве достигнет он тех отдаленных краев? Если же отступится, не преумножит ли гнев государя, который падет на наши головы?» Ответствовал главный везирь: «Не к лицу вам такие речи, ибо никому не ведом промысел Всевышнего. Как знать, не поможет ли он моему сыну? Мы должны сообщить радже Шахиану о желании Индрапутры». Сказали младшие везири: «Нет, не следует нам внимать речам этого юноши, ведь он недостоин даже появиться во дворце».
Когда услыхал те речи главный везирь, лицо его вспыхнуло багровым пламенем, и в гневе обратили взоры на младших советников витязи и знатные господа. Индрапутра же предался на божью волю.
Посовещавшись, придворные разошлись по домам, тревожась за Индрапутру. Нелегко было на душе и у младших везирей — они боялись, что из-за Индрапутры государь повелит их казнить.
На следующее утро владыка вселенной вышел из внутренних покоев дворца, сопровождаемый подвластными раджами, и воссел на львином престоле в окружении везирей, витязей и подданных разного звания. И, обнажив свой меч, молвил раджа Шахиан, обратясь к гонцу: «Ступай к главному везирю и позови его во дворец». Гонец почтительно склонился перед государем и отправился за главным везирем. Придя же к нему в дом, сказал: «О господин, владыка вселенной повелевает тебе не мешкая явиться к нему вместе с сыном». Главный везирь выслушал гонца, поспешил с Индрапутрой во дворец и воссел позади раджи Шахиана.
Спросил тогда государь: «О везири, исполнили ли вы мою волю?» Почтительно склонившись, ответствовали везири: «О владыка вселенной, пощади нас, ниц повергаемся мы к стопам господина, сорок дней минуло с тех пор, как мы приказали глашатаю бить в гонг, но так и не объявился человек, знающий волшебное снадобье». Выслушал раджа Шахиан речи советников, и великий гнев объял его душу.
Между тем вперед выступил главный везирь и молвил: «О господин мой, владыка вселенной, некогда отец говорил, что узнал он от деда, будто живет на горе Мали Кисна махареси Берма Сакти, отшельник, с которым никто не может сравниться в могуществе». И главный везирь рассказал государю все, что он знал об отшельнике и о том, как труден путь к нему. И еще сказал: «Никто из подданных господина не решился отправиться к Берме Сакти, один лишь сын мой — Индрапутра, явившийся ныне, дабы склониться перед владыкой вселенной».
Узрев, сколь прекрасен Индрапутра, подумал раджа: «По всему заметно, что в жилах сего юноши течет кровь могущественных раджей». После же спросил Индрапутру: «Правда ли, что ты говорил, будто сумеешь достигнуть горы отшельника Бермы Сакти?» Почтительно склонившись, ответствовал Индрапутра: «Я отыщу Берму Сакти, ежели будет на то воля Всевышнего и благословение владыки вселенной». Молвил государь: «Отправляйся в путь, о Индрапутра, и, если добудешь ты снадобье, дарующее потомство, я исполню всякое твое желание. Родится у меня сын — он будет тебе братом, родится дочь — я отдам ее тебе в жены».
Услыхав те слова, склонился Индрапутра перед раджей Ша-хианом, и пожаловал ему раджа драгоценные одежды. Когда младшие везири увидели новое облачение Индрапутры, они принялись смеяться, государь же обратился к ним и спросил: «Отчего вы смеетесь?» Ответствовали везири: «Мы молим владыку вселенной склонить свое ухо к нашим речам, ибо разве в силах сей юноша достичь столь отдаленных пределов». Великий гнев обуял тогда раджу Шахиана, и он воскликнул: «Эй, лжецы недостойные, сколько лет кормитесь вы от щедрот моего государства, а не желаете сослужить службу вашему повелителю! Сей же юноша провел в наших землях недолгое время и уже готов явить мне свою преданность». И, приказав изгнать младших везирей из дворца, государь удалился во внутренние покои.
Что же до главного везиря и Индрапутры, то они вернулись домой и сели за трапезу. После главный везирь одарил Индрапутру прекрасными одеждами, обнял его, расцеловал и, плача, воскликнул: «О бедное мое дитя!»
И обратился Индрапутра с мольбою к главному везирю, вверяя его попечению и заботе Ненек Кебаян. Везирь обещал заботиться о старухе и на прощанье напутствовал Индрапутру такими словами: «О Индрапутра, сын мой, будь осторожен в своем трудном пути, ни на миг не забывай о том, что наказал тебе раджа Шахиан». Ответствовал Индрапутра: «О господин мой, главный везирь, всем смертным свойственны беспамятность и заблуждения, я же предаюсь на волю Всевышнего».
Сказав так, Индрапутра отправился в дом Ненек Кебаян, и когда люди узнали, что по повелению раджи Шахиана он уходит к отшельнику Берме Сакти, их сердца исполнились печалью и жалостью, и все они, оставив дела, провожали Индрапутру до сада Ненек Кебаян.
Увидев Индрапутру, спросила Ненек Кебаян: «Скажи, кто дал тебе эти драгоценные одежды?» И поведал ей Индрапутра о том, что раджа Шахиан послал его к Берме Сакти за волшебным снадобьем, дарующим потомство. Сказала Ненек Кебаян: «Лучше бы ему сразу казнить тебя, чем посылать в непроходимые джунгли!» Ответствовал Индрапутра: «Я предаюсь на волю Всевышнего». Зарыдала тогда Ненек Кебаян, а вслед за ней заплакал и Индрапутра; они обнялись, расцеловались, и пошел Индрапутра в ту сторону, где заходит солнце. Он углубился в лес, после вышел из леса, а когда стемнело, остановился на ночлег под раскидистым деревом и помолился. На рассвете он снова отправился в путь, пересекая равнины, пробираясь через непроходимые джунгли, взбираясь на высокие горы.
По прошествии недолгого времени повстречались Индрапутре лесные твари и, когда царевич остановился, сказали: «О сородичи, давайте предстанем перед Индрапутрой, сыном махараджи Бикрамы Буспы, и испросим у него защиты от нашего врага». Сказав так, приблизились звери к Индрапутре и почтительно склонили головы. Спросил Индрапутра: «О дикие звери, зачем вы явились ко мне?» И ответствовали звери: «О господин наш Индрапутра, мы пришли к тебе искать защиты от коварного врага». Спросил Индрапутра: «Где же он, ваш враг?» Ответствовали звери: «Он обитает на горе Индра Кила». Молвил Индрапутра: «Не страшитесь, я пойду сражусь с ним».
Услыхав те слова, звери принялись молиться за Индрапутру, а он, одолевая на своем пути высокие горы, достиг подножия Индра Килы и сказал, обратясь к зверям: «Оставайтесь и ждите меня здесь».
Взглянул тогда Индрапутра на гору и, узрев на ней груды белеющих костей, так подумал: «Вот, верно, та гора, о которой мне говорили лесные звери». Едва лишь подумал он об этом, как внезапно услыхал громкий голос, восклицающий: «О Индрапутра, не восходи на сию гору!»
Услыхав те слова, Индрапутра огляделся, однако не приметил поблизости ни одного человеческого существа, только череп лежал у его ног. Молвил тогда Индрапутра, обратясь к черепу: «Не ты ли взывал ко мне?» Ответствовал череп: «Воистину так». Спросил Индрапутра: «Зачем же ты звал меня?» Ответствовал череп: «Помилуй меня, о господин мой Индрапутра, я — череп раджи, подвластного твоему отцу. Как-то раз, заплатив дань, я возвращался в свою страну и, заплутавшись в джунглях, достиг этих краев. Провел я здесь несколько дней, не находя ни воды, ни пищи, как нежданно предстал предо мною раксаса в облике женщины с мечом в руках. Молвила женщина: «О юноша, возьми мой меч». Мне почудилось, будто это не раксаса, а человек, я протянул руку за мечом, но был сражен, пал бездыханным, и ужасное чудовище пожрало меня». Молвил Индрапутра, обратясь к черепу: «Воистину благодарен я тебе за предостережение, но Всевышний оберегает нас». Ответствовал череп: «Да хранит Он тебя!»
И стал Индрапутра подниматься на вершину горы, а раксаса, учуяв человеческий дух, принял образ древнего старца, сжимающего в руке обнаженный меч, и встретил царевича, говоря: «О юноша, прими сей меч из рук моих». Но не внял Индрапутра лживым речам и, испустив грозный клич, бросился на раксасу и отнял у него волшебное оружие. Так обрел Индрапутра меч Лаксаманы и надвое рассек тем мечом злобное чудовище. Но раксаса обернулся прекрасным юношей и сказал, обратясь к Индрапутре: «Взгляни мне в лицо!» Однако и на сей раз не поддался на обман Индрапутра и, даже не повернув головы, быстро зашагал прочь. Тогда начал раздуваться раксаса и, уподобясь высокой горе, рухнул наземь, испустил дух и покатился к подножию Индра Килы с грохотом, превосходящим громовые раскаты. И там, где катилось его тело, громоздились вывороченные с корнем вековые деревья, а звери, обитавшие в окрестных лесах, заслышав тот ужасающий шум, разбегались в разные стороны.
Поднявшись на вершину горы, нашел Индрапутра пещеру и сокровищницу в ней, отворил двери сокровищницы и узрел там всевозможные диковины — золото и серебро, алмазы и превосходные одежды. Еще был в пещере дворец с залами, украшенными драгоценными тканями, парчой и бархатом.
Когда же вышел Индрапутра из пещеры и огляделся окрест, великое изумление объяло его, ибо все вокруг было мертво — ни древесного листка, ни зеленой травинки не увидел он на вершине горы, будто с усердием прошлись по ней метлой. Тогда поглядел Индрапутра на подножие Индра Килы, и оно показалось ему волнующимся морем. Индрапутра стал спускаться по левому склону, нашел всевозможные плоды и отведал их. Насытившись и дивясь неисчислимым чудесам, он направился в ту сторону, где восходит солнце, и долго шел, взбираясь на горы и минуя равнины.
И достиг Индрапутра лугов, поросших изумрудными травами, и узрел в тех лугах гору невиданной красоты. По склону горы струился прохладный ручей, а у подножия произрастали деревья, удивительные по виду и цвету. И в шуме воды и листвы послышалось Индрапутре звучание хора — чудилось, будто одни голоса напевают шаиры, иные — пантуны, иные возносят хвалы. И остановился Индрапутра, дабы лицезреть невыразимые чудеса, и, вдосталь наглядевшись, восславил Всевышнего и помянул родителей.