дин арат имел двух дочерей красавиц. Старшую звали Наран, младшую — Саран. Когда старшей исполнилось пятнадцать лет, подарил ей отец золотую чашку. Когда младшей дочери исполнилось пятнадцать лет, подарил отец ей серебряную чашку.

Жили сёстры дружно, в юрте их всегда было весело.

А неподалёку от них стояла юрта нойона. У нойона дочь была злая, завистливая. Отхон её звали. Она вечно злилась, что дочери арата весёлые, приветливые, что все любят останавливаться у их юрты, заходят к ним чаю попить горячего, с солью, с молоком.

Раз пришла Отхон в юрту арата, говорит:

— Возьми, Наран, свою золотую чашку; возьми, Саран, свою серебряную чашку, пойдём играть к реке.

Взяли дочери арата свои чашки, отправились к реке. Немного прошли, слышат: позади ягнёнок бежит, блеет:

— Мее-е! Мее-е!

— Какой гадкий ягнёнок! — говорит Отхон. — Его зарезать надо!

— Это наш пегий ягнёнок, — говорит Наран. — Он за нами всюду ходит, пусть и сейчас идёт.

Пришли девушки к реке. Дочь нойона вытащила из-за пазухи деревянную чашку, сказала:

— Давайте бросать чашки в воду. Чья чашка раньше прибьётся к берегу, тот дольше всех жить будет.

Бросили они свои чашки в реку. Золотая и серебряная потонули, а деревянная чашка Отхон плавает, не тонет.

Испугались Наран и Саран, что утопили подарок отца. Заплакали, домой идти боятся.

Дочь нойона говорит:

— Не плачьте. Сейчас пойду к вашему отцу, задобрю его.

Сёстры вытерли слёзы, сказали:

— Спроси отца, что ему дороже: чашки из серебра и золота или дочери.

Пришла Отхон к арату, спрашивает:

— Что тебе дороже: дочери или чашки из серебра и золота?

Арат ответил:

— Золота и серебра на земле много, дочерей же больше таких у меня не будет. Дочери мне дороже золота. Возьми мою лошадь у юрты, привези скорее дочерей моих домой.

Села Отхон на лошадь, приехала к реке, говорит дочерям арата:

— Старалась, старалась, не могла смягчить жестокое сердце вашего отца. Сказал арат: без чашек пусть домой дочери не приходят. Прислал он вам свою лошадь, чтобы ехали вы прочь от родной юрты.

Застонали дочери арата от горя; Отхон опять говорит:

— Я вас в беде не оставлю. Поеду с вами.

Села она на коня, посадила позади себя дочерей арата и поехала.

Следом за лошадью пегий ягнёнок побежал. Бежит, блеет жалобно:

— Мее-е! Мее-е!

— Пошёл домой! — кричит Отхон. — Зарежу тебя, если не отстанешь!

Бежит ягнёнок, не отстаёт.

— Не тронь его, — говорят сёстры. — Он к нам привык, жить без нас не может.

Два дня скакал конь, на третий повстречался девушкам молодой батор в степи. Остановил батор своего коня, смотрит на Наран, не едет дальше.

Завистливая Отхон не выдержала, говорит:

— Я дочь богатого нойона, а это мои служанки. Хочешь, я тебе буду варить всегда пищу.

Показал батор на Наран, сказал:

— Хочу, чтобы она жила в моей юрте, чтобы пищу на очаге всегда мне готовила.

Тогда Отхон села на место Наран, её на своё место посадила, и опять спрашивает:

— А теперь кому из нас пищу тебе готовить?

Снова показал батор на Наран.

— Глаза твои ослепило солнце! — крикнула Отхон. — У моего отца баранов и коров больше, чем песка в пустыне, а у Наран теперь даже юрты нет.

— Пусть мою судьбу решит стрела, — сказал батор. — У чьих ног она ляжет, та будет варить мне пищу, женой моей будет.

Отъехал батор на день быстрой езды, натянул тетиву, выпустил стрелу. Упала стрела к ногам Наран. Второй раз выстрелил — второй раз легла стрела у ног Наран.

Скрыла дочь нойона злобу, сказала:

— Наш конь устал, скачи к себе, готовься встречать невесту. К вечеру привезу я в твою юрту Наран.

Ускакал батор на горячем коне вперёд, за ним не спеша Отхон поехала. Позади опять пегий ягнёнок бежит, не отстает. Немного не доезжая до юрты батора, увидела дочь нойона озеро, свернула к нему. Подъехала Отхон к крутому берегу, изловчилась и столкнула Наран в воду. Скрылась под водой бедная Наран.

Закричала, заплакала Саран, а Отхон грозит ей:

— Если откроешь батору правду, — скажу, что это ты утопила свою сестру из зависти. Мне батор скорее поверит: мой отец самый богатый во всём княжестве.

Встретил батор их у юрты, спрашивает:

— Где моя невеста?

— Не захотела Наран жить в твоей юрте, — отвечает Отхон. — Воротилась к отцу.

Нахмурился батор.

Стала дочь нойона утешать его:

— Поселюсь я в твоей юрте, буду пищу тебе готовить, коров доить.

Стала жить дочь нойона в юрте батора, а Саран приказала пасти овец.

Каждый день пригоняла Саран своё стадо к озеру, куда злая дочь нойона сбросила Наран. Впереди стада всегда шёл пегий ягнёнок. Пока овцы пили, Саран пела на берегу грустную песню:

Раз, когда Саран спела эту песню, из воды вдруг появилась Наран.

— Царь озера отпустит меня жить на землю, — сказала Наран, — только тогда, когда дочь нойона заблеет овцой.

— Бедная сестра! — воскликнула Саран. — Никогда дочь нойона не заблеет овцой, — значит, никогда ты уж не будешь жить на земле!

Однажды Отхон проезжала мимо озера и увидела, как Саран вызвала песней свою сестру.

На другой день дочь нойона сказала Саран:

— Сегодня я сама пойду овец пасти, а ты будешь коров доить!

Пригнала Отхон овец к озеру, села на берег, запела грустным голосом:

Не узнала Наран голоса Отхон, думала, — опять сестра её зовёт. Вышла Наран из воды, — Отхон ударила её изо всей силы кнутовищем по голове. Скрылась Наран в озере, даже не услышала, как жалобно заблеял пегий ягнёнок.

Напрасно на другой день звала Саран свою сестру. Не появлялась больше Наран, — должно быть, боялась, что её опять зовёт дочь нойона.

От тоски и горя Саран перестала есть, спать перестала.

Тогда пегий ягнёнок сказал ей:

— Не ходи больше пасти овец. Я их сам выведу в поле, вечером обратно приведу.

Стал пегий ягнёнок пасти овец. Месяц целый хорошо пас, потом пришёл к Саран, стал просить:

— Скажи дочери нойона, что пегий ягнёнок хочет загубить стадо овечье, плохо пасёт его: то в горы угонит, то в озеро заведёт.

Сделала Саран, как сказал ягнёнок.

Говорит Отхон батору:

— Пойдём завтра незаметно за стадом, посмотрим, как ягнёнок пасти его будет.

Так и сделали. Стали следить за пегим ягнёнком батор и Отхон. И Саран приказали идти за собой.

Сначала пегий ягнёнок привёл стадо в горы, где и тр-вы-то не было никакой, а когда солнце встало над головой, — погнал стадо к озеру.

Подошли овцы к берегу, ягнёнок пегий прыгнул в воду, стоит в озере не шевелится. И все овцы стоят на берегу голодные, тощие.

Закричал батор сердито:

— Совсем заморил пегий ягнёнок овец!

Отхон рада, что батор рассердился, говорит ему:

— Надо этого ягнёнка сейчас же зарезать, а то он всё стадо твоё загубит.

— Как ты его зарежешь, когда он в воде стоит? Не полезу же я за ним в озеро!

— Я его выманю на берег! — сказала Отхон.

Подошла она к воде, начала подманивать ягнёнка.

Не двигается с места пегий ягнёнок.

— Какой упрямый! — говорит батор.

— Ничего! — говорит Отхон. — Я его сейчас обману.

Спряталась она в прибрежные кусты, кричит оттуда:

— Мее-е! Мее-е!

И только Отхон заблеяла, как прокатилась по озеру волна — и из воды показалась Наран.

Кинулись к ней батор и Саран, себя от радости не помнят. И пегий ягнёнок выбежал из озера, трётся у ног Наран.

Увидела это Отхон, обмерла со страху и всё блеет, остановиться не может:

— Мее-е! Мее-е!

Спрашивает батор у Наран:

— Где ты была? Почему не поехала в мою юрту?

Рассказала Наран батору всё про дочь нойона. Батор рассердился, бросился в кусты, вытащил оттуда Отхон.

Дочь нойона хочет что-то сказать, — только ни одного человеческого слова произнести не может. Откроет рот, а оттуда:

— Мее-е! Мее-е!

— Смотрите! Смотрите! — закричала Саран, — Отхон в овцу превратилась!

И верно, дочь нойона на глазах у всех шерстью покрылась, на лбу рога показались, на руках и ногах копыта выросли.

Стегнул её батор плетью, — бросилась Отхон-овца бежать в степь. Бежала, бежала, скрылась в траве. Больше её никто не видел. Говорят, эту овцу волки задрали.

А Наран осталась жить в юрте батора со своей сестрой и с ягнёнком пегим. Вскоре к ним и арат приехал жить. Юрту свою рядом поставил. И все они были счастливы до конца своих дней.