Через двадцать минут охранник, вновь, привёл Колычева к адвокату.

– Я помню на чём мы остановились.

– В таком случае, продолжай.

– Я находился в соседней комнате, когда услышал, что у Бегемота в кабинете началась драка. Подумал, что ему угрожает опасность и вошёл к нему, но опоздал. Находившийся в кабинете клиент, уже нанёс ему удар ножом. Увидев меня, он достал пистолет из сейфа. Я, всего лишь, не позволил ему, застрелить себя. Затем, я устроил всё так, будто их обоих убили одним и тем же ножом. Заметив, что сейф Бегемота открыт, я заглянул в него. Ну остальное, Вы знаете.

– У этой роскоши, которую ты себе позволил, не дав Пруткову застрелить себя, непомерно высокая цена. Ситуация не простая. Догадываешься, наверное, что стопроцентной гарантии в том, что не окажешься опять на зоне, я тебе дать не могу, но рискнуть можешь. Какое решение ты бы не принял, на мою помощь можешь рассчитывать. Думай теперь сам, но недолго. – Бочкин, пригласив охранника, попрощался со Степаном. На улице шёл дождь, а зонтик, как всегда, он оставил в машине. Подняв над головою папку, Бочкин поспешил к проходной.

На проходной Фёдор Осипович обратил внимание на то, что работники предприятия пользуются разными пропусками. Одни из них проходят через вахту по привычным, пластиковым с фотографией, а другие по новым, электронным. Он поинтересовался у охранника, почему у всех разные пропуска.

– Потому что электронные ещё не для всех работников готовы, – ответил охранник.

– Могу я заглянуть в базу данных компьютера?

– Да, но только с разрешения Курагина. – Бочкин позвонил Курагину. Старший смены, получив разрешение от Курагина, пригласил адвоката зайти в помещение вахты. Бочкин очень удивился, когда выяснил, что в тот вечер Ильин покинул предприятие в семнадцать ноль пять. Так как по дороге в автосервис, он никуда не заезжал, то получалось, что на вахте предприятия «Автотехсервис» он должен был появиться не в восемнадцать тридцать, а в семнадцать тридцать. Выходило, что охранник в журнале неправильно указал, по какой-то причине, время посещения Ильиным автомастерской Жукова. Теперь, адвокату необходимо было выяснить эту причину. Не теряя времени, Бочкин отправился в «Автотехсервис». Ему повезло, на вахте дежурил тот самый охранник, седовласый мужчина, пенсионного возраста. По его лицу было заметно, что он мается от скуки. Бочкин попросил разрешения войти.

– А Вы, кто?

– Я адвокат, – Бочкин показал ему своё удостоверение.

– Вы, ко мне? – Удивился охранник. – Тогда заходите. – Бочкин присел на предложенный стул, достал диктофон, включил и положил на стол.

– Дело в том, что появились новые факты в деле об убийстве хозяина автомастерской. Скажите, у Вас, как охранника, много здесь работы?

– Когда как. Иногда, в день на территорию две, три машины пропустить надо, а иногда и ни одной, по-разному бывает. А иногда, как повалят, еле успеваю ворота открывать и закрывать. А их ведь ещё и записать надо. Такая же картина и с посетителями.

– Записывать успеваете?

– Когда как. Если машин много, то на листочек сначала записываю, только номер и марку автомобиля, также и паспортные данные посетителя. Данные в журнал потом переписываю и время проставляю.

– А, как начальство смотрит на это?

– Да никак, ему всё равно. Главное правильно номер и марку машины записать и паспортные данные посетителя.

– А если, вдруг, время неточно проставите?

– Подумаешь, велика беда.

– Не помните, в тот вечер много машин было?

– Много. Я потом долго их со своей шпаргалки в журнал переписывал.

– А мужчину, которого обвиняют в убийствах, Вы сразу в журнал записали или позже?

– Конечно, после. Вокурат, перед самой пересменкой. Когда бы я успел сразу записать? Машины одна за одной шли, еле успевал запускать и выпускать.

– Значит можно, вполне реально предположить, что Вы могли ошибиться и не точно поставить в журнале время его посещения?

– Совершенно верно.

– То, что я сейчас от Вас услышал, не откажетесь повторить на суде, если потребуется?

– Можете не сомневаться, конечно, не откажусь.

Простившись с охранником, Бочкин поспешил встретиться с Ильиным.

– Что случилось, Фёдор Осипович? – Пожимая руку адвокату, спросил Ильин.

– Владимир Алексеевич, Вы не могли бы вспомнить, чем занимались в тот вечер после того, как покинули автосервис?

– После автосервиса, я сразу поехал домой. Минут через десять, на проспекте Ленина я застрял в автомобильной пробке и простоял в ней где-то около часа. Водитель джипа выскочил на встречную полосу и прямо на моих глазах врезался в седан марки тойота.

– Вы, случайно, в протоколе осмотра места аварии не расписались?

– Расписался.

– Это всё?

– Всё.

На следующий день, в девять утра Бочкин вошёл в кабинет Курагина.

– Чай, кофе? – Встретил его Курагин привычным вопросом.

– Пожалуй, кофе. – Курагин по телефону попросил секретаря приготовить два кофе и вопросительно посмотрел на Бочкина. Адвокат достал из портфеля диктофон, включил воспроизведение и положил на стол.

– Что скажешь? – Спросил он у Курагина, когда диктофон замолчал.

– Лучше поздно, чем никогда.

– Сказал Абрам, положил голову на рельсы и посмотрел вслед, уходящему поезду.

– Уверен, ждать следующего поезда, Абрам не стал, – засмеялся Курагин.

– Я тоже вчера не стал терять время и заехал в ГАИ.

– И?!.

– Слова Ильина о том, что он застрял в пробке на проспекте Ленина, подтверждаются протоколом осмотра места аварии, в нём стоит его подпись. В протоколе, естественно, указано время. Кроме этого, теперь можно найти несколько свидетелей, которые подтвердят, что Ильин в тот вечер с восемнадцати часов, в течение часа, находился на месте этой аварии.

– Поздравляю, Фёдор Осипович, блестяще справился.

– Шампанское пить будем вечером, а сейчас мне в прокуратуру спешить надо.

День у Фёдора Осиповича не заладился с самого начала. Когда он утром, в девять тридцать, вышел из подъезда дома и подошёл к своей машине, то увидел вмятину на левом крыле. Пришлось звонить в милицию, затем минут сорок ждать участкового инспектора, чтобы составить протокол осмотра. Хорошо, что заседание суда было назначено на вторую половину дня, потому что потом пришлось поехать в ГАИ и только после этого в страховую компанию. В итоге, потерял четыре часа времени, устал и приобрёл испорченное настроение.

Прокурор попросил для Колычева наказание, в виде лишения свободы сроком на десять лет в колонии строгого режима. Бочкин, со своей стороны, предложил присяжным заседателям, проявить к подсудимому снисхождение и попросил судью строго не наказывать Колычева. В итоге, судья, посовещавшись, вынес Колычеву наказание в виде лишения свободы сроком на пять лет, но условно и предложил конвою освободить его из-под стражи. Естественно, прокурор заявил, что приговор суда обжалует.

– Колычев, Вам приговор понятен? – Спросил судья.

– Да, Ваша честь, – судья заметил, как по щекам у Степана текут слёзы.

Фёдор Осипович и Степан счастливые и улыбающиеся, в шесть часов вечера вышли из здания суда. На улицах города уже включили освещение.

– Я с Курагиным договорился. Поработаешь, пока механиком у них в гараже, потом видно будет. Комнату в общежитие, на первое время, он тоже пообещал.

– Спасибо, Фёдор Осипович. Думаю, что без Вашего участия мне бы, так не повезло. Вы не представляете себе, что значит жить на свободе. Это счастье, которое словами не передать! – Степан, вдруг, схватился рукой за грудь.

– Что-то дышать тяжело стало, – прохрипел он и стал медленно опускаться на ступеньки крыльца. Фёдор Осипович подхватил его и помог лечь, снял с себя куртку и подложил ему под голову, затем позвонил в скорую. Оказавшийся на крыльце, судебный пристав начал делать Степану массаж сердца и искусственное дыхание изо рта в рот. Вскоре подъехала скорая. Пристав поднялся с колен, махнул рукой и сказал. – Бесполезно. У меня не получилось, запустить ему сердце. – Фёдор Осипович стоял на крыльце на холодном, осеннем ветру, без куртки, с непокрытой головой, но холода не чувствовал, а слёзы мешали ему смотреть вслед, отъезжающей скорой.

Зубов облетал на вертолёте свои производственные владения один раз в месяц. Вернувшись с очередной проверки производственных площадок и, не смотря на усталость, он попросил Курагина зайти к нему с докладом о текущих делах.

– Твои парни серьёзно пострадали? – В первую очередь спросил он.

– За решётку не попали, хотя могли бы. По двести часов общественно полезных работ назначил им судья в качестве наказания.

– Думаешь, это им пойдёт на пользу?

– Пойдёт, не сомневаюсь. Иванов уже начал исправляться и прямо у меня на глазах.

– Это, как?!

– На днях, утром, подъезжаю я к нашему офису и вижу, как он какой-то бабуле помогает улицу перейти.

– Зачем? Недалеко от нашего здания есть пешеходный переход.

– Так он по пешеходному переходу и понёс её на руках.

– Так это он четыре дня тому назад устроил затор на дороге?

– Он.

– И чем это закончилось?

– Небольшой паникой, после лёгкого, непродолжительного шока водителей, столкнувшихся машин.

– И много машин пострадало?

– Если посмотреть в масштабах Еловска, то немного. Где-то около тридцати автомобилей.

– А в масштабах страны, это даже и не заметно будет. Так что ли, по-твоему?

Теперь кузовных работ мастера в городе, просто обязаны будут, поделиться с твоим Ивановым своею прибылью. И много у тебя таких?

– Не так уж и мало. Все.

– Все, это сколько?

– Двое пришли на работу в отдел вместе со мною. Ещё двоих недавно принял. Но они пока стажируются.

Зубов позвонил и попросил секретаря приготовить два кофе, затем продолжил.

– Твои парни, в промежутках между тренировками в тренажёрном зале, добросовестно исполняют свои обязанности, при этом, как я понимаю, иногда, подвергают свои жизни разного рода рискам. Я не имею ввиду явно хулиганскую выходку Иванова с этой бабулей. Поэтому, я хочу поощрить их премией.

Услышать от Зубова о премии Курагин не ожидал, но среагировал моментально.

– На какую сумму подготовить приказ?

– В моём директорском фонде на эти цели двенадцать миллионов рублей, сам распредели между ними эти деньги. Премию от меня ты получишь, как всегда, по отдельной ведомости.

– Выходит, что не напрасно потрудились?

– Разумеется. Кстати, что с тем свидетелем, которого прятали на нашей базе?

– Грустная история вышла с ним. Он скончался от сердечного приступа на руках у Бочкина, на ступеньках здания суда, когда вышел после процесса.

– Я помню, ты говорил мне, что у него была трудная жизнь.

– Тем более, последнее время, он постоянно находился в сильном психа эмоциональном напряжении. До самого последнего момента на суде, было не ясно, останется он на свободе или опять отправится за колючую проволоку.

– Что же спасло его от сурового приговора?

– Во все детали судебного разбирательства я не посвящён, но кое-что слышал от Бочкина. Только долго это рассказывать.

– А ты мне в двух словах изложи.

– Колычев спрятал пистолет, на котором не было отпечатков его пальцев.

– Почему суд ему поверил?

– Всё решил перевес в один голос в его пользу у присяжных заседателей.

– Что Бочкин?

– А что Бочкин? Трудится. Он за свой счёт организовал похороны Колычеву. Переживал очень, будто близкого родственника потерял.

– Удивительно, как правило, адвокаты не эмоциональны, расчётливы и циничны.

– Выходит, что и адвокатам, ничто человеческое не чуждо.