Джеймсон

Оз: В автобусе в Огайо.

Джеймсон: Правда? Я не знала, что у тебя игры, я имею в виду, соревнования, в середине недели.

Оз: Да. Середина недели, в выходные. Это соревнование против штата Огайо. Я могу достать тебе распечатанное расписание, если хочешь?

Я смотрю на телефон, не зная, что ответить. Он даст мне расписание? Для чего? Он серьезно хочет, чтобы я за ним следила? Чтобы я знала, где он?

Вроде как его девушка, но ведь мы оба знаем, что он не хочет отношений.

Джеймсон: Хм, окей. Конечно. Расписание было бы здорово. Для моего холодильника? LOL

Оз: Да, для твоего холодильника. Или стола. На следующей неделе у нас дома матч против «Индианы». Ты можешь прийти, если хочешь. И этот план действий немного лучше, чем одиноко висящая лампочка посреди спортзала.

Джеймсон: Одиноко висящая лампочка посреди спортзала над ковриками это было жутко. От этого определенно веяло атмосферой насилия.

Оз: От нее не исходила АТМОСФЕРА НАСИЛИЯ — это был мягкий свет; я пытался быть романтичным.

Джеймсон: НЕТ. ХВАТИТ.

Оз: LOL. Так ты говоришь, что мой романтический поступок не удался?

Джеймсон: Я сомневаюсь, что это то, что ты делал, но в любом случае, это был провал. LOL

Джеймсон: Я имею в виду, ты схватил меня за промежность и перевернул на спину на грязный мат.

Оз: Я хочу, чтобы ты знала, эти коврики совершенно новые и ежедневно протираются…

Джеймсон: *вскидывает руки вверх* признаю свою ошибку.

Телефон молчит в течение нескольких минут, прежде чем уведомляет о новом сообщении. Мое сердце неудержимо колотится, когда я сажусь на край кровати, чтобы открыть сообщение.

Оз: Эй, Джеймсон?

Выпрямившись, я мгновенно насторожилась, потому что, когда парень использует твое полное имя в сообщении, дерьмо становится серьезным. Даже я, у которой не было свидания несколько месяцев, знаю этот факт.

Я: Да, Себастьян?

На мой взгляд, это «да» звучит хрипло и тоскливо и выходит со вздохом. Жаль, что это не передается через текст.

Оз: Когда я вернусь через три дня, думаю, мы должны…

Сообщение обрывается, и ничего за этим не следует.

Думаю, мы должны.

Думаю, мы должны…

Что?

Что ты думаешь, мы должны сделать?

Умирая медленной смертью, я с нетерпением жду второй части. Думаю, мы должны… что? Думаю, мы должны снова поцеловаться? Думаю, мы должны, встретимся в библиотеке? Думаю, мы должны встречаться?

Что? Ради Бога, что же мы должны сделать?

— Господи Иисусе, где остальная часть текста? Где она? — кричу я на стены своей спальни, вытряхивая дерьмо из моего мобильного и благодаря Бога, что моих соседей по комнате нет дома, чтобы засвидетельствовать мое ворчание, когда я то и дело включаю телефон.

Я жду, жду, и жду еще немного, пока он закончит эту короткую фразу, пока мигнет маленький синий огонек в верхнем левом углу.

Наконец, устав от пыток, я выращиваю пару женских шаров и отвечаю ему: Что мы должны сделать?

Проходит две минуты.

Потом три.

Потом восемнадцать.

Потом два часа.

Потом десять.

И по-прежнему ничего. Я ничего не получаю.

Это агония.