Я проснулась от стука в дверь спальни.

— Чего? — Мой голос был полон раздражения.

Лулу заглянула внутрь.

— Ты проснулась?

Я выругалась себе под нос.

— Теперь да. Который сейчас час?

— Сумерки. Поднимай свою задницу. Нам нужно кое-что сделать.

— Спасти город от загадочных фейри?

— Заняться домашними делами.

— Что?

— Это тебе не пансион для обездоленных вампиров. Если живешь в моем доме, то должна заслужить подобную привилегию.

Я открыла рот, испытывая непреодолимое желание поспорить, но не смогла придумать, что сказать.

— Пожалуйста, не заставляй меня мыть унитаз.

* * *

Не было ни унитазов, ни уборки. Но на кухонном острове было множество мисок, продуктов и дымящаяся вафельница.

— Вафли? Мило. — Я села на табуретку, а потом нахмурилась, смотря на нее, так как ее лицо было очень серьезным. — Ты готовишь мне завтрак или готовишь меня к чему-то?

— В какой-то степени и то, и другое. — Прозвучал сигнал, и она открыла вафельницу, вытащила щипцами вафлю и положила ее на тарелку, которую толкнула ко мне через весь остров.

Потом она налила тесто в теперь уже пустые формочки вафельницы из большого стеклянного мерного стакана. Она закрыла крышку, включила таймер и посмотрела на меня.

— Я тут подумала, — произнесла она, а потом подняла на меня взгляд. — Если ты собираешься тут жить, то нам нужно установить некоторые основные правила.

Я приподняла брови.

— Я собираюсь здесь жить?

Уголки ее губ поднялись.

— У тебя есть другой лучший вариант в данный момент?

— Нет. В смысле, я даже не уверена, останусь ли в Чикаго. Я обещала Дюма прослужить год, с учетом того, что они вообще примут меня обратно, и кто знает? То, что они уехали без меня, совершенно не вселяет уверенности.

— Но ты дала обещание, и это для тебя важно.

— Ага.

— Давай условно предположим, что ты собираешься жить здесь. — Снова прозвенел таймер, и она вытащила вторую вафлю, а потом полила ее сиропом.

— Так предполагается, — сказала я с улыбкой, когда она передала мне сироп, и приступила к завтраку.

— Первое — больше никаких праздников жалости к себе. Мы можем быть эмоционально травмированы, но не будем на этом зацикливаться. Мы будем теми, кто мы есть, ни больше, ни меньше.

«Лулу и понятия не имеет, как сильно я с этим борюсь».

— Второе — мы распределяем работу, арендную плату и обязанности.

— Хорошо. Какая плата за аренду?

— Меньше, чем могла быть, но больше, чем должна быть.

— Это расплывчато и бесполезно.

— Третье, — произнесла она, — Стив живет здесь. Как и Элеонора Аквитанская.

— Они объединяться и убьют нас во сне.

— Так предполагается, — ответила она с ухмылкой, а потом задумчиво начала жевать. — И, наконец, мы должны немного побыть нормальными. — Она отрезала еще один кусочек вафли и подняла его. — Завтрак. Разговоры. Еда, которую мы готовим сами. Походы в зоопарк. Уход-блин-за-собой. Вещи, которые совершенно обыденны. Мы обе выросли в окружении сверхъестественных и магии. Если мы будем жить вместе, то, вероятно, подпишемся на еще большее количество всего этого. Скорее всего, я приму больше этого.

Я нахмурилась и положила вилку.

— Лулу, я не хочу ставить тебя…

Но она подняла руку.

— Я не могу от нее убежать, Элиза. Я не могу спрятаться и притвориться, что ее нет. Мне не нужно использовать свою магию. Но я должна признать, что она существует. Может быть, я смогу жить на ее задворках. Мы можем быть соседками, и ты можешь рассказывать мне о своих приключениях. Я смогу слушать хорошие истории, но мне на самом деле не придется погружаться в драму.

Она указала на вафельницу.

— Мне кажется, мы имеем право на нормальную жизнь. И я думаю, что это, возможно, именно то, с чем я могу помочь. Я могу заниматься обычными вещами. Я могу постараться, чтобы у тебя есть завтрак и все такое прочее.

Я улыбнулась ей.

— Мы теперь встречаемся?

Лулу фыркнула.

— Милая, ты не в моем вкусе. И ты уже положила глаз на Коннора Киина.

— Я не положила глаз на Коннора Киина. — Но это даже для меня прозвучало неубедительно.

— Обманщица, — произнесла она, съев еще кусочек вафли. — Ты грязная, вонючая обманщица.

Я отложила вилку, аппетит пропал.

— Вчера он взял меня за запястье.

Она прекратила жевать.

— Это эвфемизм для… чего-то?

Я покачала головой.

— Мы разговаривали, и он взял меня за запястье и посмотрел на меня, и он такой чертовски сексуальный, и он заботиться о Стае и о своей семье, и… я начинаю чувствовать к нему влечение.

— Ни фига себе, Ватсон.

Я проигнорировала ее.

— Он уезжает. И, возможно, я вернусь в Париж — как знать — но он точно уезжает на Аляску. Я его знаю двадцать лет, Лулу. Двадцать чертовых лет, и я ненавидела его большую часть из них. Высокомерный маленький паршивец, который сводил меня с ума только потому, что мог.

— Невозможно сводить кого-то с ума, если нет никаких эмоций. Иначе тебе было бы все равно.

Я, прищурившись, посмотрела на нее.

— От этого мне должно было стать лучше? Потому что это не помогло.

— Я тут просто вафлю ем, — ответила она, съев еще один огромный кусок.

— Почему он должен был стать таким горячим? И почему он стал таким чертовски благородным?

— Гребаные оборотни, — ответила она.

— Гребаные оборотни, — согласилась я.

Зажужжал мой экран, и я проверила его.

— Это мое Авто. Мне нужно ехать в Дом Кадогана. — Я встала и запихнула в рот последний кусок вафли. — Буду держать тебя в курсе.

— Хорошего вечера, дорогая!

— И тебе, сладкая. Не жди меня.

* * *

Когда я была маленькой, кабинет моего отца был местом для игр, для просмотра телевизора, пока папа работал, или для просмотра пары этапов игры «Кабс» со старшим персоналом Дома. Если я попадала в неприятности, то мои родители разбирались со мной в наших апартаментах. Они не хотели, чтобы я боялась находиться в кабинете — или боялась разговаривать с папой, если что-то случится.

Несмотря на всю подготовку, я целых пять минут стояла у его двери, еще не готовая войти.

Все это время я ощущала гул меча моей матери, и это одна из причин, почему я еще не постучала. Не единственная причина, но одна из них.

— Ты уже должен был понять, — пробормотала я монстру, — что я не позволю случиться тому, чего ты хочешь.

Не знаю, осадило ли это его как-то, или он просто выжидал, но пульсация магии превратилась в слабый шум, который я могла сдержать. Насколько бы готовая я ни была, я постучала.

— Входите, — сказал он, и я открыла дверь, увидев, что он один сидит за столом. На нем был темный костюм и белоснежная рубашка, верхняя пуговица была расстегнута, показывая блестящий медальон Кадогана.

Он улыбнулся, когда я вошла, но в его глазах была осторожность, которой я не видела раньше. И это разбивало мне сердце.

— Уже пора на встречу? — спросил он и поглядел на свои наручные часы. Как и в случае с автомобилями, он предпочитает старомодный стиль.

— Еще нет. Я пришла пораньше. — Я закрыла дверь. — Мы можем поговорить?

— Конечно. — Он поднялся, обошел стол и указал на зону отдыха.

В его поведении было что-то формальное, отчего мне стало грустно и неловко. «Неужели я полностью испортила наши отношения?»

Он сел на кожаный диван, и я сделала то же самое, садясь в пол-оборота, чтобы его видеть.

— Я хотела извиниться за эту историю с Послушником Дома Кадогана. Я планировала поговорить с тобой об этом до того, как объявить Омбудсмену, но не сделала этого, и это моя вина, и с моей стороны это было дерьмовым поступком. И мне очень жаль.

— Я это ценю, — произнес он.

И комнату накрыла тяжелая и неловкая тишина.

— У тебя было хорошее детство?

Вопрос поразил и напугал меня.

— Что? Конечно, хорошее.

— У нас не было хороших примеров для подражания в отношении воспитания детей, у твоей мамы и меня. И мы так старались продумать все, что может понадобиться человеческому ребенку и ребенку-вампиру.

У меня на глаза навернулись слезы, и я постаралась их сдержать, опасаясь, что если они прольются, то я просто разрыдаюсь.

— У меня было замечательное детство, — повторила я. — Я знаю, что меня любили и поддерживали. Что если я упаду, вы поможете мне подняться. Мама помогла мне пройти период печенья с шоколадной крошкой и научила получать удовольствие от сбалансированной диеты, а ты помог понять удобство правил и порядка действий.

Он знал, что я по большей части говорила серьезно, и его улыбка была широкой и совершенно облегченной.

— Без правил будет хаос.

— Тут не поспоришь, — ответила я, подумав о Конноре и его склонности, по крайней мере, в детстве, делать то, чего он, черт возьми, хочет.

— Меня это огорошило, — сказал папа. — Мы не провели Коммендацию не потому, что упустили это или забыли. Мы считали — рассматривали — тебя полноправным членом Дома. И мне ужасно жаль, что мы были неправы, хотя бы технически.

Он прочистил горло.

— Ты хочешь пройти Коммендацию?

И я подумала, что мы преодолели неловкую часть. На мгновение в воздухе повисла тяжелая тишина. У меня не было честного ответа, и я не хотела лгать.

Наконец, он поднял руку и улыбнулся.

— Не отвечай. Прости, что поставил тебя в неловкое положение. Я люблю тебя и всем сердцем люблю твою маму. Также я люблю этот Дом. Он не мой ребенок и не моя жена, но он… — Казалось, он подбирает слово.

— Он твой, — просто сказала я и улыбнулась ему. — И больше ничего говорить не нужно.

— Да, — ответил он с облегченной улыбкой. — Он мой. И хоть мы с твоей мамой и хотели бы, чтобы ты была официальным членом этого Дома, но это решение ты должна принять по своему усмотрению.

— А если я выберу Наварру? — спросила я с ухмылкой.

Мгновение он молчал, слегка скривив губы.

— На вкус и цвет товарищей нет.

Я ухмыльнулась ему.

— Типичный ответ Кадогана.

— Иди сюда, — сказал папа и раскрыл объятия. И я охотно в шагнула в них.

* * *

Напряжение исчезло, когда Марго, шеф-повар Дома, вкатила в кабинет папы тележку. На ней были сложены подносы с едой, и от них пахло сахаром и беконом.

За ней в комнату вошла моя мама.

— Как всегда, — произнес папа, — твоя мама выбирает идеальное время.

— Она шла по запаху бекона, — сказала Марго, подмигнув мне, когда начала расставлять подносы и корзинки на стол для совещаний.

— Вы такие шутники, — проговорила она, схватив полоску бекона из одной из корзин Марго. Она смотрела на нас, пока жевала, и я кивнула и улыбнулась ей.

«Снаружи царит хаос. Но в нашей семье все в порядке».

* * *

Поскольку кофе мог только улучшить ситуацию, я налила себе кружку и переместилась в зону отдыха, пока мы ждали прибытия кавалерии. Они прибывали по очереди. Петра и Юен, потом Тео, потом Габриэль, Коннор и Миранда.

Я не расстроилась, поняв, что Дирборн пропустил встречу, и предположила, что нам придется пригласить прессу и мэра, чтобы он действительно присутствовал. Я не ожидала увидеть Миранду и была удивлена, что она по доброй воле вошла в Дом вампиров, учитывая ее отношение к нам.

Сегодня Коннор снова надел свое обмундирование: джинсы, ботинки и облегающую футболку под мотоциклетную куртку. На его лице была темная щетина, отчего его глаза светились ярче. И он нес свой темный мотоциклетный шлем.

Он направился прямо ко мне, и я совсем не удивилась, увидев в глазах Миранды быструю вспышку эмоций. Подозрение, гнев и, возможно, некая боль. «Так у Миранды есть чувства к Коннору, к мужчине, которого она хочет поставить у руля Стаи. Или, возможно, разделить с ним контроль над Стаей».

Я могла ей лишь посочувствовать и перевела взгляд обратно на Коннора. Он выглядит, как модель из рекламы туалетной воды. Сексуальный, соблазнительный и высокомерный. У меня эти чувства вызывали дискомфорт, особенно в кабинете моего отца.

Он положил свой шлем на журнальный столик и посмотрел на меня с непроницаемым выражением лица.

— Ты продолжаешь бодаться с фейри.

— Не по собственной воле. Что случилось?

Он сел на противоположный диван.

— С чем?

— С тобой. Ты выглядишь уставшим и ворчишь.

— Была долгая ночь. — Он провел рукой по волосам, из-за чего сократились мышцы на его руке. — Райли справляется, но это лишь фасад. Это не очень хорошая ситуация.

— Думаю, мы становимся ближе. Нам просто нужно немного больше времени. — «И еще немного удачи не помешало бы».

Габриэль подошел к зоне отдыха, размешивая свой кофе, громко звеня ложкой о керамику.

— Противостоишь фейри в прямом эфире?

— Не то место, не то время, — ответила я.

— Или нужное место и нужное время, — сказал Юен, улыбнувшись, когда подошел к нам. Он взглянул на моих родителей. — У вас очень рассудительная и способная дочь.

— И она очень хороший боец, — добавил Тео с ухмылкой.

— Согласен по всем пунктам, — ответил мой папа, а потом кивнул Юену. — Мы собрались, чтобы поддержать ваши усилия, поэтому если вы готовы, то и мы тоже.

— Мы готовы, — сказал Юен. Потом он кивнул Тео, образно передавая эстафету.

— Я начну, — произнес Тео. Он дословно рассказал о нашем визите в замок, схватке в Грант-Парке и о том, что мы увидели на видео с камер наблюдения.

— Нам нужно найти Клаудию, — сказал Коннор, и Юен кивнул.

— Мы подозреваем, что это может быть реакция Руадана на слабеющую магию фейри, — сказал Юен. — Возможно, он не очень доволен тем, как Клаудия управляла фейри со времен Эгрегора, и считает, что они должны прилагать больше усилий для того, чтобы увеличить свою силу, а не позволять ей иссякать.

Габриэль посмотрел на фотографию связанной королевы фейри, которую Петра загрузила на монитор.

— И он убрал ее, чтобы делать то, что хочет.

— Такова основная теория, — произнес Юен.

— Это логично, — сказала моя мама. — Но зачем подсоединяться к лей-линиям? Зачем им столько силы? Для чего они планируют ее использовать?

— Оружие? — предположил Коннор. — Заклинание?

— Что бы это ни было, — произнес Юен, — это нечто масштабное. Что-то, что требует большой затраты силы и что-то, что, по-видимому, им еще не удалось осуществить. Похоже, они выяснили, как перемещаться по лей-линиям — появляться и исчезать при помощи силы лей-линий.

— Это новое умение, — согласился папа. — Я такого никогда не видел. Полагаю, вам не удалось точно определить их местоположение?

— Пока нет, — ответил Юен. — Замок и башня пусты. Офицеры несколько раз пересекали город над лей-линиями, но фейри не удалось обнаружить ни в черте города, ни за его пределами на территориях, которые мы убедили это проверить.

— Где-то же они должны быть, — сказал Коннор. — Они не могут просто исчезнуть.

— Они вернутся в Грант-Парк, — произнес Габриэль. — Если им нужно подсоединение, сила, чтобы осуществить то, что планируют, то они попытаются снова.

Юен кивнул.

— Предвидя это, мы разместили охрану.

— Охраны может быть недостаточно, — сказал мой папа. — Несмотря на их исчезновение, они не гнушаются насилием. Сегодня они отступили, потому что предпочли так сделать — потому что решили, что это будет в их интересах. А не потому, что испугались драки.

— Будут приняты меры предосторожности, — произнес Юен. — Но мы не можем просто уступить им землю и творить магию, особенно, когда не знаем, что это за магия. Это ставит под угрозу людей, сверхъестественных и город.

— Стая в курсе ситуации, — сказал Габриэль. — Мы держим их в курсе событий на случай, если понадобится их помощь.

— Хорошо, — произнес Юен.

— Когда вы уезжаете? — спросил мой папа.

— Завтра, — ответил Габриэль, и это слово осело у меня в животе подобно камню. — Но я не уезжаю. Едут другие члены Стаи, и их возглавляет Коннор. И они выразили некоторые опасения по поводу отъезда до того, как освободят Райли.

— Нам нужны прямые доказательства, — сказал Юен.

— Ты уже говорил. — На этот раз тон Габриэля был резким.

— Что насчет европейских делегатов? — спросил Тео.

— Мы не смогли убедить делегатов возобновить переговоры, — ответил мой папа. — Поскольку последние атаки произошли во Франции, они считают, что должны присутствовать французские Дома, чтобы дальнейшие обсуждения были продуктивными. Я склонен с ними согласиться. Но они еще не уехали, так что шанс еще есть.

Зажужжал карман Петры. Она достала свой экран и проверила его.

— Они нашли внедорожник фейри — тот, в котором мы видели Клаудию, — она сделала паузу, чтобы пролистать и дочитать до конца, — похоже на Церковь Святого Адельфа.

— Она в церкви? — изумилась я. — Это кажется странным. В смысле, фейри не религиозны, верно?

— Св. Адельф заброшен, — произнес Тео, вставая. — Я был внутри на экскурсии. Ведутся судебные разбирательства по поводу его ликвидации, поэтому его еще не снесли, но он в плохом состоянии.

— Где он располагается? — спросил Юен.

— В Нир-Вест-Сайде, — ответил Тео, — недалеко от «Юнайтед-Центра».

— Машина не трогалась с места с тех пор, как там остановилась, — сказала Петра, глядя в экран.

— Они действительно бросили машину? — поинтересовалась я. — Или остались там, чтобы сторожить ее?

— Нет ничего необычного в том, чтобы оставить в живых правителя, которого ты сверг, — сказал мой папа. — Ее убийство может поднять восстание против них.

— Значит, они сторожат ее, — произнес Юен, — заботятся о ней, худо-бедно, минимально. И держат ее подальше от Руадана.

— Будем действовать тихо, — предложил Тео. — Никакого ЧДП, никаких военных. Мы выведем из строя охранников, заберем ее и уйдем.

— Так и сделайте, — ответил Юен, кивнув Тео.

— Высылаю тебе данные слежения, — сказала Петра, и карман Тео запиликал.

— Мне бы не помешала подмога, — произнес Тео и посмотрел на меня.

— Конечно, я пойду, — согласилась я. «Я это начала и готова закончить». И я совсем не возражала как можно скорее выбраться из Дома Кадогана. Там было слишком много магии.

Я посмотрела на своих родителей, которым удалось промолчать на высказанное мною предложение.

— Я могу помочь.

— Не нам возражать по этому поводу, — ответила моя мама, положив руку на руку папы и сжав ее. — Ты уже взрослая, и тебе принимать это решение. — Она перевела взгляд на Юена. — При условии, что это одобрит офис Омбудсмена.

— Езжайте, — ответил Юен, кивнув. — Но постарайтесь не попадать в неприятности. И держаться подальше от камер.

* * *

Мы взяли с собой кофе, проверили оружие и определили систему отчетности. Тео устанавливал свой экран на панель управления, пока я запихивала внутрь свою зачехленную катану. Я подняла глаза и увидела, что в паре метров от нас стоит Коннор, положив свой шлем на байк.

Я поняла, что это, скорее всего, последний раз, когда я его вижу перед отъездом на Аляску. «Это может быть вообще последний раз, когда я его вижу». И от этой возможности у меня в груди поселилась пустота.

— Я сейчас вернусь, — сказала я Тео и направилась к Коннору.

— Привет, — произнесла я, когда подошла к нему, сохраняя между нами безопасное расстояние. Не то, чтобы это имело значение. В воздухе между нами все еще гудела магия, напряженная и возбужденная, гневная и грустная.

— Привет, — ответил он.

— Ты завтра уезжаешь.

Он посмотрел на меня.

— Стае нужно уехать, и им нужен тот, кто их поведет. Это я. — Его тон был оборонительным.

— Потому что ты хочешь быть Апексом.

— Потому что я буду Апексом, — сказал он.

Я попыталась улыбнуться.

— Вероятно, по дороге будут вино, женщины и песни. Так что это не повредит.

Я хотела пошутить, чтобы снять напряжение между нами. Но я пожалела об этих словах, как только произнесла их, и особенно, когда увидела, как в его глазах вспыхнул жар.

— Ты знаешь, что дело не в гулянках.

— Знаю, — ответила я. — Прости. Это было… прости. В последнее время я часто это говорю, потому что чувствую себя здесь слегка не в своей тарелке.

— Ты не единственная, — сказал он. — Я не ожидал… Я не ожидал тебя, Лиз.

— Невелика беда, — произнесла я с натянутой улыбкой. — Вероятно, я скоро вернусь в Париж, а тебе нужно сосредоточиться на Стае. Надеюсь, ты найдешь то, что ищешь.

Его челюсть сжалась, но он ничего не сказал.

— Элиза?

Я оглянулась на Тео.

— Ты готова? — спросил он. — Мы не знаем, как долго там пробудет внедорожник. Нам нужно ехать.

— Да, — ответила я, а потом снова посмотрела на Коннора и подарила ему натянутую улыбку, на большее я была неспособна. — Прощай, Коннор. Береги там себя.

Его взгляд был темным, неистовым и непостижимым. И он не сказал ни слова.