Какое-то время я просто пялилась на закрытую дверь, на деревянную структуру, как будто то, что я уставилась на нее, наделит его всеми силами, какие ему нужны, чтобы безопасно пройти через это.

— Страж?

Я обернулась и увидела Люка в дверном проеме.

— Они начнут через несколько минут, — сказал он. — Они обсудят основные правила, и телепаты должны будут калибровать свои мысли с мыслями Этана и Николь. А тем временем, мне нужно, чтобы ты кое-что сделала.

Я кивнула, радуясь всему, что может отвлечь мои мысли от того, что будет происходить в том зале. Я пошла в направлении оперотдела, но когда он жестом указал мне на лестницу, остановилась и покачала головой.

— Я не оставлю его.

Он подошел ко мне.

— Мне просто нужно, чтобы ты поднялась наверх.

Я снова покачала головой.

— Что, если что-то случится, а меня здесь не будет? Что, если что-то случится? Что, если он будет нуждаться во мне?

— Я буду здесь, Мерит, совсем неподалеку, где и должен быть. Где я должен быть, — повторил он, — а значит, я не смогу присматривать за Линдси.

И в его глазах тоже был страх.

***

Мы молча подошли к комнате на третьем этаже, в которой они жили, и Люк открыл дверь.

Линдси сидела на небольшой кровати в комнате буйной расцветки, которую они делили на двоих. Жилища Послушников — как то, в котором я когда-то жила в Доме Кадогана — были гораздо меньше, чем наше. Комната на одного человека с прилегающей ванной и шкафом. Кровать, книжная полка, комод, прикроватная тумбочка. Одно или два окна, в зависимости от расположения.

На ней была длинная пижама и она завернулась в отделанное бахромой флисовое одеяло «Янкис». Стилем тут и не пахнет, подумала я.

— Что происходит? — спросила я, смотря между ними. Потому что что-то определенно происходило; я могла определить это по нервозной магии.

— Они будут тестировать Этана и Николь, — сказал Люк. — Но они будут использовать магию и их ментальную связь, чтобы сделать это. Они растекутся повсюду.

Линдси была эмпатом; Люк имел в виду, что эмоциональная травма, которую они нанесут Этану, перетечет к ней. Мне даже и в голову не приходило, что это может случится. Я посмотрела на Линдси. Она не из тех, кто показывает волнение, но сейчас она определенно выглядела взволнованной.

— Сколько перетечет к тебе? — спросила я.

— Я не знаю, — ответила Линдси. — Это может быть плохо. — Она также была не из тех, кто показывает страх, но это было и так ясно по напряженности ее челюсти и бледному оттенку кожи. — Мы связаны, так как он мой Мастер, и я самый восприимчивый человек в этом Доме.

Это может быть плохо, а она будет принимать только избыток эмоций Этана — не сырую их массу. Это увеличило мое беспокойство в геометрической прогрессии.

— Мы отправили ее сюда, — произнес Люк, — надеясь, что физическое расстояние с Этаном поможет. Это самая высокая точка в здании, не считая «вдовьей дорожки».

А вы бы не захотели оказаться посреди психического надлома, сидя на краю крыши Кадогана.

Я села рядом с ней на кровати и откинула ее волосы через плечо.

— Что я могу сделать?

— Просто будь здесь, — ответил он. — Малик в зале с Этаном. Я буду неподалеку. Он пройдет через это. — Он наблюдал за Линдси, любовь между ними была очевидной. Они танцевали на краю любви в течении довольно долгого времени. Но произошло что-то, отчего их связь укрепилась — что-то, чем никто из них со мной не поделился, но я подозревала, что тут замешан визит в Дом одной из ныне живущих человеческих родственниц Линдси. Они уезжали на несколько дней и вернулись практически неразлучными.

— Я останусь здесь, — пообещала я ему, и когда он оставил нас одних, я сняла свою катану и прислонила ее к кровати, затем расстегнула свои сапоги и позволила им упасть.

— Блин, — проговорила Линдси, прислонившись к стене. — Чувствуй себя как дома, Мерит.

— Если ты собираешься слететь с катушек, и мне придется иметь с этим дело, я сделаю это с комфортом. — Обеспокоенная, я посмотрела на нее. — Ты собираешься блевать? Потому что я действительно не люблю, когда блюют.

— Не знаю.

Это прозвучало неуверенно, поэтому я окинула взглядом комнату и присмотрела небольшое мусорное ведро «Нью-Йорк Янкис» в углу. Я спрыгнула с кровати, взяла его и поставила на тумбочку рядом с ней.

Взгляд, которым она меня наградила, был не из приятных. Но как вечный фанат «Кабс», я знала, что права.

— Да ладно.

— Точно, — ответила я с ухмылкой и притянула ее к себе. — Иди сюда. Мы можем устроиться поудобнее.

Она легла и положила голову мне на колени. Я погладила ее светлые волосы и удостоверилась, чтобы одеяло прикрывало ее плечи.

— Ты будешь в порядке, — сказала я. — Ты будешь в порядке, и он будет в порядке, и через час все это закончится.

Я молила Бога, чтобы оказаться правой.

***

Когда началось тестирование, это сразу стало понятно. Потекла магия, образовала дугу и влетела в Дом с силой цунами. Дом содрогнулся от этого с низким гулом, что ощущалось, словно кто-то долбит отбойным молотком ядро здания. А вместе с этим какофоничный пузырь напряженности, тревоги и гнева разросся по Дому, как субфебрильная лихорадка.

Это были, предположила я, эмоции, которые телепаты разворошили по команде Лакшми. Это производило ужасные ощущения. Было мало смысла в испытании воздействия радости на вампира. Имела значение способность бороться через страх, печаль и гнев.

Я вдруг стала замерзать, мои руки тряслись от холода. Я накрыла нас еще одним одеялом.

Линдси закричала — звук был высоким и верещащим — и зажала свои уши руками, как будто магия была чем-то, что она могла заглушить как звук. От ее боли у меня на глазах наворачивались слезы... от боли, которая отражала то, что чувствовал Этан.

Я затряслась от холода, когда горячие слезы покатились по моим щекам. «Убереги его», — про себя проговорила я, и поскольку буря эмоций обрушилась на Дом, поскольку Линдси рыдала у меня на коленях, я закутала ее в свои объятия и повторяла молитву снова и снова.

«Убереги его».

«Убереги его».

«Убереги его».

***

Несомненно, это было тяжело для него. В конце концов, он и был тем человеком, который терпел это. Но я не знала, как тяжело это скажется на остальных из нас.

В течении часа мы боролись с этим, разбитые волнами эмоций, которые вытолкнули воздух из наших легких, которые погрузили нас в печаль, которые подвергали нас испытанию болью. Для меня это было раздражающим покалыванием, но для Линдси очевидно мучительно, поскольку она вбирала в себя бурные эмоции и магию, которые пронеслись по Дому.

Какими бы подкованными телепаты ни были, они были не особо хороши в умении держать свою деятельность географически привязанной. Может, их стоило проверить, ворчливо подумала я.

Прошел час. А потом, словно волна отливающая обратно в море, все закончилось. Небо прояснилось, магия рассеилась и Дом снова был свободен.

Я закрыла глаза и отпустила сдерживаемое за час напряжение. Линдси, с влажными волосами и опухшими от слез глазами, медленно выпрямилась.

— Осторожнее, — произнесла я, поскольку ее тело тряслось от изнеможения. — Ты как?

— Со мной все будет в порядке. — Она закрыла глаза и прислонилась к стене. Я соскочила с кровати и пошла в небольшую ванную, намочила полотенце и набрала стакан воды.

Я вернулась, протянула ей стакан и стала наблюдать, как она жадно пьет. Когда она опустошила стакан, я отставила его в сторону и вручила ей полотенце.

— Спасибо, — проговорила она и прижала его к лицу. Из нее вырвался всхлип. Я отнесла стакан обратно в ванную и осталась там, чтобы дать ей время побыть наедине с собой. Я всмотрелась в свое собственное отражение в зеркале, под моими глазами пролегли темные круги. Я выглядела уставшей. Истощенной драмой, убийствами и тестами. Истощенной, потому что мы с Этаном сейчас не были связаны, что в равной степени пугало и расстраивало меня.

Когда в комнате снова стало тихо, я вернулась и села рядом с ней.

— Это было плохо, — сказала я, а она убрала ткань с лица и кивнула.

— Это было ужасно.

Я не решалась спросить подробности, полагая, что она не захочет вновь пережить это. Но мне придется встретиться с Этаном и я должна была знать, с чем мне предстоит столкнуться.

— Что ты можешь мне рассказать? — спросила я ее.

Она зажала полотенце в руке, ритмично его стискивая.

— Я не знаю всех подробностей. Только общие ощущения — страх. Утрата. Они хотели посмотреть, сможет ли он пройти через это. Как он с этим справится. Можно ли им манипулировать этим — может ли кто-нибудь использовать его любовь против него. — Ее глаза расширились, будто она только что что-то вспомнила, и когда она посмотрела на меня, ее взгляд скользнул вниз к моему животу.

— У тебя будет... вы с ним...

— Пока нет, — ответила я. — Когда-нибудь в будущем. Пока нет. Не сейчас.

Она только лишь моргнула, качая головой, пока пыталась обдумать вероятный сценарий.

— Когда-нибудь — это довольно скоро. Господи, Мерит. Это грандиозно. Ты знаешь, насколько это значительно? Какое это историческое свершение?

— Мои занятия любовью не являются историческим свершением. — Я знала, что это не то, что она имела в виду, но я хотела, чтобы на ее лице появилась улыбка, и постепенно начала расслабляться, когда ее губы немного изогнулись.

— Я не это имела в виду. А ребенка... Боже мой. Как вы узнали?

— У Габриэля было пророчество, видение. Но на этом все — это не гарантия, поэтому, пожалуйста, не говори об этом больше никому. Больше никто не знает. Ты даже Люку не можешь сказать.

Она кивнула.

— Хорошо, хорошо.

Затем она снова закрыла глаза и вздрогнула.

— Что такое?

— Ничего. Ничего. — Она открыла глаза и улыбнулась. — Он прошел. — Ее улыбка расцвела. — Я чувствую его облегчение.

Страх совсем немного ослабил свою хватку на моем сердце.

— Слава Богу.

Она фыркнула от смеха.

— Ты не слишком уж много уверенности демонстрируешь в своем Мастере и любовнике.

— Я волновалась. Не потому, что думала, что он не справится, а потому, что у нас сейчас разлад, — призналась я. — Я не хотела, чтобы из-за нас — нашего разлада — ему было тяжелее.

Линдси нежно улыбнулась.

— Он делает это не назло тебе, Мерит. Он прошел его благодаря тебе. Благодаря тому, кто ты для него. Ты можешь не чувствовать этого — не прямо сейчас — но он изменился. Он счастлив благодаря тебе.

На глаза навернулись слезы.

— Не всегда.

— Конечно, не всегда. Я уверена, что временами ты — настоящая заноза в заднице. Но в большинстве случаев он счастлив. Этан типичный мужчина: сильный, влиятельный, благородный. Но он всегда держался в стороне от остальных своих вампиров. Отчасти потому, что он Мастер, знамо дело, но отчасти и потому, что он чувствует себя не совсем в своей тарелке. С тобой это не так. Он больше не одинок. Он часть пары, и это действительно хорошо.

Я смахнула скатившуюся слезу.

— Спасибо за это.

— Да не вопрос. Ты собиралась подтирать мою блевотину. Сегодня мы достигли абсолютно нового уровня привязанности.

Я широко улыбнулась и надела свои сапоги.

— Я пойду вниз. С тобой все будет хорошо?

Она кивнула.

— Я буду в порядке. Хочу в душ. Обжигающий кожу душ и, пожалуй, три литра крови. Позовешь сюда Люка при возможности?

Я взяла свою катану и направилась к двери.

— Само собой.

— Мерит, — позвала она, и я оглянулась. — Спасибо, что осталась со мной. Что была здесь ради меня.

— Пожалуйста. Но было бы гораздо веселее, если бы ты заблевала «Янкис».

***

Дом был по-прежнему тихим, но, казалось, возвращался к жизни. Открывались двери, вампиры выглядывали в коридор.

— Они закончили, — сообщила я им. — Он прошел.

Их облегчение было ощутимым.

Я сбежала вниз по лестнице, но обнаружила, что двери тренировочного зала все еще закрыты. Из оперотдела вышел Люк и поднял руку.

— Дай ему минутку, Страж. Сначала он должен прийти в себя.

Я не хотела ждать, но знала, что он прав.

— Линдси?

— Она в порядке. Было тяжело, но она справилась. Даже не блевала. Она ждет тебя, когда ты сможешь прийти.

Я посмотрела назад на закрытые двери, затем на Люка.

— Что мне делать?

— Почему бы тебе не пойти наверх? Может, прихватишь ему немного крови, немного еды, одну или две порции самого старого виски, какой сможешь найти?

Ну, это был план, который я могла выполнить.

***

Я застала Марго за ритмичной нарезкой сельдерея на кухонном столе — и на значительно меньшей скорости, чем я видела у нее раньше.

— Похоже, ты с этим справилась, — сказала я.

Она обратила усталый взгляд на меня.

— Сильна психологически. Я истощена, да и остальная часть команды тоже довольно измотана. На это время я отослала их в свои комнаты. Ни у кого не должно было быть ножа в руке, пока тут кружило это эмоциональное торнадо. — Она махнула рукой в сторону гигантской кастрюли. — Надеюсь, тебе нравится куриный суп.

— Прямо то, что доктор прописал.

— Ты его уже видела? Он в порядке?

— Еще не видела. У него... ну, эмоциональный разбор полетов, я думаю. — Я огляделась вокруг. — Я подумала собрать ему поднос.

— Хорошая идея. У нас всегда есть все самое необходимое. И кстати говоря — разве ты не задолжала ему ужин?

Она была права; мне не предоставился шанс выполнить условия нашего пари на забеге.

— К несчастью, да. И он, надо полагать, будет французским. И особенным. И потребует использование ножа.

— Он любит французскую кухню, — согласилась она, доставая серебряный поднос с ручками с высокой полки. — Но это потому, что он любит классическую кухню, а не потому, что ему нравится изысканность. Знаешь, однажды я попробовала угостить его модернистской кухней. Чикаго ее рассадник, и я провела немного времени с одним очень популярным шеф-поваром... — Она поиграла бровями, выжидая, пока я догадаюсь. К сожалению, мои знания в области продовольственной сцены Чикаго достигали пищи, приготовленной в глубокой посуде и итальянской говядины, а не изысканности.

— Ах, ты не шутишь? Он немного поднатаскал тебя, не так ли?

— Очень натаскал, — ответила она, открывая стеклянную дверцу холодильника и доставая две бутылки «Крови для Вас». Она поставила их на поднос вместе со стаканом и салфеткой, затем поставила небольшую корзинку с круассанами рядом с ними.

— Как бы там ни было, я подала Этану действительно заманчивое нежное филе с небольшим количеством пены — из пастернака и свеклы, кажется. Он не был впечатлен. Все спрашивал, почему я подала ему на ужин пену для ванны.

Было приятно узнать, что даже для притязаний Этана есть пределы.

— Традиционная еда, традиционная еда, — проговорила Марго, постукивая по подбородку, когда вернулась к холодильнику. — А, — произнесла она, нырнув внутрь. Она вытащила две кокотницы. — Крем-брюле. Я полагаю, твоя нелюбовь к французской кухне не включает в себя заварной крем.

— У меня нет никаких оснований не любить заварной крем, — подтвердила я, мой живот с согласием заурчал.

— И не должно быть. Я в том смысле, если это не рыбный заварной крем. — Я не смогла сдержать гримасу, но она отмахнулась от нее. — Это было больше моим неудачным периодом молекулярной гастрономии. Но он прошел. Назад к простой, вкусной пище. И кстати об этом, мы вероятно могли бы задействовать что-нибудь с большей плотностью.

Она подошла обратно к плите, сняла крышку с кастрюли и положила макароны с сыром в небольшие, квадратные миски.

— Макароны с сыром и ветчиной, — сказала она, сверху посыпая хлебными крошками и с помощью белого полотенца обтерла края мисок. Когда была удовлетворена, она поставила их на поднос и мы посмотрели вниз на еду, которую она собрала, наклонив головы.

— Много бежевого, — произнесла она.

— Много бежевого, — согласилась я. Заварной крем, макароны с сыром и круассаны.

— При обычных обстоятельствах я бы заменила углеводы и сыр на какие-нибудь свежие овощи, может, добавила бы немного специй или что-нибудь с небольшим количеством уксуса. Но думаю сегодня он захочет банальное и знакомое. Я бы добавила жареный сыр и несколько шариков мороженого, если бы мы уже не нагрузили его молочным. Держи, — сказала она, пройдя по комнате к зоне приготовления пищи, где она с минуту что-то делала, прежде чем с осторожностью принести это назад.

Она показала две сочные красные клубничины, нарезанные веером, и положила по одной на каждую кокотницу с заварным кремом.

— Вуаля.

— Думаю, этого достаточно, — согласилась я с улыбкой, поднимая поднос. — Мои поздравления шеф-повару.

Марго фыркнула.

— Обычно сначала пробуют еду, прежде чем поблагодарить шеф-повара.

— Я знаю тебя и твою стряпню, — сказала я, продвигаясь к двери. — Считай, что это предоплата.

У меня была еда, но у меня все еще не хватало ключевого ингредиента для «Куриного Супа Люка» из списка «Душа Вампира». Я зашла в кабинет Этана, поставила поднос на его стол и направилась к его бару. У него был целый запас бурбона, виски и скотча, так что я достала самую старую открытую бутылку, какую смогла найти — восемнадцатилетний «Гленморанджи» — и добавила бутылку с чистым стаканом на поднос.

Мой желудок завязался узлом от страха и предвкушения, и я двинулась к лестнице.