Я проснулась ни свет ни заря. Точнее, в глубокой ночи. Мне первый раз предстояло нести вахту — патрулировать территорию Дома Кадогана величиной с квартал, присматривать за дырами в кованом заборе высотой десять футов, который удерживал незваных гостей снаружи и вампиров внутри. В городе, полном странных сверхъестественных существ, следует быть начеку.

Я встала, приняла душ в крошечной ванной, сделала кое–какие девичьи дела и облачилась в униформу, завершив наряд катаной на поясе и медальоном Кадогана, который мне дал Этан во время церемонии коммендации. Я расчесывала свои длинные темные волосы, пока они не заблестели, затем собрала их в высокий хвост и провела щеткой па челке. Вампиризм освежил и цвет моего лица, так что понадобилось лишь немного румян и блеска для губ.

Прихорошившись и вооружившись, я направилась к двери и вдруг заметила цветное пятно на полу — перед дверью лежала стопка почты. Сообразив, что ее доставили, пока я была в душе, я наклонилась и взяла каталог «J. Crew», пересланный Мэллори, и конверт из толстой льняной бумаги. Конверт оказался тяжелым и плотным, несомненно дорогим. Я открыла его и заглянула внутрь: обещанное приглашение к Брекенриджам, по всей видимости присланное мамой еще до захода солнца.

Торжество у Брекенриджей явно на мази. К сожалению… Я бросила каталог на кровать, положила приглашение в карман и уже собиралась идти к лестнице, когда зазвонил мобильник. На экране высветился номер Моргана.

— Добрый вечер, — сказал он, когда я взяла трубку.

Держа телефон около уха, я направилась в коридор, заперев за собой дверь.

— И тебе добрый вечер, — ответила я. — Что нового в Доме Наварры?

— В Наварре — не много. Еще рано. Мы стараемся не устраивать драму раньше полуночи.

— Ясно, — хихикнула я, приближаясь к главной лестнице.

— На самом деле я не в Доме Наварры. Совершил вылазку на юг и нахожусь в пределах досягаемости Дома Кадогана.

Я остановилась на ступеньке, положив руку на перила.

— Насколько близко?

— Выходи во двор, — игриво предложил Морган.

Заинтригованная, я закрыла телефон–раскладушку и рысью преодолела лестницу. На первом этаже было еще тихо, не все вампиры встали после дневного сна. Я открыли входную дверь и вышла в маленький портик.

Морган стоял на тротуаре, на полпути от ворот до входной двери. Одет в своем привычном стиле беглеца–бунтаря: дизайнерские джинсы, туфли с квадратными носами, футболка с короткими рукавами, тесно облегающая стройный торс, и часы на широком кожаном ремешке на левом запястье.

Находясь вдали от Моргана, я всегда забывала его подкупающую улыбку и эти глаза с поволокой, в которых хотелось утонуть. Обычно мои мысли занимали разные вампирские выходки. Однако сейчас при мысли о том, как он красив, мое сердце дрогнуло.

У него в руках была ваза с цветами — изящная, из молочно–белого стекла, заполненная разноцветным клубком пионов, лютиков и еще каких–то ярких цветов на стройных зеленых стеблях. Они были прекрасны и… немного неожиданны.

— Привет, — сказал Морган, когда я, застенчиво улыбаясь, приблизилась. — Не уверен, что мне доводилось видеть тебя в форме Кадогана. — Он потянул лацкан моего жакета, затем облизал губы с очевидным одобрением. — Ты выглядишь очень… официально.

Я закатила глаза в ответ на флирт, но по щекам разлилось тепло.

— Спасибо, — ответила я и посмотрела на цветы. — Полагаю, они не для Этана?

— Ты права. Я не позвонил, и мне надо идти — неотложная встреча. Но я хотел принести тебе что–нибудь. — Он перевел взгляд на цветы, и в его улыбке скользнул оттенок робости. Что–то глуповатое, но берущее за сердце. — Решил, что тебе нужен подарок для создания домашнего уюта.

Я улыбнулась ему в ответ:

— Что–то другое, а не плакат с твоим изображением в полный рост, который ты мне уже подарил?

— Подарок, конечно, не ахти какой фантастический, но я думал о чем–то более… женственном. — С этими словами он вручил мне вазу, потом наклонился и прижался губами к моей щеке. — Добро пожаловать в мир вампиров, Мерит!

Когда он выпрямился, обезоруживающая улыбка на его лице дала понять, что приветствие искреннее. Морган был вампиром из вампиров, адептом. Переехав в Дом, я принесла новое обязательство братству вампиров, и для него это явно что–то значило.

— Спасибо, — сказала я.

Ваза еще хранила тепло его рук и едва уловимое покалывание магии.

Всего лишь миг он смотрел на меня с каким–то невероятным чувством, но, как только зазвонил мобильник, встряхнулся. Достал его из кармана джинсов и посмотрел на экран.

— Должен ответить, — сказал он, — и бежать.

Морган наклонился и (так нежно!) прикоснулся своими губами к моим губам.

До свидания, Мерит! — Он повернулся и пошел обратно по тротуару, затем скрылся в воротах.

Я постояла там еще мгновение, захваченная произошедшим врасплох: он приехал из Дома Наварры лишь для того, чтобы удивить меня цветами! Цветами. И это не в День святого Валентина, когда принято дарить цветы. А просто так… Надо отдать ему должное — хорош!

Как только Моргай скрылся из виду, появилась Келли в полном кадоганском облачении, с катаной в одной руке и изящным клатчем в другой. Странно, потому что Келли, как и остальные охранники, жила в Доме Кадогана. Поскольку солнце село за горизонт всего час назад, я удивилась: где и с кем она провела дневные часы

— Симпатичные цветочки, — заметила она, приблизившись. — Подарок от нового Мастера Наварры?

— Ну да, — ответила я, поворачиваясь и входя следом за ней в Дом.

Всего пара слов, и она вытащила мобильник и стала набирать сообщение. Келли не была склонна к болтовне.

— Как прошёл день? — спросила я, когда мы спустились по лестнице в подвал.

Она притормозила на лестничном пролёте и задумчиво склонила голову; иссиня–чёрные волосы упали ей на плечи.

— Ты удивишься, — хрипло ответила она и продолжила спускаться.

Я постояла на ступеньках, наблюдая за ней и умирая от любопытства, затем отправилась работать. Хотя стемнело совсем недавно, оперотдел бурлил. Линдси и Джульетта уже были на своих местах. Джульетта копалась в Интернете, видимо занимаясь каким–то исследованием. Линдси контролировала окрестности, уставившись на мониторы системы видеонаблюдения, одновременно тихо и спокойно говоря что–то в микрофон, вместе с наушником закрепленный у нее вокруг уха.

Я поставила цветы на стол переговоров и подошла к полке с папками, где хранились инструкции, объявления, досье и прочее, что, по мнению Люка, нам следовало знать. Там был один–единственный листок из бледно–желтой бумаги с двумя простыми и грозными предложениями: «Селина Дезалньер на свободе. Ожидается проникновение в Чикаго».

Я взглянула на остальные папки — в каждой лежал такой же листок. Вероятно, Этан распространил новость. Слово было произнесено, и предостережение тоже. Селина, скорее всего, в пути… Если уже не здесь.

Обуреваемая невеселыми мыслями, я решила, что пора приступить к выполнению обязанностей Стража. И начала с домашнего задания, протянув Люку приглашение к Брекенриджам.

Он заглянул в конверт, потом кивнул:

— Быстро сработала, Страж.

— Я — богиня среди вампиров, босс. — Сделав подобное заявление, я сняла наушник с микрофоном с крючка, надела его поверх хвоста и подошла к монитору Линдси.

— Крутая крошка на посту, — произнесла Линдси, и в моем наушнике раздался треск.

— Страж, — раздался скрипучий голос, который принадлежал одному из эльфов «РДИ», охранявших ворота в Кадоган.

Они наблюдали за окрестностями, пока мы спали (или не спали, как, например, Келли), и сторожили ворота двадцать четыре часа в сутки семь дней в неделю. Наушники помогали нам оставаться на связи в случае сверхъестественных происшествий. Как я однажды сказала Мэллори, нельзя предугадать, когда с небес свалится какой–нибудь крылатый ужас, чтобы схватить вампира.

Разве у меня не отличная работа, а?

Втянув воздух, я поправила наушник, дернула Линдси за светлый хвостик и направилась к двери.

— Я иду наверх, — сказала я. — Буду здесь в два часа.

— Прихвати помаду, — бросил Люк.

Подобно Линдси, Джульетте и Келли, я оглянулась на Люка:

— Помаду?

— Папарацци, — пояснил он. — «РДИ» согнал их в кучу, там, на углу. — Его лицо светилось загадочной полуулыбкой. — И у них есть камеры.

Келли оторвалась от монитора:

— Я видела их по пути сюда. Где–то с дюжину. — Она снова уставилась в компьютер, проворчав: — Жаждут фотографии новых любимцев Чикаго.

Я минуту постояла в дверях, надеясь на более подробные указания Люка, — что, черт возьми, делать с папарацци? — но ничего путного не услышала. Он просто вытолкал меня за дверь.

— Надеюсь, ты читала темы для разговора? — поинтересовался он. — Вперед, стражничай!

Выйдя из помещения и направившись к лестнице, я услышала, как он прокричал мне вслед:

— И чтобы никаких чертовых фотографий, Страж!

Это я могу.

Хотя лишь несколько минут назад Дом был пуст, сейчас второй этаж наполнился вампирами в черной униформе Кадогана. Некоторые держали в руках какие–то устройства. Все выглядели занятыми и очень привлекательными, готовясь к вечеру среди людей или, как я, к службе Дому и его Мастеру.

Кто–то с интересом смотрел на меня, когда я проходила мимо, другие отворачивались с явным презрением.

Да, я произвела не лучшее впечатление на своих новообращенных коллег, бросив вызов Этану через несколько дней после превращения. Хаос, который я чуть не вызвала во время церемонии коммендации, пусть ненарочно, проигнорировав приказы Этана, тоже не пошел на пользу. Этан назначил меня Стражем во время коммендации, даровав историческую обязанность защищать Дом Кадогана. Но Линдси была права: должность дистанцировала меня от остальных вампиров. Охранники были готовы оказать поддержку, но я знала, что остальные члены Дома до сих пор сомневаются. Лояльна ли и сильна ли я? Сплю ли я с Этаном? (Последний вопрос меня особенно тревожит. Серьезно.)

Я вышла из гигантского, отделанного камнем Дома через парадную дверь и по дорожке прошла к воротам, кивнув двум затянутым в черное эльфам, стоявшим на страже. Они высокие и худощавые, с длинными прямыми волосами, гладко зачесанными назад; черты красивые, хотя и угловатые. Их форма — черные рубашки, брюки с карманами, заправленные в черные сапоги, и мечи в черных ножнах. Они похожи, как братья. Настолько, что я не могла отличить их друг от друга. Не знаю, родня ли они вообще, как их зовут и т. п. Попытка добыть какие–нибудь сведения внутри Кадогана оказалась безуспешной. Похоже, штат «РДИ» предпочитает взаимодействовать с вампирами на чисто профессиональной основе, не более.

Линдси прозвала охранников Близнецами. Я предпочитала думать о них как о Робе и Стиве. Я не была уверена, какие именно Роб и Стив охраняют дом сегодня ночью, но они кивнули мне, пусть и холодно. Для меня это стало утешительным признанием. То немногое, что я узнала о сверхъестественном за последние два месяца, заставило меня радоваться, что черные воины с мечами на пашей стороне… По крайней мере, пока мы им платим.

— Пресса? — поинтересовалась я у них.

Один страж взглянул на меня, подняв бровь. На фоне его шести с лишним футов роста я со своими пятью футами девятью дюймами внезапно почувствовала себя очень, очень маленькой.

— За углом, — ответил он и снова уставился на улицу, перестав обращать на меня внимание.

Я посмотрела на дорогу. Конечно, они были там. Судя по толпе, больше дюжины. Так как папарацци считались не самыми покладистыми существами, охранники проделали впечатляющую работу, согнав их в кучу. С другой стороны, кто не подчинится парочке высоченных и угрюмых суперов с мечами?

Я пошла по улице по направлению к ним, собираясь проинспектировать периметр, прежде чем вернуться для осмотра территории. Не уверена, что у меня достаточно смелости, чтобы смотреть в лицо группе папарацци, но я подумала, что сейчас самое подходящее время испытать уверенность, которую, по ожиданиям Этана, мне следует проявить в пятницу вечером. Я изобразила приятную улыбку, неторопливо приближаясь и глядя на них из–под длинной прямой челки.

По мере приближения сохранять уверенность становилось проще. Хотя на их лицах была написана готовность пойти на все ради того самого кадра, в воздухе витал запах страха. Возможно, близость охранников «РДИ» или близость вампиров. Смешно: они боятся существ, которых отчаянно пытаются сфотографировать?

Когда я была моложе и активнее участвовала в жизни клана Мерит, меня фотографировали с семьей на благотворительных собраниях, спортивных мероприятиях, во время сноса или закладки важных чикагских зданий. На этот раз репортеры были другие. Моя роль тоже. Я выступала в качестве главного блюда, а не симпатичного ребенка, выведенного в чикагский свет карабкающимися по социальной лестнице родителями. Когда я приблизилась, они окликнули меня по имени, привлекая внимание для идеального портретного снимка.

Из–за щелкающих вспышек перед моими глазами, приспособленными для ночного зрения, пошли круги. Призвав на помощь свой новый подход — «имитируй до победною конца», — я постучала пальцами по рукоятке меча и насладилась их напряженными взглядами. Как у жертвы…

Я дразняще прикусила край губы:

— Добрый вечер, джентльмены.

Вопросы посыпались так быстро, что я с трудом их разбирала.

— Мерит, покажите меч!

— Мерит, Мерит, сюда!

— Мерит, что происходит в Доме Кадогана сегодня вечером?

— Сегодня чудесная весенняя ночь в Чикаго, — сказала я, мило улыбаясь. — И мы гордимся тем, что живем в Городе Ветров.

Они задавали вопросы. Я придерживалась официальной версии, которой Люк обеспечил нас прошлой ночью; слава богу, нашлось время просмотреть его материалы. Не то чтобы их было много. В основном реклама нашей любви к Чикаго и желания ассимилироваться, стать частью окружения. К счастью, именно об этом меня и спрашивали. Во всяком случае, поначалу.

— Вы удивились, когда узнали, что преступник, совершивший убийства в парке, — вампир? — пролаял голос — Вы удовлетворены экстрадицией Селины Дезалньер?

Моя улыбка застыла, сердце заколотилось в груди. Таких вопросов Этан с Люком и опасались. Как предполагалось, именно их задаст Джейми.

— Ответа нет? — спросил репортер, выходя вперед.

Теперь мое сердце чуть не остановилось. Это был Брекенридж, но не тот, которого я ожидала увидеть. Полагаю все — и вампиры, и люди — в итоге возвращаются в Чикаго.

— Николас?

Он выглядел все так же, разве что стал старше. И серьезнее Темные волосы, голубые глаза… Классическая античная красота. Его стройное тело было облачено в джинсы, ботинки «Док Мартенс» и обтягивающую серую футболку. На лице — отстраненное выражение, будто он вовсе не узнал меня и нас не объединяло общее прошлое.

Я часто думала, какой может быть наша встреча с Ником, прорвутся дружеские чувства или холодность. Его деловой подход и залп вопросов говорили скорее о последнем.

Чересчур для дружеского воссоединения!

Ни капельки не испугавшись, Ник продолжил:

— Стала ли экстрадиция Селины Дезалньер достаточным наказанием за отвратительные преступления, которые она помогла совершить в Чикаго? Например, за смерть Дженнифер Портер и Патриции Лонг?

Поскольку мы явно делали вид, что между нами ничего не было, я одарила его таким же деловым и снисходительным взглядом.

— Селина Дезалньер совершила ужасные преступления против мисс Лонг и миссис Портер, — парировала я.

Нападение на меня любезно позволили сохранить в тайне. Факт, что Мерит стала вампиром, был общеизвестен, способ — нет. По крайней мере, среди людей. — В итоге она была наказана за участие в этих убийствах и лишена возможности жить в Соединенных Штатах, а также свободы передвижения.

Мой живот свело от утаиваемой информации (что Селина освобождена и не тянет срок). Но даже маленькое дополнение вызовет панику, поэтому я оставлю сие удовольствие для Этана и остальных Мастеров.

Я изобразила на лице непрошибаемый профессионализм.

— Если у вас есть вопросы касательно реакции Домов на это наказание, — добавила я, — могу направить вас к нашим сотрудникам по связям с общественностью.

Съешь это, Брекенридж!

Он именно это и сделал, нахально подняв бровь:

— Вот чего жителям Чикаго следует ожидать от вампиров, живущих среди нас? Убийства? Беспорядков?

— Вампиры живут в Чикаго много лет, Ник. — Назвав его по имени, я спровоцировала любопытство других фотографов. Некоторые опустили камеры и переводили взгляды с меня на него и обратно, вероятно удивляясь нашему диалогу. — И мы мирно сосуществуем уже очень долго.

— Так ты говоришь, — заметил Ник. — Но откуда нам знать, что все нераскрытые убийства в городе не совершены вампирами?

— Судишь всех вампиров по поступкам одной паршивой овцы? Отлично, Ник.

— У вас у всех клыки.

— И это оправдывает предубеждение?

Он снова пожал плечами:

— Если есть основания.

В его голосе сквозила враждебность. Меня поставила в тупик ее причина. Ник и я расстались еще в университете, отправившись учиться в разные колледжи: Николас — в Йель на журналистику, я — на английскую филологию в Нью–Йоркский университет. Наш разрыв не был особенно драматичен. Мы оба пришли к выводу, что нам лучше быть друзьями, а не партнерами. Время от времени созванивались и обменивались е–мейлами. Все! Или это мое воображение?

И эта странность не была единственной. Если Брекенриджи собирались нанести удар по вампирам, почему перчатку бросил Николас, а не Джейми? Происходило что–то странное.

— Мерит, Мерит!

Я отвела взгляд от Николаса, не в силах вынести горечь в его глазах.

— Мерит, ходят слухи, что вы встречаетесь с Морганом Гриером, это правда?

Теперь мы вернулись в прежнее русло. Справедливость пострадает, если мы начнем обсуждать секс.

— Как Страж Дома Кадогана, я встречаюсь с мистером Гриером довольно часто. Он один из чикагских Мастеров, как вы все знаете.

Они хихикнули при моей попытке уклониться от темы, но продолжили настаивать:

— Как насчет легкого романа, Мерит? Вы двое — горячая тема. Наши источники говорят об этом.

Я широко улыбнулась репортеру, худому мужчине с густыми светлыми волосами и недельной щетиной.

— Скажите мне, кто ваши источники, — предложила я, — и я отвечу на вопрос.

— Простите, Мерит. Не могу. Но они надежные. Клянусь!

Стая репортеров засмеялась от нашего обмена репликами.

Я ухмыльнулась в ответ:

— Очень жаль ломать ваши воздушные замки, но мне платят не за то, чтобы я верила кому–то на слово.

Карман жакета завибрировал — мобильник. Меня не радовала мысль оставлять загадочно рассерженного Брекенриджа за спиной, особенно среди любопытных людей с записными книжками и камерами, но я не собиралась говорить по телефону на виду у любопытствующих репортеров. Кто бы ни звонил! Кроме того, мне надо было продолжать осмотр — впереди еще много забора Дома Кадо–гана. Звонок телефона дал мне повод удалиться.

— Доброй ночи, джентльмены, — сказала я и ушла, пока они продолжали выкрикивать мое имя.

Вытащив вибрирующий мобильник из кармана, я взяла себе на заметку сообщить Люку и Этану о последних изменениях в деле Брекенриджей. Как только выясню, что, черт возьми, происходит! Либо у нас неинформированный источник, не отличающий братьев Брекенриджей, либо плохой, пытающийся увести нас в сторону. Не уверена, что хуже.

Я шла по дороге, поднеся телефон к уху. Вспышки камер все еще разрывали темноту позади меня. Как только я ответила, начались вопли. Я прижала телефон к другому уху:

— Мэллори? Что случилось?

Я сумела разобрать лишь несколько слов: «орден», «Катчер», «магия», «Детройт» — и то, что я сочла причиной звонка, — фразу «три месяца».

— Успокойся, пожалуйста. Я ничего не понимаю.

Словесный поток замедлился, но она разразилась руганью, шокировавшей даже мои привычные уши вампира.

— …и если эта задница думает, что я поеду в Детройт на три месяца на какую–то там стажировку, он серьезно ошибается. Серьезно! Клянусь богом, Мерит, я прибью следующего же человека, который произнесет при мне слово «магия».

Легко догадаться, что «задницей» был Катчер, но остальное — путаница.

— Не пойму, Мэл… Катчер хочет отправить тебя на три месяца в Мичиган?

Я услышала ритмичное пыхтение, как будто она выполняла дыхательные упражнения по методу Ламаза во время длинной схватки.

— Он разговаривал с кем–то из Ордена. Союз или не союз, но Орден, видимо, не имеет местного представительства в Чикаго. Несмотря на то, что мы третий, черт возьми, по величине город в стране. В любом случае это не твоя проблема, сплошное историческое дерьмо. Он получил пинка под зад, так что они хотят отправить меня в Детройт, чтобы какой–то тип–волшебник научил меня избегать. соблазна публично использовать магию, которую я, вообще–то, не знаю, как использовать. Это нелепо, Мерит! Нелепо!

Я продолжала идти, пытаясь обращать внимание на происходящее вокруг под аккомпанемент ее воплей. Мне было бы намного проще разобраться, если бы не надо было беспокоиться обо всяких троллях и орках, которые могут выскочить из–за фонаря. О–о–о… Я остановилась. Есть ли орки в Чикаго?

— Я должна уехать через два дня! — сказала Мэл. — И это натуральный удар по яйцам: никаких поездок в Чикаго, вылазок из Детройта вообще, пока не закончу интернатуру.

— Не уверена, что у девушек есть яйца, — заметила я — но твою мысль я уловила. Катчер давно связан с Орденом. Разве он не может ничего сделать?

Мэллори фыркнула:

— Жаль, но нет. В двух словах: Катчер утратил старшинство и все остальное, когда решил остаться в Чикаго.Видимо, поэтому они и вышвырнули его — он хотел остаться здесь, а они не купились на то, что Ордену нужен волшебник, тем более местный, в Чикаго. Сейчас у него мало влияния. Ты знаешь, ужасно, что нет школы волшебников с неполной занятостью, — сказала Мэллори.

— Магический колледж или что–то в этом духе. Да?

Я улыбнулась возникшей паузе в разговоре и донесшемуся бормотанию. Дескать, он стоит тут, пока она именует его задницей. Вспоминая тренировки, которые Катчер устраивал мне в последнее время, я была рада знать, что ему тоже достаётся. Точнее, я понимаю необходимость подготовки к худшему, особенно с тех пор, как Селину освободили. Но заставлять девушку столько раз уклоняться от свистящего клинка древнего самурайского меча — это чересчур.

— Нет, — наконец ответила она.

— Уфф, — выдавила я из себя, и половина моего со знания зависла на подробностях — Катчер раздражался и уклонялся от темы, когда речь заходила об Ордене, — а другая половина изучала нечто вроде дыры в изгороди, обрамлявшей кованую решетку забора.

Я приблизилась и подняла пару листиков, едва заметных в свете уличного фонаря над головой. К счастью, в результате экспертного осмотра я пришла к выводу, что это больше похоже на темное пятно в зелени, чем на работу диверсанта или вероятного взломщика. Надо будет кому–нибудь сказать. Например, садовнику…

— Ты не забыла обо мне? У меня серьезный кризис, Мер.

— Прости, Мэл. Я на службе, совершаю обход. — Я продолжала идти, разглядывая темную пустую улицу. — Орден — что–то вроде объединения, верно? Так что ты не можешь подать жалобу или что–то в этом роде по поводу поездки в Детройт?

— Гм… Хороший вопрос. Катч, мы можем подать жалобу?

До меня донеслось бормотание.

— Не можем, — наконец доложила Мэллори. — Но я должна уехать через два дня! Тащи сюда свою симпатичную задницу и утешь меня. Я говорю о Детройте, Меррит. Кто сможет провести там три месяца?

— Миллион или около того жителей Детройта, на вскидку. И я не могу приехать прямо сейчас. Я работаю Зайду после смены, ладно?

— Полагаю, да. И к твоему сведению, Дарт Салливан чинит препятствия нашей дружбе. Я знаю, что ты теперь живешь в Доме, но тебе нужно оставаться в моем распоряжении.

Я фыркнула:

— Дарт Салливан не согласился бы с этим, но я сделаю что могу.

— Я еду в «Толстую обезьяну», — сообщила Мэл. — Бен и Джерри развлекут меня до твоего прихода.

Она положила трубку, не успела я попрощаться. Наверняка по уши погрузилась в мороженое. С ней все будет хорошо, решила я. По крайней мере, пока я не закончу здесь.

Остаток моего дежурства, к счастью, прошел без происшествий. Обучаясь всему понемногу, тренируясь согласно расписанию и поверхностно исполняя функции охранника, я не имела иллюзий касательно своей способности расправиться с чудовищами, которые могут вылезти из темноты. Конечно, я сумела пронзить плечо Селины колом, когда она схватилась с Этаном, но целилась–то я в сердце. Если что–то наберется силы и мужества напасть на Дом Кадогана, мы с моим мечом вряд ли одолеем врага. Я считаю себя чем–то вроде сигнализации: с плохими парнями справлюсь вряд ли, но смогу хотя бы подать сигнал тревоги остальным, более опытным.

Кстати, мое дело — доложить об изменении в деле Брекенриджей, а именно, что Ник вернулся в Чикаго и бродит среди папарацци у наших ворот. Кроме того, у меня есть к Нику несколько вопросов, которые я не могла задать перед толпой репортеров. Например, о его новоприобретённой враждебности. Завтра вечером мы с Этаном будем в усадьбе Брекенриджей. Если Ник будет там, я проведу собственное маленькое расследование.

Хороший план, солидная программа действий для новоиспечённого Стража. Весьма изощренный план по дальнейшему избеганию Этана.

— Победа–победа, — пробормотала я с улыбкой.

Чтобы еще больше увеличить расстояние между Дартом Салливаном и мной и отблагодарить Мэллори за то, что она заботилась обо мне во время моего трудного сверхъестественного превращения, я села в «вольво» и поехала на Уикер–парк утешать лучшую подругу.

Дом был полон света, хотя уже наступило раннее утро. Я не стала звонить в дверь, а вошла и направилась прямо на кухню, откуда чудесно пахло.

— Цыпленок с рисом, — объявила Мэллори со своего поста перед плитой, выкладывая рис с соусом на тарелку. Сверху она положила ломтик запеченного цыпленка и улыбнулась мне. — Я знала, что ты захочешь есть.

— Ты — богиня среди женщин, Мэллори Кармайкл. Я взяла тарелку, уселась на табурет за стойкой и вгрызлась в еду. Чертовски быстрый вампирский метаболизм отлично подходил для сохранения талии, но ужасно влиял на аппетит. Редкий час проходил без того, чтобы я не мечтала о мясе, жаренном на гриле. Разумеется, мне нужна кровь, чтобы жить, — в конце концов, я вампир. Но, как однажды сказала Мэл, кровь — это еще один витамин. Очень важный и полезный, как куриный бульон. То, что он поставлялся в пластиковых пакетах компанией с незатейливым названием «Кровь для вас», не уменьшало его пользы. Без шика, зато практично.

С другой стороны, цыпленок с рисом — отличный борец с голодом. Чудный рецепт и одно из первых блюд, которое Мэллори приготовила нам, когда мы поселились вместе три года назад. А еще он был вкуснее любой еды, которую я могла добыть в кафе Дома Кадогана.

Катчер вошел на кухню, босой, в джинсах и футболке, подол которой прикрывал татуировку, украшавшую его живот. Она представляла собой круг, разделенный на квадранты, — графическое представление организации магии как четырех Ключей.

— Мерит, — произнес он, подходя к холодильнику, — похоже, ты умудряешься оставаться на ногах двадцать четыре часа в сутки?

Я прожевала цыпленка, которым был набит рот.

— Разбираюсь с бесчинствующими волшебниками.

Он хмыкнул, достал молоко и отпил прямо из пакета.

Мэллори и я наблюдали за ним с одинаковыми гримасами на лицах. Ужас!

Я взглянула на нее, она встретила мой взгляд и закатила глаза:

— По крайней мере, он теперь опускает стульчак в туалете. Шаг вперед. Люблю тебя, Катч!

Катчер заворчал, улыбаясь. Закрыв холодильник, он присоединился к нам, встав рядом с Мэллори по другую сторону барной стойки.

— Полагаю, Салливан просветил тебя насчет Селины?

— Что она, вероятно, на пути в Чикаго и хочет заняться мной? Да, упомянул.

— Селину освободили? — переспросила Мэллори, бросив обеспокоенный взгляд на Катчера. — Серьезно?

Он кивнул:

— Мы не выпускали пресс–релизов на эту тему, но так оно и есть. — Затем он уставился на меня. — Интересно, нравится ли вампирам драма, раз уж они все время ее устраивают.

— Селина ее устраивает, — уточнила я, легонько тыкая в него вилкой. — Я была бы более чем счастлива, если бы она осталась запертой в сырой английской тюрьме.

Я отрезала еще кусок цыпленка — мой аппетит ничуть не пострадал при мысли о том, что самовлюбленная вампирша пересекает Атлантику, желая добраться до меня. С другой стороны, надо наслаждаться едой, пока есть возможность.

— Теперь, когда мы прояснили данный вопрос, — сказала я, меняя тему, — кто–нибудь посвятит меня в чародейские страсти?

— Меня собираются увезти, — пояснила Мэллори.

— В Шомбург, — сухо добавил Катчер. — Я забираю ее в Шомбург.

— Значит, не в Детройт? — спросила я, переводя взгляд с одного на другого.

Чертовски большая разница: Шомбург — пригород на северо–западе города. Около тридцати миль. Большое Соленое озеро ближе к Чикаго и ко мне, чем Детройт.

Мэлллори ткнула большим пальцем в сторону Катчера:

— Этот тип сделал один звонок. По–видимому, не полностью утратил влияние в Ордене.

Словно по сигналу, лицо Катчера омрачилось.

— Это был не один звонок, а несколько, пока мне позволили поговорить с Баумгартнером. Так что мое влияние явно переоценено. Давайте, просто скажем, что они смягчили позицию о наличии коренного волшебника в Чикаго.

— Кто такой Баумгартнер? — полюбопытствовала я.

— Президент Сто пятьдесят пятого, — уточнил Катчер в ответ на мой непонимающий взгляд. — Моего бывшею объединения, Сто пятьдесят пятого подразделения Союза умелых чародеев и колдунов Америки.

Едва не подавившись цыпленком, я уточнила:

— Аббревиатура для вашего Ордена волшебников СУЧКА?

— Кстати, да, — прокомментировала Мэллори, искоса глянув на Катчера. — Неудивительно, что они предпочитают именовать его Орденом.

Я согласно кивнула.

— Они хороши в том, что касается привилегий, но не по части маркетинга, — сказал Катчер. — Суть в том, что ей не надо будет провести три месяца в Детройте.

— Не то чтобы это был плохой город… — заметила Мэллори.

— Неплохой город, — согласилась я, чисто для проформы, потому что сама там никогда не была. — В чем и заключается обучение? Уроки магии или что?

— Или что, — ответил Катчер. — Никаких уроков, только тренировки в рабочем режиме. Она начнет применять Ключи, большие и малые, чтобы понять свои обязанности и долг перед остальными членами Ордена. И если у них найдется пара свободных минут, — голос Катчера стал сухим, как черствый хлеб, — научат паре приемов, чтобы обуздать и перераспределить свою силу.

Я взглянула на Мэл, стараясь представить, как моя голубоглазая и голубоволосая подруга, променявшая меня на футболку и джинсы в обтяжку, пройдет это испытание.

— Уфф! — вот и все, что я смогла сказать.

— Она будет жить и дышать силой, научится контролировать ее. — Катчер умолк в задумчивости и смотрел в пространство, пока Мэллори не коснулась его кончиками пальцев. Он повернулся и взглянул на нее. — Волшебники учатся на практике, изливая силу. Никаких учебников и классных комнат. Ей создадут определенную ситуацию в Шомбурге, и она справится. Идти самой по себе, безо всякой страховки, — трудный путь.

Я подумала, что сейчас он добавит: «Так же, как мне пришлось в свое время». Его речь напоминала жалобы старого школьного учителя на то, как все изменилось со времён его детства и юности. Разумеется, научиться управлять энергией сквозь стройное тело Мэллори — задача посложнее, чем затащить парочку учебников по арифметике на холм.

— Черт! — выругалась я, одарив ее сочувственным взглядом. — По крайней мере, вампирам дают справочник.

С другой стороны, это все, что мы получаем. Хотя Люк считал важными тренировки, и я ценила его старания, они с Этаном десятилетиями набирались опыта, прежде чем заняли свои нынешние позиции в Доме. Чтобы стать Стражем, я получила две недели, волшебника с придурью и катану.

— Итак, я еду в Шомбург, — подытожила Мэл, — где у меня будет меньше практики, чем я получила бы во время тренировок в Детройте, занимающих весь день. Но надеюсь, этого будет достаточно, чтобы я научилась не превращать плохих парней в черт знает что, ненароком щелкнув пальцами.

Словно иллюстрируя сказанное, она щелкнула пальцами; между кончиками проскочила крошечная голубая искорка, и воздух внезапно наэлектризовался магией. Катчер сомкнул пальцы вокруг искорки, и когда он убрал руку, на ладони оказался сияющий голубой шарик. Он поднял руку, поджал губы и бросил шарик прочь. Шарик рассыпался на хрустальные осколки, наполнившие воздух сверкающим волшебством, перед тем как исчезнуть.

Затем Катчер повернулся к Мэллори со злобным выражением на лице, при виде которого я порадовалась, очень порадовалась, что живу в Доме Кадогана.

— Она — хороший передатчик.

О боже мой! Я не хочу слышать, что Мэллори — передатчик.

— Значит, ты уезжаешь в Шомбург, — повторила я, возвращая разговор в прежнее русло, и откусила еще кусочек курицы, пока аппетит не покинул меня окончательно. — И будешь проходить там практику. Как долго ты там пробудешь? Расскажи подробнее.

— Все будет происходить по ночам, — сказал Катчер. — Некоторое время вечера придется проводить в Шомбурге. Поскольку Мэл получила освобождение, мы не уверены, сколько времени займет ее практика. Особый случай, особые правила. Полагаю, она останется, пока не покажет, на что годится.

Мэллори и я обменялись сварливыми взглядами.

— Грустно, — заметила она, — но он серьезно.

Кое–что пришло мне в голову.

— Мэл, а как же твоя работа?

Её лицо приобрело несвойственный сероватый оттенок. Она встала с табуретки и взяла белый конверт с груды почты, сваленной на одной стороне стойки. Показала мне его, и я увидела адресата: «МакГетрисКомбс».

— Заявление об увольнении? — спросила я.

Она кивнула и вернула конверт на место.

Катчер положил ладонь ей на шею, погладил:

— Мы обсудили это.

— Я знаю, — произнесла Мэл, кивая. — Перемены! Что делать…

Когда она подняла на меня глаза, они были полны слёз. Несмотря на то что я ощущала дискомфорт, будучи свидетелем их любовных приключений, я была рада, что Катчер с ней и что рядом есть кто–то, имеющий подобный опыт и способный направлять ее или хотя бы поддержать при необходимости.

— Мне так жаль, Мэллори, — это все, что я могла сказать. Я знала, как она любит свою работу, как подходит для неё гордится, когда рекламное объявление или ролик, продуманные ею, выходят в газете или на ТВ.

Она шмыгнула носом, кивнула и утерла слезы, скатившиеся с ресниц, прежде чем хихикнуть:

— Эй, я получу свою членскую орденскую карточку, и подумай только, передо мной откроются все двери.

— Точно, детка, — сказал Катчер, наклоняясь и целуя её в висок. — Именно так!

— Не хочу портить вашу членскую вечеринку, — заметила я, — но эти двери откроются в какой–нибудь банковский сейф или в направлении большой зарплаты?

Катчер кивнул:

— Как только она закончит обучение, поскольку Орден наконец признал, что им нужен кто–то в Чикаго, она будет работать по вызову. — Середина этого предложения была произнесена с очевидной горечью. Типично по–катчеровски, иными словами.

— По вызову? — переспросила я, переводя взгляд на смущенно улыбающуюся Мэллори.

— Я буду заниматься разрешением споров, расследованиями и тому подобным. — Она пожала плечами. — Это работа. Конечно, не такие деньги, как в Кадогане, но я справлюсь. К вопросу о Кадогане — как ты там устроилась? Ничего живется на попечении Дарта Салливана?

— Ну, — начала я, — меня втянули в интриги.

Катчер бесцеремонно пробормотал ругательство, затем приподнялся, достал бумажник из джинсов и извлек двадцатидолларовую купюру, которую передал Мэллори. Она усмехнулась, аккуратно сложила купюру и спрятала в кармане рубашки.

— От имени сберегательного банка Кармайкл мы выражаем признательность за ваш бизнес.

В ответ на мою выгнутую бровь она кивнула в сторону Катчера:

— Я голосовала за интриги в первые двадцать четыре часа. А мистер Белл считал, что Дарт Салливан даст тебе время «освоиться». — Последнее слово явно было в кавычках.

— Жаль, не я поспорила, — заметила я.

Я поразмыслила, как много я могу рассказать им о надвигающихся интригах, но поскольку Этан наверняка поделился с Катчером своими планами, а тот, без сомнения, все поведал Мэллори, я ничем не рискую.

— Мы проводим кое–какую разведывательную работу. В двух словах — я возвращаюсь домой.

Мэллори удивленно выгнула бровь:

— Что ты имеешь в виду?

— Я выхожу в свет как представитель клана Мерит.

— Серьезно?

— О да! Я должна попытаться сблизиться со старым другом. По словам Этана, по крайней мере исходя из того, что он мне говорит, мы пытаемся отвлечь хищные человеческие взгляды от кое–какой сомнительной деятельности вампиров. Одному богу известно, какие еще тайные мотивы у него могут быть.

— Стремление залезть к тебе в трусы считается в наши дни тайным мотивом?

Я скорчила гримасу:

— У–у–у.

Мэл закатила глаза, явно не купившись на мое отвращение.

— Что ни говори, а ты бы не устояла, если бы он не был такой задницей.

— В этом его главная проблема, — пробормотала я.

— Кстати, к вопросу о стойкости, — добавила Мэл, оживившись. — Есть новости от Моргана? Вы, ребята, составили планы на выходные?

— Нет еще, — туманно ответила я и закрыла тему. Это правда: мне не о чем рассказывать, но и не хочется ничего обсуждать. Споры по поводу парня, с которым я якобы встречаюсь, ни чему не приведут.

Я взглянула на часы — до восхода оставалось два часа. У меня есть время вернуться в Дом Кадогана, принять неприлично долгий душ и слегка расслабиться перед сном.

— Мне пора идти, — сказала я им. Поставила пустую тарелку в раковину и оглянулась. — Когда начинаются занятия?

— В воскресенье, — ответила Мэллори, вставая с табурета.

У неё оставалось полных два дня, чтобы пережить предучебную суматоху или хотя бы насладиться несколькими буйными подготовительными сеансами с Катчером.

— Я привожу тебя, — предложила она.

Катчер последовал за нами, держа руку на спине Маллори. Мы вышли в гостиную, и, не говоря ни слова, он уселся на диван, скрестил ноги на журнальном столике и откинулся назад с пультом ДУ в руке. Он включил телевизор и сразу же переключил его на канал «Лайфтайм».

Мэллори и я стояли склонив головы и разглядывали этого невероятно сексуального и мужественного парня, все внимание которого было приковано к экрану. Он бросил на нас раздраженный взгляд, закатил глаза и снова повернулся к телевизору.

— Ты знаешь, что я люблю эту чепуху, — сказал Катчер, потом махнул рукой в сторону Мэллори, — а она живет со мной. — Почувствовав, что оправдывается, он фыркнул, положил пульт на ноги и скрестил руки за головой.

— Жизнь моя, — сказала Мэллори. — Любовь моя. Хозяин моего сердца.

— Хозяин твоего пульта, — заметила я и обняла ее. — Я тебя люблю! Звони, если что.

— Я тебя тоже люблю, — откликнулась она и, когда мы выпустили друг друга из объятий, кивнула в сторону Катчера. — Он устраивает обед в субботу вечером, по случаю моего отъезда. Не то чтобы мне нужны были прощальные вечеринки, но я далека от того, чтобы жаловаться, когда в мою честь устраивают обед. Мы называем это вечеринкой. Приходи! Если хочешь, с Морганом…

Я одарила ее саркастическим взглядом:

— Вечеринка по поводу твоего отъезда?

— Елки–палки, — сказала она, закатывая глаза, — ты такая же упрямая, как он. Можешь назвать это вечеринкой по случаю того, что меня выгоняют из дома, если тебе от этого будет легче. Я — расцветающая волшебница. Мы это еще не праздновали, и я решила, что надо бы.

Мы обменялись прощальными словами, и я направилась к машине. Вернувшись в Гайд–парк, припарковалась за воротами Кадогана, вошла в Дом и поднялась на третий этаж.

Из комнаты Линдси на четвертом этаже доносился шум, какофония голосов и звука телевизора. Я постучала и, дождавшись разрешения («Тащи сюда свою задницу, Страж!»), открыла дверь.

Крошечная комната, и без того заставленная мебелью и выразительными предметами декора, была полна вампиров. Я насчитала шестерых, включая саму Линдси и Малика, полулежавших на кровати. Келли и вампир–неофит (теперешняя любовь Линдси) Коннор сидели на полу рядом с двумя незнакомцами. Все шестеро уставились в маленький круглый телевизор на книжной полке. На экране

худые люди с сильным акцентом критиковали манеру одеваться толстой взволнованной женщины в платье цвета вырвиглаз, а она активно отбивалась.

— Дверь, — произнесла Келли, не глядя на меня.

Я послушно ее закрыла.

— Присоединяйся, Страж, — велела Линдси, похлопав по кровати рядом с собой и отодвигаясь от Малика, освобождая мне место между ними.

Я осторожно прошла мимо вампиров и над коробкой с наполовину съеденной пиццей, от вида которой мой желудок заурчал так, как не урчал даже от крови, и забралась на кровать. Мне пришлось сначала залезть передом, потом аккуратно повернуться, параллельно извиняясь за толчки и удары. Я слышала ворчание и стоны, но решила списать их на шоу, которое, судя по всему, приближалось к адской кульминации.

— Это Марго и Кэтрин, — сказала Линдси, указывая на незнакомых вампиров на полу.

Марго, поразительно роскошная брюнетка с короткой геометрической стрижкой и челкой, образовывавшей угол между её янтарными глазами, обернулась и помахала. Кэтрин, чьи светлые волосы были собраны в высокий узел, улыбнулась.

— Мерит, — представилась я и помахала в ответ.

— Они знают, кто ты, детка. С Коннором и Келли ты знакома, — добавила Линдси, когда я устроилась по–турецки, подложив под спину подушку, в двенадцати футах от сверкающей телереальности.

Коннор глянул на меня и ухмыльнулся:

— Какое счастье, что ты здесь. Последние пятьдесят лет, по меньшей мере, я был в этой комнате самым молодым человеком.

— Жаль разрушать твои иллюзии, сладкий зайчик, — заметила Линдси, — но ты больше не человек.

Она попросила пиццу, и нам подвинули коробку. Не отводя взгляда от телевизора, Линдси протянула мне кусок, и коробку вернули на место. Я вгрызлась в пиццу, проверив наличие мяса. Ура! Хотя она была почти холодной и испечена на отвратительный нью–йоркский манер, а теста, соуса и сыра вполне могли положить на два дюйма больше, это было лучше, чем ничего.

Малик наклонился ко мне:

— Ты слышала, что ее освободили?

С тех пор, как я стала вампиром Кадогана, это был мой первый разговор с Маликом. И кстати, я впервые увидела его в джинсах и рубашке–поло.

Я прожевала канадский бекон, сыр и тесто.

— Да, — прошептала я в ответ. — Этан мне вчера сказал.

Малик кивнул с непроницаемым выражением лица и повернулся к телевизору.

Недолго, однако, пообщались… Но я приняла его слова за участие и решила, что мне этого вполне достаточно.

Началась реклама, и комната взорвалась разговорами. Марго, Линдси, Коннор, Кэтрин и Келли обсуждали увиденное: кто «побеждает» и кто первый заплачет, когда объявят результаты. Я толком не поняла, в чем суть соревнования и какой приз, но, поскольку вампиров явно увлекали человеческие страсти, устроилась поудобнее и настроилась вникнуть.

— Мы болеем за ту, стервозную, — объяснила Линдси, обгрызая корочку с пиццы.

— Мне показалось, что они все такие, — заметила я.

Через несколько минут рекламы Малик начал вставать с кровати.

— Из–за меня? — весело спросила я. — Я могу пойти принять душ.

Он хмыкнул, поднимаясь на ноги, свет телеэкрана отразился от его медальона, свисающего с шеи, и от чего–то ещё — изящного серебряного крестика на тонкой серебряной цепочке. Это уже чересчур!

— Дело не в тебе, — ответил Малик. — Меня ждут.

Он стал пробираться между вампирами, совершенно не оценившими его попытки не наступить на них.

— Ты не стеклянный!

— Прочь с дороги, вампир, — сказала Марго, швырнув пригоршню попкорна. — Шевели булками.

Он добродушно помахал им рукой и скрылся за дверью.

— Кто его ждет? — спросила я у Линдси.

— А? — отсутствующе переспросила она.

— Малик. Он сказал, что его ждут. Кто?

— О! — ответила Линдси. — Жена. Она живет здесь с ним. У них квартира на твоем этаже.

Я моргнула:

— Малик женат? — Меня удивило не то, что женат именно Малик, а сам факт женитьбы. Странно видеть женатого вампира. Судя по тому, что я видела, вампирский образ жизни скорее напоминал общежитие, где жизнь не способствовала длительным отношениям.

— Он всегда был женат, — сказала Линдси. — Они были инициированы вместе. — Она взглянула на меня. — Ты живешь в конце того же коридора, что и они. Это не по–соседски — не здороваться.

— Не по–соседски, — согласилась я, вспоминая, что Малик — единственный вампир из тех, кого я знаю и кто живет на втором этаже. Об этом я узнала четыре секунды назад. — Надо устроить приветственную вечеринку, — решила я.

Линдси фыркнула:

— Мы что, второкурсники? Приветственные вечеринки — предлог, чтобы напиться и перепихнуться с малознакомыми людьми. — Она медленно опустила взгляд на затылок Коннора и похотливо улыбнулась. — С другой стороны…

— С другой стороны, ты разбиваешь сердце Люка. Наверное, все–таки обойдемся без вечеринки.

— Да, мамочка.

Я фыркнула:

— Могу заняться твоим воспитанием.

— Вряд ли, — протянула она. — Теперь заткнись и давай смотреть на стервозных людей.

Я оставалась, пока телешоу не закончилось, пиццу не съели, гости не встали с пола, не потянулись и не попрощались. Я была рада, что пришла сюда и провела время в обществе других вампиров Кадогана, не только их трехсотдевяносточетырехлетнего Мастера. Я многое упустила по части общения в колледже, сосредоточившись на чтении и учебе и полагая, что успею позже наладить дружеские связи. Учеба быстро закончилась, а я толком и не узнала однокурсников. Сейчас у меня появился второй шанс — изучить окружающих людей, вместо того чтобы тренировать интеллект на абстрактных материях.

Я свернула за угол, направляясь к лестнице, настолько погруженная в размышления, что совсем забыла, что Этан живет неподалеку.

Но он был тут. Стоял в дверях апартаментов, раньше принадлежавших Эмбер — бывшей фаворитке, предавшей его ради Селины. Он взглянул на меня, когда я приблизилась, но двое плотных мужчин, несших громоздкий комод, заслонили его, помешав нашему безмолвному контакту.

— Ещё пара ходок, — сказал один из них Этану с сильным чикагским акцентом, — и все.

— Благодарю, — ответил он, повернувшись вполоборота и наблюдая, как они борются с тяжелой мебелью.

Я удивилась. Вампирам управиться с мебелью намного легче, чем людям. И это не потребовало бы контроля Этана в пять утpa. Люди или нет, но Этан не выглядел счастливым, присматривая за ними. Удивилась я и еще одному обстоятельству: почему он не перепоручил это дело Элен?

Может, ему необходимо было сделать это самому. Вероятно, хотел очистить атмосферу и подготовить комнату к смене сладострастных охранниц.

Я хотела что–то сказать и дать понять: я чувствую его боль. Но не имела понятия, как правильно выразиться, какие слова подобрать, чтобы не оскорбить. Не слишком эмоциональные и не очень сентиментальные. Не откровенно человеческие. Я поймала взгляд Этана, выражавший недовольную покорность, прежде чем он отвел глаза и проскользнул обратно в комнату.

Я постояла секунду, разрываясь между желанием пойти следом и попытаться утешить и необходимостью отпустить его, подарить молчание. Если, конечно, молчание — это то, что ему требуется. Я пошла по ступенькам, приняв решение, и упала в постель точь–в–точь перед появлением гомеровской «розовоперстой Эос», когда начал светлеть горизонт. Было бы приятнее, подумала я, если бы эта заря не могла превратить тебя в пепел.