Древняя крепость, называемая Гнездо Ветров, стояла немногим севернее Сплетения. История её была бурной и долгой, как история самого Сплетения, с которым Гнездо Ветров было связано неразрывно. Крепость сторожила Перевал Орлов, за которым лежали плодородные равнины севера и востока; и все, кто проходил через Сплетение, будь то одинокие странники, торговые караваны, армии очередной империи или орды разновидных демонов, должны были или доказать хозяевам крепости свою добрую волю, или повернуть назад.
Или быть уничтоженными.
Потому что ничуть не меньше своего расположения, неприступности и долгой истории славилось Гнездо Орлов магической Силой, которой обладали его хозяева.
Нынче правил крепостью не хозяин, а хозяйка, и правила уже без малого столетие. Впрочем, для неё то был не срок. По крови своей она была отчасти джиннией, повелительницей Воздуха, Вод и Светлого Огня. А джинны, как все стихийные духи, существа вечные.
В госпоже Тамисии кровь джиннов явно была сильнее, чем кровь смертных. И даже более того: иные деяния хозяйки Гнезда Ветров были бы под силу разве что небожителям. Об этом стали говорить открыто девяносто лет назад, когда Майрот, стареющий и упускающий поводья власти хозяин крепости, возревновал к изначальному могуществу и неувядающей молодости супруги. А возревновав, убил Тамисию ударом в спину. Хотя джинны не стареют, убить их не так уж трудно. Момент казался Майроту подходящим: в ту пору к стенам Гнезда подступил большой отряд элементалей огня, ведомый королями ифритов – а всем хорошо известно, что повелители Ада, Жара Глубин и Тёмного Пламени являются естественными врагами джиннов. Убийство, таким образом, можно было свалить на них.
Двух вещей не предусмотрел старый маг. Смерть Тамисии едва не потянула за собой его собственную. Короли ифритов почуяли, что магическая защита крепости, державшаяся в основном на заклятиях убитой, ослабела. Почуяли и атаковали. Пытаясь остановить их, Майрот беспрестанно черпал из магического резерва, накопленного Замковым камнем, но всё равно не удержал внешние кольца стен. Запершись в донжоне вместе с уцелевшими защитниками крепости, он готовился к бегству или гибели, когда убитая Тамисия вернулась. И как вернулась! Очистительным вихрем прошла она над перевалом, держась в воздухе так же легко и естественно, как облако. Излучаемый ею свет выпил силы захватчиков. В ужасе бежали они обратно к Сплетению. Так была отбита одна из опаснейших за всю историю Гнезда атак. И надо ли удивляться, что Майрот, воочию видя истинное могущество госпожи Тамисии, поспешил раскрыть зеркальный переход и бежать прочь, подобно ифритам? …нынче над крепостью танцевала снежная буря, принесённая южными ветрами с горных вершин. Сплетение молчало, а хозяйка Гнезда предавалась отдыху после очередного магического эксперимента. В своих уютных покоях, богато украшенных диковинами со всего света, она слушала неторопливую тихую музыку и пение барда по прозвищу Серебро, загостившегося в Гнезде ради полночной синевы её глаз.
Но внезапно мечтательность Тамисии исчезла. Вскочив, она с грацией, унаследованной от родичей по Воздуху, бросилась к внешним воротам. Вихрем, бурей, молнией проносилась она по коридорам и переходам. Но как ни быстра была она, а всё же громкий стук в ворота раздался прежде, чем она успела достичь внешнего кольца стен и крикнуть воротной страже:
– Открыть! Настежь!
Магия Тамисии ненадолго усмирила буран, превратив его в обычный густой снегопад. В наступившей тишине все обитатели Гнезда Ветров, находившиеся достаточно близко, могли видеть и слышать преудивительную сцену. Великая волшебница, победившая смерть, страж Перевала Орлов, хранительница Замкового камня, обладающая ещё десятком громких титулов, – госпожа Тамисия низко поклонилась довольно обычной с виду смертной женщине, вошедшей в ворота крепости. Поклонившись же, приветствовала её так:
– Счастлива видеть вас, Наставница.
Вошедшая в ворота подошла к Тамисии. И наблюдатели не сдержали изумлённого вздоха, заметив в глубине глаз, обращённых к их госпоже, жалость.
– Видеть – возможно. Но слова мои счастья тебе не добавят.
Помолчав, таинственная женщина, явившаяся неведомо как и откуда, добавила на языке, который в этом мире кроме неё могло понять только одно существо:
– Просыпайся, Джинни. Просыпайся. Пора!
Чон оказался настоящим кладезем сведений. Но, что ещё важнее, он оказался достаточно деликатен, чтобы "не замечать" некоторых странностей в поведении Ари. А она с великим удоволь-ствием, слегка переигрывая, изображала удивляющуюся всему подряд девчонку из глухой провин-ции. Клаус это вполне одобрял: на фоне искреннего интереса к тому, чему он и сам с удовольствием удивлялся, было куда легче скрыть не менее искренний, но куда более странный интерес к общеизвестным вещам. Пока что им с Ари удавалось более-менее успешно водить Чона за нос. Он с самого начала считал их не такими, как все – ну и пусть.
Тут всё дело в пропорции.
Тандем в этом деле оказался прямо-таки спасением. С помощью незримой связи можно было тайно для Чона сообщать Ари то, что все обитатели этого мира узнавали самое позднее лет в тринадцать, ну и указывать, о чём можно говорить свободно, а каких тем и каких предметов лучше избегать. Конечно, с кем-то другим этого было бы недостаточно, но Ари, княжья дочь, выросшая в довольно-таки враждебном окружении, с рождения была вынуждена упражняться в лицедействе. И ей вполне удавалось держаться в заданном образе не только телом, но и мыслью.
А Чон водил их по орбитальному поселению, из зон невесомости в зоны с искусственным тяготением – обычным и пониженным, создаваемым с помощью всё тех же редукторов кинестатики, а потом – обратно в невесомость. Он знакомил Клауса и Ари со своими знакомыми, рассказывал о поточных производственных линиях, оранжереях и гидропонных секциях, узлах связи, центрах контроля, системах безопасности и жизнеобеспечения, секторах развлечений, огромном спортивном комплексе… о чём-то лишь рассказывал, кое-что показывал, а кое-куда и водил.
Особенно понравился Ари и Клаусу аттракцион под названием Сферобассейн. То есть самая настоящая сфера, вернее, громадная капля воды в одной из зон невесомости, достаточно большая, чтобы в ней могли плавать, периодически выныривая, десять человек зараз.
А ещё были лунные танцы.
И состязания художников, создающих эфемерные картины из разноцветного дыма при помощи кинезиса.
И музей поселения, содержащий сотни диковинных вещей.
И…
– Кажется, я выдохлась, – созналась Ари.
– И я тоже, – вздохнул Чон. И внезапно душераздирающе зевнул. – Впрочем, не удивительно: если рассказать кому, сколько длилась эта экскурсия, мне просто не поверят!
– А не надо было поить нас этим вашим "летучим тоником"! – сказал Клаус… и тоже зевнул. – Поднимает настроение, снимает усталость, заряжает энергией. Вот уж точно: и поднимает, и снимает, и заряжает! А когда заряд кончается, опускает и наваливает.
Ари зевнула.
– Пора бай-бай, – подытожила она.
– Давайте за мной. Я отведу вас в Спальник.
– Хорошо бы…
В Спальнике, оказавшемся, с поправкой на местную специфику и уменьшенную силу тяжести, похожим на обычную гостиницу, Клаус выбрал для себя и Ари один на двоих "объём" (внизу это по традиции называлось бы "номером"), после чего они договорились с Чоном о встрече и заснули – быстро и одновременно, как выключенные. …пробуждение оказалось не из приятных.
"К бесам эти "летучие тоники"! – проскрипело в голове малознакомым и малоприятным голосом. – К бесам, в топи, в стылый прах и ночную мглу! От честного вина даже похмелье несравненно приятнее".
Клаус разлепил глаза, инстинктивным усилием намертво заблокировал сенс – так, как делал это сразу после первого возвращения из Седого Взморья. Таким же автоматическим движением (благословенна будь, пониженная сила тяжести!) встал и прошаркал к терминалу Сети, ждущему своего часа в уголке. Прошаркал – ибо левитировать в таком состоянии смог бы только спасения жизни ради, да и то…
Терминал заработал. Стандартный интерфейс, имеющий отливающее металлом лицо синтета, негромко поинтересовался:
– Что вас интересует?
– Поиск по ключевым, – слабым, но как можно более чётким, чтобы не пришлось повторять, голосом сказал Клаус. – Летучий тоник, похмелье, лекарство.
Видимо, похожие запросы делались нередко, так как синтет почти без запинки сообщил:
– Список составлен. Хотите получить прямо сейчас?
– Хочу. – Силы остались на рельсообразную прямолинейность и ни на что более. – Три первых пункта списка, в количестве, достаточном для двух человек.
– Третий пункт из списка не предоставляется бесплатно.
Клаус зашипел, как вода на углях, но продиктовал номер своего кредитного счёта и пароль. С озлобленным юмором (мысленно он уже был способен на юмор) Клаус вспомнил, что треклятый тоник был вполне бесплатным.
Что сказала бы по этому поводу Наставница? Наверно, что-нибудь такое:
"Яд – дёшев. Противоядие – дорого".
Или многомудрую банальность: "За бесплатное всё равно платят, только иной монетой".
Или же…
– Клаус!
Развернувшись, он изобразил страдальческую улыбку:
– Что угодно вашему высочеству?
Наградой ему была улыбка-отражение, такая же вымученная, как его собственная.
– Полцарства за рассол!
– При чём тут рассол?
– Надо же чем-то лечиться после… выпитого.
– А. Не извольте беспокоиться. Заказ сделан и оплачен, лекарство в пути.
– Слава богам!
Не успел отзвучать этот облегчённый возглас, как от терминала за спиной Клауса донеслось:
– Вы славите богов лишь потому, что ещё не слышали новость года.
Развернуться к терминалу.
– Светлана?!
– Не совсем. Я её Сетевой двойник, доппельгангер. Или просто доппель, как у нас говорят. – Лицо на экране было довольно хмурым. – Впрочем, важно не это. Группу распускают.
– Какую ещё… ЧТО?
– Дошло. Нашу, нашу Группу. Полтора часа назад был оглашён приговор комиссии Этического Надзора, на удивление жёсткий. Деятельность "Анжелики Недеевой, провозгласившей себя Наставницей", признана противоречащей этическим нормам. Её лицензия на педагогическую деятельность аннулирована. Недвижимое имущество Группы отчуждено, кредитные счета заморожены, войд Группы и сопутствующие информационные кластеры блокированы и будут подвергнуты детальному изучению. – Светлана-с-экрана хмыкнула. – Правда, фига с два они что-то там изучат, пока не уговорят Анжи выдать им коды доступа… а она на уговоры поддастся не раньше, чем наступит полное и окончательное морковкино заговенье.
– Морковкино что?
– Неважно. Самый неприятный пункт оглашённого приговора таков: всем, кто состоял в Группе и даже просто имел с нею длительный контакт, запрещено под страхом штрафных санкций общаться друг с другом. Как там бишь? Вот: "Дети должны вернуться к родным и близким".
– А через Сеть?
– Никакого Сетевого общения. Никакого общения вообще. Запрещено. Поэтому, – Светлана подмигнула, – запомни на всякий случай неотслеживаемые адреса для пересылки медленных сообщений. Потом спишешь их в свой блокнот из буфера, но лучше просто запомни.
Над нижним краем монитора проплыли и сгинули четыре цепочки цифр и букв. Все они, впрочем, начинались с комбинации "Astero-".
– Сервер-станции Пояса?
– Да. Там у Группы есть законсервированная недвижимость, не подвергнутая отчуждению. И ещё многое другое там есть. В том числе – саркофаги.
– Вы собираетесь игнорировать решения комиссии?
– А ты намерен им подчиниться?
Клауса передёрнуло.
– Нет уж. Помню я этих… комиссионеров. Отлично помню. Решать за себя я буду сам. А ре-шения этих, касающиеся меня, пусть хором утонут в канализации.
– Я так и думала, – хмыкнул доппельгангер Светланы. – Что ж, Группа распущена, добро пожаловать в Группу!