«Всё-таки даже несмотря на явное безумие жены, он её сильно любил, раз так убивается, – думала я, делая Егору укол успокоительного. – Бедняжка…»
Телевизор тихо бубнил в гостиной на первом этаже, Егор крепко спал. Я сидела в кресле перед телевизором и усиленно боролась со слипающимися глазами. Из-за сильной жары меня разморило и теперь клонило в сон.
«Надо бы ополоснуться, авось прохладная вода поможет взбодриться» – решила я, поднявшись в свою комнату.
Я стояла перед зеркалом в своей комнате и подсушивала полотенцем волосы, всё равно по такой жаре высохнут моментально. Странный звук в комнате Егора привлёк моё внимание. Было похоже, как будто что-то разбилось, упав на пол. Но босс должен крепко спать, я же дала ему приличную дозу…
Дверь в комнату Егора оказалась приоткрыта, а я точно помню, что выйдя, плотно закрыла её. Толкнув створку, прошла внутрь. Странно. Звук мне не почудился – разбился стакан для воды, стоявший на столе. А мужчина – на кровати, так и лежит, даже не поменяв позу с момента моего ухода.
Подойдя к его постели, потянулась проверить пульс – мало ли? Когда я уже тянулась к шее спящего, услышала тихий скрип, словно дверца шкафа или половица скрипнула… Определить что больше подходило к описанию звука, я не успела – что-то тяжелое свалилось мне на голову.
Я тихо застонала, приходя в себя. Голова неимоверно заныла, едва стоило шевельнуться. Какой-то садист резким движением приподнял моё лицо, а я вскрикнула от вспышки боли.
– Уже очнулась? – громкий голос взорвался в голове, – крепкая же она у тебя…
Руки убрались, голова снова упала на грудь, а меня чуть не стошнило от боли. Медленно раскрыв глаза, осторожно подняла лицо вверх. Растрёпанная рыжеволосая девица в чёрных джинсах и футболке с увлечением копалась в столе Егора. Кое-как, сквозь мутную плёнку на глазах, узнала нашу горничную.
– Катька? Это ты меня стукнула? – глупее вопроса не нашлось?
«Она же должна быть на поминках…» – вспомнила, что она оставалась на кладбище, когда мы с Егором уезжали. Пока Катька была занята поисками, незаметно подёргала верёвки на руках. Ноги тоже крепко привязаны к ножкам стула, ничего не скажешь…
– А что, есть ещё кандидаты? – издевательски ухмыльнулась девушка. – Быстро ты очнулась всё-таки… Не надо было тебя жалеть и бить сильнее.
– И зачем тебе меня связывать? – нет, у меня точно последние мозги отшибло, раз задаю столь дурацкие вопросы…
– Жаль, конечно, что ты умрёшь… – копаясь в очередном ящичке, бормотала она, совершенно проигнорировав мой вопрос, – ты мне даже немного нравилась… пока не влезла своим длинным носом! – перебирая какие-то документы, взвизгнула Катька.
– Зачем же так орать… – прошептала я, сморщившись от боли.
– А не фиг было вмешиваться! Продолжала бы вонючие тряпки из-под Егора убирать, была б сейчас цела… – спокойно продолжила та и, найдя искомое, сунула в стоящую на кровати Егора дамскую сумку, – А так, не обессудь… – развела руками.
– Ага, ты б его добила, а на меня бы всех собак спустили! – язвительно проговорила я. Последствия удара постепенно проходили, а у меня не вовремя проснулась злость.
– А, верно… Ну, подумаешь, посидела бы лет пять – десять на казённых харчах… Точно бы похудела! – издевательски бросила Катька и расхохоталась.
«Ну, коне-ечно! Подумаешь, выбросишь на помойку пять-десять лет собственной жизни, из-за того, что кто-то навесил на тебя всех собак!» – со злостью думала я, следя за тем, как горничная, сидя на корточках около замаскированного тумбочкой сейфа, увлечённо в нём копается…
– А ты бы что получила с этого, а? Сама-то, небось, так и продолжала бы пыль в чужом доме вытирать! – нет, вот почему бы мне спокойно не посидеть, не подождать, пока она не уйдёт, а? Зачем провоцирую?
– Заткнись! Что ты можешь об этом знать?! Пришла на всё готовенькое и ещё чем-то меня попрекаешь?! – психанув, вскочила на ноги Катька.
– Я никого не… – хотела сказать – «не попрекаю», но меня даже не дослушали.
– Заткнись!!! – затопав ногами, завизжала она. – Родная сестра, вместо того, чтобы обеспечить мне нормальную жизнь, только поиздевалась, заставив убирать за ней дерьмо! Так что заткнись и не беси меня!
«Как интересно… Может, это у них семейное?»
– Так вы сестры?.. Мне очень жаль, что сестра так с тобой поступила… – с печалью во взгляде протянула я.
– Не нужна мне твоя жалость! Заткнись лучше, ты меня отвлекаешь! – огрызнулась Катька и снова закопалась в содержимое сейфа.
– Да молчу я, молчу… Только ты так и не сказала, зачем тебе это? – я сегодня точно с головой не дружу! Но время всё же надо потянуть… Да и может, удастся её разжалобить или как-то договориться.
– Да затем! Чтобы они все сдохли! – мотнула головой в сторону сладко спящего и не подозревающего о своей участи Егора. – Сначала он, а потом и она…
– А всё ты! – как-то обиженно пожаловалась Катя. – Оставалось подождать самую малость, и я была бы здесь хозяйкой! Пока не влезла ты!
– Да конечно, хозяйкой она стала…ага… А про Анджеллу не забыла? Даже если бы Егор не пришёл в сознание, она-то его жена! – ехидно проворчала я сквозь зубы.
– Да ты сама видела, что Анджеллка невменяемая! Егора нет, я признаю сестру душевнобольной и становлюсь её опекуном и, вуаля! Я единственная владелица всего имущества!
– И ты убила свою сестру, устроив в клинике пожар, и всё только для того, чтобы стать на несколько сотен тысяч богаче? – спросила, неверяще посмотрев на неё.
– Нет, – покачала головой та, – я просто привезла её сигарет…
– И Анджелла Олеговна сама себя подожгла? – скептически скривилась я, ни на йоту не поверив горничной. Как бы там ни было, но инстинкт сохранения работает у всех… ну почти…
– Да! – зло выкрикнула она. – Она сама сделала с собой такое! Дура!
Катька достала из сейфа небольшую коробку и, перебрав содержимое, ссыпала его в свою сумочку. Толстая пачка американских банкнот, пара бархатных футляров, маленький чёрный мешочек… Похоже, горничная была в курсе, где хранят ценности в этом доме…
– Анджелла – тьфу! Тоже мне. Как была всю жизнь Светкой, так ею и осталась, пьянь подзаборная! – вжикнув молнией сумки, презрительно выплюнула она.
– Не ха-ачу-у быть Све-ето-ой… ха-ачу-у быть Андже-елло-ой… – кривляясь передразнила сестру Катя. – Я столько сил вложила, чтобы ей удалось влюбить в себя этого…
– И ты сделала её такой, – полу-утвердительно спросила я.
– Нет. Я сделала так, чтобы она такой не казалась. А когда она вышла за этого замуж, так мне отплатить… Ну, ничего… Теперь моя очередь смеяться… – улыбнувшись мне на прощание, девушка вышла из комнаты.
«Она точно сумасшедшая! Такая же, как и Анджелла!» – наконец, поняла я.
– Эй, ты чего удумала? – испугалась её злобно-предвкушающей улыбки. – Ты же взяла всё, что хотела… Просто уходи, а я никому ничего не скажу…
– Не-ет… Они ещё не до конца мне заплатили… И ты тоже… – протянула она из-за двери.
В коридоре раздался странный звук – словно что-то откупорили, забулькало, проливаясь на пол и, в нос тут же шибанул неприятный запах бензина. От понимания, что задумала Катя, и какая участь меня ожидает, на голове зашевелились волосы.
– Ты чего творишь?! – в ужасе закричала я и принялась запоздало звать на помощь, осознав, что живой мне отсюда не выйти. – Помогите!
– Орёшь? Ори, не ори – тебя тут никто кроме меня не услышит! Стены толстые, дома огорожены, соседям до других нет никакого дела… – вернувшись в комнату с канистрой в руках, Катя со злорадным удовольствием на лице, принялась поливать мебель и стены. – Хотя… хоть твои крики послушать… Этот – овощ молчаливый, от него не дождёшься, а сестра…
– Зачем? – сорвав от крика голос, только и смогла прохрипеть я, когда она, уже стоя в дверях, обернулась на меня.
– Ах, ну что ты! Это же так романтично! Любимая жена ушла в дыму пожара, и он, не выдержав разлуки, решил последовать за ней, – заламывая руки, патетично ответила Катя и, смеясь, захлопнула за собой дверь.
Я честно пыталась кричать, дёргала руки – ноги, чтобы хоть чуть-чуть ослабить верёвки, даже пробовала сломать стул, подпрыгивая на нём. Но добилась только того, что беспомощно завалилась набок, не имея больше никакой надежды на спасение.
«Как тривиально, – с горечью думала я, лёжа на полу постепенно заполняющейся дымом комнаты, – Надежда умирает последней…»
* * *
Жители небольшого элитного посёлка буквально стояли на ушах от волнения. Ещё бы! Горел один из домов и, как назло, расположенный в самом труднодоступном месте посёлка. Хозяева беспокоились за своё имущество, костеря нерадивого владельца, не озаботившегося собственной безопасностью. Мужчины считали, что пожар случился из-за сигареты, когда упившийся в хлам вдовец забыл о тлеющем в руке бычке. Среди женской половины ходили слухи, что мужчина, не пожелав жить без жены, поджёг себя в том самом доме, где они были счастливы.
Бред, не спорю, но среди прислуги бродил ещё более неправдоподобный слух – дом подожгла одна из служанок – отвергнутая хозяином дома девица, когда он узнал, что та залетела от него. Жестокий хозяин выгнал распутницу на мороз и приказал сделать аборт. А обиженная девушка, поправившись после выкидыша, который спровоцировал полученный от богатого любовника удар в живот, изменила свою внешность и теперь вернулась мстить за потерянного ребёнка.
Хозяева говорили одно, прислуга шептала другое, и слух обрастал небывалыми подробностями, словно снежный ком, пущенный с горного склона. И только наряду пожарных, занятых тушением дома, да бригаде медиков, пытавшихся откачать трёх человек, пока не подъехали ещё две дополнительно вызванные кареты, было глубоко плевать на их пустую болтовню. Эксперты и следствие установят причины случившегося, а у них есть другие, более важные, заботы.
Люди мелкими муравьями возбуждённо копошились рядом с тлеющей кучей дерева, машины подъезжали и, загрузив своё нутро, тут же, с душераздирающим воем, уносились прочь. Я висела над этим броуновским движением прозрачным облачком, и до них мне не было никакого дела. Меня манил яркий свет, настойчиво звавший к себе.