Чья-то рука грубо вытащила из сонного забвения. В первый миг он не мог понять, как оказался на полу деревенской избы. Потом, сквозь приоткрытые веки увидел над собой Кирилла:
— Подъем! — по-армейски чеканно, скомандовал сталкер. С трудом разлепив глаза, Андрей успел отметить, что хозяин выглядит помолодевшим. На гладко выбритом подбородке не осталось и следа от многодневной щетины. Волосы были аккуратно зачесаны ото лба к затылку, а вчерашний затрапезный наряд сменил армейский камуфляж, не очень новый, но без каких либо следов соприкосновения с почвой. Андрею даже показалось, что он улавливает запах мужского одеколона.
«Наверное, местная сталкерская этика. В Зону при полном параде. Надо бы и себя в порядок привести» — подумал Андрей и полез в рюкзак за бритвой. Положив свой трехлезвенный «Жилет» в пакет с умывальными принадлежностями, он, скрипя половицами, двинулся к двери. За маленькими оконцами избушки тоннельную черноту ночи успела сменить серая предрассветная полутьма, на поверку оказавшаяся туманом. За порогом он сразу окунулся в холодную влажную пелену. Исчезли слизанные серым языком скалы, а от ближайших домов остались только смутные контуры. Воздух был пропитан миллиардами крохотных капель, и, казалось, неосторожно вдохнув, можно захлебнуться. Посетив крохотное сооружение, где по старой традиции на двери было выпилено сердечко, Андрей вернулся к дому. Справа от входной пристройки под навесом из оцинкованного железа располагался рукомойник. Выплеснув на лицо несколько полных ладоней, он намылил подбородок. Бриться холодной водой было не комфортно, но от порезов спасала плавающая головка «станка». Скобля и ощупывая подбородок, Андрей размышлял о давнем обычае ратных людей одеваться во все чистое перед битвой. Согласно материалистической концепции, объяснялось это довольно тривиально. Люди, мол, издревле знали, что под чистой одеждой меньше гноятся раны. Но сейчас в голову пришло несколько иное толкование:
«Они ведь так к встрече с Всевышним готовились! Не хотели уносить в мир иной земной пот и грязь. Может это и наивно, но почему-то такая наивность куда сильнее трогает сердца, чем то, что вещают умники атеисты.»
Выплеснув на лицо последнюю пригоршню воды, Андрей вдруг почувствовал, что куда-то исчезли все страхи. Вопреки инстинкту самосохранения пришла мрачная, но странно ободряющая мысль:
«Это даже хорошо, что ты ввязался в опасную авантюру! Терять кроме унылой старости уже нечего. А здесь, преодолев страх, есть шанс, лучше устроиться, там, в посмертном мире. А если поверить в переселение душ, можешь заработать для следующей поездки билет классом повыше.»
И все же, надежда на счастливое возвращение, вдохновляла, куда сильнее, чем посмертные преимущества достойного ухода. Видимо, так устроен человек, что сакральные надежды, на жизнь вечную, он стремится облечь в знакомые формы, представить, как более счастливое продолжение жизни сегодняшней. Андрею теперь почему-то, казалось, что, вернется он другим человеком. Отмеренный судьбой срок проживет более насыщенно и ярко, может даже реализует, хотя бы, малую часть планов юности. При этом деньги ушли куда-то на второй план. Во главу угла стала встреча с неведомым, поджидавшем его за серой пеленой тумана. Верилось — пройдя это испытание, он внутренне переродится. Начнет с чистого листа, а, может быть, с того момента, когда что-то пошло не так…
В дверях, Андрей столкнулся со своим приятелям. Сашка выглядел заспанным и очень недовольным. Наверное, представителю малого бизнеса не понравилась бесцеремонная побудка. Отвык он исполнять чьи-то приказы, и давно уже чувствовал себя хозяином жизни. А тут, нате вам, подъем и пять минут на сборы!
«Ничего, иногда оно даже полезно!» — с некоторым злорадством, подумал Андрей.
В доме уже ставший привычным кошачий дух мешался с ароматом кофе. На тщательно протертой скатерти дымились три чашки с бодрящим напитком. В дополнение прилагалось блюдо с бутербродами, и плавленые сырки «Дружба» в ностальгической советской обертке. Кирилл уже сидел за столом. Его длинные жилистые руки в боевой готовности расположились между розовеющей докторской колбасой и ароматным даром бразильских плантаций.
— Садись! — пригласил он, поднося ко рту бутерброд. — Компаньона твоего еле разбудил. Но ничего, будет на ходу жевать.
Сашка появился через несколько минут, когда они уже заканчивали завтрак. Правда, есть на ходу ему не пришлось. Давая опоздавшему время, Кирилл стряхнул со стол крошки, в миске с горячей водой вымыл освободившуюся посуду. Стоявшую у печи пластмассовую миску доверху наполнил сухим кошачьим кормом, рядом поставил блюдце с водой, и, в довершение, приоткрыл и зафиксировал щеколдой одно из окон.
«Это для кота. На случай если хозяин не вернется» — догадался Андрей, и опять из темных закоулков сознания выполз страх. Правда, нанести укус этот подколодный змей не успел. Через несколько минут, они в полной боевой готовности уже стояли на улице. Закрывая дверь, Кирилл трижды прислонился лбом к косяку, наверное, призывая так сакральные силы родного дома защитить от инопланетных демонов Зоны. Исполнив ритуал, он посмотрел на часы:
— Долго собирались мужики. Придется поспешить, а то до смены караула не успеем.
— Как скажешь, командир! — отозвался Сашка. Пропустив мимо ушей ироничные нотки, сталкер поправил за спиной рюкзак и быстро зашагал по хорошо утоптанной тропе. Сначала она обогнула деревянный сруб колодца, потом пересекла дорогу, и повела дальше к укрытым пеленой тумана скалам.
Казалось, все это пришло откуда-то из бесконечно далекой походной юности: Подрагивающий на ходу рюкзак впереди идущего. Кочковатая тропа под ногами. Выплывающие из тумана кусты чертополоха, силуэты камней, покрытые багровыми разводами сухого мха. Однако, вскоре стало не до ностальгических воспоминаний. Кирилл задал хороший темп, и, поспевая, за ним Андрей чувствовал, как горлу подкатывает одышка. Где-то между желудком и грудной клеткой образовался мешавший дыханию твердый комок. Не успели пройти и километра, как начали раздражать и превращаться в медленную пытку незаметные раньше мелочи. Плохо подтянутая лямка, заставляла периодически поправлять рюкзак, и вскоре Андрею уже, чувствовал, что на это нехитрое действие тратится слишком много сил. С каждой пройденной сотней метров левая ступня, все сильнее ощущала образовавшуюся на носке складку, а в пропитанном туманной сыростью воздухе, становилось все меньше кислорода. И, казалось, что кожа, словно губка, впитывает в себя влагу, которая вместе со струйками пота стекает на глаза и за уши.
Когда дорога пошла на подъем, стало еще тяжелее. Напрасно Андрей пытался усилием воли повлиять на тело. Посылаемые сознанием приказы зависали где-то в пустоте. Воля была сама по себе, а тело, жило своей, довольно жалкой жизнью. Даже было странно, что он еще продолжает передвигаться. Время растягивалось в дурную бесконечность, где оставались лишь сырой удушливый туман, соленый пот на глазах, и все усиливающаяся боль в месте соприкосновения носка и ботинка.
И в эту медленную пытку, словно из другой реальности, вторгались картины местной природы. Среди серых валунов оранжевыми факелами полыхали еще не сбросившие листья березы. Огромные каменные головы выплывали из серых клочьев тумана, и бесстрастно взирали на людей, приподняв поросшие мхом брови. Андрей чувствовал искреннюю зависть к этим застывшим на века истуканам. Явись ему сейчас хозяйка Медной горы и предложи вступить в свое каменное войско, наверняка бы согласился. Он даже представил, как, распрощавшись с суетой человеческого существования, в мудрой неподвижности будет взирать на суровый уральский пейзаж. А зимними вьюжными ночами, когда белый рассыпчатый снег припорошит каменный лоб и глазницы, дремать, и видеть сны про свою жизнь.
«Хотя, почему обязательно про нее?! Может, были еще циклы рождения и смерти? В этом, или каких-то иных мирах наделал ты ошибок, или даже совершил преступления, за которые расплачиваешься в очередной земной срок.»
Философские размышление отвлекали, но не надолго. Усталость затягивала в себя, заставляя смотреть на мир своими залитыми потом глазами. Андрей уже начинал ненавидеть Кирилла, который, продолжал задавать темп. Он чувствовал, что скоро вынужден будет просить об отдыхе. Однако, ждал, что первым это сделает Сашка. Но тот, похоже, не собирался сдаваться. За спиной, где-то совсем близко, слышалось тяжелое свистящее дыхание. За это упорство, Андрей и его начинал ненавидеть. А впереди, постепенно увеличивая разрыв, все также бодро шагал Кирилл.
Перед глазами, словно бензиновые разводы на воде, уже плыли багровы пятна. Андрей понимал, что скоро просто свалиться на землю. Но, прежде чем сделать это, наметил для себя последний рубеж.
«Вон до той березы. А дальше, пошли они все…»
Небольшое деревце торчало из-за валуна где-то в двух сотнях метров, почти на границе видимости. Поставленная цель, неожиданно мобилизовала силы. Добравшись до нее, он почувствовал, что еще может идти.
«Теперь вон до того камня!» — решил Андрей, а кода и этот рубеж был пройден, продлил путь еще на одну короткую дистанцию. Правда, дал зарок, что она будет последняя. И в это время за спиной раздался крик Сашки. Сторонник естественного отбора в человеческом обществе, лежал на боку и пытался скинуть с себя рюкзак. Подбежав к нему, Андрей помог освободиться от лямки. Сзади неслышно, словно индеец-разведчик, подошел Кирилл. Обнаружив свою команду в плачевном состоянии, он будничным тоном сообщил:
— До привала, еще пол километра. Сейчас легче будет, под гору пойдем.
Дорога действительно вскоре пошла под гору, но большого облегчения это не принесло. Если на подъеме рюкзак пудовыми гирями тянул назад, то теперь приходилось бороться с инерцией. Носки ботинок, тормозя, выбивали из почвы мелкое каменное крошево, а боль в левой ступне уже стала привычным фоном. Периодически оглядываясь, Андрей видел, что Сашка, хоть и сильно отстал, но продолжает идти. Оказавшись не самым слабым членом команды, он уже стыдился своих недавних мыслей, и искренне желал приятелю найти в себе еще немного силы.
Обещанные полкилометра сильно растянулись. Но, наконец, когда уже не верилось, что это закончится, Кирилл остановился и объявил привал. Скинув рюкзак, Андрей рухнул на землю. Несколько минут лежал, уткнувшись лицом в сырую от тумана траву. Казалось, ничто в мире не заставит его сейчас подняться. Но потом он все-таки встал, и, устроившись на камне, снял левый ботинок и носок. Как и ожидалось, на подъеме ступни уже горела алым цветом мозоль, размером с двухрублевую монету. Пока он, морщась от боли, трогал «ранение», рядом появился Кирилл, и протянул пузырек без наклейки.
— На, вот, обработай!
Неизвестная жидкость обожгла словно кипятком. Андрей даже застонал, но в следующую секунду произошло чудо. Круглое пятно мозоли прямо на глазах стало уменьшаться, и вскоре на ее месте уже была здоровая кожа. Не веря в произошедшее, Андрей ощупал натертое место. А Кирилл забрал у него пузырек, и сообщил, что это местное инопланетное средство, по научной классификации жидкость Р-220б, а по-простому «мертвая вода».
Отдыхали еще минут десять. Андрей чувствовал, как потихоньку возвращаются силы, и давал себе зарок, что если выберется из этой авантюры, всерьез займется восстановлением спортивной формы. Когда-то, вроде бы не так уж и давно, он ироничным взглядом провожал бегущих медленной трусцой пенсионеров. С высоты надменной и полной сил молодости, такое цепляние за жизнь, казалось занятием мало почтенным. Сам он доживать до такого возраста просто не собирался. Но теперь пятидесятилетний рубеж уже был пройден. И, обессилев после сравнительно недолго марш-броска, он вдруг осознал, что снова должен научиться подчинять себе тело. Превратить этот отягощающий жизнь груз, в послушный инструмент воли. И это не трусливое оттягивание неизбежной кончины, а вопрос человеческого достоинства.
Все это время Кирилл смотрел то на часы, то на тропу, уходящую за край утеса. Наконец, из-за поворота появились две фигуры в армейском камуфляже. Когда они подошли ближе, Андрей смог разглядеть молодые лица и торчащие из-за спины автоматные дула. Один из парней, остался на месте, с любопытством разглядывая лежавшего без сил на земле Сашку. Другой, по-видимому старший по званию, ритуально обнялся с Кириллом, и они вместе отошли в сторону. Даже со спины, по положению головы и перемещению локтей, Андрей догадался, что там происходит весьма распространенное в отечестве правонарушение — передача взятки должностному при исполнении служебных обязанностей. После завершения преступного действия, правонарушители снова обнялись. Патруль двинулся дальше, а Кирилл, на ходу пряча в карман оставшиеся купюры, вернулся к месту привала и бодро сообщил:
— Еще пять минут отдыхаем и подъем. До следующей смены надо уйти с периметра.
В ответ Сашка приподнял голову от земли, и с ненавистью поинтересовался:
— А со следующим патрулем не могли договориться? Обязательно было задницу рвать?!
— Обязательно. Следующие не прикормленные будут. Они могут и по инструкции, огнем на поражение. — не повышая голоса, осадил его Кирилл. От этих слов по телу пробежала леденящая волна. Андрей живо представил, как патрульные срывают с плеча автоматы, а он, петляя как заяц, бежит в сторону скал, и вокруг, словно брошенные камни, щелкают пули.
— А до Зоны еще долго? — поинтересовался Сашка.
— Да нет. Уже рядом, — отозвался Кирилл и показал рукой в сторону склона. Только сейчас Андрей заметил, что метрах в пятистах впереди происходит нечто аномальное. Край тумана, словно откинутое одеяло, резко задрался вверх, и дальше начиналась ярко освещенная солнцем земля неестественно желтого цвета.