На пороге дома, Кирилл снова приложил лоб к дверному косяку, и Андрею показалось, что поросший мхом старый сруб откликнулся на этот ритуальный жест, и радостно приветствует вернувшегося. В голове опять, не к месту и не ко времени, закрутились воспоминания: Выстраданный родителями кооператив, где у него, наконец, появилась своя комната. Съемное жилье, где начинал строить семейное счастье. И, наконец, своя квартира, и деревенский дом в Смоленской губернии, приобретенный по смешной цене на рубеже старой и новой эпохи. Все это были частички его жизни, и стены хранили память о родных голосах, о надеждах, сбывшихся и несбывшихся планах. И тут же, сбивая теплую волну ностальгии, перед глазами встала мертвая пустота бабушкиной квартиры. На сорок первый день после кончины хозяйки, они с женой пришли туда, чтобы подготовить жилье для сдачи в наем. Супруга деловито осматривала помещение, размышляя вслух, где и что надо починить и стоит ли переклеивать обои. Он же, не принимая участия в этих хлопотах, сидел на табуретке посреди пустой комнаты, и чувствовал исходящий от стен могильный холод.
«Может быть, дома тоже живут? Жизнью для нас невидимой и непонятной, но тесно связанной с судьбой их владельцев. И, лишившись хозяина, где-то в верхних мирах, истончаются и гибнут их души, а потом уже земной тлен довершает разрушение…»
С их возвращением старый дом действительно ожил. Словно молодящийся пенсионер, раздвинул замшелые бревенчатые плечи, распахнутые окна вдохнули прохладный сырой воздух, весело заскрипели под ногами половицы. Прогоняя скопившийся в углах сумрак, брызнул с потолка свет.
Скинув рюкзак, Кирилл извлек контейнер с трофеями и небрежно засунул его в нижний отсек платяного шкафа, потом отправился во двор к рукомойнику. Вернувшись, заглянул в холодильник и объявил:
— На ужин картошка с бычками в томате. Если, господа не возражают!
Возражений не последовало, и, окончательно утвердив меню, он извлек поддон с крупными хранящими следы почвы клубнями. Поставив перед собой ведро, взял кухонный нож, и из-под лезвия тонкой лентой побежала серая картофельная кожура. Гостям тем временем было предложено набрать воды. Сашка не проявил энтузиазма, и к колодцу вызвался идти Андрей.
Сооружение представляло собой четырехугольный сруб, с деревянным воротом, отполированным прикосновениями человеческих ладоней. Его плотно обвила железная цепь, закольцованная на ручку ведра, стоявшего тут же на краю сруба. Сверху колодезную шахту накрывал козырек из оцинкованной жести. Следуя инструкции хозяина, Андрей стал опускать ведро, притормаживая вращение ворота ладонью. Сначала пытался считать обороты, но вскоре сбился. Наконец, где-то далеко внизу послышался всплеск. Взявшись за ручку, он начал закручивать цепь вскоре почувствовал на дальнем конце тяжесть, похожую на поклевку огромной рыбы.
Поймав себя на том, что по московской привычке опять куда-то торопится, Андрей волевым усилием попытался переключиться на другой внутренний темп. Неожиданно это получилось. Въевшееся в кровь и в плоть желание максимально заполнять жизнь делами или поглощением информации на время отступило. Налив оба ведра, он поставил их на траву. Закурил сигарету. Сел прислонившись спиной к колодезному срубу, и долго слушал опустившуюся на поселок тишину. Наблюдая, как за темным частоколом леса холодный закат облизывает верхушки скал, Андрей чувствовал, как погружается в странное состояние. Сегодняшняя неудача вдруг отошла на второй план, а прошлое снова пошло в атаку. Окружившая его пустота рождала образы. На пригорке за колодцем, уютно светились окна в домах поселка, и ему почему-то казалось, что там ждут его люди, с которыми давно разминулся на жизненных перекрестках.
Разменяв шестой десяток прожитых лет, Андрей с трудом мог припомнить всех, с кем развела судьба. Некоторые лица полностью стерлись, кто-то остался смутными плохо прочерченными контурами, или какой-то фразой, почему-то засевшей в памяти, после того, как сам образ говорившего канул в небытие. А из тех, кого он еще хорошо помнил, лишь считанные единицы вызвали ностальгическое желание увидеться снова. Но и домов в поселке было немного!
Всего лишь несколько приземистых деревенских изб и еще одно строение, выделявшееся высокой крышей и капитальными стенами из белых каменных блоков. Его можно было принять за сельскую администрацию, но вечерний свет в окнах, свидетельствовал о том, что дом, скорее всего, жилой. Стоял он не дальше пятидесяти метров на небольшом возвышении. Крыльцо выходило на сторону колодца, и когда отворившаяся со скрипом дверь выпустила на улицу женщину в штормовке и джинсах, Андрей вдруг почувствовал, как по коже побежали мурашки.
«Возьми себя в руки! Кого ты собираешься увидеть?!» — кричал рассудок, но откуда-то из темной глубины накатывала волна ужаса и надежды. А женщина, помахивая пустым ведром, шла к колодцу. Увидев сидевшего рядом незнакомца, она немного испугалась, но тут же, улыбнулась и вежливо поздоровалась:
— Вы, наверное, к Кириллу приехали?
На вид ей было около сорока. По облику тоже не из местных, скорее всего, москвичка. Андрей уже успел ее рассмотреть и чувствовал как, оставляя шлейф грязной пены, уползает захлестнувший его мистический страх. Но что-то очень знакомое в облике этой миловидной дамы все-таки улавливалось, и он силился вспомнить, где и когда ее видел. На вопрос Андрей так и не ответил. Женщина, тем временем опустила и начала поднимать колодезное ведро, бросая в его сторону насмешливо-удивленные взгляды. Опомнившись, Андрей предложил помощь, но она ее решительно отвергла:
— Справлюсь! Не в первый раз!
Ловко подхватив ведро, она перелила воду в свою емкость, попрощавшись, двинулась обратно, и тут память словно прорвало…
С Ленкой они познакомились где-то в середине восьмидесятых в байдарочном походе. Она была невестой его приятеля Николая, поэтому никакие посторонние мысли не мешали приятному и легкому общению. С начала знакомство он воспринимал ее как интересного собеседника, а через некоторое время стал считать другом. В те годы дружба еще была неотъемлемой составляющей нормального человеческого существования.
Отцветала последними осенними букетами уходящая эпоха, с байдарочными походами, песнями у костра под звездным небом. А Ленка неплохо играла на гитаре, и хорошо пела. Репертуар в основном был бардовский, усиленный русским романсом и шекспировскими сонетами. И в ее исполнении многие хорошо знакомые вещи звучали особенно задушевно. Несильный, но проникновенный голос, талант актрисы, придавали курносому лицу советской студентки, утонченный аристократизм, превращали каждую песню, каждый романс в свидание с прекрасным, чистым от земной грязи миром. В эти минуты Андрей чувствовал, что влюблен в исполнительницу. Но эта была любовь, чуждая каких-то плотских желаний, залетевшая на миг из иных сфер бытия, где нет ни похоти, ни ревности, ни плотоядного желания обладать чужим телом.
Выйдя замуж, Ленка почти перестала радовать друзей своим искусством. Да и времена наступали не песенные. Замужняя жизнь ее складывалась не очень удачно. Николай оказался жутким деспотом. Во всяком случая, таким представал он в Ленкиных рассказах. С ним Андрей вскоре перестал общаться, а вот с Ленкой, которую продолжал считать другом, они еще долго встречались. Ходили вместе на выставки в Дом художника, сидели в кафе, гуляли по московским набережным. Это была странная дружба, в чистоту которой не верили ни Ленкин муж, ни супруга Андрея, а, возможно, и сама Ленка. Уже потом, задним числом, Андрей начал понимать, что, скорее всего, от него ожидали большего, чем просто дружеское участие. Для него же эти встречи и сентиментальные прогулки под пасмурным московским небом были попыткой сохранить рядом с собой частичку прошлого, воспоминания о походах, о звездных ночах у костра, об отблесках мира ее песен.
Она исчезла из его жизни где-то в самом начале нового века. Мобильники тогда еще не получили массовое распространение. Во всяком случае, Андрей не успел обзавестись этим чудом техники, и Ленка обычно звонила ему на работу. И вдруг звонки прекратились. Сама она последние годы не работала, живя на иждивение тирана-мужа. Так что единственным средством связи оставался ее домашний телефон. Уже начиная волноваться, Андрей несколько раз звонил туда. Но трубку либо не брали, либо подходил Николай. Попросить его позвать Елену, Андрей так и не решился. А через несколько месяцев стало понятно, что она больше не объявится. Перебирая в голове возможные причины, Андрей всегда отметал трагические. Почему-то не оставляла уверенность в том, что Елена живет в Москве, по-прежнему ходит на выставки, смотрит с набережной на проплывающие мимо теплоходы, но все это уже происходит без него. Почему так случилось, он терялся в догадках. Однако самое простое и логичное объяснение в голову упорно не приходило.
Через некоторое время дружба с Еленой окончательно отошла в прошлое. Стала в одном ряду с другими событиями, к которым пока еще возвращается память, но с каждым годом краски тускнеют, голоса становятся неразборчивее и тише, а лица сливаются с фоном. А потом злая судьба сделала его вдовцом. В обострившемся до предела одиночестве вдруг снова огоньком надежды затрепетало желание встретить Елену. Какое-то время он всерьез мечтал, что она, исполняя законы мелодрамы, материализуется в удушливой пустоте вакуума. Выплывает из людских водоворотов огромного города. Протянет руку дружеского участия и помощи. Чтобы помочь судьбе, он каждые выходные стал совершать прогулки по местам их прежних свиданий. Посещал все выставки, иногда по несколько раз занимая очередь, надеясь встретить в толпе Елену. Но видимо у нее сменились приоритеты, либо судьба упорно не давала им шанса снова встретиться. И вот теперь, когда почти зарубцевались раны, и одиночество из мучительного кошмара превратилось в повседневный фон, они сталкиваются здесь у колодца в уральской глубинке!
Похоже, что Елена так и не узнала его. Видимо, прошедшие годы сильно изменили облик.
«Да и она ли это была?»
Наблюдая, как женщина легко и в тоже время осторожно, несет ведра, Андрей уже сомневался, не сыграла ли память злую шутку. Она, тем временем, подошла к дому, на крыльце обернулась. Даже в сумерках Андрей показалась, что в брошенном на него быстром взгляде промелькнуло не просто женское любопытство.
«Может тоже вспомнила?»
Громкий стук закрывшейся за ее спиной двери, вернул Андрея в реальность. Окна поселка все также уютно светились, но уже перестали быть порталом в страну воспоминаний. Затушив сигарету, он выкинул ее в траву и двинулся к дому. Нести два полных ведра с непривычки оказалось тяжеловато. Тонкие металлические ручки впивались в ладони. Вода, попадая в резонанс с его шагом, то и дело начинала выплескиваться. У Елены (если это конечно была она) получалось гораздо ловчее. Наверное, действительно проделывала это не в первый раз. Вспомнилось что и раньше Ленка, несмотря на хрупкое телосложение, слыла силачкой. В походах по подмосковным рекам их с Николаем байдарка приплывала к месту привала намного раньше, чем остальные. Колька ставил это в заслугу себе, но те, кому раньше приходилось плавать в одной лодке и ним, и с Еленой, были по этому поводу другого мнения. Николай всегда любил прихвастнуть. А память, зацепившись за его малосимпатичный образ, извлекала из своих кладовых еще одну встречу…
Случилось это не так давно. Новый век успел разменять второе десятилетие. К тому времени, Андрей уже оставил надежду встретить в городской толпе Елену. Однако привычка к прогулкам по их любимым местам осталась. Однажды в субботний вечер цепь мелких случайностей привела его к книжному магазину на Большой полянке. Перед дверями Андрей замешкался, пересчитав деньги. На оставшиеся в кошелке две тысячи надо было дотянуть до следующей пятницы. Можно было просто зайти посмотреть новинки, но он чувствовал, что просто просмотром вряд ли сможет ограничиться. Наконец, искушение победило. В магазине Андрей первым делом направился к стеллажу с научно-популярными трудами по Всемирной истории. И только он приступил к изучению верхней полки, как его весьма бесцеремонно хлопнули по плечу. Удар был весьма ощутимый. Оборачиваясь, Андрей уже готовился дать отпор неизвестному хаму. Увидев перед собой небритое одутловатое лицо, он только укрепился в этом желании. И тут заросшая многодневной щетиной физиономия расплылась в улыбке:
— Ты чего, Дюша, не узнал?
Только старое студенческое прозвище, заставило Андрея, наконец, узреть знакомые черты. От прежнего Николая в этом человеке осталось не так уж и много, хотя, опознать бывшего приятеля все-таки было можно. Оказалось, судьба еще не разучилась устраивать сюрпризы. Опровергая все законы вероятности, они встретились посреди многомиллионного города.
— Ну чего, выбрал? — поинтересовался Николай.
— Да нет, пожалуй, ничего брать не буду — ответил Андрей, ставя на полку объемный труд по истории Поднебесной империи. Он уже предвидел, что деньги ему сегодня понадобятся на другие цели…
На город опускались колдовские сумерки еще не растерявшей летнего тепла осени. Они не спеша шли по Замоскворецким улочкам. Розовые блики ложились на фасады старинных домов. Подкрашенные алыми полосами заката разорванные серые облака проплывали над луковичными куполами церквей. Слушая громкий монолог Николая, Андрей почти не задавал вопросов. Впрочем, некоторые выводы можно было сделать и по внешнему облику приятеля. Выглядел тот помятым и потрепанным, хотя одежда явно была дорогая, с претензией на уровень выше вещевого рынка. Но все это, скорее всего, осталось от уходящей эпохи. По некоторым фразам и по тому, как яростно Николай ругает правительство, можно было предположить, что нынче его бизнес шел далеко неблестяще. Углубляться в эту тему Андрею не хотелось.
Единственный важный для него вопрос он задал позже, когда зашли отметить встречу в небольшое демократичное заведение. Выпивку и вполне приличную еду здесь можно было взять, не прибегая к услугам официанта. Набрав каждый на свой поднос розетки с разными видами салатов, соленые огурцы, мясную и овощную закуску, они присовокупили к этому еще триста грамм водки. И после третьего тоста за встречу, Андрей, наконец, поинтересовался, как поживает Елена. Ответ был совершенно неожиданным:
— А я откуда знаю! Восемь лет назад расстались.
Дальше последовал нецензурный эпитет в адрес бывшей супруги и короткое сообщение о том, что Ленка нашла себе какого-то типа из коррумпированных чиновников, что сумели «состояться» в новых реалиях командно-рыночной экономики. Как ни старался Николай выглядеть равнодушным и циничным, видно было, что тема по-прежнему задевает его за живое. И тут на Андрея нахлынула волна сочувствия. Перед ним, стараясь храбриться, сидел побитый судьбой и преданный спутницей жизни человек. Своя собственная беда вдруг отошла на второй план. Захотелось, оказать моральную поддержку, протянуть дружескую руку поддержки. Однако сделать этого он не успел. Лицо Николая вдруг исказила злая гримаса:
— А ты чего не в курсе, что ли? Ты же вокруг нее крутился, как раз в это время.
Андрея даже показалось, что сейчас ему врежут по морде. На всякий случай он поставил на стол согнутую в локте правую руку. Разговор сразу сошел на нет. Сославшись на срочные дела, он поспешил дожевать закуску и распрощаться с приятелем. Желание восстановить дружеские отношения тут же исчезло. В душе кипела злость, на несправедливые обвинения, и в то же время, подколодной змеей жалило чувство вины. Но неприятней всего было осознавать, что его по сути тоже бросили. Их романтическая дружба для Елены, скорее всего, была лишь раком на безрыбье. Запасным аэродромом, без сожаления оставленным, как только на горизонте замаячил по-настоящему стоящий вариант…
Теперь его снова атаковали отголоски этих далеко не лучших чувств. Опять из темных закоулков сознания выплескивалась злость. Но теперь уже не на Елену, а на свои сентиментальные воспоминания об ушедшей эпохе, рассыпавшейся в прах при первом дуновении ветра перемен. Не выдержав столкновение с жизнью он ушла, канула в небытие вместе с крепкой дружбой, речными перекатами, кострами под звездным небом, ночными бдениями, хоровым и сольным пением под звуки любительской гитары.