О! Этот странный источник между двух гор с бараньими лбами!.. Под нависшими камнями колодца сидят желтые тюльпаны и косятся на меня черными, колючими зрачками, высматривая мои следы. Распустив за плечи Сумерки кос, к роднику за водой подошла в красном платье киргизка и, наполнив кувшин, ушла… И запахло тончайшей свежестью цветущих миндальных деревьев, и от гор отделились тени с голубыми лицами из воздушных волн. И тогда, капли стряхнув от струи родниковой, у колодца женщина явилась вновь, в белом вся, и над бледным лбом большая чалма, полумесяцы глаз под чалмой. Женщина вынула из колодца воду и свернула ее, как блестящий с коконов шелк; подходящий взяла сучок и к нему подвязала ручей, как куделю, и, воткнув в расселину скал, села прясть у колодца воду. — Ты кто? — крикнула я, пятясь за камень.— Разве воду прядут?! — Я спряду и совью в жгуты воду всю из моего колодца, и не высохнут струи в жару, не расплещутся капли по ветру. Я желания в нити вплету: я хочу, чтоб гроздья винограда, словно солнце, соками светились, я хочу, чтобы яблоки смеялись, чтобы сны о звездах снились людям. Чтобы земля жила веселее и чтоб мысли горели ярко и дела великие вершились!..— О! Этот тихий источник между двух, гор с бараньими лбами!