Взлетали стены,
суживаясь к солнцу,
и свод, как череп изнутри,
вздымал надбровницы и дуги,
без позолот и мишуры,
лишь щеки пышно надувая,
в серебряные дудочки играют
младенцы-ангелы в раю.
Одеты в ризы кружевные,
стоят надменные святые.
Вот, с книгою в руках,
на пьедестале каменный монах,
и руки, словно клювы
хищной птицы,
терзают вечные страницы,
высасывая ересь из листов.
Лоб затемняют складки капюшона,
и провалились щеки внутрь лица.
Но губы он
не спрячет никуда.
Они сочны,
влажны
и тайно сытость любят
больше бога…
Потомки ручки им целуют,
поклоны бьют
и свечки жгут.