К моим дверям спускался склон горы, весь бурый и колючий, И тонкая ослиная дорога из белой пыли устремилась ввысь, — то пряталась в тени, то поднималась вновь, лиловая от сени облаков… Два башмака стоят у нашего порога — прекраснейшие из башмаков людских,— пожалуй, больше б им пристало названье: корабли, так велики обширные носки, и задники прочны, и расстоянье меж бортами просторно и удобно для ноги, и шерсть козлиная легла на стельки. И я сама в нехоженых краях шла, не боясь, за кожаными башмаками: великолепно в них шагал тогда мой милый друг, О, мои возлюбленный из молодости нашей! И множество земель мы вместе исходили, и разные мы слышали языки, и горе видели, и победили горе, и утренние радостные страны ложились в красках на мои листы.