У метельщицы в подвале я осталась ночевать,— в ту пору я писала о цветах — и синие думы, как утренний снег, дымились в словах моих. Проснулась ночью,— лампочка в потолке… Стоит у стены кровать,— под красным одеялом старуха сидит: в кофте зеленой, в заплатанном платке, руки, как бурые корни женьшеня, лежат на красном одеяле. «Бабушка,— говорю я,— а цветы похожи на ребят, но ребята с возрастом грубеют, а цветы остаются как были, и не потому ли люди смотрят долго в чашечки цветов, о детстве вспоминая?» Утром — я в мятежности вставала: ночью что метельщице наговорила, где в стихах ей белых разбираться, просмеет с подружками меня. скажет, ненормальная пришла. Но вошла тут с улицы старуха, и в руках у нее букет — солнечных, желтеющих шаров, по-крестьянски сжатый в кулаке. «Вот тебе,— метельщица сказала, за твои хорошие слова». Я взяла цветы — из глаз слеза упала… Это новое решила я.