Эмрэн мало с кем делилась. Пожалуй, только со мной она бывала более-менее откровенна, поскольку я не родич и не домочадец, но и не чужой. Так и вышло, что я был управляющим делами брата и доверенным человеком сестры. Когда по весне они оба приехали в Тан поручить мне найти лучшие сапфиры для свадебного дара Лайин и подыскать искусного ювелира, то Эмрэн, подождав ухода брата, попросила меня достать два хороших альмандина, чтобы сделать серебряные перстни с любовным узлом. Один — на женскую руку, другой — на мужскую. И тогда я понял, что Эмрэн решилась сделать выбор по праву девушек из знатных семей. Это произошло при мне, в тот же день, как я доставил заказанные украшения в Эрнаэш самолично. Зрелище было торжественное и красивое, прямо как в старинных повестях о влюбленных. За веселым праздничным ужином Ким сидел в нижнем конце стола, среди оруженосцев, хотя все знали, что Эмрэг-кранки особо его ставит. Эмрэг-кранки объявил о том, что хочет показать свадебный дар — таков обычай — и я приказал принести ларец и открыть его. Ларец пошел по кругу, и все рассматривали венок из серебряных филигранных лилий с сапфировыми каплями росы, восхищенно и одобрительно ахая. Гости из этелрину и прочей знати хвалили убор, хотя о свадьбе не упоминал никто. Я знал, что это многие не одобряют. Но Эмрэг-кранки был старшим этелом и сторонников у него было не меньше, чем врагов. Потому терпели. И тут вдруг встает Эмрэн и говорит — ах, бешеная девчонка!

— Этелрину, брат мой Эмрэг-кранки, благородные нобили и достопочтенный Шанфеллас! Призываю вас в свидетели — ныне я избираю мужчину.

Мы так и замерли. Кто не знал, что этел Арнахиар давно прочит ее в жены своему старшему сыну — Бешеному Анэрне. Конечно, по всем законам она была в своем праве, но одно дело — закон, а другое — "так не принято". Да только это была Эмрэн и было ей все равно. Тут она прямиком пошла к Киму и взяла его за руку. Мальчишка побледнел еще когда она только заговорила и встал, когда понял, что идет она к нему. Все ошарашено следили за ними. Эмрэн же просто взяла его за руку и, как велит обычай, поцеловала в губы. Затем надела ему на левую руку перстень, а другой — на свою руку. А Ким, словно вдруг ставший старше, взял ее за руку и подвел к этелу Эмрэгу-кранки. Голос у него немного срывался.

— Господин мой. Я принимаю руку госпожи Эмрэн. Я никому не отдам ее. Но она не может стать женой слуги своего брата. Однако женой Кима из славного и богатого семейства Хельвернов она стать может. Потому прошу освободить меня от службы.

Я думал, что Эмрэг-кранки придушит его на месте или выдерет свою сестрицу. Похоже, в первое мгновение он так и хотел поступить. Но он совладал с собой. Однако это ему явно не нравилось. Еще бы — и так на него посматривали искоса из-за его свадьбы и насмешливого отношения к старым обычаям, а тут еще и сестрица.

— Я не освобожу тебя от службы, Ким из рода Хельвернов, покуда не совершится мой брак. Эмрэн поступила так, как позволяет ей закон и обычай. Но есть и право старшего в семье, и право этела. Я положу вам год, и пока он не минет, я не дам своего согласия. Я должен убедиться в том, что ты достоин моей сестры. И раньше, чем через год, мы не будем об этом говорить. Все.

Это не был отказ. Но и не согласие. А то, что этел стал называть его на "ты", означало лишь то, что парень еще на шаг приблизился к своему господину. И всем было ясно, что у Кима за несколько минут появилась куча врагов. Госпожа Тимарэт же улыбалась сквозь слезы.