Сидели в «Арагви». Из трех ментов за столом одна только Трехдюймовочка была в форме. Чтобы не сверкать погонами, она прикрыла плечи Люськиным платком. Кудинкин подливал старшему лейтенанту коньяку и пил с ним вровень, помня старинную примету всех служивых: кто не пьет, тот стучит. Первую бутылку они уже оприходовали и, как говорят химики, набрали буферность. Вторую пили, не замечая.

— Немотивированное применение газового оружия. Что это, по-вашему, если не хулиганство?! — талдычил старший лейтенант. Лидия так и не запомнила его фамилию. При знакомстве он представился Саней.

— Он же ударил ее! Дверцей машины! — вклинилась в разговор Лидия. Менты посмотрели на нее как на младенца неразумного.

— Ну, ударил. Но после этого-то собрался уезжать, значит, ее жизни и здоровью ничего не угрожало. А она палить начала, — пояснил Саня. При этом физиономия у него была такая, как будто Саня одолжил ее на время у знакомого идиота.

— Кы-кы… Казуистика, — с пьяной старательностью выговорила Люська. Она гуляла последний нонешний денечек на свободе. Трехдюймовочка присмотрелась к гуляке и отодвинула от нее полупустую литровку «Чинзано».

— Закусывай, шпана, — сказала Трехдюймовочка. — Сациви тебе подложить?

Трехдюймовка тоже оскоромилась и коньячком, и «Чинзано». Абсолютно трезвой в этом бардаке была только Лидия. Она пыталась разобраться в том, что произошло, и ничего у нее не получалось. А самое главное, было совершенно непонятно, что теперь делать.

Вчера Вадим звонил в офис, попал на Виталика и требовал в обмен на Ивашникова Лидию и десять тысяч долларов. Во всяком случае, так рассказывала Люська с Виталиковых слов. Сам Виталик шатался неизвестно где. Хозяйка, у которой он снимал комнату, сказала по телефону, что ночевать он ночевал, но с утра пораньше, еще затемно, уехал из дому. Отметим это как вторую Виталикову странность. А первая — то, что Виталик не заявил на Вадима в милицию и вообще ничего не предпринял. Только Люське рассказал о звонке Вадима, и то ночью по телефону, когда Люська уже побывала в милиции. С другой стороны, что такого ценного для следствия мог сообщить Виталик? Что позвонил какой-то мужик, потребовал выкуп, не назвался и места встречи не назначил? Люська — другое дело. Люська слышала, как Лидия называла Вадима по имени, и запомнила номер его машины. Вот Люська все это и написала в милиции. А когда Виталик ей рассказал, что Вадим украл не только Лидию, но и босса, Люська поахала и с чистой совестью отправилась спать. Потому что была уверена, что Вадима и так уже разыскивают. Ну а о том, что Вадим сидел в милиции, Люська узнала только сегодня, когда его уже отпустили, а Виталик не знал вообще. Ладно, пока оставим Виталика. Объявится — разберемся.

Теперь Вадим. Честно признаться, Лидия не особенно верила в то, что он украл Ивашникова. Наврать Виталику он мог что угодно, такое за ним водилось. Но когда Виталик потребовал у него в доказательство фотокарточку Ивашникова, Вадим понес какую-то ахинею, непонятную ни Виталику, ни тем более Лидии, с чужих-то слов. А позже, при Лидии, Вадим ни словом не намекнул, что Ивашников у него в руках. А ведь чувствовал себя хозяином положения и над Колькой издевался: «Ну что, помогли ему миллионы?! Сколько он тебе платил за каждую палку?!» Насколько Лидия знала Вадима, он должен был проболтаться. Так что вряд ли Вадим замешан в Колькином похищении. Но вел он себя тоже странно. Ведь знал, что Лидия попытается бежать, как только придет в себя, и все-таки ушел из дому. Поснимал ручки с окон и дверей и ушел. Значит, ему было очень нужно. Милиция взяла Вадима в гараже у Гусейна. Раньше он мог по два дня не ходить на работу просто потому, что не хотелось, а тут вдруг бросил все и побежал. Приспичило ему. Может быть, все-таки Вадим похитил Ивашникова и прячет его в гараже?!

Лидия оглядела свою компанию. У Люськи разъезжались глаза, но Люська и не была ей нужна. Трехдюймовочка держалась молодцом, а она, считай, полтора мужика. Вот Кудинкин поплыл, у него масса тела маловата для солидной выпивки. Жалко. Кудинкин — оперативник с десятилетним стажем, вон, в летящих котов попадает навскидку.

— Ну что вы от меня-то хотите?! — оправдывался крепко подвыпивший Саня. — Вчера вечером его передают мне, по месту совершения преступления, так? С утра я вызываю следователя, а к этому мордовороту пришел адвокат, уже сидит дожидается, так? И адвокат следователю излагает линию защиты. Потерпевшая состояла с ним в сожительстве, так?

Ох, состояла, вздохнула про себя Лидия. Она уже догадалась, что еще сказал адвокат Вадима.

— Значит, это не похищение-изнасилование, а бытовая ссора, так? — продолжал Саня. — Он выставит десяток свидетелей, и дело в суде развалится, так?

В Люськином деле следователь, наоборот, усмотрел грубое нарушение общественного порядка, сопровождающееся применением насилия, то есть хулиганство. Человек усаживается себе в машину, а Люська давай в него палить газовыми патронами. Адвокат Вадима представил медицинскую справку, что потерпевший (это Вадим потерпевший!) обращался в поликлинику с диагнозом «отравление слезоточивым газом». Короче, следователь намерен довести дело до суда. Вы думаете, как делаются проценты успехов в борьбе с преступностью? Так и делаются.

— Он же ударил ее! — пыталась возразить Лидия.

— Ну да, — согласился Саня, — шестьдесят первая статья: противоправность поведения потерпевшего смягчает наказание. Но не избавляет от наказания. Да вы не волнуйтесь, ей дадут условно.

И он добавил с обескураживающей простотой:

— Я, что ли, не понимаю, что это хреновина полная?! Но я просто опер, супостатов ловлю с перерывом на обед. А у следака высшее юридическое образование.

— Сколько надо дать и кому? — в лоб спросила Лидия.

— Мне и этого обеда — выше крыши. Но от меня уже мало что зависит, — честно сказал мент. — А следак новый, я его не знаю. Может, он идейный борец за проценты, а может, уже взял с той стороны. Так что с деньгами к нему лучше не суйтесь. Возьмите хорошего адвоката, он найдет способ ее отмазать.

Лидия вышла из ресторана с чувством, что зря потеряла время и две сотни долларов. Это был чисто женский эмоциональный порыв: пожалела Люську, кинулась выручать. И ничего не добилась. Хозяйка ивашниковского капитала должна была мыслить по-другому. Хозяйка сразу наняла бы адвоката и забыла об этом пустяке.

Пьяненькая Люська икала. Ей было страшно.

Мысль поискать Ивашникова в гараже засела у Лидии в голове, как раскаленный гвоздь. Только вот ее воинство никуда сейчас не годилось. Не спавшего ночь Кудинкина совсем развезло. На ходу он клевал носом и врезался в дверные косяки. Трехдюймовочка, тыча своего кавалера в бок, порывалась запеть «Миллион, миллион, миллион разных поз». Лидия сообразила, что эта сладкая парочка сейчас усядется в кудинкинский «Москвич», и ужаснулась. К счастью, хорошо получивший на чай гардеробщик подсказал нанять водителя, который специально для этих целей околачивался в ресторане. Это удовольствие обошлось еще в пятьдесят долларов.

Лидия злилась на себя. Шли вторые сутки с тех пор, как исчез Ивашников. Его объявили в розыск, но это устроила Трехдюймовка, а что делала она, Лидия? Путалась в собственных проблемах с Вадимом и тратила Колькины деньги.

Она доехала с веселой компанией до «Пушкинской», надавав по дороге кучу указаний. Трехдюймовочке велела подбросить Люську к дому и проводить до дверей квартиры, а Люське — сидеть и не высовываться. От Вадима можно было ожидать чего угодно. Еще Лидия наказала Трехдюймовочке проследить, чтобы Кудинкин отсыпался и ни в коем случае не добавлял. На службу майорша так и не поехала. Решила взять отгулы за дежурство еще на прошлый Новый год.

— Вечером я позвоню. Вы мне будете нужны, оба и трезвые, — сказала Лидия на прощание, с большим сомнением оглядев Трехдюймовку и ее Кудинкина. Захлопнула дверцу «Москвича» и, не оборачиваясь, пошла к подземному переходу. До гаража было быстрее всего добраться на метро.

Она понимала, что суется волку в пасть. Вадим-Дим-Дим, Колокольчик… Как бы ни называл его подвиги юридически грамотный следователь, вчера этот Колокольчик изнасиловал ее. И осознавал прекрасно, что никакая это не бытовая ссора, а преступление. Вон как быстро прискакал его адвокат, и справочка из поликлиники уже была заготовлена… Может быть, Вадим для этого и уходил из дому — посоветоваться с адвокатом и справку взять?

Лидия шла по длинному переходу от «Московских новостей» к «Пушкинской». Слева тянулись киоски с импортным барахлом, справа попрошайничали нищие. Барахло ее сейчас не интересовало, а нищим она не подавала принципиально. Зато купила совершенно ненужную ей «Вечерку» у торговавшей газетами ветхой старухи. Старуха так же, как и нищие, стояла в этом переходе и, наверное, доходы у нее были такие же нищенские. Но она зарабатывала, а не попрошайничала. Лидия дала ей десятку.

Чтобы не смотреть на нищих, она невольно смотрела в другую сторону, на барахло. В глаза бросился занимавший половину маленькой витрины телескоп на треноге. Лидия прошла мимо, подумав, что уж это полная дурь: ну кто станет покупать телескоп в подземном переходе?! А потом она поняла, что есть в Москве по крайней мере один такой человек. И вернулась.

Поболтав с продавцом, Лидия выяснила, что телескоп не очень-то годится для подсматривания: он все переворачивает вверх ногами. Зато у продавца была, во-первых, сорокакратная подзорная труба, во-вторых, армейский ночной прицел. Прицел был страшно дорогой. Лидии пришлось вернуться к «Московским новостям», чтобы в тамошнем банкомате получить деньги с кредитной карточки.

С подзорной трубой, прицелом и старухиной «Вечеркой», которая не влезла в сумочку, Лидия подошла к дому, стоявшему в каких-то пятидесяти шагах от гаража. Вернее, это гараж был пятидесяти шагах от дома. Раньше они составляли замкнутый двор: дом, напротив линия гаражей, а по бокам чугунная ограда. На памяти Лидии чугунные решетки сперли в одну ночь. А некогда престижный дом обветшал уже давно и стал общежитием какого-то строительного управления. Жили в нем временные иногородние люди. Они если и заводили машины, то держали их во дворе, не тратясь на бокс в гараже. А боксы по одному скупил у прежних владельцев Гусейн.

Погода стала чуть получше: под ногами слякоть, зато небо ясное. На скамейках у подъездов сидели мамаши с колясками. Лидия подошла и спросила, не сдаст ли кто-нибудь комнату приличной женщине за приличные деньги. Мамаши по-женски полезли в душу. «С мужем развелась», — честно ответила Лидия, и мамаши дали дельный совет: подойди к коменданту. У него есть кладовка с матрасами, и сдает он ее на ночь за бутылку.

Через полчаса Лидия смотрела на гараж из окна собственной комнаты коменданта. А комендант собирал вещи, чтобы перебраться в кладовую — там окошко выходило на другую сторону. За такую жертву он потребовал не одну, а две бутылки. Поскольку Лидия расплачивалась деньгами, комендант долго набивал цену: говорил, что пьет исключительно дорогую водку, а на самопал его не купишь. Наконец, мечтательно зажмурившись, он изложил свои требования: восемьдесят пять рублей. За одну бутылку, стало быть, сорок два пятьдесят. Лидию потрясло, что такую водку кто-то считает дорогой. Она дала сто, и комендант ушел окрыленный. Лидия подозревала, что на лишние деньги он купит пива для лакировки. Ну и ладно, лишь бы не стал среди ночи просить на добавку. Она заперлась, развернула свои покупки и привинтила подзорную трубу к треноге.

С третьего этажа гараж был виден как на ладони. За окном в потолке Гусейновой каморки смутно шевелились какие-то пятна. Лидия пододвинула к окну железную койку и села, — похоже, что стулья комендант считал излишеством. Подзорная труба показывала какую-то серую муть. Пришлось читать совершенно идиотское руководство, начинавшееся словами: «Монокуляр оптический зрительный является высокоточным оптическим прибором…» Пока она разбиралась, день, как это бывает в ноябре, за несколько минут превратился в вечер, строчки стали сливаться перед глазами. А в каморке Гусейна зажегся свет. Поставленные пирамидкой рамы в потолочном окошке сияли, как бутафорский алмаз. И без монокуляра оптического зрительного стало видно, что в каморке за низким столиком сидят трое мужчин и, скорее всего, выпивают. Лидия наконец настроила трубу и прильнула к глазку.

Первым порывом было — спрятаться. Она глаза в глаза столкнулась с Парамоновым. Казалось, что муж здесь, в комнате, и заглядывает в трубу с другого конца. Мужчины были так близко, что все трое не помещалась в трубе, и ее приходилось поворачивать, чтобы рассмотреть каждого.

Так, Парамонов… Почему он смотрит вверх — заметил?! Да нет, что он мог заметить, у них светло, а здесь темно. Ага, поднял рюмку. Его любимый жест за столом — рюмку выше головы.

Второй, конечно, Гусейн. Весь в черном, а голова белая. Как американский орел. И еще он любит белые кашне. Стервятник он, а не орел. Вадим его боится.

Вадим за столом третий. Привет, Колокольчик мой полутяжелый, как тебе спалось в кутузке? Что ты там говоришь Гусейну — отчитываешься о проделанной работе? И почему физиономия у тебя такая кислая?

Лидия пожалела, что не умеет читать по губам. Глухонемые умеют, вот бы научиться. Вся троица редко выпивала и подолгу говорила.

Через час Лидии стало скучно. Судя по всему, троица и не думала кончать свое не то застолье, не то производственное совещание. Кто-то из мальчиков Гусейна принес шашлыки. У нее слюнки потекли, а эти паршивцы только скусили с шампуров по кусочку. Шашлыки из осетрины, фирменное блюдо Гусейна. Один раз он Лидию угощал. Удостоил.

Обед в «Арагви» рассосался бесследно, да Лидия и съела-то мало, ей кусок в горло не лез. И потом, когда он был, обед в «Арагви»? В десять утра, а сейчас уже смеркается. Надо купить себе какой-нибудь еды. А если оставаться здесь ночевать, то и зубную щетку, и пасту, и мыло. В метро, у входа, есть аптечный киоск.

Метро было рядом, но Лидия побоялась идти по двору, мимо входа в гараж. Сделав крюк, она пошла все равно мимо гаража, но вдоль задней, глухой стены. Раньше она не замечала, что стена не такая уж глухая: под козырьком крыши в каждом боксе была отдушина. Один раз Лидия ясно расслышала смех, остановилась, но в гараже взвизгнула женщина и сразу несколько мужских голосов загомонили не по-русски — мальчики Гусейна гуляли. А каморку хозяина Лидия так и не нашла. Жалко.

Накупив два пакета бананов, печенья и всяких нужных вещей, она стала звонить из автомата. Кудинкин дрых, Трехдюймовочка виноватым голосом сказала, что понимает, обед с ментом был идиотской затеей, день прошел впустую, но завтра они со свежими силами… Лидия рассказала, что подсматривает за гаражом, и попросила Трехдюймовочку на всякий случай сидеть на телефоне и никуда из дому не уходить.

— Куда мне уходить? — весело сказала Трехдюймовочка. — Завалюсь к своему Кудинкину под бок. Не бойся, звонок не просплю. А телефон у тебя есть?

— Если что, добегу до автомата, — ответила Лидия и распрощалась. Насчет телефона Трехдюймовка попала в точку. Плохо без телефона.

Она позвонила Люське. Разговор с работоспособной секретаршей был повторением пьески, которую в свое время разыграл с ней Ивашников.

— Адвоката тебе наймем, — говорила Лидия.

А Люська:

— Уже сделано.

Лидия:

— Деньги сними с моего счета.

Люська:

— Сделаем. Платежку я оформила, вы только подпишите.

Лидия:

— Виталику ты не звонила?

— Звонила. Дома он еще не появлялся, в офисе тоже, — с готовностью отвечала Люська.

— Люсьена, а ты не можешь мне сегодня же достать мобильный телефон? — спросила Лидия, ожидая, что уж на этом-то работоспособная секретарша собьется.

Люська не размышляла ни секунды.

— А куда вам привезти?

Услышав, что в общагу, она изумленно умолкла. Но, видимо, решила, что у богатых свои причуды.

— Только телефон будет за деньги, — сказала она. — Своего у меня нет.

Лидия спохватилась, что у нее мало наличных, и попросила:

— Ты не можешь за меня расплатиться? Потом сочтемся.

— Ноу проблем, — хмыкнула Люська.

— Постучишь в дверь на мотив «Подмосковных вечеров», — напоследок еще раз удивила ее Лидия. — Та-та-та, та-та, та-та-та-та-та. Я не хочу открывать посторонним.

Возвращаясь в общежитие, Лидия пыталась представить себя Люськиными глазами. Сняла комнату в общаге, мобильный телефон ей подавай на ночь глядя, условный стук… Секретарша вполне могла решить, что у «Лидьвасильны» не все дома. Мания преследования, к примеру.

В коридоре с ней поздоровалась какая-то женщина — похоже, одна из мамаш-советчиц. Комендант гулял. В его кладовке травили анекдоты и ржали. Пока Лидия искала в сумочке завалившийся ключ от комнаты, она успела выслушать два невыносимо пошлых анекдота, соль которых сводилась к тому, чтобы выматериться в рифму. Она подумала, что у мужиков, пивших с комендантом, конечно, есть женщины. И что эти женщины несчастны.

…Та-та-та, та-та, та-та-та-та-та. Сбиваясь с ритма, кто-то старательно выстукивал по двери «Подмосковные вечера». Что ни говорите, а Люська — чудо-секретарша. Как только успела — на ракете летела, что ли? Прятать трубу Лидия и не подумала. Встала и открыла дверь. На пороге стоял прыщавый молодой человек в костюмчике под распахнутой курткой. Лидии бросились в глаза белые носки над сияющими черными полуботинками. Ясно, на машине приехал. А молодому человеку, само собой, бросилась в глаза труба. Пялясь на нее, он заученно пробормотал:

— Фирма «трам-там-там» (Лидия не расслышала названия), мобильная связь. Я не ошибся, это тридцать шестая комната?

— Не ошибся, — сказала Лидия, решительно втаскивая упирающегося молодого человека в комнату. Свет из коридора падал на трубу, и ее могли заметить из гаража. — Закройте дверь, выключатель не трогайте. Принесли?

Про себя Лидия на все лады ругала работоспособную секретаршу. Могла бы предупредить, что не сама привезет телефон!

Свет все же пришлось включить. Треногу с трубой Лидия положила на пол. Молодой человек объяснял, как обращаться с телефоном, и все время на нее косился. Пришлось помахать у него перед носом удостоверением МВД. Если не считать того, что Лидия каждый день показывала удостоверение при входе в лабораторию, то за десять лет ее службы молодой человек был вторым, кто удостоился его лицезреть. Первым был Виталик, вчера. Лидия подумала, что становится авантюристкой.

— Все, что вы здесь видите, служебная тайна, — вдохновенно соврала она. — Я надеюсь, отбирать у вас подписку о неразглашении будет излишним?

Молодой человек горячо заверил ее, что и безо всякой подписки будет нем как рыба.

Для проверки связи Лидия при нем набрала Трехдюймовкин номер, и когда майорша ответила, отпустила коммивояжера повелительным кивком. Было слышно, что по коридору молодой человек не пошел, а побежал.

— А у меня мобильный телефон! — похвасталась Трехдюймовочке Лидия.

Майорша, конечно, заохала и стала спрашивать, сколько стоит и какая слышимость. Лидия поболтала с ней, поглядывая за окно так, без трубы. Неразлучная троица продолжала пить. Лидия подумала, что, может быть, у Гусейна тоже всего-навсего травят анекдоты, как в компании у коменданта. Вся ее шпионская деятельность показалась невыразимо глупой. Стоило огород городить, чтобы любоваться на пьяные физиономии!

И все же Лидия решила понаблюдать за гаражом хотя бы до утра. Когда она жила у Вадима, тот мог хоть в полночь, хоть под утро встать с постели и уйти в гараж. Там всегда был кто-нибудь из мальчиков. Вадим говорил, что некоторые клиенты доплачивают за ночную работу. Вечером загоняют машину в гараж, а утром получают отремонтированную. Тогда Лидия проглотила такое объяснение, а сейчас ей все это казалось подозрительным. Главное, в одном из боксов могли прятать Ивашникова. Если так, то, проходя сегодня мимо гаража, Лидия была совсем рядом. Их разделяла только стенка в полтора кирпича.

Колька, Колька, любимый! Найдешься — я тебя заставлю в сортир ходить с охраной, паразит несчастный!

Трехдюймовочка уже минут пять влюбленно рассказывала, какой ее Кудинкин смешной, когда выпьет. Лидия особенно не прислушивалась, только вставляла «Ага» и «Да ну!».

— Слушай, ты Вадима-то своего хочешь сажать или простила? — ни с того ни с сего спросила майорша.

— Не простила, — сказала Лидия. — Ни за вчерашнее, ни за все полгода. Знаешь, почему он со мной сошелся? Ему Парамонов дал руководящее указание.

Трехдюймовочка поахала, попыталась выяснить подробности, но Лидия ушла от разговора. На самом деле Вадим ее волновал не больше, чем марсианские каналы. Просто Лидия знала, что Вадим с его самоуверенностью и упрямством будет и дальше лезть между нею и Колькой. А раз так, надо постараться удалить Вадима из их жизни. Это была бы даже не месть, а гигиеническая процедура.

— Ты номера машин оттуда видишь? — продолжала Трехдюймовочка. Лидия не поняла, к чему она клонит, но подтвердила:

— Вижу. Знаешь, какая у меня сильная труба? Я как спутник-шпион, могу даже газетные заголовки читать.

— Так ты записывай машины, которые въезжают в гараж, а я потом пробью номера по учету угнанных. Тебе ведь все равно, за что Вадима сажать, да? Ну вот, а в этих частных мастерских чуть ли не во всех если не угоняют машины, то уж ворованные детали покупают.

У Лидии появилась простая и ясная задача. Прежде чем выключить свет и поставить к окну трубу, она распаковала ночной прицел и прочитала инструкцию. Прицел был военный, и писалась инструкция для военных. Лидия поняла все с первого раза.

Пьянка в гараже превратилась в какие-то народные гуляния. Среди многочисленной Гусейновой родни рядышком сидели Вадим и Парамонов. Вдруг все повернули головы куда-то в невидимую для Лидии часть комнаты, и оттуда появились две девчонки в мини-юбках и кожаных курточках, с виду старшеклассницы или пэтэушницы. Пэтэушницам налили по стакану и одну тут же отправили под стол. Судя по тому, что все страшно оживились, ее туда отправили не вилку поднимать.

Другую пэтэушницу Вадим разложил прямо на столе, среди недоеденных шашлыков. В объектив попали косые глаза малолетки, из полуоткрытого рта на стол вытекала струйка.

Лидия как-то не сразу осознала, что это не порнофильм, что она подглядывает вживую, и ей стало нестерпимо противно. Труба судорожно плясала, выхватывая крупным планом смеющиеся лица Гусейновых мальчиков. Парамонов глотал слюни.

Хорошенького понемножку, сказала себе Лидия и, оторвавшись от трубы, стала разглядывать двор гаража в ночной прицел. Картинка была зеленая и ненастоящая, как в телевизоре. Справа от гаража, на асфальтовом пятачке, стояла парамоновская «девятка» и чья-то иномарка, в которой сидели зеленолицые белогубые люди. Потом один вышел, как будто получив неслышную для Лидии команду, и юркнул в приоткрытую дверь гаражного бокса. Вернулся в машину, держа что-то в кулаке, раздал это двум другим пассажирам. Сосредоточенно склонив головы, все стали делать что-то непонятное. Было похоже, что они сдают карты, но не все же трое сразу! Через минуту компания застыла в сонных позах. Дрыхнуть приехали, что ли?

А в каморку Гусейна заявилась пара свеженьких лолиток, и Вадим предлагал их другу Сереже Парамонову. Тот энергично отмахивался, хлопал себя по лысине, объясняя, что уже для этого староват. Вадим подтащил к нему большеглазую в тоненькой курточке и уткнул ее голову Парамонову в колени. Парамонов игриво подпрыгнул. У него хватало соображения не участвовать в молодежных играх, но, ценя подарок принимающей стороны, он прижал к себе девчонку и что-то зашептал ей на ухо.

В каморку зашел худощавый мужчина в новорусском длинном пальто. Гусейновы мальчики засуетились. Видно было, как с почтением кинулись Парамонова выпроваживать, засовывая ему под мышку вторую пэтэушницу. Хотя Лидия уже не считала себя его женой, ревность полоснула по сердцу — как же, ведь застукала! Она опять сменила трубу на ночной прицел и направила его на выход из бокса. Парамонов с двумя висящими на нем пэтэушницами вышел во двор гаража, и чья-то рука сразу же закрыла за ним дверь. Шлепая девок по мини-юбкам, Парамонов погнал их к своей машине.

У иномарки со странной компанией троица задержалась. Девки что-то орали и размахивали руками перед ветровым стеклом, а Парамонов их оттаскивал. Люди в иномарке делали вид, что ничего не замечают. Наконец Парамонов загнал девок на заднее сиденье своей «девятки», уселся за руль и, перед тем как уехать, помигал фарами. Лидии показалось, будто ей подморгнул: вот, мол, тебе. Она бросила прицел на кровать, ее затрясло, слезы многолетней обиды потекли ручьем.

Никчемная ревность отвлекла ее от более интересных вещей. Когда, протерев глаза, она прильнула к подзорной трубе, в Гусейновой каморке нервный худощавый новоросс отсчитывал доллары одному из мальчиков. Лидия узнала Эльчина, который давным-давно, в прошлой жизни, отобрал у нее ключи от квартиры Вадима. А она, дуреха, еще переживала… Видно было, что ситуация чем-то не нравится Гусейну. Он прикрикнул, и Эльчин с новороссом выскочили из каморки. Доллары были уже получены; выйдя во двор, Эльчин показал новороссу на бокс, где раньше побывал человек из иномарки, и вернулся к Гусейну. А новоросс один вошел в бокс.

Дверь осталась открытой. На ходу стряхивая свое длинное пальто, новоросс кинулся к полке со всякими автомобильными жидкостями в разноцветных пластмассовых канистрочках. Приподнял одну, и оказалось, что канистрочка снизу обрезана. Что-то под ней лежало маленькое. Когда новоросс, засучив рукав пиджака, стал перетягивать руку обрывком резинового шланга, у Лидии как пелена с глаз спала. Господи, ясно же, какие «карты» раздавала странная компания в иномарке и почему никто не шелохнулся, когда их дразнили пэтэушницы!.. Поработав кулаком, чтобы набухла вена, новоросс ввел иглу. Его качнуло, голова запрокинулась, и Лидии показалось, что сейчас он как стоял, так и рухнет на спину. А новоросс, наоборот, встряхнулся, кинул шприц на пол и, держа руку согнутой, чтобы остановить кровь из вены, пошел поднимать свое брошенное пальто. Похоже, он был на той стадии наркомании, когда колются не для кайфа, а чтобы жить.

Между тем в каморке было прибавление. Ввалились сразу три пэтэушницы-старшеклассницы в нарядах пронзительно салатового цвета — «кислотницы». «Кислота» — это и мода, и такая музыка, и синтетические наркотики. Кислотниц пустили по кругу. Когда развлечения Вадима и компании закончились, Эльчин, который, похоже, распоряжался у них наркотой, выдал девкам за работу по папиросе из портсигара. Само собой, кислотницы старались не за табачок фабрики «Дукат». А уж что там было в этих папиросках, Лидия пообещала себе разобраться, когда портсигар Эльчина пришлют к ней на экспертизу как вещественное доказательство.