Государство нового типа

Теперь, спустя почти четверть века после описываемых в этой книге событий, вновь и вновь задумываешься, в чем собственно заключался главный просчет Гитлера при оценке им состояния Советского государства? Приходишь к выводу, что Гитлер повторил ту же принципиальную ошибку, которую совершили до него иностранные интервенты в годы гражданской войны. Ошибка эта, вернее, роковой для них просчет заключался в непонимании сущности государства, возникшего в результате Великой Октябрьской социалистической революции, в игнорировании нового характера отношений внутри государства между классами и социальными группами, абсолютное отрицание возможности создания на базе общественной собственности нового типа отношений между классами, нациями и народами, населяющими государство, между государством и индивидуумом, вопиющее невежество гитлеровцев в области социальных отношений. Империалисты за двадцатилетний промежуток времени, прошедший с окончания гражданской войны в СССР и до начала Великой Отечественной войны советского народа, так и не смогли понять, что общественная собственность на средства производства, установленная в СССР – государстве трудящихся, – является главным и определяющим фактором в жизни многомиллионного народа. Лишив права на владение предприятиями, землей, банками частных лиц и объявив низвергнутыми прежние частнособственнические отношения, партия коммунистов с полным сознанием прршятой ею на себя великой исторической ответственности подняла самые широкие массы народа на строительство нового, социалистического общества. Не так-то просто было пройти в течение двух десятилетий расстояние, отделяющее отсталость от прогресса.

Эта грандиозная историческая перестройка происходила в неблагоприятных условиях. Первое в мире социалистическое государство рабочих и крестьян находилось в окружении враждебного капиталистического мира. Хозяева этого мира не скрывали своих стремлений тем или иным способом добиться ликвидации социалистического строя в Советском Союзе. Россия была страной многоукладной. Большинство населения страны составляли крестьяне, т.е. класс, из среды которого, как подчеркивал В.И. Ленин, ежедневно, ежечасно, стихийно рождается капитализм.

Россия, обладавшая гигантскими потенциальными возможностями, не имела прочной энергетической и индустриальной базы.

После окончания гражданской войны советский народ, возглавляемый Коммунистической партией, в очень короткий срок восстановил разрушенное империалистической и гражданской войнами хозяйство и с огромным энтузиазмом принялся за строительство социализма.

В течение исторически крайне незначительного срока – чуть побольше одного десятилетия – руками советских людей были созданы все необходимые для современного государства отрасли народного хозяйства, прежде всего энергетика. Слова В.И. Ленина: «коммунизм это есть советская власть плюс электрификация всей страны» воплощались в жизнь. От Шатурской и Каширской электростанций, от Волховской гидроэлектростанции до Днепрогэса – какой гигантский скачок за несколько лет! Мощность электростанций Советской страны увеличилась с 1929 по 1940 г. почти в 5 раз (с 2,3 млн. до 11,2 млн. квт). Были созданы химическая, электротехническая, авиационная, автотракторная, станкостроительная и многие другие отрасли промышленности. Решительной реконструкции подверглась металлургическая промышленность. На Украине и Урале выросли гиганты металлургии – Днепросталь и Магнитогорск. Новые домны, новые блюминги и металл, металл, металл, так необходимый для нужд страны и прежде всего для ее обороны. Во озремя пятилеток был решен принципиально важный и сыгравший огромную роль во время войны -с фашистской Германией вопрос перевода сельского хозяйства на рельсы коллективизации.

Все это было сделано благодаря гигантской организаторской работе Коммунистической партии.

Гитлеровцы, с презрением относившиеся к народу, и представить себе не могли, что народные массы могут быть объединены и воодушевлены высокими идеями и во имя этих идеалов готовы на самые невероятные жертвы, страдания и подвиги. Цель гитлеровцев, этой реакционнейшей партии немецких монополий, заключалась в установлении господства немцев над всеми остальными народами, в приобретении для немецких монополий за счет грабежа других стран и народов все новых и новых богатств. Идеология гитлеровцев была, если вообще это слово применимо для характеристики взглядов немецких фашистов, идеологией банды разбойников. Впрочем, иные разбойники наверное справедливо считали бы себя обиженными таким сравнением.

Идеалом коммунистов, советских людей, идущих за Коммунистической партией, было строительство такого общества, в котором могло быть осуществлено подлинное равенство и братство и полностью устранена эксплуатация человека человеком, общества, в котором нет господствующей касты, подавляющей и эксплуатирующей большинство. В таком обществе труд является почетным правом и обязанностью каждого гражданина. Люди страны Советов самоотверженно воздвигали здание этого общества – социалистического, коммунистического.

Трудовой героизм был в годы пятилеток поистине всенародным, поистине массовым. Все это не могли понять руководители реакционнейшей партии воинствующих немецких шовинистов.

Другой просчет гитлеровцев заключался в том, что они рассматривали Советский Союз как искусственный конгломерат наций, ибо другого типа многонационального государства они не знали и не могли себе представить. А всякий конгломерат поддерживается, как они хорошо усвоили, силой, государственной властью. Если эта власть прочна, то и народы находятся в повиновении у господствующей нации. Стоит этой власти ослабеть, как многонациональное государство рассыпается. Разве не было так с империей Александра Македонского, с Римской империей, с Византией, наконец, со Священной Римской империей германской нации? Отсюда следовал вывод: при первых же неудачах многонациональный Советский Союз начнет распадаться на составные национальные части – отпадут Украина, Прибалтика, закавказские республики, поднимут восстание другие нерусские народы.

Но величайшим завоеванием Коммунистической партии, Советского государства как раз и было создание и затем укрепление свободного союза народов, основанного на принципах самоопределения, равенства, дружбы, пролетарского интернационализма, братской взаимопомощи. Советской власти удалось впервые в истории человечества создать свободный союз свободных от эксплуатации народов. Если учесть, что многие народы, населявшие Советский Союз, находились на разных ступенях экономического, социального и культурного развития, то можно представить себе грандиозные масштабы национального строительства в СССР. А ведь немецкие фашисты делали крупную ставку на вражду и антагонизм между народами, населяющими Советский Союз.

Не имея представления о силе пролетарского интернационализма и братской дружбы народов СССР, гитлеровцы в то же время не знали, не понимали, да и не стремились понять глубокого патриотизма народов Советского Союза, и прежде всего наиболее многочисленного народа – русского. Ненависть и презрительное отношение к славянским народам вообще, унаследованные гитлеровцами от своих предков – псов-рыцарей и немецкого дворянства, подвизавшегося на службе царского дома Романовых, были неотъемлемой частью фашистской идеологии. Немецко-фашистский расизм подкреплялся невежеством фашистских главарей.

Дикие, изуверские выходки немецких фашистов еще до прихода их к власти, преследование прогрессивных, демократических деятелей после января 1933 г., массовые убийства коммунистов, социал-демократов, расизм вообще и антисемитизм в частности, разгул реакции вызывали у советских людей резко враждебное отношение к гитлеровцам. На протяжении нескольких лет советские люди, подобно другим народам мира, были свидетелями лихорадочной подготовки Германии к войне. Каждый акт ее агрессии – против Австрии, Чехословакии, Испании – вызывал решительное осуждение. Борьбу против фашизма народы Советского Союза рассматривали как такое же свое кровное дело, как борьбу против белогвардейщины в годы гражданской войны.

Коммунистическая партия Советского Союза, комсомол, профсоюзы и все массовые и общественные организации систематически вели антифашистскую пропаганду среди населения. Советский народ с гордостью сознавал, что только его страна ведет неустанную и последовательную борьбу против фашистской агрессии, за организацию ей коллективного отпора. В те годы редко кто не знал выступлений М.М. Литвинова в защиту мира, против фашизма. Огромную роль в утверждении антифашистского настроения советских людей сыграли поджог гитлеровцами рейхстага в Берлине и последовавший затем процесс в Лейпциге над славным деятелем болгарского и международного рабочего движения Георгием Димитровым. Оправдание Димитрова и приезд его в Советский Союз были восприняты как триумф мирового пролетариата. В 1935 г. в Москве происходил VII конгресс Коммунистического Интернационала. Не говоря уже о замечательных решениях конгресса, которые не утратили своего значения и по сей день, следует напомнить о том неизгладимом впечатлении, которое сохранилось в сердцах многих людей от встреч с делегатами конгресса, борцами за коммунизм в своих странах, подпольщиками, многие из которых с риском для жизни приехали в Москву.

Но своего высшего торжества дух пролетарского интернационализма достиг в Советской стране во время испанских событий. Война в Испании была в течение двух с половиной лет главным предметом разговоров, горячих споров, огромной общественной деятельности. Испания, о которой абсолютное большинство советских людей имело прежде представление лишь по книгам и произведениям искусств, казалось, стала близкой Советскому Союзу. Тысячи и тысячи митингов солидарности с испанским народом, протестов против интервенции фашистов и пособничества английских и французских «умиротворителей» прошли за эти годы. В фонд помощи испанскому народу были собраны десятки миллионов рублей. Стоило появиться на улицах Москвы испанцу, как его немедленно окружала огромная толпа. Особой любовью пользовались бойцы интернациональных бригад – этой высшей формы международной классовой солидарности. Рассказы о подвигах советских летчиков и танкистов, участвовавших в борьбе испанского народа за свободу и независимость, передавались из уст в уста. Газеты с корреспонденциями Михаила Кольцова и Ильи Эренбурга покупались нарасхват. Тысячи молодых людей, рабочих и студентов, колхозников и военнослужащих горели желанием немедленно отправиться на поля сражений в Испанию. В те годы антифашистские настроения советских людей достигли большого накала. Мало у кого были сомнения в том, что война, которая назревает, – а ее смертоносное дыхание уже доносилось из Китая, Эфиопии и Испании – будет войной против фашизма.

Быть готовым к защите Родины! Эта мысль была настолько естественна, что стала простым повседневным делом для миллионов юношей и девушек. Редко кто из учащейся или рабочей молодежи не состоял в военных или спортивных секциях Осоавиахима, добровольных спортивных обществах, не учился в аэроклубах, в школах планеристов, в школах медицинских сестер. Советское государство находилось в капиталистическом окружении. Миру угрожают фашистские агрессоры. Это было ясно и понятно каждому. Быть готовыми к решающей схватке с фашизмом, быть достойными этого великого испытания готовились десятки тысяч молодых людей. Они были убеждены, что грядущая война окончится победой социализма во всем мире. Впрочем мало кто себе представлял, какой будет война. Было хорошо известно, что воевать Красная Армия будет на территории врага, малой кровью и что в этой войне нашими союзниками будут немецкие рабочие и крестьяне, которые восстанут против Гитлера. Советские люди строго отделяли рабочих от капиталистов. Немецкий рабочий был для них другом и братом. Протягивая руку братской помощи угнетенным пролетариям мира, советские люди, естественно, рассчитывали на пролетарскую солидарность. И разве так не было в прошлом, во время гражданской войны, во время обострения англо-советских отношений в 1927 году?! Все казалось ясным и простым.

 

Великая индустриальная держава

К началу второй мировой войны Советский Союз превратился в мощную индустриальную державу, ресурсы которой по существу только начинали реализовываться.

Менее чем за полтора десятка лет после завершения восстановления народного хозяйства Советская страна достигла в своем экономическом развитии колоссальных успехов. Курс на преимущественное развитие производства средств производства, разработанный и принятый Коммунистической партией, обеспечил экономическую независимость Советского государства. Экономическая же независимость в свою очередь обеспечивала развитие экономики страны на здоровой основе. Особенно ярко это выявилось во время мировых экономических кризисов в 1929-1933 гг. и 1937-1938 гг., когда капиталистические страны испытывали серьезные экономические и социальные потрясения. Советская же страна не испытывала трудностей такого рода благодаря плановому хозяйству.

Нет необходимости сравнивать в этой книге экономические показатели России предреволюционной, т.е. 1913 г., и Советского Союза перед началом Великой Отечественной войны. Обратимся лишь к сравнительным данным экономического развития нашей страны в советский период. По сравнению с 1928 г. объем валовой продукции всей промышленности Советского Союза увеличился к началу Великой Отечественной войны в 7 раз, а тяжелой промышленности – в 11 раз. Основные фонды выросли к 1940 г. по сравнению с 1928 г. на 128%. Особенно стремительно развивалась промышленность в 1928-1937 гг. К исходу этого десятилетия Советский Союз занимал первое место в мире по добыче марганцевой руды, выработке синтетического каучука, а по выпуску валовой продукции машиностроения, тракторостроения и производству нефти – первое место в Европе и второе в мире; по производству электроэнергии, чугуна и стали – второе место в Европе и третье в мире; по добыче угля, производству цемента – третье место в Европе, четвертое в мире; по производству алюминия – второе место в Европе и третье в мире. Доля Советского Союза в мировом промышленном производстве составила в 1937 г. около 10%.

Важнейшей особенностью этого периода был неуклонный рост производительности труда, ибо она решала в конечном счете, кто победит в экономическом соревновании двух систем. По сравнению с 1928 г. (показатели которого берутся за 100) производительность труда в расчете на одного работающего составила 313 в промышленности, 247 в строительстве и 269 на транспорте. За счет роста производительности труда в первой пятилетке было получено 51% всего прироста промышленного производства, во второй – 79%.

К началу 1941 г. решающая отрасль тяжелой промышленности – черная металлургия – обладала мощной производственной базой, оснащенной в большинстве случаев современным оборудованием. 99 доменных печей, 391 мартеновская печь, 207 электропечей, 73 конвертера, 38 электроплавильных печей, 227 прокатных станов, 51 трубопрокатный стан, 139 коксовых батарей – такие цифровые данные о развитии советской черной металлургии приводит на основании изученных им статистических материалов в своей книге советский исследователь Г.С. Кравченко.

Черная металлургия служила основой военно-промышленной базы страны.

Однако географическое размещение предприятий черной металлургии далеко не соответствовало интересам обороны. Несмотря на энергичные меры по строительству предприятий черной металлургии на востоке страны, предпринятые в годы пятилеток, главной базой металлургии по-прежнему оставались предприятия, расположенные вблизи советской западной границы, на Украине. Там накануне войны производилось почти 2/3 чугуна, выплавлялось около 7г всей стали и проката. Украина давала также 2/3 добычи железной руды и более 2/3 выжига кокса. На восточные же районы страны приходилась примерно 7з производства черной металлургии. Лучше обстояло дело с углем, который составлял чуть меньше 2/3 в общем топливном балансе страны. В юго-западных районах производилось немногим более 7г всей добычи угля. Кроме Донбасса, уголь разрабатывался в подмосковных районах, на Урале, в Сибири, Средней Азии, Закавказье, на Крайнем Севере. Хотя удельный вес угольной промышленности этих районов был намного ниже удельного веса угля, добытого в Донбассе, с точки зрения перспективы развития такое географическое размещение открывало значительные возможности, которые и были использованы в ходе Великой Отечественной войны.

Советская страна обладала мощной нефтяной базой и неисчерпаемыми запасами жидкого топлива. В то время никто точно не мог определить нефтяные запасы страны. Основная масса нефти добывалась в Бакинском нефтяном районе – более 70% всего производства нефти. На втором месте находились северокавказские источники нефти (Грозный, Майкоп), дававшие почти 15%, за ними следовали нефтяные месторождения на Урале и в других районах страны. Новые месторождения нефти на Урале и в Поволжье таили богатейшие возможности, которые перед войной только начинали использоваться. С точки зрения стратегической сосредоточение основных источников нефти на юге страны, неподалеку от границы, было неудовлетворительным, так как они были в пределах досягаемости авиации, базирующейся в соседних государствах. Известно, что уже в ходе второй мировой войны нефтепромыслы Баку и нефтеперерабатывающие заводы в Батуми находились под непосредственной угрозой бомбардировок.

Велики были достижения Советской страны в выработке электроэнергии, хотя следует тут же отметить, что расширение промышленности требовало непрестанного увеличения количества вырабатываемой энергии, которая в основном поглощалась промышленностью и коммунальным хозяйством. Ничтожное место занимал расход электроэнергии на сельское хозяйство, что не могло не сказаться отрицательно и на уровне его развития.

Характерной особенностью развития производства электроэнергии в предвоенные годы было значительное увеличение числа электростанций в восточных районах, которые вырабатывали более всей электроэнергии в стране.

Особо важное место в военном потенциале страны занимала цветная металлургия. Она была одной из новых отраслей производства. Основные предприятия цветной металлургии были воздвигнуты в годы первой и второй пятилеток. В это же время произошла модернизация и расширение старых. Подобно электростанциям все большее число фабрик и заводов цветной металлургии размещалось в восточных районах страны. Мощным арсеналом цветной металлургии были Урал и Казахстан, поставлявшие значительную часть стратегического сырья, без котоpoгo было немыслимо бесперебойное развитие военного производства.

Значительными были успехи советского станкостроения, также нового для нашей страны вида промышленности.

Важным положительным фактором для советской военной экономики было наличие достаточного числа специалистов, квалификация которых обеспечивала запросы бурно развивающегося на основе современной техники производства. Только инженеров с высшим образованием насчитывалось в стране к началу 1941 г. почти 300 тыс. человек, что составляло 1/3 общего числа специалистов с высшим образованием, работающих в народном хозяйстве. Почти 1,5 млн. человек со средним образованием, из которых более 320 тыс. составляли техники, трудились в народном хозяйстве. Хорошо налаженная система подготовки квалифицированных кадров для промышленности позволяла непрерывно совершенствовать технику и культуру производства.

В годы, предшествовавшие Великой Отечественной войне, несмотря на значительное изменение соотношения городского и сельского населения, в сельских районах проживала значительная часть населения страны.

За годы пятилеток сельское хозяйство было почти полностью коллективизировано. Львиная доля товарной продукции приходилась на колхозы, остальную часть продукции давали главным образом государственные хозяйства-совхозы. В 1938-1940 гг. среднегодовой валовой сбор зерна (амбарный урожай) составлял 4756 млрд. пудов. Сельское хозяйство получило за годы пятилеток значительное число сельскохозяйственных машин – тракторов, комбайнов и т.д. В то же время значительно отставало животноводство. Поголовье крупного рогатого скота сократилось на 1 января 1938 г. до 50,9 млн. голов, в то время как на 1 января 1929 г. оно составляло 58,2 млн. голов. В 1938-1940 гг. положение несколько улучшилось. На 1 января 1941 г. поголовье крупного рогатого скота составило 54,5 млн. голов.

Темпы роста валовой продукции сельского хозяйства также были неравномерными.

Накануне войны государству, опиравшемуся на колхозный строй, удалось создать продовольственные резервы на случай крайней необходимости. Отмечая положительную роль И.В. Сталина в руководстве страной и Вооруженными силами во время Великой Отечественной войны, следует сказать, что культ личности привел к серьезным ошибкам в решении ряда политических и стратегических вопросов накануне войны и в ходе боевых действий против гитлеровской Германии. Заслуги И.В. Сталина, «значение его действий и высказываний под влиянием культа личности преувеличивались, вместе с тем преуменьшалось значение деятельности Центрального комитета партии в целом».

Народное хозяйство Советской страны могло бы развиваться еще быстрее и достигнуть к моменту войны еще более высокого уровня, если бы на положение в стране не оказали отрицательного влияния культ личности и связанные с ним массовые необоснованные репрессии, проводимые И.В. Сталиным против партийных и советских работников. Для «теоретического» обоснования проводимых карательных мер И.В. Сталин на февральско-мартовском пленуме ЦК ВКП(б) 1937 г. выдвинул положение о том, будто по мере продвижения к социализму классовая борьба все более обостряется. Сталин утверждал, будто появились «современные вредителя» и «диверсанты», «обладающие партийным билетом». Выступавший с докладом на пленуме В.М. Молотов объявил, что чуть ли не все партийные организации засорены вредителями. Трудности, которые переживала страна в связи с быстрым ростом промышленного производства и революционными изменениями в народном хозяйстве, зачастую усугубленные ошибками и просчетами самого И.В. Сталина, он пытался выдать за происки врагов народа. Репрессии обрушились на многих партийных и советских работников, среди них были и видные деятели Советского государства.

После смерти И.В. Сталина Центральный Комитет партии принял меры к тому, чтобы покончить с произволом времен культа личности. Несправедливо осужденные были освобождены. Им были возвращены их доброе имя и все гражданские права. Выли посмертно реабилитированы и те, кто пал жертвой произвола. XX съезд КПСС восстановил социалистическую законность в стране.

Репрессии, проводимые по указанию И.В. Сталина, лихорадили страну, мешали развитию производства, вселяли страх и неуверенность, сковывали инициативу. Руководители предприятий сменялись один за другим. Новые люди, пришедшие к руководству в народном хозяйстве, часто не обладали необходимыми опытом и знаниями. Обстановка шпиономании, искусственно созданная И.В. Сталиным, усиливала подозрительность и открывала широкий простор для честолюбцев и подхалимов, для людей беспринципных и карьеристов, для шкурников и клеветников. В этих условиях требовалось известное мужество, чтобы взять на себя ответственность за то или иное производственное новшество, особенно если его преимущества становились очевидными не сразу, а лишь спустя некоторое время. Иные руководители предприятий поэтому сторонились новшеств, предпочитали жить «тихо и смирно», чтобы не подвергнуться риску быть обвиненными во вредительстве.

Все это вместе с причинами экономического порядка не могло не сказаться отрицательно на развитии пародного хозяйства, особенно в области черной металлургии. После 1938 г. там наблюдалось падение производства или топтание на месте. В 1938 г. было произведено 14 652 тыс. т чугуна, в 1939 г. оно сократилось на 132 тыс. т. Выпуск стали за то же время (1938 г. – 18 057 тыс. т) уменьшился на 493 тыс. т, проката (1938 г. – 13 258 тыс. т) – на 529 тыс. т.

Положение в черной металлургии было обсуждено ЦК ВКП(б) и Совнаркомом СССР, принявшими 2 июня 1940 г. специальное постановление, реализация которого позволила несколько выправить положение. В 1940 г. по сравнению с 1938 г. производство чугуна выросло на 250 тыс. т, стали – на 260 тыс. т, положение с прокатом продолжало оставаться в 1940 г. неудовлетворительным и начало выправляться лишь в первой половине 1941 г. В 1940 г. было произведено проката на 240 тыс. т больше, чем в 1939 г., но на 145 тыс. т меньше, чем в 1938 г. Некоторое снижение выплавки чугуна, стали и проката замедляло в свою очередь развитие машиностроения. Например, производство автомобилей сократилось в 1940 г. по сравнению с 1939 г. на 28 %, а тракторов – на 25 %.

В условиях все разраставшейся войны в Европе важнейшим условием подготовки к отпору агрессору в случае, если бы он напал на Советский Союз, было четко налаженное производство. Всячески поощряя ударников, передовиков производства, премируя лучшие предприятия и лучших рабочих, награждая их орденами и медалями, Советское государство вынуждено было принимать строгие меры по упорядочению трудовой дисциплины.

Летом 1940 г. был издан указ, запрещавший самовольный уход с работы и самовольный переход с одного предприятия на другое, устанавливались различного рода взыскания вплоть до судебного преследования. В это же время был введен вместо 7-часового рабочего дня 8-часовой и установлена 6-дневная рабочая неделя.

Следует отметить, что эти постановления были приняты при чрезвычайных обстоятельствах. Ведь в Европе бушевала война, и надо было быть готовыми ко всяким случайностям.

«Первая и самая главная наша обязанность, – говорил в докладе 6 ноября 1940 г. М.И. Калинин, – это дальнейшее укрепление хозяйственной и оборонной мощи социалистической родины».

Для усиления военно-экономического потенциала страны имели важное значение принятые ЦК ВКП(б) и Советским правительством во второй половине 1940 г. решения о создании государственных трудовых резервов для нужд промышленности и транспорта. Трудовые резервы включали обширную сеть ремесленных училищ и школ фабрично-заводского обучения. В этих учебных заведениях готовились кадры молодых рабочих и работниц. Ш время обучения они полностью поступали на иждивенка государства. В 1940 г. в системе трудовых резервов проходило обучение около 750 тыс. юношей и девушек.

Важное значение для обороны страны имело вовлечение в работу на производстве большого числа женщин. В 1940 г. они составляли 1/3 общего числа рабочих и служащих, т.е. 11 млн. человек. В годы Отечественной войны, когда значительная часть мужского населения была мобилизована, это обстоятельство сыграло немалую роль в решении проблемы рабочей силы.

Объективный процесс развития советского общества, хотя и тормозился отрицательным влиянием культа личности и уродливыми явлениями, ему сопутствующими, не мог быть остановлен. В сферу активной производственной и общественной деятельности вовлекались все новые и новые тысячи людей. По мере роста общеобразовательного уровня расширялись интересы людей, возрастали их потребности, стремление внести свой наибольший вклад в дело строительства социалистического общества. Проявлением этого стремления было широко развернувшееся социалистическое соревнование за досрочное выполнение планов третьей пятилетки, экономию на производстве, повышение производительности труда, ликвидацию штурмовщины. Рабочие многих отраслей промышленности, особенно оборонной, не жалели сил для укрепления могущества своего государства.

К 1941 г. положение в промышленности значительно улучшилось. XVIII партийная конференция, состоявшаяся в середине февраля 1941 г., отметила этот факт и приняла народнохозяйственный план на 1941 г., в котором большое внимание было обращено на развитие тяжелой индустрии и особенно тех ее отраслей, которые были связаны с обороной. В течение первого полугодия 1941 г. промышленное производство по всей стране продолжало быстро расти. Но на горизонте уже собирались тучи войны.

 

Оборонная промышленность

Советское государство всегда уделяло большое внимание оборонной промышленности. Создание мощной сырьевой и промышленной базы в годы первой и второй пятилеток позволило значительно расширить необходимое для защиты страны военное производство.

Перед войной все большее внимание уделялось развитию не зависимой от европейских районов страны промышленной базы в восточных районах и в Средней Азии. Так, в заданиях по третьему пятилетнему плану было предусмотрено создание за Волгой нового центра нефтяной промышленности, а на Урале и на Дальнем Востоке – угольно-металлуршческой базы; в Казахстане, а также в среднеазиатских республиках построенная в годы первых пятилеток промышленность цветной металлургии быстро расширялась. Страна приступила к реализации важнейшей задачи, имевшей огромное значение для обороны: строительству в восточных районах заводов-дублеров. В кратчайший срок были выстроены самолетостроительные, танковые заводы, предприятия по производству взрывчатых веществ, заводы радиоаппаратуры, оптического и иного оборудования.

Большое влияние на определение удельного веса военной промышленности во всем производстве страны и на строительство вооруженных сил оказывали следующие факторы: СССР был единственным социалистическим государством среди капиталистического окружения и, следовательно, в случае вооруженного конфликта должен был полагаться исключительно на свои собственные силы. Ухудшение международного положения, локальные войны, вспыхивавшие с середины 30-х годов в разных районах мира, милитаризация капиталистических государств и особенно Германии после прихода в ней к власти фашистов заставляли Советское государство поддерживать свою военную мощь на высоком и современном уровне, чтобы не быть застигнутому врасплох какой-либо неожиданностью. Поэтому ассигнования на оборону в государственном бюджете страны составили в годы первой пятилетки всего лишь 5,4% всех бюджетных расходов, во второй – 12,6, а за три года третьей пятилетки достигли в среднем 26,4%. В связи с непосредственной угрозой войны ассигнования на оборону в 1941 г. были предусмотрены в размере 43,4% государственного бюджета.

Значительными были успехи советской оборонной промышленности в области самолетостроения. Это была одна из самых молодых отраслей промышленности. Сюда пришли талантливейшие научные работники, конструкторы, инженеры, такие, как А.Н. Туполев, А.С. Яковлев, С.В. Ильюшин, С.А. Лавочкин, А.И. Микоян, В.М. Петляков, Н.Н. Поликарпов, А.А. Архангельский и многие другие.

Подобно тому, как в наше время юноши и девушки мечтают быть конструкторами космических кораблей или космонавтами, так в 30-е годы молодежь стремилась получить профессию авиационных инженеров или летчиков. Фантастические по тем временам перелеты, совершенные В.П. Чкаловым, М.М. Громовым и их товарищами, высотные рекорды В.К. Коккинаки привлекали внимание всего мира также и потому, что все эти полеты были совершены на самолетах, задуманных советскими конструкторами и сделанными советскими инженерами и рабочими. Советские тяжелые бомбардировщики конструкции Туполева и истребители конструкции Яковлева в середине 30-х годов отвечали требованиям авиационной техники того времени. В конце 30-х годов в связи с начавшимися вооруженными конфликтами и особенно после начала второй мировой войны требования к летно-техническим данным самолетов, к их скорости, маневренности, потолку, оборудованию и вооружению значительно возросли. Война в Европе показала, что фашистская Германия имеет пикирующие бомбардировщики, средние бомбардировщики и истребители, обладающие высокими качествами. Бурно развивалась истребительная авиация б Англии. В скором времени английские истребители по своим боевым качествам не только не уступали немецким, но и превосходили их. Гигантскими шагами развивалось авиационное производство в Соединенных Штатах Америки и Канаде.

Неустанно трудились над созданием новых, более современных типов боевых самолетов советские конструкторы. Вскоре после начала второй мировой войны Советское правительство приняло ряд неотложных мер по строительству новых авиационных заводов и по реконструкции старых. Однако реализация этих решений осуществлялась недостаточно быстро и эффективно, значительно отставала от все нарастающего темпа развития событий в мире.

В 1939 г. конструктор А.С. Яковлев и его сотрудники создали новый истребитель Як-1. В 1940 г. по проекту конструкторов Микояна и Гуревича были выпущены истребители МИГ-3, а по проекту Лавочкина и его сотрудников – истребитель ЛАГ-3. Эти истребители по тем временам были выдающимся достижением авиационной техники. Например, истребитель МИГ-3 развивал скорость до 620 км в час, поднимался на высоту до 12 тыс. м и мог покрыть расстояние в 700 км. Советские самолетостроители изготовили также великолепный штурмовик ИЛ-2 (конструктор Ильюшин) и пикирующий бомбардировщик Пе-2 (конструктор Петляков).

Однако серийное производство новых самолетов едва начинало налаживаться. В 1940 г. было выпущено всего 20 МИГ-3, 2 Пе-2 и 64 Як-1. В первой половине 1941 г. производство новых видов самолетов резко возросло, но не могло удовлетворить потребности вооруженных сил, самолетный парк которых значительно устарел. Истребителей новых типов было выпущено 1946, пикирующих бомбардировщиков Пе-2 – 458, штурмовиков ИЛ-2 – 249.

«К середине 1941 г., – говорится в «Истории Великой Отечественной войны», – наша авиапромышленность перестраивалась, а ее производственная база была значительно расширена и подготовлена к серийному выпуску новых высококачественных боевых самолетов. Были созданы, испытаны и приняты на вооружение военно-воздушных сил новые образцы истребителей, штурмовиков и бомбардировщиков».

Значительными возможностями обладала танковая промышленность. И здесь работала плеяда талантливых конструкторов. Среди них Н.В. Барыков, профессор В.И. Заславский (он стал жертвой репрессий периода культа личности), В.М. Дорошенко, Ж.Я. Котин, Н.А. Кухаренко, М.И. Таршинов и др. Однако война в Европе 1939-1940 гг. показала, что находившиеся в серийном производстве танки устарели. В 1939 и 1940 гг. были созданы новые типы танков – тяжелый КВ и средний Т-34. По своим боевым качествам эти танки превосходили известные в то время типы боевых машин, производившиеся в капиталистическом мире. Это особенно наглядно подтвердилось уже в ходе войны с гитлеровской Германией. Однако до начала Великой Отечественной войны серийное производство новых образцов еще только налаживалось. В 1940 г. было выпущено 243 танка КВ и 115 – Т-34. В первом полугодии 1941 г. танковая промышленность только начала набирать темпы и произвела.390 танков КВ и 1110 – Т-34.

Промышленность по производству артиллерийско стрелкового вооружения выпускала значительное количество разнообразного вооружения. В конструкторских бюро под руководством В.Г. Грабина, И.И. Иванова, Ф.Ф. Петрова, Б.И. Шавырина и других разрабатывались новые типы орудий и совершенствовались старые. Большая работа по улучшению стрелкового оружия проводилась Г.С. Шпагипым, В.А. Дегтяревым, Ф.В. Токаревым. Многие образцы советского артиллерийского вооружения по своим показателям превосходили иностранные.

Накануне войны А.Г. Костиковым был изобретен реактивный миномет, ставший известным уже в августе 1941 г. и прозванный «катюшей». Однако в производстве артиллерийского вооружения имелись серьезные недостатки, которые были следствием устарелых представлений о требуемых в современной войне качестве и видах оружия. В своих воспоминаниях ныне покойный трижды Герой Социалистического Труда Б.Л. Ванников, занимавший пост народного комиссара вооружений, приводит пример поразительно некомпетентного и легкомысленного отношения к вопросам производства современного оружия со стороны некотарых руководителей, непосредственно отвечавших за это дело. Начальник Главного артиллерийского управления Г.И. Кулик предложил накануне Великой Отечественной войны снять с производства 76-мм пушку и вместо нее быстро сконструировать и запустить в производство новую 107-мм танковую пушку. Не приводя здесь военно-технических доводов Б.Л. Ванникова против этого предложения, следует отметить главное: «76-мм пушка,,3ис“, только педавно созданная и поступившая в производство, являлась лучшей современной пушкой». В связи с возражениями Ванникова дело было доложено И.В. Сталину. Вот как развернулись события дальше: «К концу моих объяснений в кабинет вошел А.А. Жданов. Сталин обратился к нему и сказал: „Вот Ванников не хочет делать 107-мм пушки для ваших ленинградских танков. А эти пушки очень хорошие, я знаю их по гражданской войне…“ Сталин говорил о полевой пушке времен первой мировой •войны: она, кроме калибра по диаметру, ничего общего не могла иметь с пушкой, которую нужно было создать для современных танков и для современных условий боя. Вскользь брошенная Сталиным реплика обычно решала исход дела. Так получилось и на этот раз». На заседании специальной комиссии, разбиравшей этот вопрос, Ванников заявил Жданову: «Вы перед войной допускаете разоружение армии». Тем не менее было решено прекратить производство «самых нужных для борьбы с танками противника 45- и 76-мм пушек. Не разобравшись в совершенно необоснованных рекомендациях Кулика, Сталин санкционировал это решение, имевшее для армии тяжелые последствия».

Долго затягивался пуск в серийное производство прекрасного миномета, сконструированного Б.И. Шавыриным. Оно развернулось только в 1940 г. Промышленность быстро освоила шавыринские минометы, и к началу войны с гитлеровской Германией было выпущено 14 200 82-мм минометов и 3200 – 120-мм. Так, благодаря усилиям работников промышленности вооружений дело было выправлено.

Для обстановки культа личности характерно, что виновником срыва производства минометов был выставлен подручными Берия не кто иной, как… их конструктор Б.И. Шавырин, который был обвинен во вредительстве… Наркому вооружений удалось не допустить его ареста, но зато в начале июня 1941 г. был арестован сам нарком Б.Л. Ванников…

Неблагополучно, по вине Г.И. Кулика, обстояло дело и с производством автоматов. Техническая неграмотность и боязнь ответственности приводили к тому, что Кулик, не имея своего обоснованного мнения, фактически тормозил выпуск новых образцов. Из-за этого, в частности, серьезно отставало производство противотанковых и зенитных средств. Накануне войны были сняты с вооружения противотанковые ружья. Сократился выпуск ручных и станковых пулеметов.

В 1939-1941 гг. Коммунистическая партия и Советское правительство приняли ряд энергичных мер для устранения недостатков в работе оборонной промышленности. Понимая сложность международной обстановки, чреватой для Советского Союза любыми неожиданностями, конструкторы, рабочие, инженеры оборонной промышленности самоотверженно трудились. Высокая сознательность ученых, сотрудников конструкторских бюро, рабочих обеспечивала вопреки объективным и субъективным трудностям рост и усиление оборонной готовности страны.

Но военное производство не поспевало за стремительным бегом событий. Оставалось слишком мало времени.

Н.А. Вознесенский в своей книге о советской военной экономике в годы Отечественной войны, опубликованной еще в 1948 г., говорил, что «Отечественная война застала советскую военную промышленность в процессе освоения новой техники, массового выпуска современной военной техники не было еще организовано».

Накануне войны был принят мобилизационный план на вторую половину 1941 и на 1942 г., предусматривавший «военную перестройку промышленности на случай войны», – сообщает Н.А. Вознесенский. С началом войны этот план превратился в оперативное задание.

 

Подготовка вооруженных сил к отпору агрессии

Советская Армия – армия народа. Эта коррткая формула, восходящая еще к началу формирования рабоче-крестьянской Красной Армии, как нельзя лучше выражала смысл и задачи вооруженных сил Советского государства. Они были призваны защищать завоевания революции от посягательств врагов. И в этой функции обороны социалистического Отечества заключалась большая моральная сила Красной Армии. В отличие от армий империалистических государств, подготавливаемых для ведения агрессивных войн п на практике осуществляющих защиту интересов господствующих классов и слоев – буржуазии, крупных землевладельцев, монополий, – армии Советского государства были чужды агрессивные задачи, ибо она защищает интересы рабочего класса и крестьянства, кровно заинтересованных в поддержании и сохранении мира.

Воспитанная в высоких идеалах коммунизма, Красная Армия пользовалась большой любовью народа. Служба в рядах Красной Армии являлась почетным делом для каждого гражданина Советского государства. Тесная связь армпи и народа выражалась прежде всего в том, что командиры вышли из гущи народной. Это были бывшие рабочие, крестьяне, выходцы из трудовой интеллигенции» Кому как не им были доступны и близки народные чаяния. Красная Армия – неотъемлемая часть советского народа, его вооруженный отряд. Подобно тому, как рабочий на производстве, крестьянин в поле, ученый в своей лаборатории трудились для увеличения могущества и благосостояния своей страны, советские воины несли свою службу, вкладывали свой нелегкий труд в общее дело.

На 1 июля 1940 г. по своему социальному происхождению командный состав Красной Армии представлял следующее: офицеры – выходцы из рабочей среды – 37,9%, из крестьян – 19,1, из служащих – 38,2%. Выходцы из других социальных слоев составляли 0,7%. Более половины офицерского состава (54,6%) были коммунистами, 22,1 % – комсомольцами.

Коммунистическая партия и Советское правительство неустанно заботились о своих вооруженных силах, способствовали усилению их боеспособности, насаждали сознательную воинскую дисциплину, поднимали моральный дух бойцов и командиров, много делали для оснащения армии новейшими образцами боевой техники. Важную роль в поддержании вооруженных сил на уровне современных требований выполняла военная наука, разработавшая стройную систему взглядов на стратегию и тактику вооруженных сил социалистического государства. В соответствии со взглядами и положениями военной науки обучались войска, развивались вооруженные силы.

Опыт гражданской войны, локальных войн 20-х и 30-х годов изучался и творчески применялся в ходе обучения войск. В 30-е годы советская военная наука была источником передовых идей в мировой военной науке. Так, уже в 1932 г. в Красной Армии впервые в мире были сформированы механизированные корпуса, а в 1934-1935 гг. бронетанковые и механизированные части были выделены в специальный род войск. Это было смелое, революционное решение, исходившее из правильных предпосылок о возрастающей роли этого рода войск в грядущей войне. К сожалению, в 1939 г. был сделан неправильный вывод из опыта применения танков во время войны в Испании. В результате было признано нецелесообразным сохранение крупных бронетанковых соединений, механизированные корпуса были расформированы.

Советский Союз был родиной парашютизма и созданных позднее на этой основе авиадесантных войск. Высадка авиадесантов была с успехом продемонстрирована на маневрах 1934 и 1935 гг., на которых присутствовали военные делегации ряда капиталистических государств. По мнению иностранных экспертов, Красная Армия была в середине 30-х годов одной из самых передовых и современных армий мира. Этот вывод сыграл немаловажную роль для принятия французским, а затем чехословацким правительствами решений о заключении с Советским Союзом договоров о взаимной помощи.

Параллельно с количественным и качественным ростом вооружения и боевой техники совершенствовалась организационная структура Красной Армии.

Разработка военной теории в нашей стране опиралась на учение марксизма-ленинизма о войне и армии, политическое и экономическое положение в стране и опыт прошлых войн. Советская военная теория правильно решала основные вопросы, связанные с характеристикой особенностей будущей войны, что показал опыт Великой Отечественной войны.

Советская военная наука придавала огромное значение моральному фактору, и эта правильная ориентация полностью оправдала себя во время войны с Германией, особенно на ее начальном этапе. Советская военная наука исходила из общих марксистско-ленинских положений о роли человека в социалистическом обществе. Раскрытие индивидуальных возможностей каждого члена общества, помощь в развитии его способностей в коллективе для блага всего общества – эти положения, примененные к военным условиям, играли колоссальную роль, так как, воспитывая в бойце мужество, сноровку, умение быстро принять самостоятельное решение, они вместе с тем помогали прививать высокую сознательную дисциплину, чувство ответственности за судьбу своих товарищей, своего подразделения, своей части и своей армии, за судьбу войны и своей страны, чувство взаимной выручки, презрение к смерти, героизм. Именно благодаря этим качествам советский воин выстоял в неимоверно трудных условиях начального периода Отечественной войны.

Советская военная доктрина исходила из вероятности возникновения новой мировой войны, которая примет длительный, затяжной характер. В этой войне против Советского Союза может выступить коалиция империалистических государств. Война потребует напряжения всех ресурсов государства: экономических, политических и моральных. Предполагалось, что война будет вестись на территории противника, носить характер войны на уничтожение и победа будет достигнута малой кровью. Правильные в целом, эти положения имели существенные изъяны – исключалась возможность ведения войны на собственной территории и ошибочно исходили из предположения о незначительных потерях. Эти изъяны были усугублены неверной политической установкой на безусловную вооруженную поддержку Красной Армии со стороны трудящихся капиталистических стран.

Эти неправильные взгляды получили широкое хождение в армии и в народе. Ошибочные взгляды распространялись и в произведениях некоторых писателей. Например, перед войной была издана и быстро разошлась книга Н. Шпанова «Первый удар». По этой книге уже на второй день войны в Германии вспыхивали восстания против гитлеровского режима…

Проверка теории боевой практикой войны также показала, что некоторые вопросы были решены неверно и что даже правильные положения не всегда могли осуществляться на практике. Эти некоторые просчеты советских военных специалистов вместе с основной причиной – недостаточной готовностью к отражению агрессии объясняют тот трагический факт, что стали возможны тактическая внезапность вторжения и первоначальные успехи фашистской армии.

Среди недочетов советской военной теории следует назвать недостаточную разработанность вопроса о характере и содержании начального периода войны в условиях внезапного массированного нападения. В результате этого и обучение войск не всегда соответствовало способам ведения боевых действий, характерных для первого периода второй мировой войны.

Совершенно очевидно, что опасность войны с Германией в 1941 г. недооценивалась. Разрабатывая план ведения войны на случай гитлеровской агрессии, наше командование -считало, что военные действия (в начале вторжения будут вестись ограниченными силами прикрытия, после отмобилизоования и развертывания главных сил мы сможем разгромить агрессора (в приграничной зоне и перейти в общее наступление, перенеся действия на территорию врага. Прикрытие и оборона западных границ возлагались на приграничные военные округа. Крупные силы, входившие в состав приграничных округов, были расположены на большом удалении от границы и не имели достаточного количества транспортных средств. В непосредственной близости от границы находились отдельные подразделения.

Мало уделялось внимания вопросу стратегической обороны. Считая наступление главным способом вооруженной борьбы, наша теория недостаточно разрабатывала вопросы организации и ведения обороны, которая рассматривалась как подчиненная по отношению к наступлению. Предполагалось, что оборона будет иметь местный характер, строиться лишь на отдельных участках, а не па всем фронте вооруженной борьбы.

Эти и некоторые другие ошибочные взгляды на основные вопросы ведения современной войны оказали отрицательное влияние на подготовку вооруженных сил к войне.

Многих ошибок можно было бы избежать, если бы некоторые предостережения советских военачальников не были незаслуженно забыты. Еще в 1936 г. выдающийся советский военачальник и теоретик военного искусства маршал М.Н. Тухачевский публично предостерегал (в своем выступлении на 2-й сессии ЦИК СССР), что Германия готовится к внезапному нападению, что германская армия будет готова неожиданно напасть. Тухачевский также полагал, что немцы начнут войну первыми, чтобы обеспечить внезапность нападения. Однако, как пишет известный военный деятель А.И. Тодорский, соображении Тухачевского тогда не были приняты во внимание.

Большое значение для вооруженных сил Советского Союза, для изучения опыта и практического применения его имели, кроме таких локальных и специфических военных конфликтов, как бои на Хасане и при Халхин-Голе военные действия в Европе в 1939-1940 гг. и советско-финский вооруженный конфликт.

Советские военные специалисты тщательно изучали опыт этих боев, спешили извлечь уроки, реализовать то положительное, что можно было применить в войсках. Однако времени для обучения войск новейшим методам ведения войны и для технического переоснащения Краснов Армии оставалось крайне мало, буквально считанные недели. А сделать нужно было очень много. И многое былс сделано. На совещании руководящих военных работников в декабре 1940 г. – январе 1941 г. обращалось внимание на необходимость обучения курсантов и слушателей методам и формам современного боя с привлечением используемых в бою средств, в том числе танков, артиллерии и т.д.

В 1940 г. Наркомат обороны и Генеральный штаб представили правительству свои предложения по проведению необходимых мероприятий по стратегическому развертыванию. После рассмотрения правительством соображений по стратегическому развертыванию в 1941 г. были разработаны планы прикрытия и создана в приграничных районах группировка войск.

В 1940 г., а также в первой половине 1941 г. Советское правительство приняло ряд постановлений, в которых правильно обращалось внимание на серьезные недостатки в подготовке войск, в техническом оснащении, в подготовке приграничных оборонительных рубежей. В результате значительно возросло общее число стрелковых дивизий. Началось формирование артиллерийских противотанковых бригад артиллерии резерва Главного командования. Вновь формировались механизированные корпуса, отдельные танковые и механизированные дивизии. Большое внимание было обращено на увеличение численности авиадесантных войск. В первой половине 1941 г., еще до начала войны, удалось завершить формирование нескольких авиадесантных корпусов. Расширялась сеть противовоздушной обороны (ПВО) и улучшалась ее организационная структура. Большая работа была развернута на флоте и в военновоздушных силах. Формировались новые части инженерных войск, войск связи и др.

Однако техническое перевооружение войск затягивалось и к моменту нападения гитлеровской Германии завершено не было.

«На 22 июня 1941 г., – пишет полковник А. Никитин, – новая материальная часть боевой авиации в приграничных военных округах составляла всего 22 процента, а старая 78 процентов».

Примерно аналогичное положение сложилось в танковых и механизированных соединениях, которые к началу войны были укомплектованы новой техникой лишь наполовину.

Серьезная ошибка, которая в начале войны привела к тяжелым последствиям, была допущена в результате решения о разоружении укреплений на старой границе (1939 г.) в связи со строительством новых оборонительных рубежей. Разоружение старой границы было проведено быстрыми темпами, а строительство новых рубежей затянулось. Достаточно сказать, что планы строительства, утвержденные летом 1940 г., были рассчитаны на несколько лет! В своих мемуарах генерал армии И.И. Федюнинский, командовавший с апреля 1941 г. 15-м стрелковым корпусом Киевского особого военного округа, рассказывает, что строительство укреплений было далеко от завершения.

Бывший начальник инженерных войск Ленинградского фронта генерал-лейтенант Б. Бычевский пишет, что строительство инженерных сооружений на участке Ленинградского военного округа продолжалось еще 21 июня 1941 г. и не было завершено. Бычевский также пишет со слов начальника инженерного управления Прибалтийского военного округа генерал-майора В.Ф. Зотова, что «саперные части этого округа, так же как и нашего, находились на строительстве дотов, готовых сооружений не имелось».

Законченные сооружением узлы обороны во многих случаях не имели предусмотренного вооружения. Гарнизоны нуждались в доукомплектовании. Начальник Главного политического управления Красной Армии армейский комиссар А.Н. Запорожец сообщал наркому обороны маршалу С.К. Тимошенко 15 апреля 1941 г.: «Укрепленпые районы, строящиеся на наших западных границах, в большинстве своем не боеспособные».

Если бы не была разоружена старая граница, то даже при незавершенности строительства новых оборонительных узлов Красная Армия могла бы при отходе опереться на старые укрепления и выиграть драгоценное время для приведения частей в порядок и нанесения контрудара.

Печальную картину являет и история с реконструкцией старых и строительством новых аэродромов вблизи западной границы. Вопреки мнению военного командования начались одновременные работы на большинстве приграничных аэродромов. Многие из них при этом строились в опасной близости от границы. К началу войны строительство так и не было завершено, а авиация оказалась в крайне неблагоприятных условиях из-за большой скученности, ограниченности в маневре и демаскировки.

Поскольку в случае войны предусматривались отражение удара врага и перенесение военных действий на его территорию, основные склады и мобилизационные запасы размещались неподалеку от старой границы, в Белоруссии, на Украине, под Смоленском. В 1940 г. при рассмотрении правительством вопроса о месте размещения мобилизационных запасов «представители центральных довольствующих управлений и Генерального штаба предлагали разместить их за Волгой. Однако И.В. Сталин отверг эти предложения и дал указание сосредоточивать мобилизационные запасы на территории приграничных военных округов. Впоследствии за эту ошибку пришлось жестоко расплачиваться», – пишут военные специалисты.

В 1940 г. был принят ряд мер для укрепления единоначалия. Институт военных комиссаров, введенный в 1937 г., был отменен. Вместо него были введены должности заместителей командиров по политической части.

Вооруженный конфликт с Финляндией, изучение состояния вооруженных сил выявили серьезные недостатки в подготовке командного состава. Особенно это относилось к пехоте, где не хватало на 1 мая 1940 г. 1/5 начальствующего состава. Констатировалось, что ежегодные выпуски военных училищ не обеспечивают создания необходимых резервов. Качество подготовки было низкое. Выяснилось, что в звене взвод – рота до 68% имеет лишь краткосрочную 5-месячную подготовку курсов младшего лейтенанта.

Репрессии, которые И.В. Сталин обрушил на командный состав Красной Армии, еще более ухудшили положение с командными кадрами. Одной из первых жертв был военный атташе Советского Союза в Лондоне В. Путна, ложно обвиненный в подпольной контрреволюционной троцкистской деятельности. На открытом процессе «антисоветского троцкистского центра» в январе 1937 г. было упомянуто имя маршала Советского Союза М.Н. Тухачевского, И хотя тут же было заявлено, что Тухачевский никакого отношения к делу не имеет и ни в чем не обвиняется, на его имя была брошена тень. Этого-то, очевидно, и добивался государственный обвинитель на процессе Вышинский, который в своих вопросах, обращенных к обвиняемым по крайней мере десять раз назвал имя маршала.

Маршал Тухачевский продолжал оставаться на своем посту, но в это время его судьба была фактически решена. Стремясь скомпрометировать Тухачевского и других наиболее талантливых руководителей Красной Армии, их обвинили в заговоре против Советской власти.

Существует несколько версий этой истории. Они базируются на материалах, приведенных бывшим адъютантом заместителя начальника гестапо Кальтенбруннера Хеттлем, опубликовавшим в 1950 г. книгу под псевдонимом В. Хаген «Тайный фронт». Позднее Хеттль переиздал ее уже под своим собственным именем. В этой книге Хеттль рассказал о провокационно-шпионской деятельности гестапо, в том числе и о том, как в недрах немецких разведывательных и контрразведывательных органов были состряпаны документы, предназначенные для того, чтобы скомпрометировать высшее советское военное командование. Эта версия сходится с изложением событий в посмертно изданных мемуарах руководителя одного из отделов имперского управления безопасности В. Шелленберга. Имеются и другие материалы по этому делу, упоминания в мемуарах политических деятелей западных стран и т.п.

Репрессии против преданных делу коммунизма партийных и советских кадров вызывали злорадство врагов Советской страны. Особенно радовались в Берлине, где фашисты давно обдумывали планы ослабления Красной Армии и Советского государства. Эти намерения усилились после заключения между Советским Союзом, Францией и Чехословакией пактов о взаимной помощи, которые служили препятствием фашистской агрессии в Европе. Руководили гитлеровцами и расчеты внутриполитического порядка. Эти расчеты заключались в том, чтобы полностью подчинить немецкую армию фашистскому влиянию, заставить раз и навсегда немецких генералов отказаться от каких бы то ни было попыток проводить самостоятельную политику, опираясь на армию. Это было тем более важно, по мнению гитлеровцев, что начавшиеся перевооружение и увеличение немецких вооруженных сил требовали полной фашизации руководства ими. Поэтому попытки скомпрометировать любыми способами наиболее «строптивых» генералов не прекращались. Можно было бы обвинить немецких генералов в том, что они вступили в преступную связь с советскими генералами… Можно было бы сфабриковать документы, подтверждающие это. Можно было бы, наконец, найти способ переправить эти документы в Москву, чтобы скомпрометировать и советский генералитет…

Предоставим слово Вальтеру Шелленбергу.

В начале 1937 г. Гейдрих – непосредственный начальник Шелленберга – поручил ему подготовить обзор о взаимоотношениях между рейхсвером и Красной Армией в прошлые годы.

Как известно, в 20-е годы после заключения между Германией и СССР договора в Рапалло советско-германские отношения развивались нормально: налаживались торговля, контакты по научно-технической линии. Германия и СССР обменивались и военными делегациями. Некоторые военные руководители Красной Армии учились в немецкой военной академии. В числе слушателей был, например, командарм И.Э. Якир, блестяще окончивший эту академию. По просьбе руководителей рейхсвера Якир читал для немецких офицеров курс лекций по военным операциям во время гражданской войны. По всем этим и другим вопросам между советскими и немецкими учреждениями велась обычная служебная переписка. Среди этой переписки были бумаги, подписанные руководителями советских учреждений, в том числе и военных. В немецких архивах имелись факсимиле Тухачевского и других видных советских военачальников. Это обстоятельство сыграло немаловажную роль в подготовке их гибели.

Требуемый обзор был вскоре Шелленбергом представлен. Гейдрих сообщил Шелленбергу, что он располагает сведениями о том, будто советские генералы во главе с Тухачевским с помощью немецких генералов собираются произвести переворот, направленный против Сталина. Эта идея была «подброшена» Гейдриху русским белоэмигрантом генералом Скоблиным. Гейдрих, по свидетельству Шелленберга, моментально понял, как использовать эту мысль. «Если действовать правильно, можно нанести такой удар по руководству Красной Армии, от которого она не оправится в течение многих лет», – пишет Шелленберг. План был доложен Гитлеру и получил его одобрение. Гестапо, не располагавшее, разумеется, никакими документами на этот счет, начало их быстро фабриковать.

Оставляя в стороне многочисленные подробности этой чудовищной провокации, укажем, что поддельные документы, обвиняющие высшее командование Красной Армии в заговоре, были к апрелю 1937 г. подготовлены. Немецкий агент в Праге установил контакт с доверенным лицом президента Чехословакии Э. Бенеша и сообщил ему, что он располагает документами о заговоре среди высшего командования Красной Армии. Бенеш немедленно сообщил об этом Сталину. Вскоре в Прагу прибыл специальный уполномоченный Ежова. В апреле – мае 1937 г. произошли аресты высших офицеров Красной Армии. Среди них был и маршал М.Н. Тухачевский. Были арестованы также И.Э. Якир, И.П. Уборевич, А.И. Корк, Р.П. Эйдеман, Б.М. Фельдман, а до них – В.М..Примаков, В.И. Путна. Тем, кто давал распоряжение об их аресте и суде над ними, должпо было быть известно, что обвинения беспочвенны, а документы сфабрикованы. 12 июня 1937 г. Тухачевский ж его товарищи были расстреляны. Покончил самоубийством начальник Главного политического управления Я.Б. Гамарник. Аресты ж уничтожение военных кадров продолжались и после 1937 г. Так, по ложному обвинению погиб маршал В.К. Блюхер, герой гражданской войны, многие годы командовавший армией на Дальнем Востоке, бывший начальник Генерального штаба и первый заместитель наркома маршал А.И. Егоров, командарм Г.М. Штерн – герой боев в Испании и на Дальнем Востоке и многие другие. В «Истории Великой Отечественной войны» написано, что «…подверглись репрессиям около половины командиров полков, почти все командиры бригад и дивизий, все командиры корпусов и командующие войсками военных округов, члены военных советов и начальники политических управлений округов, большинство политработников корпусов, дивизий и бригад, около трети комиссаров полков, многие преподаватели высших и средних учебных заведений». Маршал Советского Союза И.X. Баграмян в интервью корреспонденту «Литературной газеты» от 17 апреля 1965 г. сказал, что уничтожение накануне войны как «врагов народа» выдающихся советских полководцев, по сути, было одной из причин крупных неудач в первый период войны.

Репрессии, обрушенные на советские военные кадры, имели крайне неблагоприятные последствия и для внешней политики СССР. О мнимом заговоре президент Бенеш сообщил и французскому премьер-министру Леону Блюму как раз в то время, когда французским правительством обсуждался вопрос о заключении франко-советской военной конвенции, которая предусматривала практические шаги для реализации договора о взаимной помощи. В своем письме, переданном через сына Блюма, Бенеш рекомендовал проявлять исключительную осторожность в отношениях с Советским генеральным штабом, так как его руководители находятся в заговоре с Германией. Блюм впоследствии утверждал, что именно это сообщение сорвало заключение франко-советской военной конвенции. Враждебные Советскому Союзу французские политические круги стали утверждать, что подписывать военные обязательства с СССР нельзя, так как там существует заговор, если же заговор сфабрикован и репрессии продолжаются, то это свидетельствует о неустойчивости внутреннего положения СССР. Следовательно, подводили они к выводу, на Советский Союз в войне против Германии рассчитывать не приходится.

В Германии сообщение о расправе над командирами Красной Армии вызвало ликование.

Красная Армия потеряла своих лучших командиров как раз в тот момент, когда на горизонте все более сгущались тучи войны.

Не так-то было просто в короткий срок подготовить новых командиров полков, бригад, дивизий и корпусов. Выдвинутым на эти должности командирам подразделений часто не хватало знаний, опыта, которые не могли быть восполнены лишь способностями и преданностью долгу. Высшее военное образование к началу войны имели лишь 7% офицеров, 37% не имели полного среднего военного образования. К лету 1941 г. около 75% командиров и 70% политработников работали в своих должностях не свыше одного года. Лишь в ходе войны проявились таланты командиров, их полководческое искусство развернулось во всем своем блеске.

 

Международное положение СССР

Высшая цель внешней политики социалистического государства заключается в обеспечении благоприятных условий для своего мирного развития. Поддерживать мир, не допускать войн и вооруженных конфликтов, дать народу своей страны трудиться и развиваться в условиях мира, поддерживать борьбу против империалистической агрессии и за мир других народов, – эти стремления совершенно естественны и отвечают государственным, национальным и интернациональным интересам Советской страны.

Когда вспыхнула война в Европе, Советскому Союзу удалось остаться вне ее, хотя военный пожар бушевал у самых его границ. Удалось избежать одновременной войны на два фронта: в Европе – с гитлеровской Германией, в Азии – с милитаристской Японией. Оставаться вне войны так долго, как это возможно, было главной целью советской внешней политики от начала второй мировой войны и до вероломного нападения фашистской Германии на Советский Союз. Об этом совершенно прямо заявил в своем докладе на торжественном заседании в Большом театре 6 ноября 1940 г. М.И. Калинин: «…Когда почти весь мир охвачен такой войной, быть вне ее это великое счастье». Эти 22 месяца наша страна старалась использовать для того, чтобы повысить свою обороноспособность, улучшить свои позиции на случай, если бы Советский Союз подвергся нападению извне.

В этом довольно коротком промежутке времени можно условно наметить три этапа советской внешней политики: первый – с сентября 1939 г. до поражения Франции в июне 1940 г., второй – до советско-германских переговоров в Берлине в ноябре 1940 г., третий – до нападения Германии на Советский Союз.

На первом этапе внешнеполитическое положение Советского Союза было наиболее прочным и устойчивым. На западе существовал в лице Англии и Франции, находившихся в состоянии войны с Германией, контрбаланс агрессивным устремлениям Германии. До тех пор пока на западе продолжалась война, угроза нападения на Советский Союз с этой стороны была мало реальной, хотя следовало считаться с попытками в период так называемой странной войны некоторых империалистических кругов Франции и Англии создать военные плацдармы поближе к границам СССР, например в Скандинавии и в Турции. На Дальнем Востоке – после поражения Японии на Халхин-Голе и заключения пакта о ненападении между Советским Союзом и союзницей Японии Германией – практической опасности немедленного японского нападения на Советский Союз не существовало.

Важнейшим элементом внешней политики Советского Союза от 23 августа 1939 г. до 22 июня 1941 г. оставались отношения с Германией.

Германия знала, что Советский Союз – миролюбивое государство и ни на кого нападать не собирается. Но можно ли было это сказать про такое агрессивное государство, как фашистская Германия?

Советско-германские отношения регулировались пактом о ненападении от 23 августа 1939 г. и договором о дружбе и границе, подписанным 28 сентября 1939 г. Между Германией и Советским Союзом была установлена граница государственных интересов, которая, согласно договору от 28 сентября, была признана окончательной.

При заключении договора о дружбе и границе указывалось, что между Советским Союзом и Германией будут всемерно развиваться экономические отношения и товарооборот и для этой цели будет составлена экономическая программа. СССР обязывался поставлять Германии сырье, Германия должна была снабжать СССР промышленным оборудованием и машинами. Позднее между Советским Союзом и Германией были заключены хозяйственные соглашения – 11 февраля 1940 г. и 10 января 1941 г. Последнее соглашение должно было регулировать товарооборот между СССР и Германией до 1 августа 1942 г. СССР поставлял Германии промышленное сырье, нефтяные продукты и продукты питания, особенно зерновые, Германия Советскому Союзу – промышленное оборудование.

Советский Союз честно и неукоснительно выполнял заключенные с Германией политические и экономические соглашения.

В сложных условиях развертывающейся мировой войны и быстро меняющейся международной обстановки Советский Союз принял ряд мер для укрепления собственной безопасности. Этой цели служили, в частности, воссоединение Западной Украины и Западной Белоруссии с Украинской и Белорусской советскими социалистическими республиками, последовавшее в сентябре 1939 г. В результате этого шага Советского правительства граница проходила теперь на 200-300 км западнее старой государственной границы, от опасности фашистского порабощения было спасено свыше 12 млн. жителей этих областей.

Меры по усилению безопасности Советского государства были предприняты правительством и на северо-западе. Попытки в 1938-1939 гг. договориться с Финляндией о заключении договора о взаимной помощи не увенчались успехом. Отношения все более обострялись, пока не привели глубокой осенью 1939 г. к вооруженному советско-финляндскому конфликту. После тяжелых и кровопролитных для обеих сторон боев конфликт разрешился заключением 12 марта 1940 г. мирного договора. Советский Союз предъявил весьма умеренные требования, не выходившие за рамки соображений безопасности, которые диктовались все расширяющейся войной в Европе. В частности, к СССР отошел Карельский перешеек с Выборгом. Граница на северо-западе была несколько отодвинута. Советский Союз получил в аренду для военно-морской базы полуостров Ханко.

Советско-финляндский копфликт был печальным эпизодом во взаимоотношениях между двумя соседними государствами, тем более что Финляндия достигла своей независимости благодаря Великой Октябрьской социалистической революции.

Советско-финляндский мирный договор сыграл положительную роль и для Швеции, которая способствовала его заключению. Впрочем ликвидация конфликта, который западные державы собирались использовать для создания нового театра войны в Скандинавии, отвечала жизненным интересам самой Швеции. Менее чем через три недели всякие сомнения на этот счет исчезли. 9 апреля гитлеровская Германия вторглась в Данию и Норвегию. 13 апреля Советское правительство пригласило германского посла в Москве Шуленбурга и заявило ему, что Советский Союз заинтересован в сохранении нейтралитета Швеции. Германия не могла игнорировать предупреждение СССР. 17 апреля советский посол в Стокгольме А.М. Коллонтай сообщила о позиции СССР и немецком ответе шведскому министру иностранных дел Гюнтеру, который поблагодарил Советское правительство и заявил, что «акция со стороны Советского Союза укрепит установку кабинета и твердую волю Швеции соблюдать нейтралитет».

Были приняты меры, чтобы не допустить возникновения очага войны в Прибалтике. Прибалтийские государства – Эстония, Латвия и Литва – на протяжении двух десятилетий служили центрами антисоветских интриг империалистических государств и поддерживавшихся ими белогвардейских организаций. После начала второй мировой войны в прибалтийских государствах усилилось влияние гитлеровской Германии. Гитлеровские эмиссары вроде генерал-полковника Гальдера, видных руководителей немецкой разведки Пикенброка и Бентевиньи посещали Прибалтику, договаривались с местными ответственными военными руководителями прибалтийских государств об использовании территории, ресурсов и вооруженных сил этих государств в интересах Германии. Это грозило превращением территории прибалтийских государств в антисоветский плацдарм. Народы Прибалтики выступали против такой политики.

Немецкая разведка имела в Прибалтике широко разветвленную сеть. На ее содержании находились, в частности, такие высокопоставленные лица, как начальник второго (разведывательного) отдела эстонского генерального штаба полковник Р. Маазинг, полковники Л. Якобсен, И. Соодла и др.

Опираясь на поддержку прибалтийских народов, Советскому Союзу удалось подписать с правительствами государств Прибалтики договоры о взаимной помощи, которые предоставляли Советскому Союзу военные и военно-морские базы на территориях упомянутых государств. 28 сентября 1939 г. был подписан советско-эстонский договор, а 5 и 10 октября того же года – аналогичные договоры с Латвией и Литвой. Наиболее дальновидные деятели западных государств понимали стратегическую необходимость этих мер. Еще весной 1939 г., выступая в палате общин Уинстон Черчилль говорил: «Для России жизненно важ но, чтобы эти государства (Литва, Латвия и Эстония. – А.Н.) не попали в руки нацистской Германии». Однако английское правительство, возглавляемое тогда Чемберленом, вовсе не разделяло этого мнения.

В то время отношения между СССР и Францией и между СССР и Англией были напряженными. В предвоенные годы Советский Союз настойчиво стремился к созданию системы коллективной безопасности, важнейшую роль в которой должны были играть СССР, Англия, Франция и их союзники, связанные между собой обязательствами взаимной помощи на случай неспровоцированной агрессии со стороны Германии. Однако стремление правящих кругов Англии столкнуть между собой Германию и СССР, двусмысленная и непоследовательная позиция Франции, заключившей, с одной стороны, пакт о взаимной помощи с СССР, а с другой – проводившей мюнхенскую политику, направленную против СССР, были немаловажными причинами срыва накануне второй мировой войны плана создания антифашистской коалиции. Это обстоятельство отразилось на отношениях Советского Союза с западными государствами самым пагубным образом. По существу после начала войны в Европе дело ограничивалось простым поддержанием дипломатических отношений. К концу первого этапа англо-советские и франко-советские отношения резко ухудшились в связи с ярко выраженной враждебной позицией Англии и Франции во время советско-финского вооруженного конфликта. В то время англо-французские штабы по поручению своих правительств разрабатывали планы оказания непосредственной военной помощи Финляндии путем посылки своего экспедиционного корпуса и переноса центра тяжести войны с запада на север и северо-запад. Однако в силу различных причин английское правительство проявляло известные колебания, несмотря на энергичный нажим французского правительства и на его попытки с помощью американской дипломатии воспрепятствовать мирным переговорам, начавшимся в Москве. Договор между Финляндией и Советским Союзом от 12 марта окончательно сорвал антисоветские планы Англии и Франции того периода и вынудил правительство Англии обратиться к более реальной политике в отношении СССР. Об этом свидетельствовало, в частности, предложение английского правительства 18 марта 1940 г. возобновить прерванные осенью 1939 г. торговые переговоры. Однако вскоре торговые переговоры снова зашли в тупик, так как английское правительство настаивало на поддержании Советским Союзом экономической блокады Германии, проводившейся Англией, на что Советский Союз не мог пойти без ущерба для своей позиции нейтрального государства и для отношений с Германией.

Советско-французские отношения в эти месяцы носили напряженный характер. С первых же дней войны во Франции началась разнузданная антисоветская кампания, достигшая своего апогея во время финского конфликта. Совместно с Англией Франция добилась в декабре 1939 г. исключения СССР из Лиги Наций. Французское правительство Даладье прилагало все усилия, чтобы под предлогом оказания помощи Финляндии тем или иным способом втянуть Советский Союз в мировую войну. Одновременно с планом нападения на СССР с северо-запада французский генеральный штаб разрабатывал планы нападения на СССР с юга, который должен был осуществляться: с воздуха – бомбардировками центров нефтяной и нефтеперерабатывающей промышленности в Баку и в Батуми, с моря – посылкой англо-французской военной эскадры в воды Черного моря для бомбардировки черноморского побережья Советского Союза. Для этой цели Франция успела заручиться принципиальным согласием Турции. Готовя разрыв отношений с СССР, 5 февраля 1940 г. французская полиция совершила налет на помещение советского торгпредства в Париже, помещения Интуриста и бывшей советской школы в Париже. Были вскрыты сейфы со служебными документами. Обыски были произведены и на квартирах сотрудников советских учреждений в Париже. Часть документов была изъята. Эта полицейская провокация еще более ухудшила отношения. Нет сомнения, что французские власти были заняты поисками предлогов, чтобы в дальнейшем было легче объяснить разрыв отношений с СССР.

Франко-советские отношения еще больше обострились в то время, когда французское правительство интенсивно разрабатывало военные антисоветские планы. Заключение советско-финского договора привело к отставке 20 марта правительства Даладье, сделавшего главным направлением своего курса в эти месяцы антисоветскую политику. Последним актом Даладье на посту премьера было требование 19 марта отозвать советского полпреда во Франции Я. 3. Сурица за поздравительную телеграмму, отправленную им Советскому правительству по поводу заключения мирного договора с Финляндией.

Новое французское правительство П. Рейно пыталось продолжить курс на обострение франко-советских отношений и 25 марта передало английскому правительству меморандум, в котором продолжало настаивать на проведении прежней, обанкротившейся политики в отношении СССР. Английское правительство отнеслось к меморандуму сдержанно. Тем временем Германия вторглась в Норвегию и Данию, а 10 мая начала наступление на Западном фронте. Последовавшая затем военная катастрофа решительно изменила ситуацию. После капитуляции Франции вся западная часть европейского континента оказалась под господством гитлеровской Германии. Из всех западноевропейских государств, принимавших участие в войне, уцелела лишь одна Англия. Но положение ее оставалось чрезвычайно тяжелым.

Быстрый разгром Франции оказался полной неожиданностью. Германия становилась единственной военной силой на западноевропейском континенте. Ей никто здесь не противостоял. Баланс сил решительно изменился. Внешнеполитическое положение Советского Союза значительно ухудшилось. Никто не мог предсказать, в каком направлении развернется дальнейшая агрессия Германии. Авторы многотомного японского издания «История войны на Тихом океане» обращают внимание на то, что в своей речи после поражения Франции, в которой Гитлер предложил мир с Англией, он не сказал ничего такого, что свидетельствовало бы о его доброжелательном отношении к СССР. Договор о ненападении между Советским Союзом и Германией не мог в условиях стремительно возросшей военноэкономической мощи Германии и неимоверного самодовольства немецких фашистов служить сам по себе достаточрю надежной гарантией от нападения. Учитывая эти обстоятельства и стремясь облегчить тяжелое положение Англии, новый английский военный кабинет, сформированный в середине мая Уинстоном Черчиллем, решил попытаться наладить отношения с СССР. 12 июня 1940 г. в Москву прибыл вновь назначенный английский посол, известный деятель лейбористской партии Стаффорд Криппс. 25 июня 1940 г. Черчилль обратился с письмом к И.В. Сталину. В письме Черчилль выражал надежду, что ни расстояния, разделяющие обе страны, ни различие систем, ни идеологические расхождения не должны помешать обеим странам поддерживать взаимовыгодные отношения. Признавая, таким образом, справедливость установки советской внешней политики на мирное сосуществование, Черчилль подчеркивал, что Советский Союз сам должен судить о том, угрожают ли германские претензии на господство в Европе его интересам. Со своей стороны глава английского правительства заверял в готовности обсуждать с Советским правительством «любую из широких проблем, созданных нынешней попыткой Германии проводить политику поэтапного завоевания и поглощения европейских государств».

3 июля Черчилль принял советского посла в Лондоне И.М. Майского и имел с ним откровенную беседу. Однако ситуация была чрезвычайно сложной. Практически Англия не могла оказать никакой немедленной помощи Советскому Союзу в случае, если бы Германия напала на СССР. Если даже не принимать в расчет все еще широко распространенных в правящих кругах Англии того времени антисоветских предубеждений, положение самой Англии было крайне тяжелым. Приходилось со дня на день ожидать немецкого вторжения на Британские острова. Сложившаяся ситуация была правильно охарактеризована в то время в выступлении в парламенте лейбористом Коксом: «В этих обстоятельствах мы не в состоянии защитить Советский Союз в какой-либо ощутимой степени. Поэтому любая надежда, что мы можем в настоящее время перетянуть на свою сторону Россию, тщетна. В то же время Россия не желает германской победы… Мы должны культивировать как можно более дружественные отношения с Россией…»

Для Советского государства наступило весьма тревожное время. Положение у советских границ было недостаточно устойчивым. В Прибалтике под влиянием немецких побед и советско-финского конфликта правящие круги начали втайне сколачивать военный союз Эстонии, Латвии и Литвы, направленный против СССР. На советской юго-западной границе в связи с усилением тенденций к румыно-немецкому сближению и стремлением к захвату власти со стороны откровенно фашистских элементов в самой Румынии вырисовывалась перспектива опасных осложнений. В политических кругах многих капиталистических государств упорно ходили слухи, что Германия будет добиваться полного экономического и политического подчинения стран Юго-Восточной и прежде всего Балканской Европы. Это означало, что в скором времени для Советского Союза возникнет здесь новая угроза.

Трудящиеся Прибалтики, обеспокоенные усилением Германии, требовали передачи власти в руки подлинных народных представителей. В июне 1940 г. к власти в Эстонии, Литве и Латвии пришли народные правительства.

В конце июня Бессарабия и Северная Буковина, а в августе 1940 г. Эстония, Латвия и Литва вошли в состав Советского Союза. Прибалтийские государства стали союзными республиками. Бессарабия была объединена с Молдавской автономной республикой. Обе эти части, слитые воедино, образовали союзную Молдавскую республику. Границы СССР были отодвинуты на запад. Однако времени для их укрепления оставалось крайне мало. Это должно было стать очевидным после подписания 27 сентября 1940 г. Германией, Японией и Италией агрессивного Тройственного пакта.

Хотя Советское правительство и было информировано Германией о предстоящем заключении Тройственного пакта еще до его опубликования, оно не было введено в заблуждение относительно истинного характера пакта. В передовой статье газеты «Правда» от 30 сентября 1940 г. по поводу Тройственного пакта подчеркивалось, что его подписание означает «дальнейшее обострение войны и расширение сферы ее действий». В то же время советская печать обращала внимание на оговорку, что Тройственный пакт не затрагивает отношений его участников с СССР, и разъясняла, что эту оговорку следует понимать «как подтверждение силы и значения пакта о ненападении между СССР и Германией и пакта о ненападении между СССР и Италией».

О том, что в СССР не сомневались в смысле Тройственного пакта как пакта о предварительном разделе мира, свидетельствовал и ставший более дружелюбным тон советской печати по отношению к Англии. Например, 5 октября 1940 г. «Правда» поместила весьма обстоятельную и сочувственную корреспонденцию из Лондона о посещении корреспондентом ТАСС одной из лондонских полевых батарей зенитных орудий. Из этой статьи читатель мог легко сделать вывод, что Англия воюет всерьез и ее силы растут.

Советское правительство продолжало скрупулезно выполнять соглашения, заключенные им с гитлеровской Германией, не давая ей ни малейшего повода для ухудшения отношений. Германия со своей стороны стремилась использовать обстановку, чтобы оказать давление на Советский Союз и вынудить его вести свою внешнюю политику исключительно в немецких интересах. С этой целью в ноябре 1940 г. в Берлин был приглашен председатель Совнаркома СССР и народный комиссар иностранных дел В.М. Молотов. В ходе бесед, которые состоялись между ним, с одной стороны, и Гитлером, Риббентропом – с другой, Советскому Союзу было сделано предложение примкнуть к Тройственному пакту и принять участие в переделе сфер влияния 1в мире. Советское правительство уклонилось от германских предложений. Берлинские переговоры не могли оставлять никаких сомнений в том, что агрессивность Германии усилилась и она стремится в кратчайший срок достигнуть мирового господства.

Последний этап в развитии германо-советских отношений протекал после безуспешных ноябрьских переговоров и до нападения Германии 22 июня 1941 г. Советский Союз по-прежнему прилагал все усилия, чтобы не допустить войны. Со стороны Германии делалось все, чтобы поставить Советский Союз в наименее выгодные политические, дипломатические и военные условия в момент нападения на него.

После ноябрьских переговоров уже не могло быть никаких сомнений в истинных намерениях Германии. К такому выводу должны были подвести и события, разыгравшиеся на Балканах.

Летом и осенью 1940 г. гитлеровская Германия, искусно используя румыно-венгерские противоречия из-за Трансильвании, заставила оба государства, прежде всего Румынию, следовать в фарватере немецкой политики. В сентябре 1940 г. в Румынию была послана германская военная миссия, что фактически означало оккупацию Румынии немецко-фашистскими войсками. Предпринимая такие меры, Германия рассчитывала взять под полный контроль румынские нефтяные месторождения и нефтеочистительные заводы в Плоешти, а также использовать румынский плацдарм для будущей войны с СССР. В лице румынского диктатора Антонеску Гитлер нашел правителя, готового очертя голову броситься в любую антисоветскую авантюру. Захваты фашистской Германии, особенно ее продвижение на Балканы, которые Италия издавна рассматривала как сферу своих собственных интересов, вызвали негодование итальянского «дуче» Муссолини. Не предупреждая своего немецкого союзника, Италия напала 28 октября 1940 г. на Грецию.

Незадолго до нападения Муссолини говорил своему министру иностранных дел Чиано: «Гитлер всегда ставит меня перед совершившимся фактом. Теперь я отплачу ему его собственной монетой. Он узнает из газет, что я оккупировал Грецию. Таким образом будет восстановлено равновесие».

Однако итальянские захватчики натолкнулись на мужественный отпор греческого народа и были вынуждены не только перейти к обороне, но и очистить часть захваченных территорий. Италия оказалась перед угрозой военной катастрофы. Гитлеровская Германия пришла на помощь своему союзнику.

Решение вторгнуться в Грецию показало, что Германия стремится в кратчайший срок полностью подчинить своей политике страны Юго-Восточной и Южной Европы. В связи с этим усилился нажим на Югославию, которой было предложено присоединиться к Тройственному пакту. В то время Румыния и Венгрия уже это сделали. Усилился нажим и на Болгарию. Таким образом, на Балканах создалась явная угроза для Советского Союза, ибо захват Балкан Германией неминуемо означал приближение немецкой угрозы к границам Советского Союза. Логика подсказывала, что если Германии удастся справиться с балканской ситуацией и лишить англичан последнего плацдарма на континенте, то угроза для СССР возрастет во сто крат.

Между тем отношения Советского Союза с его потенциальными союзниками – Англией и Соединенными Штатами Америки – оставались и в этот период неизменными. Англия и Соединенные Штаты по-прежнему «не признавали» вхождения прибалтийских государств в состав Советского Союза. Фонды этих государств, депонированные в английских и американских банках, оставались замороженными. Англо-советская торговля практически была приостановлена, советско-американская наталкивалась на большие затруднения вследствие дискриминационных мер правительства США. Тем не менее и в Англии, и в Соединенных Штатах Америки постепенно пробивала себе дорогу другая тенденция – тенденция улучшения отношений с Советским Союзом, осознание исторической необходимости для всех трех держав объединиться перед лицом угрозы со стороны фашистского блока. Многие общественные деятели в Англии и в Америке не скрывали своего сожаления в связи с тем, что летом 1939 г. намечавшееся создание антигитлеровской коалиции было приостановлено. В своих выступлениях английские парламентарии все чаще настаивали на том, что в связи с активным немецким военно-политическим наступлением на Балканах, угрожающим английским интересам не только там, но и на Ближнем и Среднем Востоке, Англии следует незамедлительно вступить в переговоры с Советским Союзом, для которого уста новление германского господства на Балканах таит огромную опасность. Глубокой осенью 1940 г. английский посол Стаффорд Криппс пытался по указанию своего правительства вести переговоры в Москве по политическим вопросам, однако ни к каким результатам они не привели. Летом и осенью 1940 г. и в первые месяцы 1941 г. начали несколько улучшаться американо-советские отношения.

6 августа 1940 г. было возобновлено советско-американское торговое соглашение.

Наиболее важным результатом советско-американских переговоров была отмена «морального эмбарго», т.е. рекомендации правительства США американским фирмам воздержаться от торговли с СССР, сделанной в разгар финского конфликта в декабре 1939 г. Хотя отмена «морального эмбарго» в конце января 1941 г. не имела существенного экономического значения, так как американское правительство по-прежнему осуществляло строгий контроль над вывозом в Советский Союз, политический эффект этого шага нельзя недооценивать. «Это был, – пишет советский исследователь Л.В. Поздеева, – своего рода примирительный жест правительства США в отношении СССР». Позиция СССР в целом, подчеркивал в своей беседе с английским послом в Вашингтоне Галифаксом государственный секретарь Хэлл, направлена против многих планов Германии и Японии.

Сдвиг в сторону сближения с СССР со стороны Соединенных Штатов Америки нашел известное выражение в отклонении конгрессом США в марте 1941 г. поправки к законопроекту о ленд-лизе, предлагавшей исключить Советский Союз из программы помощи, предусмотренной законопроектом. В ходе прений некоторые конгрессмены высказали надежду на возможность выступления СССР «плечом к плечу» с западными державами.

Однако до подлинного сближения с Англией и США или даже до -серьезного улучшения отношений с ними дело, к сожалению, не дошло. Попытки Советского Союза оказать сопротивление германской агрессии на Балканах предпринимались им единолично.

Еще с конца 1939 г. наметилось некоторое улучшение болгаро-советских отношений. Были заключены экономические и культурные соглашения, которые способствовали установлению между СССР и Болгарией более тесных связей. Традиционные симпатии болгарского народа к русскому народу, помогавшему в прошлом его борьбе против турецкого владычества, широко распространенная идея славянской солидарности цементировались огромным интересом болгар к стране социализма, социалистическими традициями болгарского рабочего движения. Все это вместе взятое оказывало влияние и на внешнюю политику Болгарии. Кроме того, значительное усиление Германии на Балканах в результате ее победы на западе вызывало в Болгарии немалое волнение. Играли роль и опасения нападения со стороны Турции. Советский Союз был единственной страной, которая реально могла противостоять проискам немецких фашистов на Балканах, в том числе в Болгарии. Во время советско-болгарских переговоров осенью 1939 г. Советское правительство предложило подписать договор о дружбе и взаимной помощи. Однако царское болгарское правительство отклонило это предложение. В дальнейшем, под влиянием событий в Западной Европе и страха перед усилением советского влияния и распространением идей социализма, болгарское правительство все более склонялось к блоку фашистских агрессоров. После ноябрьских переговоров в Берлине Советское правительство 19 ноября 1940 г. обратилось к Болгарии с предложением заключить договор о дружбе и взаимной помощи. Спустя неделю в Софию прибыл генеральный секретарь Наркоминдела А.А. Соболев, подтвердивший это предложение. Советский Союз заявил о своей готовности оказать Болгарии помощь, в том числе и военную, в случае нападения на нее третьей державы или группы держав. СССР выразил готовность оказать Болгарии и финансово-экономическую помощь. При этом Советский Союз заявлял, что пакт ни в коем случае не затронет существующего режима, независимости и суверенитета Болгарии. В этот же день, 25 ноября, советское предложение было обсуждено на узком заседании болгарского кабинета министров у царя Бориса и отклонено. Об этом советском предложении был поставлен в известность германский посланник в Софии.

Хотя болгарское правительство и отвергло предложение СССР, однако оно сыграло известную положительную роль, замедлив переход Болгарии в лагерь фашистских агрессоров. Болгарский посланник в Стокгольме доносил своему правительству в середине декабря 1940 г.: «…здесь с интересом отмечают проявленное в последнее время русскими заступничество в пользу Болгарии и Швеции с тем, чтобы сохранить эти две страны не только вне войны, но и вне комбинации Германии против Англии».

В январе 1941 г. в связи с распространившимися сообщениями, что в Болгарию с согласия СССР перебрасываются немецкие войска, Советское правительство официально заявило, что если такой факт действительно имеет место, то «это произошло и происходит без ведома и согласия СССР».

Спустя четыре дня Советское правительство заявило германскому послу в Москве Шуленбургу, что оно рассматривает территорию восточной части Балкан как зону безопасности СССР и не может оставаться безучастным к событиям, угрожающим этой безопасности. Это же было повторено 17 января 1941 г. советским полпредом в Берлине статс-секретарю германского МИДа Вейцзекеру. Однако 1 марта болгарское правительство примкнуло к Тройственному пакту, предоставив свою территорию для прохода немецких войск для военных действий против Греции, а затем и против Югославии.

Советское правительство в специальном заявлении осудило этот шаг правительства Болгарии, указав при этом, что его позиция «ведет не к укреплению мира, а к расширению сферы войны и втягиванию в нее Болгарии». 3 марта германскому послу в Москве было заявлено, что Германия не может рассчитывать на поддержку Советским Союзом ее действий в Болгарии.

Неудача с Болгарией показывала, что Германия уже начала враждебные военно-политические шаги против СССР. Столкновение в Болгарии фактически было испытанием прочности советско-германских отношений. Из результатов этого испытания следовало сделать и соответствующие выводы.

Серьезные опасения возникли в Советском Союзе из-за позиции Турции во время «странной войны», а также в связи с тем, что турецкое правительство продолжало лавировать между воюющими сторонами, склоняясь то к одной, то к другой стороне, в зависимости от складывающегося соотношения сил в каждый данный момент. Однако вступление немецких войск в Болгарию напугало турецкое правительство. В результате обмена мнениями между советским и турецким правительствами в марте 1941 г. были даны взаимные заверения, что в случае нападения на одну из сторон другая может «рассчитывать на полное понимание и нейтралитет…».

События на Балканах показали, что отношения между Германией и СССР развиваются в угрожающем направлении. Германо-советские противоречия, носившие вследствие стремления гитлеровцев к мировому господству непримиримый характер и лишь смягченные соглашениями 1939 г., теперь давали о себе знать с новой силой. Германия продолжала готовить плацдармы вблизи границ СССР. Натолкнувшись на отрицательную позицию Советского Союза в отношении немецкой агрессии на Балканах, гитлеровцы пытались припугнуть Советский Союз своей военной мощью. 22 февраля 1941 г. ответственный сотрудник германского МИДа посол Риттер по поручению своих вышестоящих начальников в строго секретной закодированной телеграмме послу в Москве Шуленбургу сообщил, что наступило время огласить данные о количестве немецких войск, находящихся в Румынии, с тем чтобы произвести соответствующее впечатление на советские круги. 680-тысячная немецкая армия в Румынии находится в полной боевой готовности. Она хорошо технически оснащена и насчитывает в своем составе моторизованные части. Эта армия поддерживается «неисчерпаемыми резервами». Риттер предлагал всем членам германских миссий, а также через доверенных лиц начать распространение сведений о германской мощи. Надо подать эту мощь во впечатляющей манере, писал Риттер, подчеркивая, что она более чем достаточна, чтобы встретить любую эвентуальность на Балканах, с какой бы стороны она ни исходила. Предлагалось распространять эти сведения не только в правительственных кругах, но и среди заинтересованных иностранных представительств, аккредитованных в Москве.

Наряду с запугиванием гитлеровцы старались замаскировать ведущиеся военные приготовления вдоль советско-германской границы. 10 января 1941 г. между Германией и Советским Союзом был подписан договор о советско-германской границе от р. Игорка до Балтийского моря. После заключения договора уполномоченными обеих сторон должна была быть проведена демаркация определенной договором границы. Переговоры о порядке работы комиссии начались 17 февраля. Немецкая сторона всячески затягивала их. По требованию верховного командования сухопутных войск Шуленбургу было дано указание всячески оттягивать переговоры, чтобы не допустить работы советской комиссии на границе. Немцы опасались, что иначе их военные приготовления будут раскрыты.

Гитлеровцы усилили воздушную разведку советских приграничных районов. Одновременно они с целью маскировки начали утверждать, будто слухи о намечающемся нападении Германии на Советский Союз специально распространяются «английскими поджигателями войны». Как раз в это время Советский Союз получил предупреждения по дипломатическим каналам о германских планах нападения на СССР.

Новое осложнение отношений между СССР и Германией произошло затем из-за Югославии. 27 марта 1941 г. в Югославии было свергнуто правительство Цветковича, подписавшее соглашение о присоединении к Тройственному пакту. Югославский народ был полон решимости оказать вооруженное сопротивление германскому агрессору. «Последние события в Югославии, – писала «Правда», – со всей ясностью показали, что народы Югославии стремятся к миру и не хотят войны и вовлечения страны в водоворот войны. Путем многочисленных демонстраций и митингов широкие слои населения Югославии выразили свой протест против внешней политики правительства Цветковича, которая грозила Югославии вовлечением ее в орбиту войны…» 5 апреля между Югославией и Советским Союзом был подписан договор о дружбе и ненападении, согласно которому если бы одна из сторон подверглась нападению, то другая обязывалась соблюдать «политику дружественных отношений к ней». В день опубликования договора, 6 апреля, гитлеровская Германия напала на Югославию. Советский Союз публично осудил этот акт агрессии в сообщении Наркоминдела от 13 апреля 1941 г. об отношении правительства СССР к нападению Венгрии на Югославию. Хотя в заявлении осуждалась Венгрия, но тем самым осуждался и инициатор агрессии – гитлеровская Германия. События, связанные с Югославией, показывали, что отношения между Германией и СССР приближаются к развязке.

В обстановке растущей напряженности Советскому Союзу удалось добиться крупного успеха в делах с другим потенциальным противником – Японией.

Уже с конца 1939 г. постепенно начала вырисовываться перспектива хотя бы временного улучшения советско-японских отношений. После Халхин-Гола в японских военных кругах началось некоторое отрезвление. Попытки оказать давление на Советский Союз военным путем окончились неудачей. Война против СССР представлялась делом чрезвычайно сложным и опасным. Определенное влияние на политику Японии оказало и заключение советско-германского пакта о ненападении от 23 августа 1939 г., вызвавшее охлаждение в отношениях между партнерами «оси». В правящих кругах Японии отдавали себе отчет в том, что в этих условиях шансы Японии на ведение победоносной войны против СССР значительно уменьшились. Несмотря на антисоветскую кампанию, начатую в Японшг во время советско-финляндского конфликта, которая поддерживалась и разжигалась проанглийскими и проамериканскими кругами, дальше антисоветских заявлений в печати дело не пошло. Ряд японских промышленников и финансистов, заинтересованных в развитии экономических отношений с СССР, и особенно рыбопромышленники оказывали нажим на правительство, требуя улучшения отношений с СССР и подписания новой рыболовной конвенции, так как срок прежней истек в 1939 г. В японской прессе появились Статьи, требовавшие заключения с СССР пакта о ненападении. Таково было положение к моменту крушения Франции. Это событие значительно усилило те японские круги, которые выступали за экспансию в сторону южных морей. Они находили поддержку и у Германии, – которая в то время считала своей основной задачей ведение войны против Англии и выступала поэтому за урегулирование советско-японских отношений «с тем, чтобы развязать руки Токио для экспансии на юг. Это должно было привлечь внимание Англии и США к Тихому океану, ослабив их позиции в Европе».

В начале июня был урегулирован вопрос о пограничной линии между Маньчжоу-Го и Монгольской Народной Республикой в районе конфликта 1939 г. Спустя месяц, японский посол в Москве Того предложил заключить советско-японский договор сроком на 5 лет. Суть такого договора, который основывался бы на советско-японском договоре 1925 г., заключалась в сохранении нейтралитета в том случае, если бы одна из сторон подверглась нападению третьей стороны. Советский Союз дал согласие на японское предложение, но обусловил его отказом от договора 1925 г. как основы нового соглашения, поскольку конвенция 1925 г. в значительной своей части устарела. В связи со сменой кабинета в Японии в июле 1940 г. переговоры были прерваны, а посол Того отозван в Токио. Однако тенденция к урегулированию отношений с СССР продолжала усиливаться по мере того, как выявлялись благоприятные перспективы для усиления японской агрессии в Юго-Восточной Азии в результате ослабления Англии и поражения Франции и Голландии. Эта тенденция была коротко сформулирована в конце сентября 1940 г. японской газетой «Хопи»: «Если Япония хочет продвинуться на юге, она должна быть свободной от опасений на севере» „В Москву был назначен новый посол – Татекава, которому, по словам министра иностранных дел Мацуока, было поручено «открыть новую страницу в отношениях между Японией и Советским Союзом».

Заключение Тройственного пакта 27 сентября 1940 г. означало в тех конкретных условиях усиление японских кругов, выступающих за агрессию в южном направлении, т.е. против английских владений в Азии. В то же время следовало считаться и с тем, что в случае изменения международной обстановки, например в случае нападения Германии на Советский Союз, Япония может оказать ей поддержку. Этот момент неоднократно подчеркивался ответственными руководителями японского правительства на секретных заседаниях.

Осенью 1940 г. и в начале 1941 г. советско-японские переговоры были продолжены. СССР выдвинул предложение подписать договор о нейтралитете при условии ликвидации японских нефтяных и угольных концессий на Северном Сахалине. В этом случае СССР обязывался компенсировать концессионеров и поставлять Японии сахалинскую нефть в течение 5 лет на обычных коммерческих условиях. Японское правительство согласилось обсудить проект договора, но отклонило предложение о ликвидации концессий.

Однако, несмотря на все трудности, советско-японские отношения уже входили в период временного урегулирования. Перспективы его улучшились после подписания во второй половине января 1941 г. протокола о продлении рыболовной конвенции до конца 1941 г. Определенное воздействие оказало на позицию Японии и неудачное начало японо-американских переговоров.

Вскоре после подписания Тройственного пакта японское правительство обратилось к правительству СССР с предложением заключить пакт о ненападении. Одновременно Япония просила Германию содействовать заключению пакта.

План, предложенный Риббентропом, был отклонен в ноябре 1940 г. Советским правительством. Между тем сторонники направления японской агрессии на юг оказывали все большее влияние на японскую внешнюю политику и требовали с этой целью обеспечить безопасность японского тыла на севере, т.е. в северо-восточных районах Китая, граничащих с Советским Союзом и Монгольской Народной Республикой. Немалую роль сыграло то обстоятельство, что уроки Халхин-Гола еще не были забыты японской военщиной. Перспектива войны против СССР казалась куда более опасной, чем нападение на английские владения в Юго-Восточной Азии, несмотря на то, что Англия находилась в весьма тяжелом положении. 3 февраля 1941 г. на совместном заседании правительства и представителей военных кругов были одобрены «Принципы ведения переговоров с Германией, Италией и Советским Союзом». 12 марта японский министр иностранных дел Мацуока отбыл в Европу. Во время остановки в Москве Мацуока предложил Советскому правительству заключить пакт о ненападении. Напомним, что в 30-е годы Советский Союз неоднократно обращался к Японии с таким предложением, но тогда оно было отклонено Японией. В новой же обстановке Советский Союз не считал достаточным заключение лишь пакта о ненападении. Было важно заручиться нейтралитетом Японии на случай осложнения с Германией. Поэтому Советский Союз выдвинул контрпредложение: заключить договор о нейтралитете. 26 марта с этим предложением Мацуока и отправился в Берлин.

После издания директивы «Барбаросса» гитлеровская Германия стала оказывать давление на Японию с целью заставить ее занять позицию, которая бы благоприятствовала германским планам. Во второй половине января 1941 г. при встрече с Муссолини в Бергхофе Гитлер говорит о Японии, «чья свобода действий ограничена Россией, точно так же как и Германии, которая должна держать на советской границе 80 дивизий в постоянной готовности на случай действий против России». Оценивая Японию как важный фактор борьбы с Англией и Соединенными Штатами, Гитлер не без умысла подчеркивал, что часть японских сил скована Советским Союзом.

Гитлер, принимая 3 февраля 1941 г. японского посла Курусу, явившегося к нему с прощальным визитом, сделал послу прозрачные намеки относительно возможного развития германо-советских отношений. «Нашими общими врагами, – говорил он, – являются две страны – Англия и Америка. Другая страна – Россия – не является врагом в данный момент, но представляет опасность для обоих государств (т. е. для Германии и Японии. – A. H.). В данный момент в отношениях с Россией все в порядке. Германия верит этой стране, но 185 дивизий, которые Германия имеет в своем распоряжении, обеспечивают ее безопасность лучше, чем это делают договоры. Таким образом, – заключил Гитлер, – интересы Германии и Японии абсолютно параллельны в трех направлениях».

Добиваться скорейшего вовлечения Японии в войну – такая установка была дана в директиве германского верховного командования вооруженных сил № 24 от 5 марта 1941 г. относительно сотрудничества с Японией. В этом документе прямо указывалось, что цель германской политики заключается в том, чтобы «вовлечь Японию в активные действия на Дальнем Востоке как можно скорее». «Операция Барбаросса, – говорилось далее, – создает для этого особо благоприятные политические и военные условия». Из этой директивы явствовало, что речь идет о Нападении Японии на английские владения, в то время как Германия, нападая на Советский Союз, высвобождает скованные на Дальнем Востоке японские войска.

Во время пребывания японского министра иностранных дел в Берлине эта установка была лейтмотивом всех бесед с ним Гитлера и Риббентропа. Подчеркивая, что Англия уже потерпела поражение и для Японии выгодно немедленно выступить против нее, глава немецких фашистов обращал внимание японского министра также и на то, что надеждой Англии являются американская помощь и Советский Союз. Упоминая в данной связи Советский Союз, Гитлер хотел отвратить Японию от подписания в Москве каких-либо политических соглашений. Риббентроп также старался внушить Мацуока мысль о скором поражении Англии и ликвидации Британской империи, следовательно, Японии следует поспешить, напав, скажем, на Сингапур. Риббентроп всячески давал понять собеседнику, что война Германии против СССР неизбежна. Отсюда Мацуока должен был сам прийти к выводу о том, что нет смысла входить с Советским Союзом в политическое соглашение. Ведь ее союзник, Германия, все берет на себя… Риббентроп разъяснял Мацуока: «Немецкие армии на востоке подготовлены в любое время. Если Россия однажды займет позицию, которую можно будет интерпретировать как угрозу Германии, фюрер сокрушит Россию. Германия убеждена, что кампания против России окончится абсолютной победой немецкого оружия и полным разгромом Красной Армии и русского государства. Фюрер убежден, что в случае действия против Советского Союза через несколько месяцев не будет больше великой державы России… Не следует также упускать из виду, что Советский Союз, несмотря на все отрицания, все еще ведет коммунистическую пропаганду за границей… Далее остается фактом, что Германия должна обезопасить свой тыл для ее окончательной битвы против Англии… Немецкая армия практически не имеет противников на континенте за возможным исключением России».

В беседе от 29 марта 1941 г. Риббентроп в своей обычной провокационной манере заверял Мацуоку: «Если Россия когда-либо нападет на Японию, Германия ударит немедленно». Следовательно, безопасность Японии на севере обеспечена.

Давление на Мацуоку оказывалось с неослабевающей настойчивостью в течение всего пребывания японского министра в Берлине. 4 апреля Мацуока вновь беседовал с Гитлером, а 5 апреля – с Риббентропом. Снова и снова немецкие министры уверяли Мацуока, что Англия вот-вот рухнет и мир будет достигнут ценой ее полной капитуляции. Японии следует поспешить. Мацуока понимающе поддакивал, делая вид, что со всем согласен, и просил оказать помощь Японии в вооружении, в частности в оборудовании подводных лодок. Мацуока обещал своим партнерам поддержать в Токио план нападения на Сингапур, хотя во время пребывания в Берлине получил предупреждение японского верховного командования о нежелательности принимать на себя какие-либо военные обязательства, например нападения на Сингапур. Сам Мацуока исходил из расчета, что война с Англией необязательно будет означать также и войну с Соединенными Штатами Америки. Несмотря на заверения Риббентропа, что Германия обеспечит безопасность Японии на севере, Мацуока, действуя в духе полученных в Токио директив, решил добиваться прямого японо-советского соглашения. Еще 2 февраля в Токио был утвержден документ «О форсировании политики продвижения в южном направлении».

Переговоры о заключении советско-японского пакта возобновились с 8 апреля, после возвращения Мацуока в Москву. Они происходили в обстановке продолжающихся разногласий по поводу характера договора. Японский министр иностранных дел настаивал на заключении пакта о ненападении. Советская сторона соглашалась на это при условии ликвидации японских концессий на Северном Сахалине. После долгих споров было решено подписать договор о нейтралитете, что и было сделано 13 апреля 1941 г. Одновременно Мацуока дал письменное обязательство разрешить в течение нескольких месяцев вопрос о концессиях на Северном Сахалине. Позднее, в связи с начавшейся германо-советской войной, к проблеме концессий уже не возвращались.

Советско-японский пакт о нейтралитете был одобрен в Токио, так как в тот момент сторонники экспансии в южном направлении имели перевес. Это выразилось и в том, что 12 июня было решено активизировать действия Японии на юге, не останавливаясь перед войной с Англией и Соединенными Штатами Америки. Окончательное же решение было принято, спустя 10 дней после нападения Германии на Советский Союз, на императорской конференции 2 июля 1941 г.