Афифа с наслаждением пригубила прохладный, гранатовый сок, источающий тонкий и нежный аромат. Сейчас стоял обычный, жаркий день, когда девушки гарема изнывали от скуки и монотонности. Где-то раздавался плеск воды, быстрые шаги слуг, смех и разговоры наложниц. Султаным внезапно вздрогнула от настойчивого стука в дверь. Отставив бокал, она накинула на голову шелковое покрывало, закрыв одним концом нижнюю часть лица: – Входи!

На пороге появился чернокожий раб Кирабо-ага, личный слуга госпожи: – Моя великая повелительница, я привел Бахижу. Рабыня ожидает аудиенции.

– Веди, – в покои робко вошла худенькая девушка. Подтолкнув ее к Афифе, евнух с поклоном откланялся. Жена шейха задумчивым взглядом окинула коленопреклоненную наложницу, чьи хрупкие плечи утопали в плену роскошных, темных волос. Невольнице едва исполнилось семнадцать, но великий повелитель отказался брать ее на ложе. Теперь рабыню ожидало незавидное будущее: всю жизнь вянуть в гареме, прислуживать высшим господам, так и не почувствовать сладость интимной жизни и радости материнства: – Бахижа, посмотри на меня, – девушка испугано подняла огромные, карие глаза: – А ты изменилась, и в лучшую сторону. Твои формы обрели женственность, кожа стала нижней и белей. Такой юный, сочный цветочек, – Султаным с наслаждением смотрела, как очи Бахижи наливаются слезами, а тонкие пальцы сжались в кулаки: – Как жаль, что такая хорошенькая девочка всю жизнь проведет взаперти, не познав любви и страсти.

Из уст наложницы сорвался страдальческий вопль. Заломив руки, она умоляюще посмотрела на женщину, гордо восседавшую средь подушек: – Прошу вас, Султаным…

– Закрой рот! – резко вскликнула Афифа, резким движением убрав выбившуюся прядь: – Кто ты такая, чтобы просить меня?! Ах, понимаю, твое самолюбие и гордость ущемлены. Повелитель при всех отказался от тебя, сказав, что такая нескладная, худущая девка ему не нужна. Господин любит женственных, сочных, тех, кто способен подарить ему рай чувств и наслаждений. Мне очень жаль, Бахижа, но вчера ты пополнила ряды отверженных. Хотя, еще рано отчаиваться. Я помогу тебе. Шейх уже немолод, лет через десять, а то и раньше, он предстанет перед Всевышним. Место властелина займет его единственный сын. Поэтому, не все потерянно для тебя. А теперь слушай меня внимательно. Если сделаешь то, что я скажу, навсегда поднимешься из дна, не будешь простой наложницей, вещью, станешь любимицей, госпожой. Принц, как тебе известно, пережил страшное горе: потерял жену и сына, но теперь его сердце свободно. Утром он прислал письмо, в котором сообщал, что ближайшее месяца проведет в своем доме. Там, кроме простушки Нур, нет ни одной рабыни. Ты отправишься туда в качестве служанки, скажешь, что я прислала. Будешь стараться находиться рядом с Джамилем, угождать ему, соблазнять, зачаровывать, влюблять. И однажды сети страсти захлопнуться. Наследник влюбиться в тебя, станет рабом твоих желаний, бредить лишь одной тобой будет. Во дворец ты приедешь не как отвергнутая женщина шейха, а как любимая наложница, фаворитка молодого принца, – Афифа замолчала, давая девушке время осмыслить сказанное. Бахижа все еще сидела на коленях, но теперь гордо выпрямилась и вскинула подбородок. В темных глазах невольницы горел яркий блеск, но внезапно он потух:

– Я понимаю, но принц не может жениться на своей рабыне. Это против обычаев. А любимиц у наследника может быть много, особых привилегий это не дает.

– Я знаю, но вскоре наследник станет шейхом, а он уже может жениться на наложницах. Ты получишь звание Султаным Ханум, гарем ляжет к твоим ногам, все рабы, евнухи, невольники, даже паши склоняться перед тобой и поцелуют подол кафтана, – Афифа прищелкнула пальцами, приказав девушке опуститься на подушки. Теперь, когда рабыня была рядом, и никто не мог слышать их разговора, женщина прошептала: – А мы ускорим кончину Кахармана, – тихо вскликнув, Бахижа прижала ладони к губам, испуганно поглядывая на госпожу. Даже мысли о смерти шейха считались греховными, а Султаным посмела произнести это вслух! – Не бойся, девочка. Никто не узнает. Никогда. Наш заговор будет тихим, но опасным. Он станет концом владыки, – в глазах женщины плясали красные искры, губы изогнулись в язвительной усмешке, но рабыня смогла разглядеть слезы в очах повелительницы.

Собравшись с силами, наложница осмелилась спросить: – А почему для вас так важно восшествие принца на трон? Если я стану Султаным, вы потеряете власть над гаремом. Это закон.

– Я отлично знаю законы государства, которым управляю! – отгрызнулась Афифа, судорожно сжав в руке бокал: – У Джамиля нет матери, все эти годы я считалась ею. Наследник видит во мне поддержку, опору, я знаю, он не вышлет меня из дворца. А ты так и останешься рабыней, даже выйдя замуж за шейха. Я же свободная, у меня больше прав на владения гаремом. Мы поделим его пополам, каждой – равная часть.

Бахижа недоверчиво покачала головой. Она – обыкновенная наложница, девчонка Гордана, привезенная с далекой Македонии, а может стать хозяйкой Сераля, женщиной, которой будут покланяться. Девушка с наслаждением закрыла глаза, но Султаным резко отдернула ее, развеяв сладкие мечты: – Но для достижения цели нужно потрудиться. Уже сегодня ты отправишься к принцу. Собирай вещи. Только помни: мои слова – это глубочайшая тайна, если кто-то узнает, ты лишишься жизни, – быстро встав с подушек, невольница поклонилась, поспешно покинув покои.

* * *

Вивиана устало потянулась, неохотно выбравшись из постели. За окнами светало, а значит, начинался ее рабочий день. Девушка быстрыми движениями оделась, и, кое-как причесав волосы, скрылась за портьерой, оказавшись в крохотной комнатушке, где, сжавшись калачиком, спала Кендис. Присев на край твердой лежанки, молодая женщина с болью в сердце погладила хрупкое, острое плечо малышки: – Девочка моя, просыпайся. Уже рассвет, – пробормотав что-то бессвязное, ребенок отвернулся к стене, натянув на голову тонкое покрывало. Дочь графа сочувственно вздохнула. Она знала, что за три недели пребывания в этом доме, силы Кендис окончательно иссякли. Совсем еще маленькая, болезненная, девочка трудилась наравне с взрослыми. Вивиана смахнула непрошеные слезинки, покинув комнату малышки. Пусть сегодня поспит подольше, наберется сил.

Девушка быстрыми шагами спустилась в холл, где прибиралась Узма. Выучив немного арабских фраз, англичанка неловко спросила: – Я чем-то помочь?

– Иди на кухню, проследи, чтобы баранина не подгорела. Потом в саду срежешь увядшие цветы, остальные польешь. Также помоги Бахиже. Девочка сама не справляется. Где Кендис? – Вивиана почти ничего не поняла из сказанного, но, услышав имя малышки, ответила:

– Она спит.

– Что значит спит? Уже рассвет, пусть немедленно встает и бежит в господский кабинет. Сегодня к полудню приедет принц, все должно быть убрано. А, что я с тобой разговариваю? Сама разбужу. Ты иди на кухню, – девушка отправилась исполнять приказы. С тех пор, как Джамиль уехал во дворец, а Имадуддин отправился в Александрию по делам, Вивиану приравняли до простой рабыни. Целыми днями она выполняла грязную работу, ложилась спать далеко за полночь, а встала, как только развиднялось. Молодая женщина понимала, что обязана терпеть, этот дом – не самое худшее место работы. Араб покинул свое пристанище две недели назад, сославшись на проблемы в семье, но все знали, что его высочеству просто надоела затворническая жизнь в глуши. Леди Бломфилд кусала губы, когда видела его поцелуи с Нур, долгие разговоры в беседки, страстные ночи в покоях. Наследник любил ее, оберегал, осыпал подарками, а с Вивианой обращался, как со служанкой. Девушка никогда не могла подумать, что за неделю ее сердце разорвется на куски от немой боли. Джамиль был каким-то особенным, родным, но в то же время чужаком, жестоким и бессердечным. Нередко бессонными ночами принц вызывал англичанку к себе, требуя прохладительные напитки либо сладости. Девушка все кротко выполняла, молчала, сносила упреки злобной Узмы и усмешки Нур. Терпела, ибо надеялась на помощь араба. Но в тот день, когда он сообщил об отъезде, Вивиана поняла, что ее мечты оказались тщетными.

Две недели леди Бломфилд провела, словно в густом тумане. Когда утром Бахижа и Узма уходили на рынок, а Нур еще спала, Вивиана тихо пробиралась в кабинет принца. Первые разы девушка просто стояла около двери, не в силах коснуться вещей, но потом с любопытством стала вертеть в руках искусные фигурки из дерева, хрустальные бокалы и золотые подвески. Здесь еще стоял запах кальяна, старого вина, арака, запах, за который молодая женщина цеплялась, словно за спасение. Джамиль перед отъездом сказал всего своей новой служанке два слова: «Я вернусь». Такие незначительные речи, а девушка хранила их в сердце, как ценное сокровище. Вечерами, когда вся работа была выполнена, Вивиана приходила в главный двор и подолгу смотрела на железную калитку, будто ожидая, что она вот-вот откроется и на пороге появиться Джамиль. О том, что этот красивый, но грустный араб – наследник огромного шейханата, молодая женщина узнала из слов Узмы. После этого известия дочь графа окончательно замкнулась в себе. Кто она и кто он? Между ними с каждым днем все больше росла пропасть, и порой Вивиане до боли хотелось преодолеть ее, но не хватало сил и смелости. Нур – это высокомерная девчонка с кошачьими, зелеными глазами, постоянно донимала англичанку упреками, нескромными вопросами и насмешками. Хуже всего, наложница принца знала английский, ибо пребыла из Нортумберленда, где ее звали Хлоя Стэнсбери.

С этими грустными мыслями Вивиана отправилась в хмурую, крохотную кухню, где застала Бахижу. Молодая женщина с самого начала не испытывала симпатии к этой темноволосой, высокой даме. Говорили, что шейх отверг наложницу, а Афифа, дабы избавиться от лишней рабыни, отослала ее в загородный дом принца. Леди Бломфилд стала молча нарезать фрукты, но внезапно вздрогнула от какого-то грохота и громкого крика в коридоре. Голос принадлежал Узме, а слова лились на ломанном английском: – Подлая девчонка! Да чтоб дьяволы прибыли по твою душу! Негодяйка! – девушка, уловив на себе насмешливый взгляд невольницы, выбежала из кухни, застав ужасную картину. Несколько хрустальных светильников в форме пантер, разбитые вдребезги, укрывали осколками полы. В углу, опустив глаза и покусывая губы, стояла Кендис.

– Что произошло? – Вивиана подбежала к малышке, уловив на себе ее испуганный взгляд. Узма, что-то бормоча уже на арабском, быстро покинула холл. Лишь когда шаги злобной служанки стихли на лестничной площадке, девочка ответила:

– Я хотела вытереть пыль с этих вещей, но неловко повернулась и зацепила. Светильники разбились, а тетя Узма отругала меня, – молодая женщина тяжело вздохнула, укоризненно потрепав малышку по голове:

– Нужно быть аккуратной, Кендис. Здесь не трущобы, не грязные улицы, источающие ужасный запах отходов, а особняк самого принца Дамьетты. Эти украшения привезены с Дамаска, нигде больше таких нет. Надеюсь, господин простит тебя. Я попрошу, чтобы он высчитал несколько монет из моего жалования. А ты сейчас пойдешь и извинишься перед тетушкой Узмой, потом тоже скажешь и господину ибн Кахарману, – малышка игриво покачала головой, вперив худенькие ручонки в бока:

– Нет, я не стану унижаться перед этой каргой и ее повелителем! Они нас за людей не считают! Не дождутся извинений! И вообще, я хочу вернуться в Англию, хочу, чтобы мама была рядом! Мне плохо, очень плохо без нее! Ты говорила, что отныне моя жизнь станет такой, как и прежде, но нигде, даже в трущобах, меня не заставляли работать с утра до ночи и спать три часа в сутки! Это ад, но не обещанный тобой рай! – холодные слезы брызнули из глаз девочки.

Молодая женщина попыталась обнять малышку, но та, вырвавшись, бросилась бежать по коридору, скрывшись за деревянной дверью своей крохотной комнаты. Леди Бломфилд не стала звать ребенка. Девушка знала, что бывают моменты, когда одиночество лучше любых слов. Тяжело вздохнув, дочь графа отправилась в сад, прихватив с собой садовые ножницы. Там, среди роскошных цветов, утомленная и расстроенная, Вивиана опустилась на лавку, подставив ладони блещущему свежестью фонтану. Солнце нещадно пекло, в воздухе тяжело витала едкая пыль. Где-то за воротами раздавались крики пастухов, звуки животных, скрип повозки, едущей по острым камням. Внезапно девушку привлек какой-то цокот и странное шуршание. Поднявшись, молодая женщина ахнула. Раньше она, загруженная работой, не увидела калитки, скрытой за раскидистыми ветвями папоротников. Вивиана недоверчиво оглянулась. Дочь графа не хотела навлекать на себя гнев хозяина, но любопытство взяло вверх. С легкостью отворив невесомую дверцу, молодая женщина стала пробираться сквозь заросли, идя на звук. Солнечные блики играли в зелени, будто не позволяя девушке разглядеть что-то странное, но, зажмурившись, Вивиана все же увидела клетку, а в ней…павлина! Забыв про осторожность, молодая женщина подбежала к экзотической птице, открыв рот от удивления. Немного меньше человеческого роста, животное казалось таким огромным и величественным, что глаза разбегались. Девушка резко отдернула руку, когда клюв павлина слегка коснулся ее взмокшей ладони. Распущенный хвост с множеством глазчатых узоров, словно корона, венчал прекрасную птицу.

Внезапно внимание Вивианы привлекла огромная статуя, что возвышалась над ней. Сооружение изображало какую-то уже немолодую, но хорошенькую стройную женщину в роскошной джалабии, расшитой драгоценными камнями. Голову скрывало плотное, бархатное покрывало, придерживаемое золотым обручем с крохотными изумрудами. Девушка так увлеклась статуей, что не услышала тихих шагов за спиной. Дочь графа вздрогнула, когда чья-то рука скользнула по ее плечу. Резко обернувшись, леди Бломфилд едва не зацепила клетку. Перед ней стоял Джамиль. Немой страх замер в глазах леди Бломфилд, а руки бессильно повисли вдоль тела. Молодой женщине понадобилось несколько секунд, чтобы прийти в себя и заговорить:

– Простите… я…, я услышала странные звуки,…и… извините…, я,…отработаю, – заикаясь, проговорила девушка, уловив на себе насмешливый, но светлый взгляд принца. Простодушно улыбнувшись, молодой человек взял руки Вивианы в свои. От этого настойчивого, но нежного прикосновения у девушки перехватило дыхание, а перед глазами заплясали озорные искры. Тяжело дыша, молодая женщина попыталась отстраниться, но замерла, ощутив, как горячее, порывистое дыхание Джамиля обожгло ей шею. Лишь миг, и девушка тихо застонала. Его губы, такие сладкие, но запретные, скользнули по ее устам, впившись в них крепкой хваткой. Вивиана, словно через сон почувствовала, как руки мусульманина сжались на ее талии, а трепещущий язык пробирался все дальше. Этот поцелуй длился лишь миг, но девушка увидела в нем целую вечность, что трепетала вокруг нее, обольщала, завораживала, двигалась, словно живая. Внезапно рай резко прекратился. Джамиль, виновато поглядывая на свою служанку, отошел от нее на несколько шагов. Горло Вивианы сдавил спазм, девушке сейчас больше всего хотелось разрыдаться от отчаяния. Да, пускай так думают лишь шлюхи, но дочь графа желала продолжения этих прикосновений и чувств, желала, чтобы принц бредил ей, обнимал, целовал, желала, чтобы любил…

– Прости, прошу… – лицо молодого человека горело багрянцем, черные, как смоль, волосы в беспорядке разметались на ветру, в глазах сверкал лихорадочный блеск. Несколько раз судорожно сглотнув, Джамиль подошел к трепещущей Вивиане, но от его прикосновения девушка вздрогнула и бросилась бежать. Схватив англичанку за руку, араб притянул ее к себе и прижал спиной, чувствуя, как их сердца взволнованно колотятся. Внутри леди Бломфилд нарастала страсть, желание, но она, закрыв глаза, покорно прошептала:

– Отпустите меня, хватит, – молодая женщина едва не упала, когда крепкие руки разомкнулись на ее талии. Подняв платье, Вивиана быстрым шагом покинула сад. Молодая женщина надеялась, что Джамиль вновь позовет ее, не даст уйти, но араб молчал, грустно смотря вслед.

Дочь графа, не обращая внимания на крики Узмы, побежала в свою комнату. Заперев дверь, девушка с размаху бросилась на кровать, скрыв заплаканное лицо в подушке. Девушка была просто не в силах что-то делать, объяснять, вести себя так, словно ничего не произошло. Вивиана дрожащей рукой коснулась еще пылающих губ и внезапно улыбнулась. Он поцеловал ее, страстно, порывисто, желанно, так, как будто хотел подарить свою любовь. Между ними появилась немая игра чувств, желаний, наваждения, игра душ. Хотя, у принца может быть много женщин… Англичанку бросило в жар, когда она представила, как он целовал Нур. Разумеется, этот жалкий поцелуй ничего не значит для араба, но Вивиана видела в нем целый мир.

Молодая женщина, погрузившись в свои мысли, просто лежала, слушая, как главная служанка гневно стучится в дверь, приказывая открыть. Девушка понимала, что после такого ее, скорее всего, выгонят. Джамиль не простит своей служанке ошибки.

Внезапно Вивиану привлек чей-то голос. Подойдя к двери, молодая женщина с ужасом поняла, что это принц. Если он будет просить открыть… Девушка понимала, что не сможет противиться натиску этого человека.

– Узма, что происходит? – наследник гневно отдернул руку старухи, лежавшую на дверной ручке: – Мне в кабинете были слышны твои крики. Говори, в чем дело!

– Прости, господин, но эта девчонка…

– Да как ты смеешь?! – резко прервал Джамиль, выплеснув в эти слова всю злость и отчаяния, что накопились за долгое время: – Эта женщина – не простая рабыня, не такая, как вы все. У нее в жилах течет благородная кровь, она – дочь великих людей. Ты не имеешь никакого права так обращаться с леди Вивианой. До меня дошли слухи, что ты, Бахижа и Нур унижаете ее, повышаете голос, грубите. Надеюсь, ты еще помнишь, что перед отъездом я приказывал тебе заботиться о нашей гостье, не загружать работой и, не дай Аллах, сказать что-то неуместное. Узма, ты посмела пренебречь всеми моими приказами. Мало того, сейчас ты без капли совести стучишься к женщине, которая для тебя является госпожой.

Покраснев от злости, служанка сделала несколько глубоких вдохов, стараясь не ответить принцу грубостью: – Ты защищаешь ее, даже не понимая, что эта девушка натворила. Она отказалась работать, заперлась у себя в комнате. За что, скажи, пожалуйста, потом ты будешь ей платить деньги? За безделье?

– Прекрати! – Джамиль угрожающе поднял руку, смерив сгорбившуюся служанку ненавистным взглядом, метающим молнии: – То, что в детстве ты носила меня на руках, не дает тебе права так со мной разговаривать. Это мои деньги, мой дом, мои служанки, здесь вода, которую ты пьешь, и земля, по которой ходишь, принадлежат мне, а значит, великому роду Раджаби. Видит Всевышний, если бы не твой уважаемый возраст, я бы отправил тебя обратно во дворец. А леди Вивиана отдыхает вполне законно. Сегодня, только вернувшись, я застал ее бледную и бесчувственную в саду. Девушка просто потеряла сознание от тех забот, что ты вложила на нее. Несколько дней она проведет здесь, как гостья моего дома. Я дал ей выходные. Передай это всем. Можешь идти, – поклонившись, Узма быстро скрылась в соседнем коридоре.

Вивиана, до крови сжав дверную ручку, не могла поверить в услышанное. Великий принц ради нее соврал, защитил. Девушка была готова открыть дверь, но, услышав отдаляющиеся шаги Джамиля, передумала. Лишь несколько дней она проведет, как госпожа, потом, увы, все вернется на свои места.

* * *

Ранним утром Вивиану разбудили громкие разговоры в коридоре. Обычно в эту пору по всему дому гуляла хрустальная, хрупкая тишина, но сегодня все было по – другому. Быстро одевшись, молодая женщина по привычке поспешила в комнатку Кендис, но кровать была пуста. Споры внизу с каждой минутой нарастали. От десятки перемешанных голосом шумело в голове, а неприятный запах немытых тел доносился даже на верхние этажи. Девушка быстрым шагом спустилась в холл и ахнула. От двери и до кабинета принца тянулась живая цепочка мужчин, одетых в простые, восточные наряды. Все кричали, спорили, смеялись, что-то доказывали. Почти не зная арабского, молодая женщина не могла понять, в чем дело. Внезапно на лестничной площадке появилась Узма, скрытая под черной чадрой. Служанка стала быстро что-то говорить, но после ее речей толпа взорвалась с новой силой. Бунтующие махали над головами красными лентами, свистели и просто кричали, желая вызвать еще большое негодование. Вивиана, скрывшись за лестницей, не могла поверить увиденной сцене. В доме самого наследника какие-то попрошайки устроили мятеж и никто, даже стража, не пытаются их остановить.

Внезапно двери распахнулись, и в проеме появился высокий, широкоплечий мужчина, одетый в расшитый золотом кафтан и такие же шаровары. Араб поднял руку, после чего в коридоре воцарилось трепетное молчание. Молодая женщина смогла разобрать сказанное, отчего кровь застучала в висках:

– Тихо! Именем великого шейха Кахармана ибн Али-Абдуль сообщаю, что наследник трона – принц Джамиль, вскоре выполнит свой долг! Будьте уверенны в этом, правоверные! Сам Аллах благословит этот брак! Теперь идите и знайте, что вскоре шейханат осветит новое солнце! – раздались одобрительные выкрики. Толпа стала медленно покидать дом, но в воздухе еще витала скрытая угроза. Лишь когда коридор опустел, неизвестный араб двинулся в сторону кабинета, в котором скрылся. Вивиана вздрогнула, заметив любимицу принца.

Обычно эта высокомерная девица не любила покидать свою комнату, но бунт, возможно, привлек и ее: – Эти люди не остановятся, пока не получат желаемого, – тихо проговорила Нур, смотря туда, где несколько минут назад толпились мужчины.

– Чем они недовольны?

Наложница невесело усмехнулась, окинув Вивиану грустным взглядом, в котором сквозило и отчаяние, и скрытая радость: – Джамиль не выполнил своего долга. По раджабийскому закону, если у покойной есть незамужняя сестра, вдовец обязан жениться на ней и уже на девятый день после похорон объявить о помолвке. Пошла четвертая неделя, но принц не собирается выполнять свою обязанность. Шейх с криками выгнал его вчера из своих покоев. У принца есть ровно двадцать шесть дней. Если в течение этого времени Джамиль не объявит о скорой женитьбе, то лишится прав на трон. К сожалению, у Кахармана больше нет детей мужского пола. Единственный выход – отдать наследство визирю Эфенди Хальдуну Паше, мужу Султаным Муяссар Ханум, старшей дочери шейха. Когда-то шейханатский зять занимал должность первого министра, но потом с беременной супругой переехал в Каир. Теперь у принца есть два выхода: потерять все, либо сохранить это, но лишиться самого главного – любви и спокойствия в душе. Мне кажется, Джамиль не перенесет второй брак по расчету. На требования отца он ответил, что не обязан подчиняться первобытным обычаям и, хлопнув дверью, покинул дворец. Такое дерзкое поведение еще никому не прощалось. Народ хочет увидеть новую Султаным принца, и эти требования вполне законны, – Вивиана судорожно сглотнула. Все ее мечты, надежды в один миг рухнули, разбились о скалы реальности. Это был конец. Джамиль жениться на богатой девице, а о своей служанке просто забудет. Тот поцелуй в саду – лишь мимолетный порыв неправдивых чувств, короткая слабость: – Что с тобой? Ты так побледнела, – язвительно усмехнулась Нур, встряхнув каштановые, густые волосы: – Теперь принцу не будет дела до каких-то горничных. Но, несмотря на женитьбу, Джамиль не забудет про свой гарем, – наложница быстро поднялась по лестнице, а Вивиана так и осталась стоять, снедаемая острой болью, что разрезала сердце.