Джамиль несколько долгих, мучительных секунд смотрел на пустую лежанку и смятую постель, не веря своим глазам. Она исчезла… Его Вивиана, его оберегаемый цветок, она пропала: – Где вы?! Ну же, выходите! Виви!.. Виви! – араб тяжело рухнул на ближайший стул, окинув пустой дом грустным взглядом, наполненным слезами. Хоть молодой человек и верил сердцем, что любимая жива и с ней все в порядке, разумом понимал, что ее похитили местные разбойники. Вскочив, Джамиль помчался к коню, оседлав его и ринувшись в путь. Пришпоривая коня все сильнее и сильнее, принц летел навстречу своей любви, судьбе, навстречу той, что приворожила его душу. Наследник обреченно натянул поводья, принуждая кобылу остановиться. Мужчина осмотрелся. Его окружали лишь густые, зеленые, насыщенные заросли и высокие деревья. Вдруг взгляд мусульманина упал на крошечное колечко с сердцем в середине. Спешившись, Джамиль поднял украшение и положил себе на ладонь. Кольцо Вивианы… Это была ее драгоценность, та, которую девушка тщательно скрывала от посторонних глаз. Араб отлично понимал, что у молодой женщины были мужчины в Англии, что она любила, и любили ее, ибо только влюбленный может подарить украшение в виде сердца. Мусульманин застонал от острой ревности. Сжав в руке кольцо, Джамиль с наслаждением слушал, как оно трещит: – Это моя женщина, я люблю ее, только я, – с ненавистью выбросив драгоценность, Джамиль вновь запрыгнул на коня и отправился по дороге, где еще едва виднелись следы лошадей. Принц поклялся, что спасет Вивиану.

* * *

Англичанка тяжело вздохнула и опустилась на мягкие, пушистые подушки, всматриваясь в единственное крохотное окошко, скрытое решетками. Девушка знала, что играть с Али Драгоценной Рукой опасно, и не пыталась бежать. Все равно она чужеземка в этих краях, и, рано или поздно, попадет в плен, если не будет защищена могущественным человеком. Вивиана понимала, что таким человеком был Джамиль, но он далеко, и, возможно, уже и не ищет свою служанку. Внезапно на ум молодой женщины пришла блистательная идея. Поднявшись, Вивиана направилась к двери и постучала. В маленьком окошке появилось озабоченное лицо охранника: – Что тебе нужно?

– Я хочу поговорить с вашим господином, – уверенно потребовала молодая женщина, уловив на себе насмешливый взгляд стража: – Придержи свои желания при себе. Великий Али Драгоценная Рука опочивает и потребовал, чтобы его никто не беспокоил.

– Но он сказал лично мне, что если что-то понадобиться, я могу это потребовать, – девушка видела, как мужчина колеблется, но не решается побеспокоить своего грозного повелителя: – Скажи мне, и я передам владыке.

– Хорошо, пусть Али знает, что я не обыкновенная иностранка, за мной стоят великие люди, и если он посмеет меня продать либо причинить вред, то на него обрушится гнев сильных мире сего. Иди, – сглотнув, охранник вмиг побледнел и, крепко закрыв окошко, пошагал по лестнице. Убедившись, что у двери нет стражников, Вивиана вынула из-за пояса шпильку и вставила ее в замочную скважину.

Несколько раз с силой повернув булавку, девушка услышала, как хрустнул замок. С легкостью открыв дверь, молодая женщина бросилась бежать. Впереди виднелись лишь пыльные, темные коридоры, но Вивиана не теряла надежду на спасение. Внезапно услышав медленные шаги, девушка присела на корточки и спряталась за огромным сундуком, скрепленным тяжелыми, ржавыми цепями. Охранник, слава Богу, прошел мимо, и, поднявшись, леди Бломфилд вновь быстро зашагала по каменным плитам, стараясь ступать тихо и незаметно. В голове беглянки еще звучали угрожающие слова работорговца, но молодая женщина гнала прочь от себя мысли о наказании. Вивиана поклялась, что любой ценой выберется из плена.

Девушка понимала, что каждая секунда важна, словно вечность. Али и охранник скоро обнаружат ее комнату пустой, и тогда обыщут всю башню. Коридоры сменивались друг другом, совершенно одинаковые и запутанные. Вивиана боялась, что заблудилась и идет в неверном направлении. Но вдруг в темноте забрезжил лучик света, пробивающийся через немного приоткрытые двери. Выход… Это был выход из башни, выход на свободу, выход из неволи… Движимая радостным порывом, англичанка бросилась туда, но внезапно остановилась и вжалась в стену. Двери охраняли вооруженные стражники. Понимая, что от них ей не удастся ускользнуть, Вивиана тихо застонала от разочарования. Но, выглянув из-за стены, молодая женщина увидела другой коридор, освещенный солнцем, пробирающимся из-за окон. Это была единственная галерея, где они находились. Вивиана понимала, что охранников нужно чем-то отвлечь и нашла прекрасный способ это сделать. Увидев под ногами сотню маленьких камушек, девушка взяла один и бросила прямо в стекло, другой – на второй этаж. Привлеченные звуками, стражники насторожились: – Ты осмотришь главный коридор, я – верхнюю площадку, – когда встревоженные охранники покинули свой пост, Вивиана вынырнула из укрытия и поспешила к выходу. Беззвучно отворив тяжелые, массивные двери, леди Бломфилд радостно захлопала в ладоши. Свобода… Вивиана всматривалась в зеленые лужайки, освещенные жарким, дневным солнцем. Девушка не знала, куда идти, но одна мысль, что она покинула плен Али Драгоценной Руки, приятно грела сердце.

Девушка неприятно поежилась, услышав крики и шаги за дверьми. Не желая терять времени, Вивиана подняла юбки и бросилась бежать. Девушка, словно на крыльях, с легкостью оставила позади живописные места, добежав до каменных закоулков. Остановившись, чтобы отдышаться, молодая женщина поняла, что ее преследуют. Шаги становились все ближе, крики – отчетливее. Желая скрыться от погони, Вивиана, словно сумасшедшая, вылетела на огромную площадь и постучала в первый попавшейся дом. Дверь отворила уже немолодая, высокая женщина с недовольным выражением лица: – Кто вы и что вам нужно? – не спрашивая разрешения, Вивиана быстрым шагом зашла в дом: – Умоляю, закройте дверь, – удивленная и перепуганная мусульманка подчинились: – Что вам нужно?!

– Прошу прощения за столь дерзкий поступок, но за мной гоняться разбойники. Они похитили меня, но мне удалось сбежать. Мне негде скрыться. Можно на недолгое время я останусь у вас? – черты египтянки исказились от возмущения и злобы. Вперив руки в бока, она внимательно осмотрела не прошеную гостью: – У вас европейский акцент. Вы чужеземка? – Вивиана кивнула. Она знала, что христиан презирают во всем Египте, но не желала сдаваться: – Можно мне остаться, лишь на один день? Прошу.

Женщина тяжело вздохнула, поправив выбившийся из платка локон черных, сияющих волос: – Я не знаю. Это решит мой муж, – словно услышав слова супруги, в коридоре появился высокий, широкоплечий араб, одетый в свободные шаровары и такую же рубаху: – Что здесь происходит? – нахмурившись, мужчина перевел взгляд с хрупкой жены на Вивиану: – Кто она? Хайрат, отвечай! – передернувшись от требовательного возгласа мусульманина, женщина кротко проговорила, сложив руки на груди: – Я не знаю, мой господин, – по лицу арабки пронеслась темная, пугливая тень. Отстранившись от мужа, она быстро проговорила: – Позволь мне идти к детям, Шукри, – быстро скрывшись за дверью, Хайрат предоставила заботу о гостье своему грозному и строгому супругу, который особо яростно ненавидел христиан, называя их «отбросами собачей религии». Почувствовав на себе изучающий взгляд Шукри, девушка гордо подняла голову: – Мне очень жаль, что я вас побеспокоила. Но я прошу меня выслушать.

Араб нахмурился, почесав длинную, черную бороду с редкими волосинками седины: – Говори, но знай, что я всем сердцем, телом и душой ненавижу гяуров, да простит мне Всемогущественный Аллах это порочное чувство! – Шукри благоговейно провел кончиками пальцев по лицу, восхваляя Создателя.

Вдруг услышав суматоху на улице и приглушенные крики, девушка быстро проговорила: – Прошу, спасите! Меня похитили разбойники и хотят продать! Я не просто иностранка, я…, я знакома с принцем Джамилем. Он станет меня искать и уничтожит любого, кто посмеет причинить мне вред! Ради Господа Бога, не отдавайте меня этим варварам! – раздались быстрые шаги и стук в дверь: – Я впущу вас, только поклянитесь, что войдет лишь ваш главарь! Сам, без охраны! – Вивиана хотела убежать на второй этаж, но мусульманин, схватив ее за запястье, притянул к себе, одной рукой открывая дверь после утвердительного ответа. В дом вошел Али… Испуганная до смерти, девушка не моргающим взглядом смотрела на своего похитителя и понимала, это конец. Он убьет ее, жестоко, беспощадно, так, как убил свою первую беглянку.

Оскалившись, словно волк, работорговец вплотную подошел к мусульманину, который загораживал собой Вивиану: – О, уважаемый Шукри, не думал, что моя птичка попадет к тебе в руки.

– Здравствуй, Али Драгоценная Рука. Ты пришел, дабы забрать сбежавшую пленницу? – в голосе мужчины прозвучало торжество, радость и едва заметная, притворная грусть.

– Вижу, девчонка уже все тебе рассказала. Хм, хитрая и быстрая, словно леса. Эта черноволосая бестия – мой товар, отдай ее мне, – Али шагнул вперед, пытаясь коснуться девушки, но Шукри вновь загородил ее своей могучей спиной: – Э-э, нет, не спеши, дружок. Не забывай, это мой дом. Здесь все, от земли, на которой ты стоишь, и до потолка, что нависает над твоей головой, мое. Я всегда уважал тебя за то, что из обычного раба ты стал великим и могущественным. Золото, драгоценности, прекрасные и сильные пленники – этим ты прославился на весь Египет. Ты, словно гроза морей, словно беспощадный пират, грабил вражеские и иностранные корабли, огрублял дома гяуров. Христиане – нечто в этой стране, и тебя никто не наказывал за преступления. Но ты переступил черту дозволенного, Али из Асьюта.

Работорговец судорожно сглотнул, сжав кулаки. Воспоминания о своем детстве и о городе, где он его провел, больно хлестали душу. Перед мысленным взором Али вновь мелькали крохотные домики, прижатые друг к другу, высокая трава, колющая ноги, беспощадное, жаркое солнце, под которым трудились сотни рабочих. Мальчик из бедной семьи буквально жил на банановых плантациях, считая каждый день подарком Всевышнего. Отец, нещадно пьющий, ушел из этого мира рано, и Али, совсем еще ребенок, стал главой семьи. Малыш подрабатывал, убирая в домах и сараях уважаемых господ, доил коров и трудился на фермах старых женщин, а порой просто выпрашивал монеты у прохожих. Семья голодала, ходила в обносках, несчастная женщина не могла прокормить и воспитать трех дочек и двух сыновей. И вот однажды Лейла решилась пойти работать на плантации, и там, среди бананов, заразилась смертельной болезнью, перешедшей от другого рабочего. Денег на лекарства не было, женщина умирала, но в один ужасный день на деревню напали пираты, женщину убили, облегчив ей смерть, девочек изнасиловали, после чего бедняжки сами испустили дух, а младшего мальчика зарезали, пощадили лишь Али, ставшего тогда тринадцатилетним юношей. На смену нищете пришло рабство. Хрупкий, слабый здоровьем, египтянин выдел жестокие казни, людей, погрязших в собственной крови, видел, как на трупы слетаются мухи, а бедняки едят коровий навоз. Мальчик научился быть стойким, при любых обстоятельствах не плакать, улыбаться навстречу беде и боли. Но Али постепенно превращался в замкнутого, молчаливого подростка, смерть казалась ему привычной и такой близкой, что стоит лишь подать рукой, и она в нее вцепится.

Громкий и требовательный голос Шукри вырвал работорговца из воспоминаний:

– Не старайся забрать то, что тебе не принадлежит! – искры в глазах араба подтолкнули мусульманина на злобный, наполненный яростью ответ. Он будто хотел выпустить на волю все те страдания, что пережил:

– Закрой рот, поганый щенок! Я – Али Драгоценная Рука, повелитель богатства, и никто не смеет мне перечить!

Оттолкнув не прошеного гостя, Шукри вперил в него взгляд, наполненный нечеловеческой злобой: – Пошел вон, мерзавец! Подлец, грязный работорговец, твоей ноги больше не будет в моем доме, освещенном самим Аллахом, Милостивым и Милосердным, – воспользовавшись суматохой, Вивиана отыскала полуоткрытое окно. Девушка понимала, что высота немаленькая, но выхода не было. Быстро подбежав к ставням, молодая женщина открыла их и сделала роковой прыжок.

Вивиане удалось сдержать крик, когда она неудачно приземлилась на твердую землю. Растирая ушибленную ногу, леди Бломфилд быстро поднялась, услышав крик в доме. Вновь ей удалось обмануть Али, вновь она, подобно дьяволице, с помощью хитрости избежала его плена, но англичанка знала, что это еще не победа. Подняв немного разорванные юбки, девушка вновь бросилась бежать.

Но леди Бломфилд чувствовала, что ее силы на исходе. Истощенная голодом, жаждой, усталостью, жарой, молодая женщина понимала, что не сможет далеко убежать от своих похитителей. Внезапно ушибленная нога словно вспыхнула огнем. Пораженная адской болью, сковавшей колено и лодыжку, англичанка упала прямо на землю, тяжело дыша и не в силах подняться. Вивиана подняла голову и замерла. Над ней нависала какая-то величественная женщина. Леди Бломфилд обдало холодом от ее пронзительного, ледяного взгляда. Скрытая под черной чадрой, расшитой золотыми нитями, незнакомка невольно внушала страх и опасение. Внезапно в глазах женщины вспыхнул приветливый огонек, она протянула Вивиане руку, в которую та с радостью вцепилась. Поднявшись, девушка стала быстро говорить:

– Прошу, спасите… За мной гонятся… Али Драгоценная Рука, – лицо госпожи загорелось гневным багрянцем. Подозвав одного из своих людей, она поспешно ответила:

– Отведи девушку в паланкин. Сидите тихо, не привлекайте внимания, – скрывшись за шелковыми тканями, молодая женщина опустилась на дно носилок, придерживаемая пожилым слугой.

Вскоре показался запыхавшийся работорговец со своими людьми, проклинавшими хитрую девчонку: – Здравствуй, Султаным, – несмотря на свое отвращение к жене шейха, Али склонился в поклоне.

– Добрый день, Али Ага, – мужчина проглотил эти слова, словно острую иглу. Он ненавидел, когда его так называли, и эта женщина была единственной, кто позволял себе такое обращение к халифу драгоценностей.

Давно, когда юношу выкупили из грязной фермы, он попал в гарем одного богатого эмира. Тот, удивленный способностями юного раба, предложил ему свою дружбу, высокооплачиваемую должность во дворце, и жизнь в доме, неподалеку от Сераля. Но плата за это была слишком высока. Али должны были кастрировать, дабы он мог появляться средь наложниц. Не желая себе такой участи, мальчик попросил помощи у младшего брата господина. Тот, славившейся добрым сердцем и чистой душой, пообещал помочь. Оставались считанные часы до страшного события, Али, томившейся в темнице, уже не надеялся на спасение, но внезапно к нему подошел охранник и сказал, что теперь он – выкупленный раб. Брат эмира выполнил свое обещание, но сам вскоре скончался от травмы, полученной при падении с лошади. Молодость Али протекала скучно и бедно, он каждый месяц получал незначительное жалование от нового господина, жил в небогатом доме, торговал разными безделушками, и лишь к сорока годам смог разбогатеть и стать грозой христиан, которых грабил и продавал.

И вот сейчас, смотря на пятидесяти шестилетнего работорговца, Афифа удивлялась силе, которой было наделено его еще молодое и здоровое тело, разуму и смелости. Правительница гарема понимала, что какой-то раб смог добиться в жизни гораздо большего, чем она, единственная дочь богатых мусульман. Они оба, подобно мотылькам, порхали вокруг пламени, боясь сжечь крылья, оба жили, зная, что их могущество не вечно. Словом, эти люди, никогда не бывшие друзьями, смогли поделить шейханатство пополам. Султаным фактически управляла городом, слабый характером Кахарман не справлялся со всеми делами сам, а очень часто отдавал всю власть законной жене. Афифа знала, что в этих краях будет так, как она того пожелает, и лишь один человек был ее врагом: Али Драгоценная Рука – повелитель невольничьих рынков и буря морей.

– Где женщина? – пренебрежительно спросил работорговец. Афифа, умевшая играть на нервах людей, вольным движением открыла лицо, освободив его от жаркой ткани чадры:

– Ты знаешь, что в этих районах женщинам быть запрещено. Я здесь единственная, – парировала госпожа.

Пытаясь не ответить грубостью, Али натянуто улыбнулся, стараясь подойти к Султаным как можно ближе, но внезапно личный охранник Афифы встал между ними, защищая госпожу саблей. Положив руку на оружие, жена шейха попросила стража отойти, но тот надменно и даже дерзко ответил: – Не забывайте, Султаным, кто вы. Моя обязанность – защищать вас ценою собственной жизни. Старшая супруга повелителя не может разговаривать с посторонним мужчиной без чадры, закрывающей все лицо и волосы. Вашу честь и невинность великий шейх доверил мне. Прошу, последуйте в носилки, – госпожа смерила мужчину ненавистным взглядом, ибо понимала, что сейчас Али тайно радуется ее беспомощности и скованности. Фактически, Афифа даже на пике своего могущества оставалась рабыней, жизнь которой зависела от слов шейха.

– Где девчонка?! – теряя самообладание, выпалил работорговец, видя, как женщина подходить к паланкину, чтобы уехать.

– Если ты защищаешь мою честь, охранник Ферхад, то проводи этого господина. Отныне я не желаю с ним встречаться и разговаривать, – Али Драгоценная Рука едва не набросился на стража, который насильно оттолкнул его и приказал убираться. В толпе раздались презрительные смешки и слова, что гроза христиан не может справиться со слабой женщиной. Прикрикнув на них, Али зашагал обратно по дороге, проклиная Афифу и сбежавшую Вивиану.

Султаным, приказав продолжать путь, с удовлетворением опустилась на подушки, где уже сидела испуганная Вивиана. Приняв из рук Кирабо-аги чашку кофе, женщина с удовлетворением пригубила горячий, ароматный напиток, лишь после этого обратилась к девушке:

– Расскажи мне о себе. Но знай, ложь я научилась распознавать прекрасно, – вздрогнув от этого неприятного намека, молодая женщина опустила глаза, начав свой выдуманный рассказ:

– Мы с сестрой потеряли родителей, и нам из Египта пришло письмо от родственников, проживавших в Каире, в котором говорилось, что они согласны содержать нас до совершеннолетия. Проделав нелегкий путь, мы прибыли в Дамьетту, но там в первом же постоялом дворе нас ограбили. Без денег и документов, мы нашли одного уважаемого господина, который предложил нам пожить у него. Я нашла работу в лавке бедного торговца. Обычно господин всегда был дома, и я оставляла с ним сестру, но сегодня он уехал куда-то по делам. Я хотела вернуться пораньше, и шла на работу ранним утром. Внезапно где-то вблизи раздалось ржание лошадей и человеческие крики. На меня напали, связали руки, на голову одели мешок. Мне удалось сбежать, но я, не зная города, заблудилась. Я попросила помощи у одних господ, но Али Драгоценная Рука нашел меня в их доме. Между хозяином и им завязалась ссора. Я выпрыгнула через окно, но при падении повредила ногу. Далеко мне не удалось убежать, и я упала к…вашим ногам, – Афифа молча слушала историю леди Бломфилд, понимая, что такая красивая и далеко не глупая девушка могла бы сыграть важную роль в политических интригах. Но сначала нужно вселить в сердце европейки доверие.

– Как тебя зовут?

– Вивиана.

– Вивиана… Красивое имя, но для меня оно чужое. Отныне я буду звать тебя Малиха, что означает «прекрасная, красивая, обаятельная».

Девушка улыбнулась, хотя на душе недобро дул ветер. Вивиана боялась оказаться пешкой в руках этой умной, рассудительной женщины, боялась совершить роковую ошибку, доверившись незнакомке. Молодая женщина поежилась от своих мыслей. Она видела, что сия дама богата и могущественна, но не могла даже предположить, что сидит в одном паланкине с мачехой Джамиля.

Увидев на лице Афифы замешательство, англичанка, приложив ладонь к груди, неловко поклонилась: – Для меня это честь, госпожа. Но, позвольте поинтересоваться, куда вы меня везете?

– В свой дворец. Там ты хорошенько отдохнешь, да и лекарь должен осмотреть твою ногу, – молодая женщина уловила в голосе Султаным скрытую угрозу, и, нахмурившись, запротестовала:

– Прошу прощения, но мне есть куда идти. Пожалуйста, остановите носилки, я выйду, – Вивиана была полна решимости бежать подальше от этой миледи. Денег на повозку у нее хватит, а адрес дома Джамиля девушка помнит превосходно. Вивиана вновь зайдет в просторный холл, где ее встретит улыбающийся мужчина, вновь поговорит с Кендис, вновь наведает павлина. Молодая женщина не знала почему, но сейчас эти мысли казались ей глупыми, призрачными мечтами.

Начав терять терпение от дерзости девчонки, Султаным гневно отдала чашку евнуху, а сама повернулась к Вивиане и грубо взяла ее за руку: – Прекрати мне перечить! Я спасла тебе жизнь, и ты до конца дней будешь мне должна. Если я сказала, что ты поедешь со мной, значит, так и будет. Обсуждать здесь нечего, – пораженная грубостью женщины, дочь графа отдернула руку, но смолчала, понимая, что спор ей не поможет.

Спустя несколько минут Афифа продолжила: – Я не хочу сеять между нами семена раздора, поэтому знай: больше всего я ценю покорность и верность. Ты станешь меня слушаться, я же не причиню тебе вреда. Я отлично понимаю, что ты хочешь встретиться с сестрой, и, поверь мне, вскоре ты ее обязательно увидишь. Я дам вам деньги на поездку в Каир.

– Помилуйте, но у нас есть деньги. За время работы в лавке я насобирала достаточно, – в глазах Султаным вспыхнул недоверчивый огонек, но она лишь кивнула.

Всю оставшуюся дорогу женщины ехали молча. Несколько чернокожих рабов, несших носилки, передвигались ужасно медленно, и лишь к закату показался величественной дворец, который, казалось, утопал в зелени и цветах.

Вивиана с любопытством осматривала маленькие, белоснежные домики, прижатые друг к другу, величественные минареты, одним своим видом внушающие в сердца веру в добро и справедливость. Но это была лишь красивая, золотая клетка, чьи решетки обвиты благоухающими цветами. Девушка поняла это, когда увидела совсем другой мир, скрытый за воротами дворца. Здесь трудились рабы под нещадным, палящим солнцем, слышалась брань надсмотрщиков, звон раскаленного железа, каким карали непокорных, удары плетью, стоны и крики о помощи. Это были виноградные плантации, те, чем славились все представители династии Раджаби. Виноград, выращенный потом и кровью несчастных людей, ценился очень высоко.

– Это – наша гордость, еда, солнце, наше благословение Аллаха, – с гордостью проговорила Афифа, окидывая сочные грозди удовлетворенным, радостным взглядом. Женщина сорвала несколько ягод, и, положив себе на ладонь, поднесла к лицу Вивианы: – Это наши драгоценные жемчужины.

– Разве такие обыкновенные вещи достойны смертей, боли, криков несчастных? Вы просто посмотрите на эти плантации, и почувствуйте страдания тех, кто под жарким солнцем трудиться, получая в награду лишь удары плетенью и раскаленным железом. Почему в других странах виноград – обычный урожай, а плантации – не ад, почему там люди не умирают от болезней, голода и усталости? – девушка сокрушенно вздохнула. Она ожидала, что Султаным накричит на нее, отругает за проявленную дерзость, но жена шейха лишь молча покинула виноградники, оставив Вивиану наедине со своими мыслями и страхом. Дочь графа обернулась и замерла. Даже отсюда была видна главная башня гарема, находящаяся в ста метрах. Расстроенная и поникшая, леди Бломфилд пошла вслед за госпожой, пытаясь не обворачиваться.

Вечерняя трапеза прошла скромно и тихо. В просторные покои служанки молча приносили еду, словно немые, кланялись и выполняли все приказание Султаным. Вивиана с любопытством осматривала высоких, стройных девушек, и понимала, что чем женщина ниже рангом, тем меньше на ней одежды. Рабыни довольствовались лишь прозрачной вуалью, закрывающей нижнюю часть лица, шароварами и лифом. Плечи, половина груди, живот и волосы оставались обнажены, тогда как жена шейха и любая замужняя женщина была обязана даже дома носить просторные джалабии и плотные покрывала, тщательно скрывающие голову, а если надо, то и лицо. Вивиана не удивилась бы, увидев на улицах полуголую рабыню со своей хозяйкой, скрытой под черной чадрой.

Словно прочитав мысли леди Бломфилд, Афифа надменным взглядом окинула свою новую гостью: – Тебе бы не мешало скрыть волосы. Женщина не может принимать пищу с непокрытой головой. К тому же твоя фигура… Мне кажется, она слишком видна через это тонкое платье. Завтра я прикажу дать тебе что-то более соответствующее, – проговорила женщина, с наслаждением поглощая сочные финики.

– Я останусь у вас и завтра?

– Да, – невозмутимо ответила Султаным. Вивиана уже открыла рот, чтобы возразить, но Султаным сделала резкий жест рукой, давая понять, что не хочет слышать отговорок. Из-за волнения молодая женщина не смогла больше проглотить ни кусочка, и, сославшись на плохое самочувствие, отправилась в комнату, выделенную госпожой.

Всю ночь девушка просидела на огромной кровати, погруженная в свои невеселые мысли. Что с Кендис? Кто позаботится о ней? Вивиана лишь перед рассветов немного задремала, а через час, разбуженная разговорами слуг, поспешила в покои Афифы. Как молодая женщина и ожидала, в опочивальню Султаным ее не пустили, сказав, что госпожа любит в такую рань еще отдыхать, и гостей принимает лишь к полудню. Девушке приказали вернуться в свою комнату, и дожидаться, пока великая госпожа сама вызовет ее к себе: – Но я могу выйти хоть в сад? – старшая калфа задумчиво окинула леди Бломфилд внимательным взглядом, лишь потом ответила:

– Нет. Ты – новая рабыня, и не имеешь права покидать пределы своих покоев без разрешения госпожи. Иди к себе, немедленно, – Вивиана несколько секунд смотрела на старшую служанку, но лишь потом до девушки дошел смысл сказанного:

– Нет! Я не рабыня! Я свободная! И никто не может мне приказывать! – слезы защипали в глазах молодой женщины, сердце заколотилось, когда Айше-калфа ударила ее за проявленную дерзость:

– Бесстыжая! Да покарает тебя Аллах! Каждая девушка мечтает оказаться на твоем месте, а ты еще и хамишь! Будь моя воля, испорола бы тебя плетенью, да так, чтобы больше не открывала рот, когда не просят! – извергая оскорбления, женщина стала подниматься по лестнице, окидывая Вивиану ненавистным взглядом. Когда шаги калфы стихли, девушка, пытаясь не расплакаться, посмотрела на стеклянные двери, ведущие в сад, и, против правил, распахнула их. Поток свежего, утреннего воздуха влился в пасмурный коридор, а запах цветов так и манил к себе. Сделав несколько неуверенных шагов, Вивиана на несколько минут почувствовала себя свободной, словно птица. Султанский сад, отгороженный от других зданий высокими воротами, являлся раем на земле. Утопающий в огромном изобилии зелени, он успокаивал и придавал смелости. Внезапно Вивиана увидела вдалеке какой-то неясный силуэт, расплывчатый на фоне серого, утреннего неба. Чем он был ближе, тем сильнее билось сердце у девушки. Мускулистое, крепкое тело, высокий рост, светлые, рыжеватые волосы, немного грубые черты лица, синяя глубина глаз… Молодая женщина не могла ошибиться. Это был он… Лиан… Леди Бломфилд бросало то в жар, то в холод. Девушка дрожала, словно кленовый листок на пронзительном, осеннем ветру. Наконец их взгляды встретились. На несколько мгновений между давними влюбленными воцарилась трепетная, хрустальная тишина, вскоре нарушенная голосом Лиана:

– Здравствуйте, леди Вивиана. Я не ожидал вас здесь увидеть.

– Вы?… Но…как это возможно? Что вы здесь делаете? – дочь графа с любопытством осматривала англичанина, и только сейчас поняла, как он изменился. Пропала юношеская робость, хрупкость, появилась суровая зрелость, отражающаяся в глазах. Но даже их небесная голубизна, когда-то привлекшая Вивиану, словно испарилась. Лиан отрастил волосы по плечи, бороду и усы. Одетый в свободную рубаху из белого полотна и такие же шаровары, с белоснежной чалмой на голове, молодой человек напоминал коренного араба.

– Не смотрите на меня, словно на призрака, – грубо вскликнул англичанин, с презрением поглядывая на девушку.

– Почему вы здесь? Ведь, уезжая, вы сказали, что хотите забрать сестру и вернуться в Англию, – Лиан почти вплотную подошел к Вивиане, сжав в своей шершавой руке ладонь молодой женщины:

– А вас это не касается. Скажу лишь одно: я преданно служу госпоже Афифе, и так было и раньше, до того, как мы познакомились. Лишь на несколько лет я приехал в Лондон, чтобы хорошенько подработать камердинером короля. Но моя служба кончилась, теперь я верный раб повелительницы, любое ее слово, любое желание – неоспоримый приказ для меня. К тому же, здесь у меня есть невеста, с которой вскоре я свяжу свою жизнь навсегда.

– Выходит, это любовь была ложью? – сдавленно прошептала девушка, сглатывая жгучие слезы, что струились по щекам.

Лиан лишь дерзко, самодовольно усмехнулся, сжав в руке локон Вивианы: – Да, красивая, романтическая ложь, прекрасная сеть, в которую ты, подобно изголодавшейся птичке, попала. Знаешь, сколько у меня было таких «любимых»? Не одна, и не две. Я получил самое ценное сокровище, которым ты обладала: девственность. Я – первый, кто насладился сладостью твоего еще юного, неопытного тела, первый, кто погрузился в умопомрачительный плен сладкого цветка. Глупышка, простушка Виви, на что ты надеялась? Что я женюсь на тебе, подарю детишек, буду любить и оберегать? Это лишь твои призрачные мечты, особенно здесь, где ты лишь наложница молодого господина, игрушка, которой поиграются и выбросят вон. Ты сгниешь здесь, увянешь, станешь слабой и безвольной, любой за копейки сможет взять тебя, – потеряв самообладания от этих обидных, горьких слов, девушка с криком подняла руку, желая ударить обидчика:

– Нет! Замолчи! Подлец! Негодяй! – молодой человек ловко ухватил англичанку за запястье, прижав ее вспыхнувшую, горячую ладонь к своей щеке:

– Однажды ты уже ударила меня. Помнишь? Тогда следы твоих прекрасных пальчиков впились не в мою кожу, а в душу. Я возненавидел тебя, и поклялся отомстить. Видишь, и моя месть медленно настигает тебя. Каждый день я буду видеть, как ты чахнешь, и наслаждаться этим, – Лиан резко оттолкнул молодую женщину, зашагав к входу.

Пораженная острой, невидимой стрелой в самое сердце, девушка стала медленно оседать на сочную, зеленую траву с капельками утренней росы. Вивиана подняла глаза на небо и смогла разглядеть еще едва не потухшие звезды. Леди Бломфилд хотелось завыть воем волка, что видит полную луну. Впившись ногтями в ладонь, Вивиана прошептала: – Я отомщу вам, всем, кто причинил мне боль и заставил страдать. Вы будете медленно, по очереди, падать к моим ногам. Клянусь, вы захлебнетесь кровью и ядом, что пролили на меня, – молодая женщина медленно поднялась. Какой смысл рыдать, истязать себя, если этим ничего не изменишь? Нужно идти вперед, несмотря на боль, нужно стараться победить, даже если, кажется, что дорога обрывается. Там, за тем обрывом, есть другая тропинка, та, что приведет в нужное место в нужный час.

* * *

Джамиль с грохотом распахнул дверь, и едва держась на ногах от бессонной ночи, прошел вглубь коридора, где уже прибирала Узма. Служанка, встретив принца, невольно вскликнула, усадив его в кресло и подав стакан холодной воды: – О, Аллах Всевышний, что случилось? Где ты был два дня? Когда случился страшный ливень, а тебя не оказалось дома, я до смерти испугалась. А…где Вивиана? Джамиль, что произошло?! Не молчи! У тебя такой вид, словно ты только что с похорон! – наследник бессильно закрыл глаза, до крови сжав в ладони хрупкий стакан. Женщина терпеливо ждала, понимая, что араб не в себе и ему нужно время, чтобы найти силы все рассказать. Наконец оторвавшись от спинки кресла и посмотрев в глаза Узме, египтянин судорожно кивнул:

– Да, ты права, права,… Я только приехал с похорон, с похорон собственной жизни, любви, с похорон своего существования! – принц с криком сжал посуду, после чего та разлетелась на мелкие куски. По руке Джамиля заструилась алая, густая кровь от пореза:

– Аллах, что ты наделал? Тебе нужно срочно перевязать ладонь, идем! – но молодой человек схватил мусульманку за запястье, принуждая сесть:

– Это рана ничто по сравнению с той, что кровоточит в моем сердце, – наследник заплакал, впервые в жизни, впервые позволил дать вволю чувствам.

Узма, как когда-то в далеком детстве, стала утешать мужчину, гладить по голове, шептать нежные слова. Уткнувшись лицом в грудь давней няни, принц рыдал о своей разбитой, переломленной жизни, о девушке, которую потерял навеки.

Отстранившись, Джамиль вытер слезы, грустно усмехнувшись: – Прости, я, словно последний трус, рыдал, обняв тебя. Это не достойно мужчины, не достойно принца…

– Все мы люди, у нас есть хрупкое сердце и душа. Даже у самих бедняков имеются чувства, это естественно, так захотел Аллах. Не важно, какого ты ранга, какой у тебя возраст и внешний вид, важно, что, плача, ты остаешься живым человеком. Пока мы можем чувствовать боль – мы живы, мы дышим. Нельзя упрекать себя за то, что даровано Всевышним, – принц понимающе кивнул, сжав в окровавленной ладони морщинистую руку служанки. Та, нежно отстранившись, отправилась за водой и тканью. Наследник молча ждал, пока женщина промыла порез и перемотала белоснежным бинтом:

– Мне очень жаль, что в последнее время между нами происходят ссоры и раздоры. Ты же мне, как мать. Как мне искупить свою вину?

– Для меня лучшая благодарность – видеть тебя таким, каким ты есть: расстроенным, счастливым, смеющимся или заплаканным. Я хочу, чтобы ты обнажил передо мной свою душу, очистился. Расскажи, что произошло, – араб закусил губы. Он не мог даже произнести этих роковых речей, не мог вырвать то, что впилось в страдающую душу. Это было похоже на рану, полученную от стрелы. При вынимании будет дико больно…

– Она…умерла, – Узма вздрогнула и едва сдержала крик в себе. Она все поняла без объяснений. Только по одной женщине Джамиль мог так тосковать, только по той, что за такой короткий срок стала смыслом его жизни.

– Как это произошло?

– Сегодня ночью ее похитили из охотничьего домика. Я отправился на поиски, и следы привели к…девушке с изуродованным лицом, что купалась в собственной крови и грязи. На трупе было то покрывало, которым я укутал Вивиану, дабы ее платье высохло от дождя. Волосы – темные, как смоль, с перламутровым оттенком, хрупкая фигура, лица я не смог рассмотреть из-за страшных порезов, – принц вновь зарыдал, но на этот раз более проникновенно и отрешенно. Кое-как вытерев слезы, он закричал от боли, что пронизывала все внутри.

– Ты уверен, что это Вивиана? Похитители могли просто подменить жертву. Пойми, какой им смысл убивать ту, которую можно выгодно продать? Девушка молода, красива, просто так ее бы не лишили жизни.

– Я чувствую боль, ей плохо, моей Вивиане сейчас очень плохо, она плачет, она истязает себя страданиями. Я чувствую, как бьется ее сердце, как она дышит, а…в лесу, выходит, была не она?

Узма лишь покачала головой, утешительно коснувшись плеча молодого человека:

– Я не знаю, что сказать. Мне не хочется тешить тебя пустыми надеждами, поэтому слушай свою сердце, душу, слушай свою любовь, поверь, она не обманет.

Джамиль бессильно прижал ладонь служанки к сердцу: – Почему я так несчастен, Узма? Будучи еще ребенком, я потерял мать, потом брата, которого любил даже больше отца, теперь судьба забрала у меня жену и сына. Только я поверил, что отныне все будет хорошо, что мы с Вивианой станем счастливы, как нещадный выбор смерти пал и на нее. А где Кендис?

– Девочка еще спит. Вчера она целый день прождала Вивиану, плакала и звала ее, говорила, что девушка покинула ее, так же, как и мать. Мне с трудом удавалось успокаивать малышку. Джамиль, тебе нужно поспать, набраться сил. Сынок, иди к себе, отдохни, – с благодарностью кинув, принц стал медленно подниматься по лестнице. Каждый шаг давался молодому мужчине с огромным трудом. Он чувствовал, что, потеряв любимую, потерял и себя. Внезапно обернувшись, наследник проговорил:

– Пусть Нур и Бахижа возвращаются обратно во дворец. Я тоже сегодня туда отправлюсь. Отныне я хочу, чтобы этот дом пустовал, я открою его двери лишь тогда, когда буду сжимать руку Вивианы.