Течение реки не помогало им, но и не слишком мешало, и только за это уже можно было благодарить богов.

Торгрим Ночной Волк стоял на передней части юта своего драккара и осматривал речной берег, как ястреб в небе оглядывает поля. Он следил за камышом, наполовину утопавшим в воде, но достаточно высоким, чтобы в нем можно было укрыться. Сейчас камыш стоял ровно, хотя еще день назад клонился по течению, словно указывая путь обратно, к морю и безопасности. Тогда сидевшие на веслах сражались с потоком, грести было сложно, двигались они медленно.

Теперь все изменилось. Торгрим решил, что где-то позади, за много миль отсюда, возле мертвой деревни морской прилив хлынул обратно и соленая вода устремилась в Авоку, заставив течение застыть. Река и море столкнулись, как две стены щитов противоборствующих армий, пытающихся раздавить друг друга. И, как все хорошее, это не продлится долго. Еще несколько часов, и им снова придется бороться с течением. Но пока он радовался передышке.

— Торгрим, мы уже далеко поднялись по реке, — сказал Агнарр, отрывая его от размышлений. — К закату доберемся до Встречи Вод, как мне кажется. Или даже раньше, если течение останется прежним еще какое-то время.

— Хорошо, — сказал Торгрим.

Они плыли по ирландским землям, видя только берега реки, и это ему не нравилось. Торгриму не терпелось добраться до истинной цели, до Глендалоха. Не терпелось выяснить, остался ли Кевин мак Лугайд верен своему слову или он уже давно их предал.

Флот двинулся в путь с первыми лучами солнца, река становилась все ýже, берега сходились с каждой милей. Было в этом нечто угрожающее. Открытая вода дарила безопасность, место для маневра, а теперь земля смыкалась со всех сторон, безмолвно и незаметно приближаясь. Когда они проплывали мимо заросших деревьями участков, тревога лишь нарастала.

Торгрим редко отводил взгляд от берегов. Он высматривал наблюдателей, пытался понять, не следует ли кто-то за ними по суше. Искал всадников, готовых донести весть о приближении норманнов до ближайшего мелкого королька, правящего этой частью Ирландии и командующего настоящими воинами, теми, кто при желании может организовать достойную оборону. Но он ничего не видел.

Время перевалило далеко за полдень, когда Старри, сидевший на мачте, заметил дым. И не единственный слабый дымок на этот раз, а множество тонких столбов. Они поднимались из-за рощи, протянувшейся вдалеке широкой зеленой полосой и закрывавшей весь северо-запад.

— Не налетчики, кажется! — крикнул Старри. — Не похоже это на горящую деревню. Дыма маловато. Как по мне, это лагерные костры.

«Лагерные костры», — мысленно повторил Торгрим. Он полагал, что они уже приближаются к Встрече Вод, развилка вряд ли находилась далеко отсюда. Лагерные костры означали, что они найдут там людей, множество людей, и, если все пойдет, как условлено, это окажутся люди Кевина. Именно там они договорились встретиться. Отсюда ирландец будет наступать по суше, а Торгрим и его воины двинутся к Глендалоху по реке на драккарах.

— Все, кто не на веслах! — крикнул Торгрим. — Готовьтесь к бою! Кольчуги, шлемы, оружие!

Он сошел с задней палубы и посмотрел за корму. Нос «Кровавого орла» находился всего в сорока футах от его драккара. Торгрим держал над головой шлем и меч, пока Берси не заметил его и не помахал в ответ. Затем он приказал своим людям тоже вооружиться.

Планы — это хорошо, считал Торгрим, а бдительность — еще лучше, потому что дела редко складываются так, как задумано.

В сотне ярдов впереди река изгибалась. Торгрим теперь ясно видел и ее поворот, и дым, о котором доложил Старри, — тонкие темные линии на фоне синего неба. Лагерь, наверняка это лагерь. Он слишком часто видел такой дым, чтобы сейчас ошибиться.

— Торгрим! — снова крикнул Старри. — Я заметил еще одну реку на западе. Она встречается с нашей точно так, как рассказывал ирландец.

— Это она, — сказал Агнарр, — Встреча Вод.

— Похоже на то, — согласился Торгрим. — Вторая река, лагерь.

Он помолчал, продевая руки в кольчужную рубаху, которую Сеган подал ему, выпрямился, позволил ей расправиться, как положено. Затем поднял руки, чтобы Сеган застегнул на его талии пояс с мечом.

— Возможно, Кевин говорил правду, — добавил он.

Вооружившись, Торгрим сошел с кормы и направился на нос. Стоящий там дозорный шагнул в сторону, увидев приближающегося властелина Вик-Ло. Торгрим обхватил рукой высокий форштевень, увенчанный оскаленной головой Тора. Бог тоже смотрел вперед. Река плавно поворачивала к северу, и, по мере того как «Морской молот» преодолевал этот изгиб, по правому борту открывалось широкое водное пространство.

«Встреча Вод», — подумал Торгрим. Вот они и здесь. По левому борту виднелось устье другой реки, той, что встречалась здесь с Авокой под острым углом, как сходятся на перекрестке дороги. Именно здесь Кевин мак Лугайд должен был ожидать Торгрима и его флот, как они договорились в тот день в Вик-Ло, когда дождь заливал соломенную крышу дома Торгрима. Встреча Вод. Кевин заверял их, что они ни с чем ее не перепутают, когда сюда прибудут. И не соврал.

Торгрим поглядел на реку, текущую навстречу Авоке с запада. Он не помнил ее названия, и оно ему было без надобности. Не эта река донесет их до Глендалоха. Торгрим взглянул направо, на реку Авонмор, по которой они собирались подниматься, и чуть не подпрыгнул от удивления. Он увидел то, чего совершенно не ожидал здесь обнаружить. Драккары.

Их было пять, и все они стояли, уткнувшись носами в илистый речной берег. Они находились в нескольких сотнях ярдов выше по течению, пришвартованные веревками, зацепленными за носы. Мачты были все еще на степсах, реи опущены, носовые фигуры на местах.

Торгрим развернулся и двинулся на корму, к рулю «Морского молота».

— Готовьтесь! Впереди у берега пять драккаров, — говорил он, пока шел. — Довольно скоро мы узнаем, друзья это или те, кто ищет драки.

Харальд шагал за ним — морские сундучки не позволяли двоим идти рядом — до самой кормы.

— Это те, что разорили ту деревню? — спросил он.

— Я думаю, что они, но не знаю наверняка, — сказал Торгрим. Он остановился возле рулевого, обернулся и вновь посмотрел вперед. — Веди корабль вниз по течению, прямо туда, — велел он, указывая на место рядом с ближайшим драккаром. Корабли, пришвартованные у берега, напоминали лошадей у коновязи.

— Да, господин, — сказал рулевой, поворачивая румпель.

— Эти норманны, — Харальд кивнул на драккары, — чего они хотят? Что их сюда привело?

Торгрим не мог не улыбнуться. Его сын был силен, храбр и не знал усталости, но ему часто не хватало остроты ума, особенно в напряженные минуты. Торгрим надеялся, что возраст и опыт это исправят.

— Не знаю, сын, — сказал Торгрим. — О них мне известно не больше, чем тебе.

Харальд кивнул и посмотрел вперед, туда же, куда и Торгрим и все, кто не сидел на веслах. Прилив еще не начался, или, возможно, они ушли слишком далеко вверх по реке, чтобы ощутить влияние моря, но, так или иначе, гребли они против течения и приближались к земле медленно, хоть и решительно. Люди на берегу во все глаза разглядывали их.

Торгрим видел, как те подходят ближе. Целая толпа — трудно даже определить, сколько их там. Он видел яркие пятна — скорее всего, щиты в их руках.

— Ночной Волк! — окликнул его Старри. Он до сих пор сидел на верхушке мачты.

— Да?

— Я заметил шатры, не меньше сотни, они расставлены за берегом. Дым идет оттуда.

«Шатры. Военный лагерь», — подумал Торгрим. Кем бы ни были эти люди, они готовились к серьезному делу, готовились покинуть при надобности свои корабли и наступать вглубь суши.

«Кто же вы, жалкие сукины дети? — размышлял он. — Кевин тоже здесь? Или вы убили его вместе с его воинами?»

Рулевой начал поворачивать «Морской молот» вправо, направляя нос к берегу. Он был хорош в своем деле, играл с течением даже более рискованно, чем обычно, позволяя реке подталкивать корабль туда, куда ему было нужно. Торгрим не видел необходимости отдавать приказы. Харальд отошел от него и двинулся вперед вместе с другими викингами. Они принялись возиться с тяжелыми мотками веревки из моржовой кожи, которой собирались швартовать корабль к берегу.

Старри Бессмертный спустился с мачты, перебирая руками, и спрыгнул на палубу рядом с Торгримом. Они быстро приближались к земле. Торгрим рассматривал людей, собравшихся у воды и наблюдавших за ними. «Сойти ли нам на берег и сразиться с ними или грести к середине реки?» В этот момент он должен был принять решение, хотя, по правде говоря, уже знал, что давно все решил.

— Старри, что скажешь? — спросил Торгрим.

— Эти ребята на берегу глазеют на нас, как крестьяне на празднике. Они не готовятся к бою, — произнес Старри с нескрываемым разочарованием в голосе.

— Похоже, ты прав, — кивнул Торгрим.

Насколько он мог видеть, воинов на берегу было не больше, чем у них на кораблях. На шестах над их головами развевалось несколько флагов, но воины действительно не строились в боевые порядки. Если это ловушка, они отправятся прямиком в нее, по собственной воле, без промедления и страха.

Посмотрев направо, Торгрим увидел, что другие корабли тоже поворачивают, пристраиваясь за «Морским молотом». Он заметил и Годи, стоявшего на краю задней палубы.

— Годи, доставай мой флаг, — сказал он, и гигант кивнул, отправляясь на поиски штандарта.

Сеган сшил флаг еще в Вик-Ло, причем проявил удивительное мастерство. У Торгрима раньше никогда не было штандарта, но он решил, что тот понадобится, чтобы подчеркнуть его новый статус. Сеган разрезал старые туники Гримарра Великана и сшил из них флаг с раздвоенными концами, с изображением головы серого волка на красном полотнище.

Годи взял шест для флага, лежавший вдоль левого борта, и вернулся на корму, разворачивая штандарт на ходу. Он остановился за спиной Торгрима и высоко вскинул красный флаг в тот самый миг, когда нос драккара ткнулся в прибрежный ил.

Ниже по течению у берега встали и все прочие корабли, весла их одновременно взметнулись вверх и втянулись в борта.

Под руководством Харальда люди с «Морского молота» сбросили сходни с носа на сухой берег. Торгрим, конечно, вполне мог спрыгнуть в грязь, в которую уткнулся драккар. Он делал так уже тысячи раз. Но теперь на них глазели чужаки, и им следовало показать, что он не рыбак и не бродяга-торговец. Он — глава этой флотилии, властелин Вик-Ло, человек, который не пачкает ноги, сходя на берег.

Когда все было готово, Торгрим зашагал вперед, массивный Годи двинулся за ним, неся трепещущий на ветру штандарт. Торгрим ступил на сходни и начал спускаться по наклонной планке. Годи шел следом, и под его огромным весом доска просела и едва не сбросила Торгрима в грязь, но, к счастью, он сумел удержать равновесие.

Добравшись до заросшего травой берега, Торгрим огляделся. За ним равнодушно наблюдали около ста северян, некоторые — со щитами и в кольчугах, некоторые — без них. Солнце опускалось все ниже к западу и омывало всех оранжевым светом, который отражался от щитов и шлемов. Но никто не достал оружие, и это подсказало Торгриму, что он был прав. Люди на берегу не готовились к битве. По крайней мере сейчас.

Он окинул взглядом развевающиеся над их головами флаги. Кабаньи головы, орлы — он их не узнавал. А затем он увидел знакомый зеленый штандарт с вороном, раскинувшим крылья.

«Ирландец, Кевин… — подумал Торгрим. — Судя по всему, он нашел других союзников».

Торгрим, даже не оглядываясь, знал, что Харальд шагает рядом. Берси спрыгнул с носа «Кровавого орла», и Кьяртен со Скиди тоже вот-вот к нему присоединятся. Толпа расступилась перед ним, и показался Кевин, как всегда, с идеально подстриженной бородкой. Он широко улыбался и протягивал руку. Обменявшись рукопожатием с Торгримом, он заговорил, а Харальд перевел:

— Кевин приветствует нас. Они нас ждали. Он приглашает нас в свой шатер, чтобы мы могли поесть, выпить и побеседовать.

Пока Харальд переводил, Торгрим не сводил глаз с Кевина. Ирландец повернулся, и они двинулись сквозь толпу молча глазеющих на них людей. За Торгримом следовали Харальд, Годи и вожаки с других кораблей.

Лагерь был разбит на поле в несколько сотен ярдов шириной, обрамленном деревьями, которые скрывали его, как частокол. Разместили лагерь так, чтобы его нельзя было увидеть с окрестных земель, и Торгрим заключил, что Кевин выставил дозорных под деревьями, дабы они вовремя заметили чужаков. Позиция была выгодной.

Сам лагерь, как и доложил Старри, состоял из нескольких дюжин палаток и шатров, стоящих бок о бок, и перед некоторыми из них горели костры, ярко пламенея в меркнущем свете дня. Шатер Кевина был самым большим, широким и круглым, высотой в десять футов, с зубцами в тех местах, где встречались крыша и стены. У Торгрима и без того давно сложилось впечатление, что Кевин всячески наслаждается роскошью, шатер же подтверждал, что это впечатление было верным. Ри туата Киль-Вантаня не желал терпеть бытовые неудобства военного похода.

Кевин придержал полог, и Торгрим вошел внутрь. В шатре горели свечи. Свет был слабым, но его хватило, чтобы разглядеть трех мужчин, сидящих на небольших скамьях возле дальней стены палатки. Они были викингами. Ближе всех сидел огромный воин, почти такой же большой, как Годи, с длинными светлыми волосами, заплетенными в две косы, которые свисали по обе стороны лица. От уголка правого глаза тянулся весьма жуткий шрам, исчезавший в густой желтой бороде. Оскал, казалось, застыл на его лице, впечатался в него, — как телега, на которой никогда не ездят, впечатывается в землю.

Викинг выдержал взгляд Торгрима, Торгрим выдержал его взгляд, и ни один из них ни на йоту не изменился в лице. Этот человек наверняка был предводителем второго флота, догадался Торгрим. Он давно привык не судить о людях без достаточных на то оснований. Но именно этот огромный урод самым бессмысленным и жестоким образом расправился с бедняками из той рыбацкой деревушки, и сложно было не проникнуться неприязнью к нему с первого же взгляда.

Кевин снова заговорил, и Харальд сказал:

— Кевин приглашает всех сесть.

Слуга принес в шатер новые скамьи, и Торгрим и его люди расположились на них. Харальд сел справа от Торгрима, Берси слева, Скиди сын Одда рядом с ним. И только теперь Торгрим осознал, что Кьяртена с ними нет. Странно.

— Кевин говорит, что это Оттар сын Торольва, — продолжил Харальд. — Его еще зовут Оттар Кровавая Секира, и он командует викингами с кораблей, стоящих на реке.

Торгрим кивнул, снова встречаясь взглядом с Оттаром.

— Это ты напал на рыбацкую деревушку в устье реки, — сказал Торгрим. Он произнес это на родном языке. И его фраза не была вопросом.

— Я, — сказал Оттар. — Лучше так, чем позволить им распускать слухи о нашем походе.

«Ты либо сам глупец, либо меня считаешь глупцом», — подумал Торгрим. Уничтожение целой деревни не могло помешать слухам о приходе норманнов, скорее наоборот. Но Оттар даже не пытался говорить убедительно. Торгрим уже догадывался, отчего налетчики в той деревне проявили подобную дикость, и теперь видел, что не ошибся. Оттару это нравилось.

Кевин сел последним, и после этого слуги принялись сновать по внезапно ставшему тесным шатру, поднося всем кубки с вином. Когда у каждого в руке оказался кубок, заговорил человек, сидящий рядом с Кевином, и заговорил на северном наречии, впрочем приправленном вполне узнаваемым ирландским акцентом.

«Теперь у него есть собственный переводчик, — подумал Торгрим. — Естественно». Было ясно, что Кевин и за пределами Вик-Ло выискивал способы обогатиться за счет норманнов.

— Меня зовут Оуэн, и Бог благословил меня умением говорить на вашем наречии, — сказал этот человек. — Мой господин Кевин приветствует вас и просит, чтобы я формально вас представил. Господин Оттар, это Торгрим Ночной Волк, правитель Вик-Ло.

— А мне казалось, что Вик-Ло правит Гримарр сын Кнута. — Голос Оттара напоминал хрюканье кабана.

— Так было, — сказал Торгрим. — Но он отчего-то решил, что я ему враг. Мой сын Харальд его убил.

Оттар снова хрюкнул. Этим, судя по всему, и исчерпывалось его отношение к истории с Гримарром.

Оуэн продолжил:

— Мой господин очень счастлив заполучить двух таких союзников и воинов под вашим командованием. Он говорит: если мы немедленно выступим на Глендалох, если двинемся вместе, мы добудем богатства и поможем ему расширить границы своего королевства. А затем он с удовольствием продолжит сотрудничество с вами.

Торгрим вновь ощутил тошноту, подступавшую изнутри, и понял, что сглупил, поверив ирландцу. И понял также, что теперь уже слишком поздно, что он не сможет сейчас отступить, сохранив при этом лицо и удержав команду. Если он попытается это сделать, половина его воинов уйдет с Оттаром. Норманны следуют за храбрым вожаком и редко задумываются, мудро ли это. Пришло время сомкнуть щиты и двигаться вперед.

— Скажи Кевину, — произнес Торгрим, по-прежнему не сводя взгляда с Оттара, — что он никогда не упоминал при мне о союзе с Оттаром. Скажи ему, что мне не нравятся планы, которые меняются в последнюю минуту.

Он гадал, удивится ли Оттар такому повороту событий. Выражение его лица говорило о том, что удивился, и немало.

Кевин ответил, и его тон заставил Торгрима отвернуться от Оттара и внимательно посмотреть на ирландца. В его голосе была нерешительность, нервозность, которой Торгрим никогда прежде не замечал за Кевином. Тот боялся. И играл здесь в какую-то игру, над которой терял контроль.

«Я знаю, что могу верить тебе лишь до определенного предела, — думал Торгрим. — Достигли ли мы его сейчас?»

Оуэн перевел ответ Кевина.

— Мой господин не знал, что Оттар вышел в море, когда договаривался с тобой в Вик-Ло.

— Очень жаль, — сказал Торгрим. — Потому что теперь у нас есть проблема. И я, и мои люди — мы все не признаем главенство Оттара, и вряд ли он и его воины признают главными нас.

На это Оттар согласно хрюкнул. Оуэн перевел. Торгрим не удосужился добавить, что уж точно никто из них не признает главным Кевина. Это и не требовалось, поскольку было ясно всем присутствующим.

Прежде чем Кевин ответил, Оттар осушил свой кубок и отшвырнул его в сторону. Он поднялся, возвышаясь над всеми остальными в шатре.

— Мне плевать, что было сказано, а что не было. Мне вообще плевать на слова. Я пойду вверх по реке и разграблю этот Глендалох, где возьму все, что и как пожелаю. Вы же можете следовать за нами и подбирать объедки, которые мы вам оставим.

Тогда поднялся и Торгрим, демонстративно опуская руку на рукоять Железного Зуба. Он не помнил, когда в последний раз кому-то хватило глупости говорить с ним таким тоном, и чувствовал, как изнутри приливом поднимается ярость.

— Мои люди ни за кем не подбирают объедки, — низким и угрожающим голосом произнес он, встречаясь глазами с Оттаром и не отводя взгляда. — Пусть ирландец жрет объедки. Пусть Оттар жрет объедки. Люди Торгрима Ночного Волка будут первыми во всем.

— Ночного Щенка? — оскалился Оттар. — Который хвалится тем, что вместо него на бой вышел сын?

Железный Зуб вылетел из ножен, меч Оттара тоже. Кевин что-то крикнул, Оуэн запнулся на переводе. Но не успели мечи подняться, как снаружи донесся шум яростной схватки в лагере, ясный, как волчий вой холодной зимней ночью.