Торгрим весьма удивился, когда атакующая армия расступилась, обходя его отряд, и устремилась дальше, обратив на них не больше внимания, чем на торчащий среди поля валун.

Его товарищи, не менее удивленные, развернулись и посмотрели вслед воинам, мчащимся мимо них.

— Да Тор их всех побери! — завопил Орнольф. — Как они смеют пренебрегать Орнольфом Неугомонным!

Он вскинул меч и погнался было за ними, но Торгрим позвал его обратно. Он много лет не видел ярла в таком боевом настроении.

— Орнольф, пусть ирландцы бьются с ирландцами, а мы отправимся по своим делам. Мы сегодня и так потеряли многих, а ведь день едва начался.

Орнольф поглядел на ирландцев, затем на своих викингов и сплюнул на землю.

— Ты прав, Торгрим Ночной Волк. — Орнольф вложил меч в ножны и внезапно показался очень усталым. — Давайте вернемся на наш корабль.

Все воины из команды Орнольфа были изранены, но почти все держались на ногах, хоть некоторым приходилось опираться на товарищей. Торгерд Трещина и Свейн Коротышка натянули тунику между копьями, соорудив носилки для Харальда. Гисур сын Тори был ранен в руку, и серьезно, но рану перевязали, и он заверил товарищей, что с ним все в порядке.

Они направились к краю поля, забыв о продолжающейся битве. Решив, что хватит с них на сегодня сражений, викинги утратили к происходящему всякий интерес. Обернуться пришлось только раз, когда раздался грохот копыт конницы и им показалось, что это может быть погоня. Однако погони не было, всего лишь конники атаковали фланг противника. Норвежцы несколько минут наблюдали, как всадники сокрушают врага, ломают его строй и убивают бегущих. Кем бы ни были воины, пришедшие из-за поля и напавшие на армию Маэлсехнайлла, они явно сглупили, решившись атаковать, и теперь расплачивались за собственное неразумие.

За этой резней норвежцы наблюдали в молчании, а затем, не сказав ни слова, повернулись к ирландцам спиной и продолжили путь.

Им удалось добраться до деревьев, под которыми чернело кострище их ночного лагеря. Дальше они шли той же дорогой, по которой вчера выдвинулись на поиски Харальда. Прорубив себе путь через рощу, они оказались на берегу реки Бойн. Ирландская кожаная лодка и «Красный Дракон» все так же покачивались у берега, никем не захваченные и не испорченные.

Обрадовавшись этому, северяне взобрались через борт на палубу корабля. Они испытывали облегчение, сравнимое лишь с тем, что чувствует человек, перешагнувший порог родного дома после долгого и трудного путешествия. От родной Норвегии их по-прежнему отделяли сотни морских лиг, у них не осталось провизии, почти не было оружия, а драккар был оснащен непрочным самодельным парусом. Но они стояли на борту своего судна, а это для любого викинга, рожденного и выросшего рядом с кораблями и морем, было великим счастьем. Древние морские боги Эгир и Ран могли вести себя непредсказуемо, но в том, что касалось вероломства и предательства, они не могли сравниться с людьми, обитавшими на берегу.

Торгрим оглядывал корабль от носа до кормы, оценивая его состояние. Он делал это почти машинально, за долгие годы мореходства это вошло у него в привычку. Он заметил некий странный предмет на корме, торчавший напротив руля. Там обычно стоял Торгрим, когда не правил драккаром. И именно там они с Морриган разделили ложе.

Он прошел на корму. Приближаясь к незнакомому предмету, он вскоре понял, что это меч. Пульс Торгрима ускорился. Он зашагал быстрее и вспрыгнул на возвышение у кормы.

Да, это был меч. Железный Зуб. Кто-то вонзил его острием в доски палубы.

— Как же ты сумел найти дорогу домой? — спросил он у меча, опускаясь рядом на колени и с опаской прикасаясь к зачарованному оружию.

С рукояти что-то свисало. Торгрим наклонился и присмотрелся. Он увидел тонкий шнурок, на котором раскачивался маленький серебряный крест.

Торгрим протянул руку и сжал этот крестик между большим и указательным пальцами, потер гладкую поверхность. Он подумал, что это, наверное, какое-то волшебство Морриган, христианская магия. Он оглянулся через плечо, убедился, что никто на него не смотрит, и тайком перекрестился, как это часто делала Морриган. Торгрим надеялся, что эти чары принесут ему удачу. Волшебство, которое сумело вернуть ему любимый Железный Зуб, доказало свою могучую силу.

Торгрим снял крестик с рукояти меча и надел на шнурок, на котором носил другой крест и молот Тора. Он вынул из ножен меч, которым ему пришлось пользоваться в последние дни, отбросил его в сторону и вытащил Железный Зуб из досок палубы. Какое-то время Торгрим наслаждался, ощущая балансировку и вес оружия в своих руках, любуясь красотой гравировки и узоров на рукояти и навершии, а затем вернул меч на положенное ему место в ножнах у бедра. Он снова почувствовал себя цельным и сильным.

— Эй, пошевеливайтесь там! — крикнул Торгрим усталым полумертвым викингам:, осевшим на палубу. — Давайте возьмемся за весла и оставим наконец это богами проклятое место позади!

Его товарищи, хоть и двигались без привычной живости, вскоре вставили весла в уключины и уселись на свои морские сундуки, готовясь грести. Харальд тоже занял свое место и настаивал на том, что будет грести наравне со всеми, пока Торгрим не накричал на мальчишку, приказав ему лечь.

Ирландскую кожаную лодку привязали к корме, а затем двинулись от берега на стремнину. Команда «Красного Дракона» теперь сократилась наполовину, а значит, работала только половина весел. Но течение было на их стороне, берега реки быстро проносились мимо. Дождь прекратился, и даже густой туман чуть рассеялся. Воздух был сухим, несмотря на густые серые тучи. А затем, как лучший из возможных даров, появился ветер, дувший с юго-запада, достаточный для того, чтобы викинги могли, напрягая последние силы, натянуть свой жалкий парус и отложить весла. Подгоняемый ветром и течением, драккар несся в сторону моря.

В полдень они бросили якорь на середине реки. Торгрим и еще шесть викингов с легкими ранами сели в кожаную лодку Харальда, чтобы добраться до берега. Там нашелся пастух, который дал им четырех овец в обмен на то, что ему сохранили жизнь. Овец зарезали на берегу, приготовили мясо там же и забрали его с собой, чтобы спокойно съесть на корабле. Викинги подняли якорь, поставили парус и принялись пировать, пока река послушно несла их драккар на восток.

Ночь пришла раньше, чем корабль успел выйти в море, поэтому они снова бросили якорь, поставили часовых и легли спать. Торгрим перенес свои меха на палубу, ближе к Харальду, и смотрел, как спит его сын. Лицо Харальда было расслабленным и спокойным. В этот раз обошлось без лихорадки, дышал он тихо и ровно. Вскоре Торгрим закрыл глаза и провалился в сон, глубокий и спокойный, который не стали нарушать даже волки.

Утро следующего дня принесло хорошую погоду, синее небо и свежий ветер, что привело норвежцев в доброе расположение духа, о котором они почти позабыли с тех пор, как впервые приблизились к берегам Ирландии. Вновь подняв якорь и установив парус, они лишь время от времени натягивали брасы, наблюдая, как скользят мимо зеленые поля. Викинги хохотали в голос, глядя на то, как при виде драккара пастухи в ужасе пытаются отогнать свои стада подальше от реки.

Вскоре после полудня они наконец увидели широкое устье, раскрывающее объятия зеленых берегов открытому океану. Небольшая кучка израненных воинов собралась на носу корабля; все они смотрели в море. Их взгляды были прикованы к бескрайней синей глади, мерцающей солнечными бликами, — широкому полю, по которому морской конь доставит их обратно в Норвегию, пусть без добычи, зато живыми.

Торгрим, стоя у руля, смотрел в океан и, как все остальные, испытывал облегчение. Они выбрались. Море принадлежало им так же верно, как Вик Норвегии.

Лучше живым быть,

нежели мертвым,

живой — наживает… [39]

Торгрим вспомнил эту древнюю мудрость, переданную людям самим Одином.

Для богатого пламя,

я видел, пылало,

но ждала его смерть.

Впрочем, все же какая-то добыча досталась им с Орнольфом в этом набеге. Да, они станут беднее, учитывая то, что расходы ничем не окупились, но все же останутся весьма богатыми людьми. И живыми.

Устье реки Бойн расступалось все шире, берега сменились песчаными пляжами — река растворялась в море. «Красный Дракон» стремился вперед, оставляя Ирландию позади, океан окружал его со всех сторон, и вот наконец земля пропала из виду далеко за кормой. Торгрим чувствовал, как покачивается драккар, двигаясь по волнам, и наслаждался ощущением жизни, тем, что находится в море.

И тут же Эгиль Ягненок заметил другой корабль примерно в полутора милях к северу от «Красного Дракона». Драк- кар шел под красно-белым полосатым парусом, которым команда ловко управляла, ловя ветер. Яркая цветная линия вдоль борта говорила о том, что там висит множество щитов.

«Боги продолжают играть с нами, им все еще мало, — подумал Торгрим. — Манят нас удачей и тут же отнимают ее снова».