Сознание возвращалось и терялось. Я вижу потолок спальни. Плохо, очень плохо. И снова темнота. Я слышу голоса, они рядом.

— Вин, она умирает. Вылечи ее, — вдалеке послышался голос короля.

— Я не могу, не действует на нее магия.

— Давай я.

— Нет. Ты ее добьешь, — в голосе чувствовалась растерянность.

— Может, лучше, чтоб умерла?

— Нет! — рявкнул Винсент.

Снова тишина и темнота. И ничего. Я умираю. Триста лет — какая круглая дата. Рана не заживает. Магии нет. Жизнь пролетает перед глазами.

Я сижу на кухне в старенькой квартирке Веры Никитичны. Она суетится возле какой-то тумбы. Открывает заслонку. На прямоугольном подносе лежат пирожки. Пахнут изумительно.

— А это вы огневика вечный огонь попросили зажечь?

— Марисабель, это духовка. Она от электричества работает, — по-доброму улыбнулась землевичка, морщины на лице разгладились.

— А я знаю, что такое электричество! Мне папа рассказывал. А почему у вас комнаты такие маленькие? Вы же королева, — выпалила, осматривая убранство кухни.

Поверить не могу, что в такой маленькой комнатушке можно что-либо приготовить. А сколько тут коробочек различных. Просто диву даешься. Еще и стены обшарпанные, и краска местами слезла. Но при этом уют и комфорт чувствуются.

— Марисонька, в этом мире твой статус не имеет значения. Имеют значение твои поступки. От того, как ты начнешь тут жить, зависит твое будущее. Я слышала, кто ты такая и что сделала. Там, — подняла руку в останавливающем жесте, когда я хотела высказаться. — Здесь ты начинаешь новую жизнь. Сегодня зайдет начальник ЖЭКа принесет твой паспорт. Это такая книжечка, которая твою личность устанавливает, очень нужная вещь в этом мире.

— Хорошо, — ей видней, что мне нужно.

— Руки!

Протянула руки и на мои запястья надели браслеты черного цвета с небольшими — отшлифованными камнями коричневого цвета. Блокираторы. Энергия перестала откликаться и появилось. Что-то такое необъяснимое. Пустота.

— Походишь годик. Приучайся не пользоваться магией.

— Да как жеж, это я без магии-то. А вдруг нападет кто!

— Да кому ты тут нужна? — запричитала старушка. — Тебя там в лицо враги знали?

Я отрицательно помотала головой.

— На портреты не рисовалась. Хотя не, вру. Было пару раз. И то на семейный. А так — нет.

— Вот видишь, а это чтоб ты катаклизмы тут не устроила. Наслышана. Спасибо скажи, что князь ваш перемещение разрешил. Ничего поживешь тут, насладишься жизнью.

Да-да, князю вообще отдельное спасибо, что разрешил переместиться. Да и сама могу туда-сюда. Энергия-то позволяет. Только браслеты сниму и свобода.

Вдруг справа от меня затрещал и завибрировал ящик. Вскочила выставив вперед руки в нападающей стойке, пытаясь выпустить хоть ледяную стрелу. Но звук пропал, так же быстро как и возникнул.

— Ой, горе, ты, мое луковое, — всплеснула руками Никитична, — холодильник это. Старенький уже. Вот и кряхтит как старый дед.

— Ильник? Что это? — недоуменно посмотрела на старушку.

— Смотри, — она подошла к ящику и открыла. Я увидела продукты, лежащие на полочках. — Здесь люди хранят еду, чтоб не испортилась.

У нас-то только погреба и морозные камеры в замке были.

Успокоившись, я присела за стол, взяла булочку и вдохнула умопомрачительный аромат свежеиспеченной сдобы.

— А почему вы тут живете? — поинтересовалась.

Она взглянула своими старыми уже поблекшими глазами и сказала:

— Так энергия, когда уходит — маг стареет. А мне-то что там делать? Стара я уже. Что за королева без магии? Уже тут доживу остаток жизни.

— А как же земли Эрзвала?

— Передала дела внуку, — съежилась старушка. — Который жив-то остался, после той бойни огневиков. Ироды. Столько народу погубили.

Я кивнула с пониманием.

Семьдесят лет назад произошло непредвиденное. По слухам, из королевского замка огневиков был изгнан второй принц. Что с ним стало, никто так и не узнал. Поговаривали, что именно он направил в заснеженные земли двух палачей и многотысячную армию. Которая чудом была перебита водниками. Этот эпизод стал переломным в войне…

Вода. Рана дала о себе знать. Почему она не затягивается? Я не хочу умирать. Мне очень больно. Боль тянет последние соки. Чувствую, как жизнь потихоньку вытекает из меня. Что будет дальше? А дальше — я встречусь лицом к лицу со своим кошмаром и проведу остаток бесконечности с ним. Как он и обещал.

Я должна жить. Вода поможет. Мне нужно в воду.

Слышу мужчин, опять спорят.

— Вода… — прохрипела.

Объятья Винсента окутывают своим теплом, такие родные. Только не отпускай, так хорошо рядом с тобой.

Открываю глаза, смотрю с мольбой.

— Прошу в воду.

— Нельзя в воду, — шепчет, склонившись ко мне. Помутненный взгляд ухватывает его глаза, полные боли и печали. Я ему небезразлична.

— Пожалуйста. Вода. Не хочу умирать на кровати.

— Мы уже врача вызвали. Потерпи. Орвальд, где Акатионил?

— Скоро должен быть.

— Вода, Винсент, умоляю, — ослабевшими пальцами хватаюсь за его рукав.

Надеюсь поймет до следующей моей отключки. Ведь после. Могу и не проснуться…

Он берет меня на руки и несет в ванную.

Вода приятно обволакивает, притупляя боль. Он рядом. Впервые хотелось жить ради кого-то.

«Нея»

Ничего не происходит. Но ведь она говорила, что стоит только позвать.

«Нея, я умираю»

— Нея!!!

Темнота вновь.

— Доволен? — слышу знакомый голос, но мне тяжело даже глаза открыть. Рана на животе ноет, словно меня заживо сжигают.

— Теперь она умирает.

«Сумасшедшая» — мелькнуло в голове.

Винсент сжимает мою руку, нежно, будто держит новорожденного.

— Спаси ее.

— Извер, — шепчет нимфа доморощенная.

«Тварь, я же умираю»

— Я же сказал, разрешаю подселить его, — боль слышалась в его словах. — Если она одна из тех. Спаси ее.

«Одна из тех? Он тоже о нас знает?»

Весь мир рушился, как соломенный домик под ураганом. Он знает. Потому не удивился, когда я крикнула, что у меня нет магии.

— Подселяй, — решительный тон.

Моих губ коснулась нечто холодное. В меня влилась в жидкость, заполняя каждую клеточку моего тела. Ощущения были такими, будто моя энергия вернулась. Но это была не она. Другое, неведомое и немного странное чувство. Совершенно не такое, как было на празднике. Сейчас чувствуется угроза.