Я сижу на нашей кровати. Рана затянулась и лишь рубец, оставленный когтями птицы, напоминал о ней.

«Да, да, вашей. Ваааашей» — раздавалось от духа.

«Та заткнись ты. Заткнись»

«Нет, нет. Теперь я буду управлять телом»

Безумный смех взрывался в голове.

Я вижу комнату. Нашу комнату. Винсент сидит рядом, держит за руку. А я словно вижу и не вижу ничего. Пелена застилает глаза, а в голове гул. Ему надоело говорить, он просто дудит как свисток паровоза. Я сжимаю пальцы все сильнее. Не хочу причинить боль, но причиняю.

Винсент обнимает и кладет мою голову себе на грудь.

И снова гул в ушах, и снова крики. Нея была права — он псих.

«Мы сможем ужиться в одном теле» — говорю ему.

— Как она? — спросил король.

— Не знаю, — тихо ответил советник. — Она из тех особенных.

— Тяжело будет. Одно дело в нерожденого… Но для них.

— Они защищены, их путники не видят на Земле. Я вообще не понимаю, как они сюда попадали. Попадают.

— Ну, то, что это связано с их магией, то понятно. Она скрывает. Но ведь были и такие, которых путники видели. И все как один с браслетами на руках. А эта без. Ничего не понимаю. Еще и живут тут недолго. Всего год…

Прозвучало сочувствующе.

— Потому мне ее подсунул? Всего на год? — Винсент был зол.

— Ты знаешь причину. Смысл придираться. Сам все устроил…

— Пошел ты.

— Если дух победит я ее, лично убью. Не буду рисковать остальными из-за твоей прихоти.

Король вышел из комнаты, громко хлопнув дверью. Оставив нас двоих. Или троих.

— Еще как могу сделать, братец.

Снежная равнина раскинулась на многие километры. Как это легко, когда знаешь измерения. В людском мире я научилась тому, что тысяча метров это один километр, а сто сантиметров это метр. И равнина километровая. А сколько в ней сантиметров? А милиметров? Надо померить!

Снежный вихрь кружится. Я иду по раскиданной небрежными крупинками пустыне, холодной и величавой. Куда — не знаю, но знаю — надо идти.

Я вижу комнату. Все те же серые каменные стены и часы с золотой каемкой. Показывают шесть. Начало рабочего утра. У меня есть работа.

И вновь снежная пустыня.

Я ползу, нет, я бегу! Нет, опять ползу. Ох, как забавно. У меня есть ноги. А не должно быть. Я должна парить. Нет, это не я должна парить, а он.

Сквозь пургу я вижу очертание человека. Он стоит, скрестив руки на груди. Худой и бледный, с длинными платиновыми волосами по пояс. Угловатый, кости выпирают по бокам из бледной кожи. Руки покрыты холодно-льдистыми рунами. Рисунки незнакомые. Может, клан какой. Их полным-полно. Всех не упомнишь. А глаза — сияют ярко-голубым свечением. Он криво улыбается, склонив голову на бок. И как ему не холодно? А ведь мне тоже не холодно. Наконец-то.

— Ну, зачем так грозно? — прозвучал надменный звонкий голос.

Только сейчас заметила — в моих руках разрастался снежный ком. Мощный. Хитрая улыбка затронула мое лицо. Я же вышла из мертвых земель. А магия снова со мной. Кто же это тогда? Элементаль? Нет, не похоже. Может, маг заблудший? Иль отшельник?

— Ты кто? — спросила.

— Кто я? Хмм, — нахмурился и начал стучать пальцем по подбородку. — А как бы ты меня назвала? А сама кто?

Странный он какой-то. Но агрессии не проявляет.

Позади — мертвые земли, впереди — он

— Я принцесса Марисабель Вельер, из клана Отмороженных. А ты кто? Отвечай!

— Не похожа ты на принцессу. Вот нисколечки.

— Порой принцесса просто статус, присвоенный по степени важности семьи, — небрежно бросила фразу. — Еще раз задаю вопрос: кто ты?

— Я кто? Никто и кто-то в одно и то же время.

Раздражать уже начинает. Энергия потихоньку подпитывала тело, восстанавливая жизнеспособность.

Осталось лишь желание выяснить несет ли угрозу или просто дурачок этот тип.

— Как это начинает надоедать.

В одно мгновенье он преодолел расстояние между нами. Я упала в сугроб, зарывшись в снег.

Метель кружилась с тихим воем. Снежный кокон разлетелся в стороны. Острые колья полетели, готовые изрешетить любого на своем пути. Огляделась — никого. Померещилось? Бывают ли миражи после мертвых земель? Не помню такого.

Лед обхватил лодыжки и двигался вверх, сковывая тело. Хорошая попытка, но лед растаял, превращаясь в водицу, стекающую по моим ногам.

Одна из моих особенностей как мага воды — практически молниеносная смена состояния. Пар в воду и лед, и наоборот лед в воду. И все быстро, только мысль в голове промелькнет.

— Больно все-таки, — недовольно пробурчал незнакомец, стоя в десяти шагах от меня.

Снежная гладь превратилась в поле битвы. Вода струится из моих рук, превращаясь в ледяной ком. Он уворачивается. Слишком быстро. Мой глаз еле-еле улавливает его движения. Снежный валун снова сбивает с ног.

Снежки летят с огромной скоростью, еле успеваю уклоняться от них. Он стоит на месте, а вокруг него кружатся снежные комья с бешенной скоростью. Выстреливая то одним, то вторым, то одновременно всеми. На лице играет коварная улыбка. Руны на руках засветились ярче.

Парочка снежков даже попала, вызвав острую боль. Говорил дядя без щитов никуда.

Ну все я разозлилась. Теперь моя очередь нападать.

Воздух пронзило острыми ледяными стрелами, летевшими быстро к цели. Лука нет, а стрелы есть. Незнакомец даже не пытался уклониться. Снежки выстроились в ряд, а осколки врезались в стену, прорезая рыхлый слой и застревая на половину. Лед таял, прокладывая мокрую дорожку, до его ног, примораживая.

Наглая ухмылка пропала, когда он заметил, что тело постепенно покрывалось льдом. Оскокли льда, комки снега и вода разлетелись во все стороны.

И ничего. Вокруг никого. Что происходит? Кто он такой?

Земли Вейхслигера необъятны. Совершено нормально, когда граница снежной равнины резко переходит в магмовую лаву, а цветущий сад граничит с песочной пустыней. И таких границ много.

Мертвые земли — хаотично раскиданные участки территорий, на которых не действовала магия. На них добывался камень ограничитель, из которого изготавливали украшения, не позволяющие магу колдовать. Они мертвы и бесплодны. На них не вырастет трава, на них не потечет река, на них нет живности. Ничего. Лишь пустошь и драгоценный файлрит, добываемый преступниками и предателями. Украшения из этого камня могли быть сняты лишь магом и семьей магов, которые надевали ограничители.

И я прошла их, проползла. И оглядываясь назад, понимала — это изменит меня. Жизни нужно радоваться, несмотря на то, какой она порой бывает пустыней. Вот кажется, что еще чуть-чуть и все, конец, но ты находишь силы и выпазишь из мертвого поля, забирающего у тебя последнюю надежду на спасение. После этого понимаешь, что есть счастье — счастье жить и радоваться жизни.

И нет, я не хотела умирать там на горе, когда отвлекла на себя палача. Я спасла людей. Сотни жизней или больше и выиграла время, увела непомерную нашему войску силу, рискнув собой.

Для меня жизнь остальных была важнее. И дело тут не в воинской доблести и чести, а дело во мне. Я знала, что мы не справимся, но все равно рискнула. И не прогадала. Он умер, а я жива. И сейчас палач лежит там, за мертвыми землями, возле лавы.

Ледяной комок крутится в руке. Такой забавный. Тонкие ледяные грани кубической формы отражают синюшный свет, исходящий из костра. Костер греет, вот только не пламя, а водный сгусток энергии. Вся земля — сплошная энергетическая территория.

Плотная ткань темно-бурой палатки подрагивает под легким ветерком колеблющим ее. Да и не только ветром. Оттуда слышны стоны.

Сколько можно то, я может спать хочу. А сижу перед костром, пытаясь сотворить правильный комок льда. Хочу такой, чтоб граньки были одинаковыми. А получается с одной стороны круглые, с другой с углами.

Из палатки вылезла раскрасневшаяся мордашка девушки.

— Мари, ты как? — спросила она запыханным голосом.

— Хорошо, — льдышка разбилась над костром, орашая его водой. Сгусток впитал ее с причмокиванием.

— Вы закончили?

— Да! Иди отдыхай.

Я вошла в палатку. Бедлам и беспорядок. Обалдели в край!

— Убирайте, — приказала двум любовникам.

Терпкий запах бывшего возбуждения летал в воздухе. Мне не жалко, если им нужно, то вперед. Высокий широкоплечий мужик в броне стального цвета с гербом с эмблемой глаза зеленого цвета вышел из палатки. Хоть успел броню призвать.

— Поменяй постель.

Девушка бросилась менять разложенные на полу шкуры зверей, простыни из плотной ткани. Будто не могли взять другие. Прям на моих любимых — черно-белых из ворсистой кожи завров.

Ее обнаженное тело затягивалось плотной броней, скрывая наготу. Темно-синие пластины с искрящимся голубоватым свечением между лианными рисунками — принадлежность к водным магам. Элитница была одной из лучших защитниц. Ее щиты было весьма сложно пробить. По крайней мере, я не могла, а если я не могу, то и другие подавно.

С палачом повезло.

Щиты я ставить не умела, но как боевой маг хороша. Барьер на чувствительность стоит. Ни страха, ни любви. Причина банальна и проста. И догадываюсь, что в элиту взяли именно из-за нее. Что за боевой маг, который не может щитом пользоваться? Ведь таких как я не берут. Куда угодно, но только не в элиту. Мне повезло.

Энергия дает столько возможностей и не стоит зацикливаться всего лишь на одном. Когда можно и лед, и воду использовать, и даже пар. Но с ним сложнее, это все-таки чутка затрагивает воздушную энергию, а у нас не двоякомагия. Вроде, и не было никогда таких. Вроде, женились с разными стихиями, только дети рождались с одной стихией. А как дальше жили? Стихийники все только со своей кровной энергией уживаются. Вторых нет. Потому таких влюбленных ссылают в тот мир. Да и не только таких.

А в том мире жуть-жуть когда-то творилась, если верить записям. И на кострах пытались сжечь, и пытки устраивали. Инцверзиция…Инконьиция… Вкоекакзиция. Тю, слово непонятное.

В общем, из-за вейхслигерских шутников было установлено изгонять в тот мир с браслетами ограничивающего действия. Водники решили воздержаться и наше перемещение откладывалось. А то один раз так пришли, что затопили полмира. Но это было очень давно и не факт, что правда. Родители рассказывали, что когда они перемещались, там на земле шел дождь с градом около трех дней. Сильный такой, неприятный. Потому переходить надо осторожно.

Анвейра развернулась и посмотрела на меня странными глазами с ярким голубым свечением. Водная сфера разбилась на том месте, где я стояла пару мгновений назад. Еще одна пролетела, задев палатку и унося ее часть куда-то.

— Анвейра, ты чего? — крикнула на девушку, которая еще и щит, схожий с пузырем исходящий из паровых источников, эдакий прозрачный с зеленоватым оттенком, выставила. При этом, пытаясь пробить меня своими водными сферами.

Ее взгляд не предвещал ничего хорошего. В руках появились водяные струи, словно лианы в землях Файтерфолов. Одна даже задела меня и платье в миг облепило тело, а я почувствовала резкую боль. Драться не хотелось, но что с ней творится?

— Это ты виновата в его смерти! — заверещала она.

Неужто она обвиняет меня в смерти своего любимого?

Арквайр сам полез под палача, пытаясь защитить меня. И вот двадцать семь лет Анвейра молчала. Но почему сейчас она решила обвинить меня в его смерти?

Я запустила в ее сторону нелепый ком льда размером с голову. Щит поглотил лед полностью, отозвавшись колеблющейся волной и тонкой паутинкой в месте попадания. Волна полетела в мою сторону, накрывая полностью. Я падаю на землю, утопая в чужой энергии. Тону, не в силах выплыть. Дыхалка заполнена водой.

Теплый бриз нежно ласкает кожу.

Бледный цвет потихоньку краснеет под палящим солнцем. Через пару дней краснота сойдет и у меня останется приятный золотистый загар. Я лежу на шезлонге, потягивая кокосовый коктейль на белоснежной яхте.

Князь завел бизнес в людском мире. Вот так всегда, успешен в одном мире — успешен будешь и в другом. В подробности я особо не вникала. Вот вредная привычка не лезть не в свое дело. Так бы знала и сама бы чего-нибудь намутила. Хотя, как тут намутишь, когда тебя за старой королевой поставили присматривать.

А по сути это превратилось в то, что она за мной присматривает. Еще и вечное — Машенька, сходи за хлебушком, сходи за мороженкой. Зато как крыша потечет, так самая первая на приеме у мэра. И защищать ее не от кого. Сплошная рутина.