Змея ползла. Тянулась и тянулась. Не кончалась никак.

— Хвоста у нее что ли нет? — спросил сидящий на дереве заяц, обратившись к лежащей на соседней ветке лисе.

— Может и нет, — ответила лиса, продолжая смотреть вверх.

— А если действительно нет? — настаивал заяц. — Если, ты только представь себе, лиса, змея бесконечна. Пройдет минута, час, сутки, месяц, год. Змея будет ползти. Пройдут десятилетия. Наши потомки будут смотреть, как ползет змея. Пройдут столетия. Потомки наших потомков будут смотреть, как ползет змея. — Заяц говорил, свесив с ветки правую нижнюю лапу, мерно покачивая ей в ритм словам. — Канут в небытие тысячелетия. Пройдет наш род, придет другой род, незнакомый нам, странный, загадочный, а змея все будет ползти. Тянуться и тянуться. Исчезнет все нам знакомое, а змея будет ползти. Род проходит и род приходит, а змея пребывает вечно.

Заяц застыл в задумчивости.

— А голова у нее была? — осведомилась лиса, скосив глаз в сторону зайца.

— Была, — вздохнул заяц.

— Так чего ты тогда мелешь? — резонно заметила лиса.

Заяц промолчал. Змея кончилась. Длинная была змея, очень длинная.