В звенигородской электричке ехал в Москву, привычно всю дорогу читал, а когда уже перед Белорусским вокзалом оторвался от книги, столькое вдруг в освободившейся от работы башочке-то зароилось!
Штука вообще-то любопытная: сдерживаемое интересным чтением подсознание чего только в особом своем накопителе не соберет, а потом все вместе разом и выплеснет — успевай за хвостик поймать.
В этот раз подумал и о своих «Газырях» — недлинных рассказиках, и о газырях вообще, в которые издавна кроме готовых зарядов чего только не определяли: кто — целебный порошок из редкой травы, кто — щепотку родной землицы либо трубочкой свернутую записочку с материнской молитвой…
Маявшийся в последние годы от безденежья, я вдруг невольно улыбнулся: а ведь в газырь, само собой, можно и бумажную денежку засунуть… дали бы гонорар, наконец-то, эх!
И так мне отчего-то сделалось весело и так легко на душе. У кого-то кейс набит пачками «зеленых» в крупных купюрах… у кого-то чемодан, может… или вон хотя бы коробка из-под ксерокса. А мне бы и нескольких сотен «деревянных» наших хватило — больше не дадут. Да и сколько там, если даже очень туго свернуть, в обычный газырь-то влезет?
Посмеиваться продолжал уже на перроне, и замечавшие это люди начинали по сторонам оглядываться: чего он такого смешного видит?
В благостном настроении набрал я номер домашнего телефона Марины Ганичевой — несколько месяцев назад в «Роман-журнале» у нее были напечатаны первые из моих «Газырей». Марина Валериевна, говорю, прошу простить, что в воскресенье лишаю, значит, законного отдыха, да уж больно трогательная и вместе с тем такая по-казачьи хитрованская закралась мыслишка, что не могу не поделиться: в газырь-то ведь — кроме всего «протчего» — можно и гонорар определить!
Она бесхитростно рассмеялась и что-то веселое сказала — а правда, мол! — но тут же вздохнула: такой жалкий гонорар, какие пошли у нас в последние годы, — уж это точно!
Знамое дело, сказал я, — жалкий. Пережили «изобилие», переживем и разлив демократии. Главное: когда к вам в редакцию — с газырем?
— Давайте, — сказала она сговорчиво, — в среду. Во второй половине.
Трубку положил и опять рассмеялся: вышло, — неотразимый аргумент!
То, что в газырь можно денежку покласть… Славно!
Наконец-то получу гонорар.
И вдруг перебилось настроение: с силой смежил веки.
Шутишь все. А уж не сума ли это, братец?!
На этот раз в виде газыря…