История это грустная…
В 91-ом году, на пасху в поселке Карабулак, в Ингушетии ударом ножа убили атамана Александра Подколзина.
До сих пор живет во мне тоскливое чувство невольной вины перед ним…
На многолюдном собрании, которое проходило накануне первого Большого круга казаков России, как раз он высказывал самые серьезные опасения, связанные с завязшим тогда в зубах у всех «возрождением», уже начавшем приобретать в Москве опереточный оттенок… Именно он задавал самые дельные вопросы, ставившие в тупик записных краснобаев, которые уже успели заполнить и пяток мест за столом президиума, и первые ряды пеналом вытянутого неширокого зала.
Потом вышло так, что мы остались вдвоем, разговорились по душам, и он словно шапкой ударил оземь: эх, мол, была-не была… где наша доля не пропадала?!
И вот известие о его гибели…
«Походная», из молодых офицеров, «старшина» тут же вылетела в Грозный на похороны, а я, «заместитель атамана Союза казаков по культуре и внешним связям» остался собирать всех своих на панихиду в церкви Большого Вознесения, где тогда служил первый наш казачий священник отец Михаил Дронов, только недавно благословлявший нас «на начало доброго дела».
И вот чем оно чуть ли не сразу обернулось, вот чем…
Хорошо знаю: не одного меня до сих пор тревожит эта давняя, однако так и не утихшая боль. Поэт Валерий Латынин, подполковник, бывший тогда товарищем атамана у «батьки Мартынова» опубликовал недавно в «Нашем современнике» рассказ «Исса»: о гибели Саши, о своей печальной миссии в Грозном. Под названием рассказа значится: «Невыдуманный сюжет.»
В рассказе есть документальная сцена: когда официальные руководители МВД Ингушетии на месте убийства Александра в Карабулаке пытаются навязать прилетевшим на похороны москвичам свою, весьма далекую от истины, версию случившегося, автор, от лица которого ведется повествование, замечает на улице стоявшего у калитки мальчика и по открытому его, искренне сочувствующему взгляду понимает, что тому не терпится сказать правду. Несмотря на ухищрения «силовиков» он ее в конце концов говорит, и дальше следует сцена:
«— Спасибо за честность, — протягиваю руку для прощания. И тепло пожимаю еще неокрепшую, не загрубевшую ладошку паренька, задерживая ее. — Тебя как зовут?
— Иса, — отвечает мальчик, не пытаясь высвободить руку и выжидательно глядя на меня спокойными агатовыми глазами.
— В каком ты учишься классе?
— В девятом…
— А кем хочешь стать после школы?
Мальчик слегка тушуется и впервые застенчиво опускает глаза, произнося не очень внятно:
— Офицером.
— Многие ингушские мальчишки мечтают быть похожими на Руслана Аушева, — улыбаясь, говорит один из сопровождающих силовиков. — Как мы в свое время мечтали походить на Гагарина, Титова, Быковского…
— Ты сделал хороший выбор, Исса, — еще раз пожимаю ладонь паренька. — Из тебя получится хороший офицер, мужественный и справедливый. Спасибо тебе, сынок.»
Душу мне и при первом чтении остро кольнул этот разговор, и не раз потом к нему возвращался, жалея незнакомого ингушского мальчика почти также как погибшего неподалеку от его двора Сашу Подколзина, а в каком-то отношении — как бы даже чуть больше… Все точила и точила какая-то бесконечно важная, казалось мне, мысль, и однажды вдруг оставил другие дела и надолго застрял среди разложенных на столе, на диване и на полу папок с письмами, с документами, с газетными вырезками… Нашел, наконец, вчетверо свернутую страницу когда-то издававшейся в Москве палестинской газеты «Аль-Кодс», тут же поймал глазами отчеркнутый красным шариком длинный абзац:
«… еще один любопытный документ — телеграмма Николая II от 25 августа 1916 года начальнику Терской области: „Как горная лавина обрушился ингушский полк на германскую „Железную дивизию“. Он немедленно был поддержан чеченскими полками. В истории русского Отечества не было случая атаки конницей вооруженных частей тяжелой артиллерии. 4,5 тысячи убитыми, 3,5 тысячи взятых в плен, 2,5 тысячи раненых менее чем за 1,5 часа. Перестала существовать „Железная дивизия“ — гордость германских вооруженных сил. Дивизия, с которой боялись соприкасаться лучшие части наших союзников, в том числе и нашего Преображенского полка. Передайте от моего имени, от имени царского двора и от всей русской армии сердечный привет отцам, матерям, братьям, сестрам, женам, невестам этих доблестных орлов Кавказа, положившим своим беспримерным подвигом начало конца германским ордам. Россия никогда не забудет этого подвига. Честь им и хвала! С братским приветом Николай II.“»
С братским!..
Документ взят из статьи «Имя мое — человек» ингушского писателя Айши Айдаева, который кроме всего прочего рассказывает в ней о боевом соратнике Дениса Давыдова генерале Александре Чеченском, в пятилетнем возрасте попавшем в Россию в качестве заложника-аманата; рассказывает о том, что в Георгиевском зале Кремля «в числе принесших славу российскому оружию подразделений золотом написаны слова о Чеченском полке, участвовавшем в русско-турецкой войне 1877 года. Сотни чеченских воинов были тогда награждены орденами и медалями, а командир полка Орца Чермоев получил генеральский чин.»
Есть в статье и уникальный факт из истории Великой Отечественной войны 1941–1945 годов: девятнадцатилетний пулеметчик, чеченец Ханпаша Нурадилов, посмертно удостоенный звания Героя Советского Союза, «один уничтожил более 900 фашистов, взял в плен несколько офицеров, но и погиб сам. Такого подвига не знает Великая Отечественная война.»
Не знают о нем, ко всеобщему стыду, даже те, кому дорога слава «русского Отечества», кто не хочет о ней, несмотря ни на что, забывать.
Что в таком случае говорить об отлученном от собственной истории молодом поколении?.. О тех, кто потом придет ему на смену?
Постараются ли они хоть когда-либо связать оборванные уже не один раз концы и начала родной истории?.. Станут докапываться до истины?
Коли станут — поймут, что невиданная по жестокости расправа «ингушей-революционеров» над доблестным, над храбрейшим офицерским корпусом своих соплеменников в начале гражданской войны и совсем недавнее по историческим меркам одинокое убийство мало кому известного карабулакского атамана Александра Подколзина — звенья, как это не покажется сперва кому-то бездоказательным, одной цепи…
Поймут, что на равнинах Чечни и в ее горах погибла в наши дни так и не ставшая элитой русской армии лучшая часть «орлов Кавказа» и многих-многих отчаянных орлов из городов и всей остальной, все еще бескрайней многонациональной Росии.
…Пока они все продолжают погибать…