Итак — новое слово в отечественном литературоведении… завидуй мне, «сопарник» мой — товарищ по парилочке Борис Андреевич Леонов!
Нет, правда: еще недавно — касалось ли дело положительного героя или отрицательного — мы говорили о «собирательном образе», соединившем в себе черты, подсмотренные писателем у многих и многих… чем больше, тем лучше? В том смысле, что герой становился полнокровней и притягательней…
О некоторых своих «сложносочиненных» образах мне приходилось писать, хотя широкой русской натуры человек — начальник стройки Платохин в романе «Пашка, моя милиция», требует, и правда же, отдельного разговора, поскольку «состоит» их трех морозоустойчивых сибирских евреев: Бинштока, Вортмана — светлая вам, дорогие мои, память! — и Нухмана, да здравствуйте, Абрам Михалыч, хотя бы еще лет десяток, чтобы могли мы собраться на 50-летии «первого колышка» нашего Запсиба и посмеяться над нынешними его хозяевами, которые «пешком под стол» тогда еще не ходили, а, может быть, только ползали… вот так ползком, на животике и обошли трудяг современные «пластуны», любопытно, куда приведет их потом этот способ?
Но мы о «разбирательном образе»…
Так бы вот, по воле автора слившись в художественном экстазе, и заканчивали бы жизнь прототипы героев собирательных, да тут на крутом вираже времен все попадало с привычных своих полок, все раскатилось, зажило самостоятельной жизнью… интересное дело!
Как резко разбежались реальные судьбы прототипов, какие начались с людьми превращения, часто не то что неожиданные — казалось бы, и вообще невероятные!
Ярче всего это заметно в случае с дорогим мне Максимом Коробейниковым из «Вороного с походным вьюком»: то несколько старых моих товарищей, будто «сбросившихся» на образ крепкого мужика, в разные стороны разъезжали не только по стране — по всему миру, а тут они во все тяжкие пустились, вообще в разные стороны, кто куда, кто зачем… Но на меня все оглядываются… в каком-то смысле — как на маму, которую они бросили? Как на некий запасной аэродром: мало ли чем дело кончится?.. как на свидетеля?
Или по-прежнему — как на диспетчера, каким для многих из них я всегда был: «А где сейчас Коля?» «Там-то и там.» «Давно звонил тебе?.. Дай-ка его координаты — вдруг буду в тех краях…»
Но не только чисто дружеский интерес слышится теперь в тоне: посидеть — выпить — повспоминать.
И куда больше — не он…
Коммерческая жилка прямо-таки дрожит и бьется в знакомых до боли голосах.
И так становится радостно, когда кого-то из них по-прежнему ощущаешь другом молодости, дружком юности…