Михаил Немченко, Лариса Немченко
ЗОНА ПРОСЛУШИВАНИЯ
- Входим в зону, - прозвучал в стереофоне баритон вахтенного робота. Беру курс на капкан Г-89.
- Нет, нет, давай сначала к Д-117, - подняв голову от доски, произнес оператор.
- Это нерационально, - возразил робот. - Д-117 от нас сейчас почти втрое дальше, чем Г-89. И исходя из рассчитанного мной оптимального варианта маршрута...
- Ну-ну, не будь мелочным, Луч. - Оператор поморщился. - Подумаешь, лишние полчаса полета... Если бы ты был человеком, тебе бы тоже захотелось поскорей узнать, что там записал Д-117.
- Молодым человеком, - вставил капитан из своего кресла. - Обрати внимание, Луч: мне, старику, это тоже любопытно, однако я дисциплинированно согласен подождать, пока ты доставишь нас к Д- 117 в порядке очереди.
- Мы подойдем к капкану Д-117 со стороны нулевого сектора орбиты Плутона после осмотра капканов серии Г, - солидно проговорил робот. - По моим расчетам, это произойдет через восемь часов.
- Ну, что за упрямец! - Нажатием кнопки выключив свои фигуры, оператор поднялся с кресла и шагнул к стенке, за которой нес вахту Луч. - Тебе, кажется, ясно сказали: сверни сначала к Д-117. Ничего не сделается, если ты раз в жизни нарушишь свои безошибочные расчеты. И довольно пререканий!
- Моя система мгновенного повиновения настроена на голос капитана, напомнил робот. - Беспрекословное подчинение вам предусмотрено лишь в его отсутствие.
- Ладно, Луч, уж так и быть, сделаем ему поблажку, - махнул рукой капитан. - Раз уж нашему юному другу так не терпится сорвать покров с тайны...
- Хорошо, я меняю курс, - с готовностью, хотя и без особого энтузиазма откликнулся голос в стереофоне.
Корабль чуть дрогнул, - это заработали скрытые в корме гамма-рули.
- Садись, - капитан кивнул оператору на кресло. - Как раз успеем доиграть партию до высадки на твоем долгожданном Д-117.
Они снова углубились в игру. Со стороны можно было подумать, что оба просто наблюдают за перипетиями борьбы на 196- клеточной доске-панели, где все ходы делали сами фигуры. Они передвигались, словно живые, эти предводительствуемые офицерами отряды маленьких воинов из черного и белого пластикона, внешне мало чем отличающиеся от своих прототипов из старинных шахмат.
Каждая фигура действовала согласно заложенной в нее программе, которая предусматривала нанесение противнику максимально возможного урона, - при условии, однако, постоянной заботы о самосохранении. Из-за этой запрограммированной осторожности боевые единицы придерживались в основном выжидательной тактики, и, чтобы привести этих эгоистов к победе, игрокам требовалось не меньше проницательности, изворотливости и силы воли, чем полководцам древних армий. Не спуская глаз с поля боя, они то и дело нажимали клавиши корректирующе-повелевающего устройства, вводя в миниатюрные электронные извилины своих ратников живительные дозы оперативно-тактических указаний и военных хитростей.
Кибершахматы - так называлось это самое популярное в двадцать втором веке фехтование умов - единственный вид спорта, в котором люди этого давно забывшего войны столетия могли проявить свои рудиментарные стратегические таланты. И для полноты древневоенного колорита игрокам в соответствии с их квалификацией присваивались звания - от сержанта до почти недостижимого фельдмаршала...
Оператор был майором. Но на этот раз он руководил своими пластиконовыми отрядами явно не на майорском уровне: главные его мысли были далеко от доски. Он думал о тайне, к которой приближался сейчас корабль. Пролетевшей сквозь бездонные пространства тайне из двадцатого века, об окончании расшифровки которой просигналил на базу два месяца назад капкан Д-117. Много записей предстояло им сиять в нынешнем рейсе, но ни одна не вызывала у оператора такого острого интереса, как эта. Неведомое открытие, так и оставшееся загадкой, - что и говорить, нечасто приходилось мыслеловам иметь дело со столь необычайными заданиями.
Мыслеловы... Если бы Вишнякову и Герсту, впервые обнаружившим и расшифровавшим волновое излучение мозга, сказали, что девяносто лет спустя люди будут читать мысли давно ушедших поколений, - они бы, вероятно, сочли это шуткой. Собственно, о том, что нейроизлучения всех обитателей планеты уходят сквозь атмосферу в космос и там, в вакууме, распространяются, практически не затухая, - знали и тогда. Но даже самым отчаянным фантастам было ясно, что никто и никогда не сможет догнать этот гигантский мыслеархив веков, уносящийся со скоростью света все дальше в пучины пространства.
А потом появилась статья Трайчо Дланева "К вопросу об эффекте нейроэха". Коротенькая, промелькнувшая сначала почти незамеченной статья, из которой, как дерево из семечка, выросли тончайшие современные методы обнаружения, записи и расшифровки бесконечно слабых "обратных" нейроволн, отраженных от звезд. На окраинах Солнечной системы, вдали от всяких помех, гроздьями повисли в пустоте тысячи капканов - как сокращенно стали называть космические аппараты кибернетического аккумулирования нейроизлучений.
И прошлое заговорило! Внятно заговорило ошеломляюще откровенным языком своих самых потаенных мыслей, возрожденных из небытия. Вот тогда и появилась на Земле новая профессия - мыслеловы.
Разумеется, так их именовали в просторечии. Официальное название звучало куда более прозаично:
"Служба космической нейрозаписи". Да и сами подчиненные строгому графику рейсы кораблей Службы в Зону Прослушивания выглядели внешне почти буднично, распадаясь на ряд сугубо технических операций.
Первой заботой каждый раз был выбор звезды-отражателя с подходящим хронодиапазонным коэффициентом. Потом начинались кропотливые поиски нужных нейроволн и настройка капканов на их запись. И хотя само "стенографирование" велось автоматически, мыслеловам приходилось еще частенько навещать каждый капкан для всяческих осмотров и коррекций. Они требовали самого тщательного ухода, эти всеслышащие уши человечества, обращенные к былому.
А потом, нередко через много лет после начала записи, капкан сигналил о ее завершении, и тогда экипаж корабля, отправлявшегося в очередной рабочий рейс, получал задание снять и доставить на Землю драгоценные стотерритовые катушки, к которым никто до этого момента не имел права прикасаться. Причем снимавшим разрешалось при желании ознакомиться с выдержками из записанного. Что они первым делом и сделают сейчас на Д-117...
- Ну как, может, капитулируем? - Капитан кивнул на левый фланг, где кибервоины оператора довольно беспорядочно откатывались назад, обнажая тылы своей центральной группировки.
- Повоюем еще, - проговорил оператор, отмечая про себя, что противник его играет, как всегда, очень сосредоточенно и, видимо, не думает сейчас ни о чем постороннем.
Неужели и правда его не слишком волнует то, что ждет их на Д-117? Просто любопытно - но не больше? Ну да, он ведь дал понять, что считает нетерпение оператора просто мальчишеством. Но как можно оставаться равнодушным перед лицом этой загадки, так непохожей на все, чем они занимались последнее время!
Нет, конечно, в их обычном, повседневном труде тоже было достаточно увлекательного. Взять хотя бы работы, выполненные за эти годы по линии Отдела Социальных Вывихов. "Особенности мышления последних финансовых акул", "Динамика отмирания совести у демагогов античности", "Основные закономерности развития мании преследования у тиранов позднего средневековья" - за каждым из этих и аналогичных им капитальных исследований стояли сотни любопытнейших мыслезаписей, напряженный следопытский поиск в лабиринтах обнаженных человеческих страстей, побуждений и характеров, странных и удивительных, словно ожившие музейные экспонаты. О люди, многие из вас, наверно, постарались бы думать и поступать совсем иначе, если бы знали, что Будущее препарирует и рассмотрит через лупу всю вашу подноготную...
Зато сколько гордых мыслей о силе человеческого духа рождалось у каждого, когда они участвовали в создании таких ставших классическими трудов, как "История очищения душ от расизма" и "Этапы превращения чувства справедливости во всечеловеческий инстинкт".
Правда, разрабатывать такие масштабные, обобщающие темы мыслеловам приходилось не так уж часто. Большинство заданий "Управления по выявлению исторических истин" касалось отдельных частностей и деталей прошлого. Но все равно и это была интересная работа. Тем более что техника нейрозаписи постоянно совершенствовалась, и мыслеловам становились доступны все более отдаленные эпохи. Во всех подробностях была восстановлена история египетского Древнего царства и догомеровской Эллады, а новейшие сверхчуткие капканы уже начали принимать первые внятные нейроизлучения обитателей загадочной Атлантиды. В общем, как выразился один остряк, еще немного - и можно будет стенографировать мысли обезьяны при очеловечении... Нет, уж кому-кому, а им, мыслеловам, не приходилось жаловаться на однообразие работы!
Все это так, но то, что должен был записать капкан Д-117, выделялось на фоне всех других заданий. Бесследно исчезнувшее открытие... Кто знает, быть может, расшифровка его заинтересует не только историков науки, но и ученых-практиков. Ведь многие из зародившихся в двадцатом веке научных идей не потеряли значения и сегодня, два столетия спустя...
- Как ты думаешь, чем все-таки объяснить, что не сохранилось никаких упоминаний о сущности его работ? - обратился оператор к своему склонившемуся над доской партнеру.
Капитан пожал плечами.
- Причины могли быть самыми разными. Ты же знаешь, там, в западной части мира, это была эпоха всеобщего соперничества. Ради сохранения доходов важные изобретения нередко хоронились в сейфах, и бывали случаи, что следы их потом вообще терялись...
- Нет, все-таки странно, - покачал головой оператор. - Ведь в том официальном документе, откопанном в архивах, прямо говорится, что сделано открытие большой важности. Но какое?.. Уж, по крайней мере, после этого таинственного несчастного случая, когда он и все его сотрудники погибли, тогдашние газеты могли бы сообщить что-нибудь внятное о его исследованиях.
- Что гадать - сейчас все узнаем. - Капитан взглянул на часы и, побарабанив пальцами по завоеванному центру доски, спросил: - Ну так как, сдаешься?
- Ладно уж, доставлю тебе удовольствие. - Оператор вставил в прорезь панели крошечный белый флажок - и все фигуры, и уцелевшие и срубленные, тотчас повставали на свои исходные позиции.
В ту же минуту в стереофоне раздался голос робота:
- Подходим к Д-117. Капитан, вы займете место у пульта или доверите мне произвести стыковку с капканом самому?
* * *
В битком набитой приборами и аппаратурой кабине капкана было тесно вдвоем.
- Начнем... - Почти касаясь головой низкого потолка, оператор нетерпеливым движением откинул крышку конспектора.
Итак, он настал, этот долгожданный момент! Снятые ими катушки с записью будут подробно анализироваться в лабораториях на Земле, - но самое основное они услышат здесь, сейчас. Это расскажет конспектор - маленькое устройство, выбиравшее из сплошной многолетней стенограммы мыслей цепочку узловых эпизодов, своего рода краткий конспект наиболее важных в жизни раздумий. Конспект тайны...
Поворот рычажка - и вот они звучат, ожившие мысли, воспроизводимые негромким голосом машины:
- ...Все поставлено на карту. Если я не добьюсь успеха в этом решающем эксперименте с белокровием - придется распрощаться с институтом. Уж тут Деркинс не упустит случая подставить мне подножку...
- Средство от белокровия? - озадаченно пробормотал оператор. - Но ведь оно открыто двумя десятилетиями позже и совсем другими...
И он тут же получил полное разъяснение. Сделав короткую паузу, конспектор огласил следующую запись, видимо отделенную от предыдущей несколькими неделями:
- Нет, теперь, после вскрытия, уже нет никаких сомнений! То было белокровие, вызванное моим газом! Моим!!! Газом, над которым я бился пять лет... К черту Деркинса - у меня будет теперь собственная лаборатория! Будет все, чего захочу!.. Представляю, как вытянется морда у этого старого кретина. Ведь что он только ни делал, чтобы опорочить мою работу в глазах шефа. "Бесперспективно... неэкономично..." Да, конечно, мой газ действует не сразу. Но в том-то и суть! Поддерживающие партизан деревни будут безотказно вымирать от белокровия - и ни одна собака не заподозрит, что наши летчики к этому причастны. Обнаружить практически невозможно...
- Довольно! - Оператор рывком выключил конспектор. - Так вот, значит, какую тайну приберег для нас двадцатый век...
- Включи, пожалуйста, - сказал капитан. - Я хочу дослушать до конца.
- Дослушать?! - Губы оператора кривились. - Ты что, еще не вполне уяснил гениальное открытие этого питекантропа?! Желательно побольше живописных деталей? Что и говорить, Отдел Социальных Вывихов давно уже не пополнял свою коллекцию выдающихся подонков столь уникальными экспонатами!.. Двадцатый век... Да, я знаю, то была самая великая из эпох прошлого. Ждал от неразгаданной тайны чего-то небывалого. И вот дождался... Понимаешь, я все это, конечно, помню из истории, - и все равно не укладывается в голове, как люди могли допустить...
- Подумай лучше о тех, кто сумел это не пропустить! - резко перебил капитан. - Кто смог намертво перекрыть скверне пути к нам, в будущее... А теперь дай мне, пожалуйста, дослушать до конца.
Он протянул руку и, переведя стрелку времяуказателя в самый конец шкалы, включил конспектор. И снова в кабине зазвучал негромкий, словно приглушенный временем голос:
- ...Этот новичок лаборант, зачем он спустился туда, к баллонам? Я же сказал всем: не сметь спускаться, пока не заберут всю партию. Когда накоплено столько газа, опасна даже самая ничтожная утечка... Эй, парень, ты что, хочешь подцепить белокровие?..
И вдруг голос словно вздрогнул:
- Что? Что он там выкрикнул?! Сумасшедший! Или красный фанатик, сумевший проникнуть... Охрану!! Нет, не добежать...
Слова метались, как мыши в горящем доме.
- ...Остановись!.. При таком давлении поворот клапана - смерть... Слышишь? Не белокровие - взрыв... Что?! Жалкий глупец! Что тебе люди, когда ты разлетишься клочьями мяса?! Остановись!.. А-а-а!! И тишина. Мертвая тишина взрыва. Капитан положил руку на локоть товарища.
- Давай дадим друг другу слово, что найдем и запишем его мысли.
- Найдем! - кивнул головой оператор. - Сколько бы ни пришлось искать!..