15 марта 1939 года части вермахта и Ваффен СС вошли в Чехословакию. Аннексия была осуществлена без единого выстрела. Гарантии безопасности, предоставленные Праге правительствами Англии и Франции, Гитлера ничуть не испугали. Запад хранил оскорбленное молчание. Похоже, Чемберлен и Даладье перехитрили самих себя. Как говорится, за что боролись – на то и напоролись.

К моменту аннексии в министерстве доктора Геббельса сочинили очередной пиаровский шедевр. Оказывается, никакого вторжения на территорию суверенного государства не было. Напротив! Немецкие войска своим присутствием предотвратили назревавшую в стране гражданскую войну и спасли чехов и словаков от ужасов взаимоистребления. Кроме того, этот шаг был продиктован необходимостью обеспечить безопасность судетских немцев, которые могли пострадать в случае вспышки межнационального конфликта. Да и сама Чехословакия как цельное государство уже не существовала. Ведь за несколько дней до ввода немецких войск президент Тиссо провозгласил независимость Словакии и обратился к фюреру с просьбой о защите от чешской агрессии. Так что немецкие солдаты не оккупанты, а миротворцы. Нечего слушать клевету, распространяемую в западных средствах массовой информации!

Новая внешнеполитическая победа была достигнута Гитлером с удивительной легкостью. Под ее впечатлением находилась даже немногочисленная оппозиция. Генерал-полковник Бек, отстраненный от должности начальника Генштаба на волне сексуального скандала Бломберга-Фрича, окончательно пал духом. О каком заговоре против безумного диктатора могла идти речь, если армейское офицерство было готово носить Гитлера на руках? После бескровной победы над чехами никто уже не боялся войны. Наоборот, вошедшие в азарт генералы от всей души желали хорошей драки.

Между тем деловые круги рейха потирали руки в предвкушении предстоящего раздела чехословацкого пирога. Исчезнувшее с европейской карты государство испытало на себе излюбленный административный принцип фюрера. Судетская область вошла в состав Великогерманского рейха. Чехию разодрали надвое, образовав «протекторат Богемия и Моравия». В Словакии, внешне независимой, рулил послушный Тиссо. Далее началась ариизация всего сколько-нибудь ценного имущества, принадлежавшего чешским промышленникам и коммерсантам.

В отношении того, что плохо лежит, всегда неизменно действует железное правило: «Кто не успел, тот опоздал». Рейхсфюрср СС не мог этого не понимать. Необходимость действовать быстро заставила его поторопиться с подписанием приказа о создании Главного экономического управления. Вооружившись расширенными полномочиями, Освальд Поль вылетел в Прагу. С ним отправились братья Лернеры.

Надо сказать, очень предприимчивый группенфюрер слегка опоздал. Ко времени его прибытия в протекторате «приватизация» шла полным ходом. Концерн Германа Геринга застолбил знаменитые на всю Европу заводы фирмы «Шкода». Эта крупнейшая чехословацкая промышленная империя производила танки, тяжелое и стрелковое оружие, автомобили, различные комплектующие. «И.Г. Фарбсниндустри» присоединил к своим владениям химические заводы в Злине и Пардубице. Стальной трест пополнил список своих предприятий Кладновским сталелитейным заводом. Короче говоря, в протекторате почти все уже было поделено. Да и военная администрация внимательно следила за каждым шагом эсэсовцев.

Тем не менее группенфюрер не растерялся. Дня начала он нанес визит рейхспротектору Константину фон Нейрату. Глава исполнительной власти был из тех «нужных людей», кому Гиммлер в свое время предусмотрительно присвоил звание «почетного фюрера». Поэтому Поль мог твердо рассчитывать на сочувствие (хотя бы моральное) к своим проблемам. Он прямо заявил, что прибыл в протекторат для проведения соответствующих мероприятий по декрету фюрера «Об ариизации еврейской собственности». От господина рейхспротектора ожидает содействия, например, в вопросах беспрепятственного оформления секвестров. Поль намекнул, что все эти дела будут не без выгоды для господина рейхспротектора лично. Государственные олигархи не оченьто считались с Нейратом, поэтому от мзды он не отказался. Но высказал пожелание, чтобы группенфюрер избегал конфликтов, которые могут выйти за пределы протектората. Ни к чему давать повод инспекторам из Берлина лишний раз совать сюда свой нос.

После удачных переговоров в Праге Поль выехал в Пресбург, где его ожидал совсем иной прием. Зицпрезидент Тиссо был в неоплатном долгу перед черными мундирами.

Впервые идея «Независимой Словакии» возникла в голове Гейдриха еще в 1936 году. Исключительно благодаря финансовым инъекциям из фондов СД словацкие сепаратисты смогли воплотить свои мечты в реальность. На немецкие деньги создавались отряды боевиков так называемой «глинкинской гвардии», печатались националистические газеты и брошюры, организовывались масштабные акции гражданского неповиновения. Сам Тиссо, как политик, смог состояться только потому, что на него обратил внимание советник Риббентропа по нацменьшинствам штандартенфюрер СС Лоренц. Поль смело мог считать словацкого президента «своим человеком».

Группенфюрер разговаривал с Тиссо без всяких околичностей. У него был готов список предприятий, представлявших интерес для Главного экономического управления на территории Словакии. Первой в обширном перечне значилась Пресбургская кондитерская фабрика. Та самая, на которой в феврале 1939 года диверсанты СД организовали провокационный «Террористический акт», раскачавший ситуацию в стране. Тиссо все понял правильно и завизировал составленный эсэсовцем документ. В качестве отдельного условия Поль указал, что безопасность переданных его управлению объектов будет обеспечивать старый знакомый президента, группенфюрер СС Вильгельм Кепплер. До аннексии он заправлял разведывательным аппаратом СД в Словакии и знал всю подноготную шайки Тиссо. Таким образом, президенту сразу давали понять, что он находится под полным контролем. Поэтому ему лучше закрыть глаза на проворачиваемые эсэсовцами аферы. Впрочем, подсластил горькую пилюлю Поль, никто не будет мешать господину президенту как следует позаботиться о собственном благосостоянии. Это законное право любого главы государства.

Группенфюрер очень торопился. Оставив в Пресбурге своим представителем Ганса Лернера, он выехал в Судетскую область. Но глава местной администрации оказался крепким орешком. Полю стало ясно, что договориться с ним по-хорошему не получится. Поэтому дальнейший разговор группенфюрер отложил до получения досье из Берлина. Гейдрих, весьма заинтересованный в делах «Немецких хозяйственных предприятий», обещал необходимую информационную поддержку.

Судетский гауляйтер Конрад Хенляйн был, пожалуй, единственным в рейхе обладателем золотых петлиц, никогда не входившим в славную когорту «старых бойцов». Совсем недавно в Берлине его считали противником национал-социализма. Возглавляемый Хенляйном Немецкий национальный фронт состоял из блока политических групп всех оттенков, в котором местные нацисты не имели практически никакого влияния. По своим воззрениям лидер судетских немцев был близок к демократам, и его цели не шли дальше образования автономии в рамках Чехословацкого государства. О неприятии нацизма он открыто заявлял на конференции Национального фронта в мае 1936 года, подчеркивая, что главной ценностью для большинства судетских немцев является индивидуальная свобода личности. Тогда же в качестве подтверждения своих слов Хенляйн выбросил из Учредительного совета специально созданной к парламентским выборам судетской немецкой партии двух нацистов, Каспера и Франка. Все это не сулило Берлину ничего хорошего.

Гейдрих презрительно назвал Хенляйна «вонючим либералом». Зная, что фюрер крепко недолюбливает излишне самостоятельного судетского лидера, он не раз предлагал устроить «несчастный случай» и тем самым повернуть Немецкий национальный фронт «лицом к рейху». СД забрасывала Международный отдел НСДАП сообщениями об изменнической деятельности Хенляйна, якобы давно завербованного английской разведкой. Гейдрих готовил план организации «пивного путча» в Судетах. Но на отношение Хенляйна к рейху неожиданно повлиял аншлюс. С другой стороны, чешское правительство недвусмысленно высказало свою позицию по «судетскому вопросу», запретив немцам даже мечтать об автономии. Хенляйн вынужден был серьезно задуматься над собственным политическим будущим. Как истый политик, он желал только одного – сохранения своей власти. Поэтому 29 марта 1938 года Хенляйн вместе с другими влиятельными судетскими политиками прибыл в Берлин, на поклон к Гитлеру. Фюрер не удостоил их личной аудиенции, передав «инструкции» через Риббентропа. Во исполнение этих «инструкций» Хенляйн покорно пошел на обострение отношений с Прагой и всемерно содействовал оккупации страны. За оказанные услуги Гитлер наградил его золотым партийным значком, назначив гауляйтером.

Для многих решение фюрера стало неожиданностью (в том числе и для самого Хенляйна). Тем более что все лица из прежнего ближайшего окружения судетского лидера – Брандт, Рут, Себековский – были отправлены в концлагерь. На должность гауляйтера претендовал ярый нацист Карл Франк, чье прошлое считалось безупречным. Но проблема заключалась в том, что при всей своей благонадежности он никогда не был общепризнанным лидером. Именно поэтому фюрер предпочел Хенляйна, демонстрируя судет-ским немцам -отзывчивость» кжеланиям народа. Гау-ляйтер хорошо понял игру Гитлера и держал себя соответственно, не позволяя никому садиться себе на голову. Он наслаждался властью, которую, наконец, получил,

Освальд Поль учитывал все выгоды положения Хенляйна. Но чем выше должностное положение человека, тем больше у него завистников и врагов. Информаторы СД докладывали группенфюреру, что Франк, назначенный всего лишь министром в правительстве рейхспротектора, спит и ВИДИТ, как бы сбросить Хенляйна в яму. В Судетах осталось немало его людей, которые собирают компромат на гауляйтера. Кстати, в распоряжении СД материалов на Хенляйна имелось выше крыши. Создавалась очень интересная ситуация, из которой Поль мог извлечь определенную пользу для себя.

Гауляйтер аккуратно уклонялся от встреч с предприимчивым эсэсовцем. У него были собственные планы в отношении «народного хозяйства* области. Для Главного экономического управления СС в этих планах места как-то не находилось. Тогда Поль пошел другим путем. Он решительно отбросил пряник и взял в р\тси кнут, заставив упрямого гауляйтера принять его под предлогом передачи «личного и конфиденциального» послания Гиммлера.

Письмо являлось вежливой формой приказа.

Гиммлер напоминал, что в сентябре 1938 года Хенляйну было присвоено звание штандартенфюрера СС и это его кое к чему обязывает. Гауляйтер мастерски изобразил на лице глубокое, искреннее сожаление. Его собеседник, в свою очередь, сделал вид, что внимательно прислушивается к словам главы партийной организации и верит всему сказанному.

– Господин Поль, – терпеливо объяснял Хенляйн, – поймите меня правильно. Я очень уважаю партайгеноссе Гиммлера и всегда рад оказать ему любое содействие. Но в данном случае я бессилен. Объекты, которые вам желательно секвестировать, включены в мобилизационный план. Это решение принято в аппарате рейхсуполномоченного по четырехлетнему плану. Если партайгеноссе Геринг распорядится, я немедленно передам в ведение СС все интересующие вас предприятия…

Говоря это, гауляйтер ничем не рисковал. Он сумел быстро вникнуть в сущность сложных отношений различных номенклатурных группировок внутри рейха. Геринг видел в эсэсовцах конкурентов и скорее бы отобрал в свой концерн все, на что положил глаз группенфюрер, вздумай тот к нему обратиться. Хснляйн это прекрасно понимал.

Упоминание имени рейхсмаршала не остановило Поля. Он спокойно возразил:

– Мобилизационным планом охватываются только объекты военной промышленности. Я впервые слышу о том, что фабрики по производству безалкогольных напитков или мебели влючены в военно-промышленный комплекс.

Но Хенляйна трудно было загнать в угол.

– Повторяю, при всем моем желании я не имею права решать такие вопросы. Я всего лишь руководитель партийного бюро. Планы развития народного хозяйства области составляются в Берлине. Мое дело их выполнять.

– Очень хорошо, – отозвался группенфюрер, – давайте поговорим о том, что происходит в Берлине.:

Внезапная перемена темы насторожила Хенляйна.

– Рейхсфюрер не случайно обратился к вам с этим посланием. Видите ли, ваш добрый друг Карл Франк одно за другим шлет в партийную канцелярию разоблачительные письма. Ему кажется странным, что посадили всех ваших людей, но вас оставили на свободе и при должности, которой вы якобы не соответствуете по своим политическим взглядам. Наша секретная служба располагает информацией о намерении рейхсляйтера как следует раскрутить это дело. Думаю, вы знаете, что Борман хотел бы видеть на вашем месте другого человека?

Гауляйтср пожал плечами в знак молчаливого согласия. Он отдавал себе отчет, что был, есть и останется чужим среди партийных функционеров. Может быть, эсэсовец сгущал краски с вполне определенными целями. Но Хенляйн не мог этого проверить. У него не было собственного выхода на вертикаль. Он уже начинал жалеть, что пошел на поводу у своего честолюбия и так неосторожно ввязался в конфликт с эсэсовцами. Гауляйтер вполне допускал, что именно черные мундиры стояли за всей этой интригой. Франк был из тех людей, которые с легкостью вылижут сапоги и Борману, и Гейдриху.

Поль заметил, какое действие произвела сочиненная им «страшилка». И хотя лицо Хенляйна ничего не выражало, но в глазах появилась явная тревога. Эсэсовец поторопился развить свой тактический успех:;

– Я понимаю, что в партии вы человек новый и с проверками орготдела еще не сталкивались. По установленному порядку, рейхсляйтер должен запрашивать в том числе и службу государственной безопасности. То есть вам ясно, что очень многое зависит от позиции рейхсфюрера СС.

– Да. Вполне.

Поль сделал многозначительную паузу.

– Господин Хенляйн, должен сказать, что считаю вас куда более толковым руководителем, чем Франк, Каспер и прочие болваны в коричневых рубашках. Но…

Он выложил на стол полученное из Берлина досье.

– …я выполняю свой долг. Поэтому обязан напомнить вам некоторые факты вашей биографии, оставшиеся пока что неизвестными комиссии партийных

кадров.

Группенфюрер особо подчеркнул «пока что».

– В 1935 году вы познакомились при посредничестве графа Куэна с полковником Грэхемом Кристи, начальником центральноевропейского отдела британской разведки. В июне 1936 года и в октябре 1937-го вы ездили в Лондон, где вели переговоры с врагами рейха лордом Ванзитатром и лидером консервативной партии Черчиллем. Вашей целью являлось лоббирование собственных политических интересов в главном органе мирового еврейского заговора – Лиге Наций через заинтересованных лиц в британском правительстве. Ваше сотрудничество с английской разведкой было, очевидно, направлено против фюрера и национал-социалистической Германии. Кроме того, в феврале 1938 года вы по приказу того же полковника Кристи отказались от предложения лидера союзной нам Италии прибыть в Рим для установлеяня дружественных отношений, чем нанесли ущерб немецким внешнеполитическим интересам.

Хенляйн побагровел. Большим усилием воли он удерживал спокойный тон:

– Да, у меня были ошибки. Но фюрер тоже ошибался, о чем он честно заявил в своей речи от 30 января. Свою вину я искупил работой на благо рейха. Иначе меня просто не назначили бы гауляйтсром.

– Что касается вашей вины, то имперский уголовный кодекс четко определяет шпионаж преступлением без срока давности. Немало достаточно влиятельных людей заинтересованы в том, чтобы эти документы были направлены куда следует. Но рейхсфюрер СС не входит в их число. Вам надо только продемонстрировать лояльность.

Хенляйну стало не по себе. Столь бесцеремонно с ним еще никогда не обходились. Даже во время его первого и последнего визига в Имперскую канцелярию Риббентроп, известный своей нечистоплотностью, не позволял себе столь откровенного шантажа. Но для политика самое худшее – переоценить свои силы. Хенляйн не воровал, не брал взяток, и все равно в условиях новой политической конъюнктуры его биография оказалась угрожающе «непрозрачной». Теперь поздно было жалеть о том, что он вовремя не сбежал в Англию. Эсэсовцы ясно показывали, что могут сожрать гауляйтера, не подавившись. Поэтому он подписал нужные им бумаги. Хотя понимал, что с этого момента ему суждено вечно висеть на крючке СД.

Главное экономическое управление развило в Судетах бурную деятельность. При прежней власти здесь располагалась крупнейшая в Чехословакии мебельная фабрика, которая принадлежала еврею Эмилю Гертшелю. После «разъяснительной» беседы с одним из подчиненных Поля он спешно покинул страну. Чтобы оставшаяся «бесхозной» ценная собстценность не попала в руки инспекторов имперского Министерства экономики, группенфюрер прибегнул к испытанному приему ее маскировки.

Некий Курт Май, мебельный фабрикант из Штутгарта, совместно с двумя компаньонами, учредили акционерное общество, занимавшееся производством высококачественной немецкой мебели. Предприниматели обратились к гауляйтеру Хенляйну с просьбой секвестировать фабрику Гертшеля для нужд их фирмы в соответствии с декретом фюрера об ариизации. Гауляйтер не замедлил пойти им навстречу. Фабрика обрела новых хозяев. Ну а то, что Курт Май был унтерштурмфюрером СС и сотрудником Главного экономического управления, знал только четко ограниченный круг лиц. После оформления секвестра акции фирмы приобрел концерн «Немецкие хозяйственные предприятия».

Аналогичная схема была задействована Полем в процессе прихватизации знаменитых минеральных источников «Грюн». Все находившиеся в Судетах предприятия по производству безалкогольных напитков сменили своих еврейских и английских владельцев. Далее эсэсовский концерн поглотил лесопильный завод Бахманинга под Линцем, фанерную фабрику Рихарда, мебельное предприятие транснациональной еврейской компании «Друкер и Друкер», консервные, молочные, сахарные заводы.

Просматривая список захваченных в Чехословакии «трофеев», рейхсфюрер СС выразил неудовольствие малым числом объектов, пригодных для использования в военных целях. Его главной заботой было надлежащее вооружение постоянно растущих подразделений Ваффен СС. Концерн «Рейнметалл» слишком тянул с производством автоматических винтовок ФГ-42. Чтобы не зависеть от поставок со стороны, следовало бы уделять больше внимания заводам «Шкода». И расходов, соответственно, будет меньше.

Начальник Главного экономического управления считал, что все делает правильно. Он показал рейхсфюреру швейцарскую газету «Национал цайтунг». которая констатировала стремительное сокращение выпуска потребительских товаров в Германии. Наш человек в имперском министерстве экономики получил информацию о предстоящем введении карточной системы на продукты питания, одежду, топливо. Но уже сейчас видна высокая покупательская способность населения рейха, ажиотажный спрос на товары первой необходимости при их заметной нехватке. Поэтому насыщение потребительского рынка является оптимальной задачей «Немецких хозяйственных предприятий». В условиях дефицита наш концерн может получить не меньшую прибыль от реализации своей продукции через коммерческую торговую сеть, нежели Крупп от своих пушек. На вооружение для Ваффен СС этих денег вполне хватит и еще останется.

В который раз Гиммлер был поставлен собственными подчиненными перед необходимостью преступить через свои партийные принципы. То, что предлагал Поль, называлось коротко и ясно – спекуляция. С другой стороны, денег не было и не ожидалось в будущем. «Черный орден» давно существовал на «подножном корму». Скрепя сердце рейхсфюрер одобрил финансовые планы своего главного предпринимателя. Он утешал себя тем, что скоро начнется война и немецкий народ вернет захваченные большевиками и евреями национальные богатства.

В связи с заключением торгово-кредитного договора с Советским Союзом все представители крупного бизнеса были приглашены на совещание в Имперскую канцелярию. Гитлер находился в отличном настроении (что случалось весьма редко) и произнес триумфальную речь об успехах государственного строительства: «Я преодолел хаос в Германии, установил твердый порядок; производство во всех отраслях народного хозяйства стремительно возросло и продолжает стабильно развиваться. Это настоящее экономическое чудо, совершенное человеческими руками!… Мне удалось вернуть к труду 7 миллионов безработных. Я не только бъединил немецкий народ политически, но и восстановил его военную мощь, шаг за шагом преодолел все 448 статей Версальского договора – этого самого подлого изнасилования целой нации, которое видела когда-либо мировая история. Я вернул отобранные у нас земли. Я вернул многим миллионам немцев их родину, восстановил территориальное единство нашей нации… Все это мне удалось сделать без кровопролития, не подвергая ни свой народ, ни другие народы тяготам войны. И все это сделал я – еще 21 год тому назад никому не известный рабочий и солдат из народа – собственными силами!»

Олигархи слушали самовосхваление Гитлера без особого интереса. Гораздо более их занимала угроза надвигавшейся войны, слухи о которой просачивались из Генерального штаба и ОКВ. Только Ялмар Шахт производил впечатление человека, довольного жизнью. Ему удалось восстановить свой кредит доверия, провернув грандиозную аферу с чешским золотом.

Как известно, Бенеш незадолго до аннексии успел перебросить в Англию почти весь золотой запас на

общую сумму 24 миллиона фунтон стерлингов. Германское правительство вело безуспешные переговоры с англичанами относительно передачи части золота «независимой» Словакии. Шахт, искавший выхода из опалы, решил задействовать свои связи в финансовых кругах Сити. Он выехал в Лондон, где встретился со старым деловым партнером, влиятельным банкиром Монтегю Норманом. Правда, отправившиеся вслед за Шахтом оперативники СД докладывали, что он не только встречался с финансистами, но и вел какие-то подозрительные беседы с полковником британской разведки Фрэнком Робертсом. Что и кому пообещал экс-председатель Рейхсбанка – осталось неизвестным. Однако в апреле 1939 года Банк международных расчетов передал германскому казначейству 5 миллионов фунтов стерлингов чешского золота, что по рыночному курсу составляло около 80 миллионов марок. Шахт вернул себе право присутствовать на заседаниях в Имперской канцелярии.

Совещание промышленников открыл Функ. Для начала он ознакомил их с правительственным планом создания министерства вооружений и боеприпасов в целях дальнейшего наращивания мощностей ВПК в будущем году. Далее министр экономики коснулся самой больной темы – государственного долга. Из его тщательно выверенной речи олигархи поняли, что им как своих ушей не видать погашения «мефо-векселей» и государственных казначейских обязательств. Тиссен, чьи отношения с властью становились хуже день ото дня, резко заявил, что Стальное объединение не даст правительству ни тонны металла под какие-то сомнительные гарантии. Фюрер воспринял этот выпад очень спокойно. По договору с Россией, заметил он, в рейх будет поставляться железная руда. Функ добавил, что бартерный характер сделок даст возможность правительству снабжать сталелитейные заводы бесплатным сырьем.

По мере обсуждения деталей кредитного договора у промышленников складывалось мнение, что только политическая изоляция Германии в преддверии войны заставила фюрера принять предложенные русскими условия. Ни о каких консультациях правительственные чиновники не позаботились. Функ просто роздал участникам совещания копии.

«1. Правительство Союза Советских Социалистических Республик сделает распоряжение, чтобы торговое представительство СССР в Германии, а также импортные организации СССР передали германским фирмам добавочные заказы на сумму 200 млн. германских марок.

2. Предмет добавочных заказов составляют исключительно поставки для инвестиционных целей, т.е. преимущественно: устройство фабрик и заводов, установки, оборудование, машины и станки всех видов, аппаратостроение, оборудование для нефтяной промышленности, оборудование для химической промышленности, изделия электротехнической промышленности, морские суда, средства передвижения и транспорта, измерительные, приборы оборудование лабораторий.

3. Сюда относятся также обычные запасные части для этих поставок. А также включены договоры о технической помощи и о пуске в ход установок, поскольку эти договоры заключены в связи с заказами, выдаваемыми на основании настоящего соглашения…

Германское правительство сообщает, что Немецкий золотой учетный банк (Deutsche Dolddis Kontbank – ДЕГО) обязался принять на себя финансирование добавочных заказов в сумме 200 млн. германских марок на нижеследующих условиях:

1. Торговое представительство СССР в Германии депонирует в ДЕГО векселя. Векселя имеют средний срок 7 лет и выставляются по каждому заказу отдельно… Векселя выставляются импортными организациями СССР и акцептуются торговым представительством СССР. Векселя выписываются в германских марках и подлежат оплате в Берлине.

2. На основании указанных векселей ДЕГО предоставляет торговому представительству и импортным организациям СССР кредит, который будет использован для проведения платежей германским фирмам наличными в германских марках…»

Таким образом, на экономику и финансы рейха налагалось дополнительное бремя. Предстояло выделить отдельные мощности тяжелой промышленности для производства заказанных большевиками токарных, карусельных, строгальных, радиальных станков, гидравлических, фрикционных и кривошипных прессов, кранов, прокатных станов, компрессоров. Тиссен зло заметил, что все это оборудование требуется для военных заводов и теперь большевики будут вооружаться за счет Германии. Конечно, поставки сырья из России тоже были не лишними. А с выполнением заказов можно потянуть, ссылаясь на различные вольные и невольные обстоятельства. Но никто из присутствующих не сомневался, что фюрер заплатил за развязанные на Востоке руки достаточно дорогую цену.

На следующий день после совещания в Имперской канцелярии деловой мир был поражен шокирующим известием. Фриц Тиссен, один из старейших соратников фюрера и капитанов германской промышленности, бежал во Францию. Нечего говорить о том. в какую ярость пришел Гитлер. Министерство пропаганды выпускало путаные заявления. Специальная, опергруппа сотрудников гестапо взяла шурмом берлинский офис Тиссена. Среди руководителей Стального объединения начались аресты. Взяли даже референтов беглого олигарха и всю его домашнюю прислугу.

В «Сообщениях из рейха» информаторы СД сигнализировали об опасном брожении умов, вызванном скандальным происшествием. В министерстве пропаганды понимали, что скандал следует как можно скорее замять. Честь выступить с сенсационными «разоблачениями» в адрес Тиссена была предоставлена популярному радиодиктору Артуру Фройденбергу. Хорошо понимая важность этой миссии для своей карьеры; он постарался на славу.

Прежде немецкий народ знал Тиссена как выдающегося предпринимателя и государственного деятеля. Но Фройденберг показал его истинное лицо. Выяснилось, что олигарх разворовал сотни миллионов марок из бюджета. Свои нечисто нажитые деньги он переводил на счета швейцарских банков. Рабочие на заводах Стального объединения получали нищенскую зарплату, в то время как Тиссен и его шайка купались в роскоши, разбрасывая миллионы на элитных европейских курортах. Органы государственной безопасности давно занимались расследованием преступной деятельности олигарха. Предчувсгвуя арест, он бежал за границу. Нельзя исключать его причастность к шпионажу в пользу иностранных разведок.

Пока пропаганда разоблачала расхитителя народного достояния, в верхах началась жестокая схватка за контроль над Стальным объединением. На освободившееся кресло претендовали его прежний владелец Фридрих Флик, всегда готовый к расширению своей империи Геринг, а также главы концернов АЭГ и «Рейнметалл». Все энергично задействовали свои связи. Один из претендентов, Конрад Борзиг, посетил, рейхсфюрера СС.

Гиммлер принял олигарха со всей возможной предупредительностью. Руководимый Борзигом концерн «Рейнметалл» занимался производством стрелкового оружия и транспортных средств для воиск СС. Должностное положение рейхсфюрера позволяло время от времени оказывать различные услуги столь нужному человеку.

Борзиг начал разговор издалека:

– Я слышал, наши секретные службы занимаются, розыском Тиссена.

– Да, – подтвердил Гиммлер, – фюрер отдал такой приказ.

– Странная история. Вы не находите?

– У нас есть информация, что в последнее время Тиссен пребывал в состоянии глубокой депрессии. Возможно, этот его поступок стал результатом прогрессирующего нервного заболевания.

– Вот как? В таком случае его концерн необходимо как можно скорее реорганизовать.

Собеседники обменялись понимающими взглядами.

– Рейхсфюрер, некоторое время назад мы с вами обсуждали вопрос о расширении линии производства танков и самоходных орудий для дивизии СС

«Рейх». Нехватка стали помешала реализации этого взаимовыгодного проекта. Если включить в мой концерн несколько предприятий по обогащению руды и производству стального проката, то проблема может быть решена. Я готов работать над вашим заказом.

Гиммлер осторожно произнес:

– Вполне разделяю вашу озабоченность укреплением оборонной мощи рейха. Но есть и сторонники иной точки зрения. Они вам известны.

– Конкуренция – это нормальное явление. Если только она не подменяет здравого смысла.

Рсйхсфюрер мысленно прикидывал: что бы еще выжать?

– Могут возникнуть трудности чисто технического характера.

Борзиг понял его с полуслова:

– Какая сумма потребуется?

– Я дам вам знать, как только ситуация станет яснее.

Содержательный разговор с олигархом направил мысли Гиммлера в практическую плоскость. Он вызвал начальника Главного экономического управления и потребовал отчета о готовности к предстоящим военно-политическим событиям. Освальд Поль доложил, что его люди включены в состав айнзацгрупп. Они возьмут под контроль все представляющие ценность объекты. Группенфюрер запросил дополнительные силы для обеспечения надлежащей охраны численностью до батальона, моторизованного и хорошо вооруженного. Гиммлер посчитал, что в целях более эффективной координации работы двух эсэсовских ведомств нужно пригласить на совещание Гейдриха.

Шеф СД доложил, что формирование пяти оперативных групп завершено. Личный состав обмундирован в полевую форму спецподразделений СС, имеет отличительные знаки сотрудников службы безопасности. Каждая группа придана развернутой в пункте сосредоточения общевойсковой армии и состоит из 1 четырех команд по 100 – 150 человек, находящихся в корпусном подчинении:

– айнзацгруппа «А», командир бригадефюрер СС Бруно Штреккенбах, направление на Лемберг, действует в полосе 14-й армии генерала Листа;

– айнзацгруппа «В», командир оберштурмбаннфюрер СС Эмануил Шеффер, направление на Варшаву, действует в полосе 10-й армии генерала Райхенау;

– айнзацгруппа «С», командир обершгурмбаннфюрер СС Герберт Фишер, направление на Лодзь, действует в полосе 8-й армии генерала Бласковица;

– айнзацгруппа «D», командир бригадефюрер СС Лотар Бойтель, направление на Модлин, действует в полосе 4-й армии генерала Клюге;

– айнзацгруппа «E», командир штандартенфюрер СС Эрнст Дамцог, направление на Кельце, действует в полосе 3-й армии генерала фон Кюхлера.

Гиммлеру нечего было добавить к тщательно выверенным планам. Солдаты СС ждали только приказа. «С нами Бог!» – патетически воскликнул рейхсфюрер.

1 сентября 1939 года над Европой прогремели первые залпы Второй мировой войны. В тот день Адольф Гитлер ощущал необычайный эмоциональный подъем. Вся страна, затаив дыхание, слушала его речь перед депутатами рейхстага: «Сегодня Польша открыла огонь по нашей территории, впервые задействовав свою регулярную армию. С пяти часов сорока пяти минут утра мы вели ответный огонь… Было израсходовано 90 миллиардов марок на строительство наших вооруженных сил. Отныне мы будем говорить с Польшей тем же языком, каким разговаривала с нами она в течение последних месяцев. Несокрушимо веря в нашу победу, я готов встать в строй простым солдатом. Поэтому я снова надел военную форму, к которой всегда испытывал самую трепетную любовь. И сниму я ее только после победы либо уйду из жизни, чтобы не видеть конца!»

Немецкие танковые дивизии, взломав границу Польши на всем протяжении, неудержимо рвались к Варшаве. Кинохроника демонстрировала бодрых бравых гренадеров, с легкостью открывающих полосатый пограничный шлагбаум. Под ударами прикладов летел на землю белый польский орел. Газеты публиковали карты театра военных действий со стрелками стремительных прорывов. Познань, Вроцлав и Ченстохова уже остались позади. Но на Дзуре гремела кровопролитная битва. Поляки отчаянно оборонялись в Гдыне и Вестерплятте.

Тем временем группенфюреры Мюллер и Небе с комиссией криминалистов выехали в Гляйвиц для проведения тщательного расследования обстоятельств «террористического акта», совершенного «бандой польских боевиков». Шоу было разыграно как по нотам. Специально для западных журналистов Небе приказал изготовить электрифицированную карту пограничных конфликтов. Мигающие лампочки наглядно демонстрировали направления атак «польских террористов». В распоряжении комиссии имелись также записи «радиоперехватов» и свидетельские показания «жертв террора».

17 сентября советские союзники открыли второй фронт. В Восточную Польшу хлынули части Красной Армии. За армейскими подразделениями двигались чекистские айнзацгруппы – осназ НКВД. В огне освободительной войны крепло боевое братство. Например, когда танкисты Гудериана не смогли с ходу взять Брестскую крепость (дивизионы тяжелой артиллерии отстали вместе с пехотой), выкурить оттуда поляков своими пушками помог комбриг Семен Кривошеин. После чего союзники усгроили совместный военный парад.

Йозеф Геббельс отмечал высокий профессионализм своих московских коллег. Сталину незачем было устраивать «террористические акты», чтобы иметь, чистый предлог для ввода войск. Если немецкая армия проводила в Польше контртеррористическую операцию, то Красная Армия «протягивала руку помощи славянским братьям по крови». Это был уже не марксизм, а практический национал-социализм! Кроме того, большевистская пропаганда нашла для каждой европейской страны особый ярлык, закрепляющий образ врага: «панская» Польша, «боярская» Румыния, «хортистская» Венгрия… Доктор Геббельс совершенно искренне восхищался Лениным и в пору своей бурной молодости любил повторять: «Ленин – это один из величайших деятелей истории, он освободил русский народ от оков царизма и гнета средневековой феодальной системы!»

Но война войной, а бизнес есть бизнес. За пушками всегда следуют купцы. Еще не была взята Варшана и гремела артиллерия на Дзуре, что не мешало немецким экономическим реформам. В крупных городах открывались представительства концернов и коммерческих фирм. На всех очищенных от польских войск территориях вступал в действие декрет об ариизации. Германские промышленники активно задействовали своих людей в армейском руководстве.

Наиболее бесцеремонно и нахраписто работали ребята из концерна Германа Геринга. К тому времени эта государственная монополия обогнала по темпам роста крупнейший немецкий концерн «И.Г. Фарбен». Сразу после нападения на Польшу рейхсмаршал учредил внутри своей администрации четырехлетнего плана «Главное попечительское ведомство «Восток» (Haupttreuhanddstelle Ost), которое занималось контролем секвестированных производственных объектов и оказывало техническое содействие комиссарам вермахта в деле управления захваченными армией предприятиями. На территории бывшего Краковского воеводства, где производилось более 40 процентов польского ВВП, люди Геринга захватили десятки больших и малых металлургических заводов. Тем не менее команда Крауха им ни в чем не уступала. Ведь Краковское воеводство было крупнейшим центром химической промышленности. Логотипы концерна «И.Г.» появились в Бытоме, Гливице, Забже и Катовицах. Примечательно, что новые владения Крауха вполне официально охраняли солдаты немецких гарнизонов.

Эсэсовские айнзацгруппы энергично включились в процесс прихватизации. Если расстрелы и депортации были широко известной стороной их деятельности, то проводимая ими работа по плану группенфюрера Поля тщательно ретушировалась. Пока отупевшие от массовых убийств спецназовцы СД гонялись за евреями, коммунистами, шпионами и польскими интеллигентами, небольшие мобильные подразделения деловых людей с нашитыми на рукавах мундиров ромбами выполняли более важные функции. Главное экономическое управление интересовалось целыми отраслями польской промышленности. Поэтому уже к исходу первой недели войны Поль затребовал у Главного оперативного управления дополнительные резервы для решения своих специфических задач.

В Познани группенфюрер распорядился учредить общество с ограниченной ответственностью «Восточногерманские предприятия строительных материалов», которое должно было управлять 313 (!) секвестированными польскими и еврейскими кирпичными заводами. Одна только охрана этой махины потребовала привлечения целой бригады внутренних войск СС, не считая иррегулярных частей польской «полиции безопасности». Для обеспечения производственных процессов требовалось не менее 100 тысяч рабочих. Квалифицированных мастеров набирали среди так называемой «третьей группы» (поляки, имеющие преобладающий процент нордической крови). Но основную массу составляли военнопленные – рабы, числившиеся за департаментом «D» (концентрационные лагеря).

Во Вроцлаве Поль создал ООО «Клинкер-цемент», «арендовавшее» на территориях Верхней Силезии и бывшего Западного воеводства несколько десятков кирпичных, цементных, известковых и керамических предприятий. Более того, интерес для эсэсовского олигарха представляли не только стоявшие на земле промышленные объекты, но и сама земля. Юго-западные районы Польши изобиловали плодородными почвами, которые давали высокие урожаи пшеницы, ячменя, сахарной свеклы и прочих культур стратегического значения. Поль приказал сгонять население сельских местностей на принудительные работы в крупные эсэсовские хозяйства. В целях ускоренного низведения крестьян до уровня рабов применялись реквизиции.

25 сентября немецкие войска наконец взяли Варшаву. Солдаты, разъяренные упорным сопротивлением поляков, вышли из-под контроля своих генералов. Несколько часов в городе царила полная анархия. Даже офицеры принимали участие в грабежах и мародерстве. Благо в Варшаве было чем поживиться. Генерал Райхенау, командующий штурмовавшей город 10-й армией, был горячим сторонником принципа «горе побежденным» и охотно позволял своим молодцам отвести душу.

Вместе с армейскими частями в польскую столицу вошли айнзацгруппы СД оберштурмбаннфюреров Шеффера и Фишера. Но эсэсовцам было не до борьбы с «мировоззренческим противником». Немецкая армия захватила в Варшаве большие трофеи. В разных районах столицы поверженной Польши то и дело обнаруживались хранилища золотых вещей, серебра, драгоценностей. В элитных кварталах любой желающий мог разжиться мехами, шубами, дорогостоящей материей, шелковым бельем и прочим имуществом. Столовых приборов, сервизов, всевозможных безделушек вообще никто не считал. Поэтому спецназовцы при активном содействии солдат участвовавшего в штурме элитного полка СС «Дойчланд» производили обширные экспроприации и реквизиции.

Один командир оперативной группы сказал другому: «Герберт, тут надо действовать с умом». Кинули жребий. Фишеру выпала восточная часть города. Шеффер занялся западной. Их солдаты растеклись по улицам, набивая свои машины барахлом. Тащили все, что под руку попадало. В заколоченные досками двери магазинов летели гранаты. Подвалы ресторанов и баров исследовались на предмет наличия вина и жратвы. Чтоб было веселее, эсэсовцы на месте расстреливали пытавшихся сопротивляться хозяев, насиловали женщин. Шеффер и Фишер снисходительно посмеивались над своими увешанными золотыми часами, связками колец и браслетов солдатами. Разумеется, те не забывали своих начальников. Командирские бронемашины были доверху заполнены награбленным добром.

Не обошлось без конкурентных разборок. По приказу Шеффера полурота эсэсовцев направилась брать штурмом Национальный банк. На месте выяснилось, что здание уже оцеплено какой-то армейской частью. Недолго думая, командовавший эсэсовцами гауптштурмфюрер Кнохен приказал солдатам убираться.

Один из унтер-офицеров попытался объяснить, что у них есть свое начальство. Кнохен заорал:

– Ну-ка всыпать им!

Эсэсовцы прошлись по ребрам дерзкого унтера тяжелыми сапогами. Но быстро обезоружить часовых они не смогли. Кто-то получил по голове прикладом, кому-то заехали кулаком под дых. Лицо гауптштурмфюрера светилось неподдельным восторгом. Как всякий человек в черном мундире, он искренне любил армию.

На шум потасовки выскочили несколько солдат караульной команды. Побросав оружие, они устремились в свалку. Кнохен засвистел. Все его вояки бросились разделывать солдат. Но и к армейцам подоспела подмога. В считаные минуты драка приняла масштабы массового побоища.

Поднятый на ноги громкими криками и руганью из здания банка выбежал не совсем трезвый офицер в расстегнутом мундире, с парабеллумом в руках. Он сразу понял, что стрелять в воздух бесполезно. Заметив Кнохена, наслаждавшегося зрелищем с борта своей бронемашины, офицер крикнул:

– Господин капитан, прекратите это безобразие!

– Я тебе не капитан, я гауптштурмфюрер СС! – отрезал Кнохен.

– Уймите ваших людей, иначе я прикажу стрелять.

– Твои болваны отказались выполнить мой приказ.

– Они вам не подчиняются!

Кнохен похлопал по плечу своего адъютанта. Тот выплюнул сигарету и дал над головами дерущихся пулеметную очередь. Солдаты расцепились. Гауптштурмфюрер с чувством глубокого удовлетворения смотрел на разбитые носы, окровавленные губы и набухающие под глазами синие шишки. Полтора десятка человек настолько пострадали в драке, что беспомощно валялись на земле.

Разгневанный офицер протиснулся к бронемашине:

– В чем дело? Кто вы такой?

– Гауптштурмфюрер Кнохен! У меня приказ взять под охрану этот банк.

– Чей приказ?

– Моего командования.

– Извините, но я получил приказ коменданта Варшавы генерал-полковника Райхенау. Все немецкие войска в этом районе, в том числе части СС, подчинены ему. Советую вам умерить свой пыл, иначе я буду вынужден вызвать полевую жандармерию. У меня есть право стрелять в каждого, кто попытается проникнуть в это здание.

Кнохен пристально посмотрел в глаза офицеру. По знанию тот был младше его, но явно не собирался уступать. Солдаты держали оружие наготове.

– Хорошо, господин обер-лейтенант, – процедил гауптштурмфюрер, – мы уйдем от скандала. Будьте уверены, я вам это припомню.

– Хайль Гитлер! – отозвался офицер.

Эсэсовцам пришлось убраться несолоно хлебавши.

Впрочем, оберштурмбаннфюрер Шеффер не особенно расстраивался по этому поводу. Он справедливо полагал, что с лихвой возьмет в другом месте. Айнзацгруппа оцепила еврейский квартал. Прежде чем полевая жандармерия занялась наведением порядка в городе, эсэсовцы успели вытрясти немало ценностей из состоятельных евреев.

26 сентября из Берлина прибыл офицер, назначенный начальником управления полиции безопасности и СД Варшавы. Им оказался наш старый знакомый Йозеф Мейзингер. Этот человек попал в Польшу отнюдь не случайно. Рейхсфюрер СС, давно искавший способ расколоть «банду Гсйдриха», настоял на отправке одного из самых опасных его выдвиженцев подальше от Берлина. Так сказать, на повышение.

Штандартенфюрер СС Мейзингер достойно проявил себя на новом месте службы практически сразу. Вдалеке от большого начальства его благоприобретенные в коридорах гестапо инстинкты остались без тормозов. Когда командиры айнзацгрупп явились для представления шефу, он благосклонно принял поднесенные ему «сувениры». Усмехнулся: «Смотрю, вы здесь даром времени не теряли».

Однако с подчиненными не стоило так открыто фамильярничать. Мейзингер строго спросил у оберштурмбаннфюрера Фишера, что он делает в Варшаве. Ведь его айнзацгруппа должна нести службу в Лодзи. Фишер бойко рапортовал, что обстановка под Варшавой была сложная и фронтовым частям потребовались дополнительные силы СД для охраны тыловых коммуникаций от диверсантов и шпионов. Штандартенфюрер вкрадчиво поинтересовался, кто отдал такой приказ. Внятного ответа он не услышал. Командиры оперативных групп поняли: их новый начальник очень не прост.

Сменив гнев на милость, Мейзингер сказал, что все понимает. Война без трофеев – не война. Однако нельзя забывать о своем долге. Разумеется, подчиненные были с этим согласны. Начальник СД приказал Фишеру возвращаться в Лодзь, а большого любителя охоты на евреев Шеффера ознакомил с приказом рейхсфюрера СС № 288/39Г от 21 сентября 1939 года «О превентивном характере решения еврейского вопроса». Гиммлер повелевал командирам айнзацгрупп прекратить массовые казни и впредь действовать более осмотрительно, не вызывая недовольства армейского командования. В ставку фюрера потоком шли жалобы генералов на творимый эсэсовцами произвол, вследствие чего Гиммлеру пришлось отозвать из Польши самого распоясавшегося командира карателей Удо фон Войрша.

Несмотря на крупномасштабное мародерство, в польской столице оставалось еще немало ценностей. В силу должностного положения Мейзингер был обязан организовать их охрану и учет. Но с возложенными на него обязанностями не справился. Подражая своему учителю Гейдриху, штандартенфюрер сколотил небольшую команду верных людей, которые рыскали по Варшаве в поисках «бесхозного» добра. Сам варшавский полицай-президент расположился в фешенебельном загородном особняке бежавшего за границу аристократа. Свое поместье он со вкусом обставил дорогой мебелью и статуями греческих богинь, которые верные нукеры умыкнули в разграбленном Национальном музее. Роскошную обстановку дополняли взятые оттуда же картины и различные золотые побрякушки. Вместе с тем полицай-президент не забывал своих берлинских начальников. В столицу рейха регулярно вылетал его служебный самолет с ценными грузами на борту.

Командующий немецкими войсками генерал-полковник Герд фон Рунштедт пытался остановить воцарившийся в Польше беспредел. Армия создавала сеть военных администраций и комендатур. Их власть не признавали гауляйтеры Восточной Пруссии и Данцига. Прусский партийный владыка Альберт Форстер желал иметь свою долю с разворовывания польских богатств. Он сформировал собственную армию – ландштурм, нисколько не уступавшую эсэсовцам в свирепости и страсти к реквизициям. От прусского товарища по партии не отставал гауляйтер Силезии Вагнер, требуя часть завоеванных армией территорий. Помимо вермахта и ландштурма, на оккупированных землях бродили айнзацгруппы и полицейские полки СС, наводя ужас на польское и еврейское население. Рунштедт доказывал фюреру, что с этим всеобщим хаосом необходимо как можно скорее покончить.

Гитлер согласился. Первым делом он убрал из Польши самого Рунштедта, надоевшего ему своим нытьем по поводу расстрелов. А затем вообще упразднил военную администрацию. Гиммлер был тут как тут, обещая «навести порядок». Но у Гитлера нашлись другие старые друзья.

17 октября 1939 года было создано генерал-губернаторство с административным центром в Кракове. В генерал-губернаторское кресло сел Ганс Франк. Западные воеводства образовали гау Варта во главе с гауляйтером Артуром Грайзером. Часть территории Краковского воеводства получил гауляйтер Вагнер. Партия недвусмысленно продемонстрировала спецслужбам, что вся полнота власти в Польше принадлежит ей. Тем не менее Гиммлер не остался внакладе. Он предложил фюреру программу колонизации. Кроме того, СС должны были заниматься вопросами обеспечения безопасности.

Приказом от 20 октября 1939 года рейхсфюрер СС сформировал в Польше три абшнита (территориальных округа) – Висла под командованием группенфюрера Рихарда Гильдебрандта, Варта под командованием группенфюрера Вильгельма Коппе и Восток, куда был назначен обергруппенфюрер Фридрих Крюгер. Само собой, порядка не прибавилось. Партийные и эсэсовские власти мгновенно погрязли в жестоких межведомственных разборках. Да и среди эсэсовского начальства усилились разногласия. Так, Главное управление по вопросам расы и поселения выступало за депортацию поляков, встречая яростную обструкцию со стороны Главного экономического управления, заинтересованного в дармовой рабочей силе для своих предприятий.

Невзирая на известные неудобства, люди в черных мундирах прекрасно себя чувствовали в генерал-губернаторстве. Когда обергруппенфюрер Крюгер, прибывший с инспекцией в Варшаву, осмотрел виллу полицай-президента, то заметил: «А ты неплохо живешь, Зепп». На что Мейзингер совершенно искренне ответил: «Вы тоже можете так жить, обергруппенфюрер!»