Только что мы беседовали с вами о воспитании добрых чувств. Разговор шёл о любви к природе, о наших четвероногих друзьях и птицах. Всё это мне казалось серьёзным и важным, особенно в воспитании малышей.

Но допустим, что всё обошлось благополучно: ребёнок вырос и никогда ему не приходила на ум дикая забава гоняться за кошкой с привязанной к её хвосту консервной банкой. Собак он также не истязал, а сейчас, уже в юности, к животным относится вполне равнодушно. Ну, и на том спасибо, цель была достигнута.

Однако появляется новая опасность — равнодушие к человеку, а порою и несколько скептическое отношение к этому великому чуду природы (простите за старомодное определение). В век кибернетики человека называют несколько иначе. Как пишут некоторые популяризаторы, это «машина, способная к самопрограммированию и саморегулированию».

Вероятно, так будет точнее. Но я почему-то никак не смогу отрегулировать свои чувства и волнуюсь, читая газетные и журнальные статьи, а также произведения наших и зарубежных фантастов, которые представляют себе будущее, как царство весьма совершенных, но бездушных автоматов.

Вот видите, я никак не могу привыкнуть к научной терминологии и употребляю такое обветшалое слово, как душа, пишу о чувствах, которые не принимаются во внимание, когда речь заходит о завтрашней «человеко-машине». Именно в ней не только популяризаторы, фантасты, но и некоторые уважаемые учёные видят человека будущего.

Я заранее поднимаю руки вверх, веря, что для науки нет ничего невозможного, и если захотят учёные-кибернетики, то когда-нибудь будут созданы вполне гармоничные люди даже из искусственного белка. Вот они-то, конечно, не станут волноваться: лишний расход энергии, это незачем программировать.

А для нас, сегодняшних людей, мне кажется, есть повод для волнений. Не приведёт ли подобная популяризация кибернетики к нежелательным последствиям? Я говорю о воспитании молодёжи.

Мы с самого детства твердим ребёнку, что у него есть Родина, говорим о чувстве патриотизма, о долге перед народом, о совести. Мы прививаем ему уважение к гениям человечества. Он научился ценить искусство, он испытывает наслаждение от общения с ним. Он эмоционален, добр, отзывчив…

И вдруг всё рушится. Если быть последовательным и стать на ту точку зрения, что человек будущего — это просто машина, то вряд ли можно в ней программировать такое святое для нас понятие, как патриотизм. Или, скажем, долг и совесть у этого «человека будущего», оказывается, могут саморегулироваться и видоизменяться, как писал один критик. Ну, а что касается гениев человечества, то они ни в какое сравнение не идут с совершеннейшими машинами. А отсюда напрашивается вывод, что даже сегодня ценность произведений Толстого, Горького, Маяковского, Рафаэля, Бетховена весьма и весьма сомнительна…

Да что там искусство! Восхищение природой, любовь, взаимное уважение — всё это безнадёжно устаревает… Наступает время абсолютного рационализма. Допустим, вам когда-то нравилось разгадывать характер любимой, открывать в нём всё лучшие и лучшие свойства… Не будет этого, никогда не будет. У вас отнимут радость познания, муки творчества, счастье борьбы за человека. У вас отнимут мечту, полёт фантазии…

Какой там полёт! Фантазия тоже программируется. А кроме того, вы никогда не сделаете ни одной жизненной ошибки. Да это и понятно: саморегулирующаяся машина разве сможет создать такие строчки, как у Маяковского: «Надеюсь, верую: во веки не придёт ко мне позорное благоразумие».

Для машины это противоестественно. А для человека?

 

Человек или универсальная машина?

Простите, но, пока у меня не отняли эмоционального мышления, я, видимо, несколько сгустил краски. Вполне вероятно, что будущая кибернетическая машина, способная к самопрограммированию, может обладать и эмоциями, причём даже случайными, разрегулировать механизм не так уж трудно; но не кажется ли вам, дорогие читатели, что это лишь пустая забава. Кому она нужна?

Но самое главное, что всё это влияет на юные умы. Что там греха таить? Как я уже писал в этой книге, у некоторой части нашей молодёжи непомерно развиты эгоистические наклонности, сугубый практицизм. Есть нигилисты и скептики, люди бессердечные и предельно равнодушные.

И я не думаю, что столь упорная пропаганда «человеко-машин» как совершеннейших людей будущего может уживаться рядом с моральным кодексом строителя коммунизма. Не есть ли это отголоски той самой «технократии», с которой в своё время партия вела борьбу?

Мы кланяемся земным поклоном, горячо благодарим создателей кибернетических, электронных машин, без которых были бы немыслимы наши успехи в космосе. Они многое сделали в развитии точных наук, принёсших нашей стране мировую славу. Мы уверены, что эти машины принесут огромную пользу в экономике, в биологии, медицине, сельском хозяйстве. Чуть ли не во всех отраслях промышленности, культуры, даже в искусстве. Но, как мне думается, автоматам не следует вторгаться в большой и сложный мир человеческих чувств, в то, что мы называем богатством души, чем должен обладать человек коммунистического завтра.

Прекрасная вещь — самообучающийся автомат, но когда авторы газетных и журнальных статей учат нашу молодёжь, что человек — это «частность» и землю унаследуют более совершенные машины, то невольно возникает мысль: а стоит ли за это бороться?

Как-то на одном из диспутов, посвящённом человеку будущего, молодой инженер-комсомолец сказал:

— Вот если бы создать робота без металлической или пластмассовой коробки, то он был бы моим самым лучшим другом. Люди ведь так несовершенны. Можно ли их за это уважать?

Видимо, он не одну статью прочёл о кибернетике и совершенно позабыл, что надо бы придерживаться того нравственного принципа, который изложен в Программе партии, — «Человек человеку друг и брат». А в будущем это станет законом, продиктованным твоей совестью. Уверен, что представление о совести не потерпит серьёзных видоизменений.

Во многих произведениях и статьях о кибернетике указывается, что машина может быть создана по образу и подобию человека. Именно это обстоятельство особенно будоражит юные умы. Электронный автомат, а возможно, даже из искусственного белка, — вероятно, он будет умнее, сильнее, красивее человека.

Однако здравый смысл подсказывает, что это лишь досужие измышления фантастов, а некоторые учёные почему-то их поддерживают. Можно допустить, что такой робот будет создан в качестве аттракциона, демонстрационной модели, показывающей неограниченные возможности кибернетики, но практически для «массового производства» такие «люди будущего» не нужны и конструирование их противоречит элементарным законам технической целесообразности.

В своё время мне много лет подряд приходилось заниматься конструированием аппаратов, где в основе лежала электроника. Я получал задание, разрабатывал технические требования, но самое главное — мне должно быть известно, какие функции должен выполнять этот аппарат.

Теперь, допустим, я получил задание создать универсальную машину, которая бы мыслила, говорила, читала, передвигалась, то есть выполняла бы все человеческие функции.

Это было бы просто забавной шуткой. Кому нужна подобная машина? Она нецелесообразна и, как все универсальные машины, несовершенна. Представьте себе гибрид автомобиля и мясорубки. Такая машина будет выполнять только две функции: передвигаться и перемалывать пищу. Эти функции свойственны и человеку, но у него их огромное количество. Значит, чтобы выполнять ту или иную работу, причём с высоким коэффициентом полезного действия, надо создавать в основном специализированные машины. Так, например, счётно-решающая кибернетическая машина, возможно, лишь в редких случаях должна передвигаться, но зачем ей поднимать тяжести или наливать кофе?

А кроме того, в зависимости от назначения машины конструкция её может быть кубической, шарообразной, на колёсах, на гусеницах… Короче говоря, такими можно представить себе людей будущего, если исходить из норм технической целесообразности.

Можно пойти ещё дальше. Некоторые учёные совершенно резонно допускают существование где-нибудь на далёкой планете мыслящего существа в виде плесени. А почему бы и нам не создать такое, если это целесообразно?

У известного польского фантаста Станислава Лема есть произведение, где, опять-таки на далёкой планете, живёт, думает и как будто страдает необычное существо, в виде целого океана студенистой массы. Однако я читал кое-какие статьи учёных, которые в пылу полемики идут гораздо дальше самых неудержимых фантастов, ибо в статьях речь идёт не о далёких мирах, не о будущих тысячелетиях, а о нашей, пока ещё неустроенной планете, где живут сотни миллионов обездоленных, голодных людей, тоже мыслящих и страдающих. Их ведь не заменишь никакими кибернетическими «человеко-машинами».

Есть самые первоочередные задачи, которые могли бы решаться методами кибернетики. Ведь пока ещё человек не только не может управлять погодой, но и предсказывать её без ошибок. Тайфуны, наводнения, землетрясения, засуха и морозы, уничтожающие труды рук человеческих, пока ещё не всегда могут быть предугаданы с помощью счётно-решающих машин.

Вопросы экономики как основы дальнейшего развития народного хозяйства далеко не всегда решаются с помощью кибернетики. Экономисты скептически относятся к этому величайшему достижению современной науки. Об этом с горечью писали крупнейшие специалисты, которым ясны сегодняшние задачи кибернетики и её главное направление. Вот где нужно сосредоточить все силы и средства.

А пропаганда создания «людей будущего», как мне кажется, уводит нас в метафизические дали, хотя некоторые популяризаторы даже сроки назначают, когда эти люди будут ходить по земле: уверяют, что в ближайшие десятилетия.

Авторы статей, конечно, больше меня понимают в кибернетике, им виднее. Мне трудно с ними спорить. Но я фантаст, правда довольно «приземлённый», однако не решился бы так торопить мечту.

Впрочем, вряд ли это может называться мечтой. Мне думается, что даже самые страстные апологеты тех самых совершенных автоматов, которые заменят нас, грешных, с ошибками и вполне земными страстями, не захотят жить в том завтрашнем идеально точном математическом мире.

Вероятно, это будет очень скучно. Даже поспорить нельзя: кибернетика задушит спор в самом зародыше, давая единственно правильное рациональное решение. Ведь двух мнений быть не может.

А пока этого не случилось, я постараюсь привести ещё некоторые доводы, доказывая, что существуют разумные ограничения в практическом применении кибернетических машин.

 

Хотите ли вы жить в таком мире?

Может быть, это звучит как парадокс, но у меня возникает опасение, что если в будущем весь основной мыслительный процесс передать машинам, то самый обыкновенный живой человек со средними способностями несколько поглупеет. Прошу извинения за житейскую терминологию.

Посудите сами. Уже сейчас широко используются счётно-решающие машины, программирование, информация, переводы с иностранных языков. Это всё великолепно, мозговые клетки не обязаны работать, запоминая формулы, слова чужого языка, техническую терминологию и многое другое. Клетки мозга освобождаются для творческой работы, ну хотя бы для проектирования к конструирования тех же кибернетических машин.

Ну, а если, как я уже упоминал, способности весьма средние (ничего не поделаешь, генетика подвела), творческая мысль у человека не пробуждается, процесс школьного обучения тоже максимально упростился? (Вряд ли тогда станут учить таблицу умножения.) Что же получится в результате? Клетки мозга из-за недостаточной практики станут менее тренированными, а если учесть, что человек тогда освободится от решений многих житейских вопросов, связанных с материальными заботами, да и трудовая деятельность его будет максимально упрощена, то вряд ли он станет творцом и созидателем. А ведь мы его таким и представляем в будущем.

Прибавьте сюда ещё и то обстоятельство, что кибернетики грозятся лишить человека радости от общения с литературой, искусством: ведь, как утверждают некоторые, произведения будут создаваться машинным способом и мозг будет дремать. Вряд ли этому несчастному человеку придёт в голову почитать книгу. Ведь уже сейчас с помощью популяризаторов кибернетики воспитывается некоторое скептическое отношение к гуманитарному воспитанию.

Больше того, если придерживаться этих воззрений, то можно представить себе, что в будущем исчезнет слово как таковое. В самом деле, почему бы не заменить это средство общения более современными способами? Человек станет молчаливым, ибо мысли рациональнее всего передавать с помощью усиленных биотоков мозга.

Можно трансформировать их в обычную, принятую в кибернетике, двоичную систему. Преимущества очевидны: во-первых, это очень быстродействующая система — ведь мысль передаётся мгновенно, гораздо раньше, чем повернётся язык; во-вторых, такой разговор можно вести на больших расстояниях.

Если считать, что кибернетикой можно заменить живое слово, книгу, искусство, то ещё проще заменить, допустим, увлечение спортом.

Не раз я читал в статьях о кибернетической машине, играющей в шахматы. До сих пор мы считали, что шахматы-игра — это одновременно и спорт и искусство. Теперь, если допустить, что появятся в массовом порядке шахматные автоматы, то эта древняя увлекательная игра исчезнет.

Вполне понятно, что если я твёрдо знаю, что машина обыграет не только меня, но и самого сильнейшего шахматиста мира, то весь спортивный интерес пропадет. Неужели я должен надеяться, что в автомате испортится какой-нибудь транзистор или разрядится аккумулятор? Но даже и этого не бывает: кибернетические машины обладают чуть ли не абсолютной надёжностью. А представьте себе, что играют два одинаковых робота, или, иначе «люди будущего». Результат можно сразу предугадать — только ничья.

Страшно даже подумать о применении кибернетики в спорте. Человек лишится одного из любимых своих удовольствий. Где-то за рубежом демонстрировался робот, похожий на человека. Он мог стрелять из револьвера, всаживая в мишень пуля в пулю. Стопроцентное попадание в одну точку. Да это и вполне понятно: его механическая рука никогда не дрогнет, нервы не подведут.

Я не буду дальше развивать эту тему, всем ясно, что, например, запрограммированный футбол уже не игра, и если применить сюда точно рассчитанную «теорию игр», то вряд ли этим она обогатит человечество и доставит радость болельщикам. Даже сейчас, когда на футбольных тренировках стали применять маленькие транзисторные приёмники, чтобы тренер во время игры мог давать указания футболистам, этот метод всё же запрещён в ответственных состязаниях. А представьте себе, что будет командовать машина. Ведь в её электронном мозгу запрограммированы, учтены все варианты, все условия, в том числе физиологические и психологические особенности каждого игрока.

Можно приводить подобные примеры до бесконечности, я нарочно их заостряю, чтобы с других, видимо не совсем научных, позиций показать, к чему может привести не всегда разумная автоматизация будущего мира. К сожалению, некоторые молодые люди, подпавшие под власть кибернетических сенсационных идей, так и представляют себе будущее — принадлежащим «человеко-машинам». Как правило, они неискушены в науке, а потому верят, что именно так и должно быть. Значит, здесь недалеко и до переоценки ценностей…

Вспомните, как шутливые строчки о «физиках» и «лириках» были восприняты молодёжью всерьёз, и лагерь юных ниспровергателей искусства — скептиков был этим обрадован немало.

Всё это, конечно, печальное недоразумение, ошибки юности, но порой они «программируются» на всю жизнь, особенно когда этому помогают многие газетные и журнальные статьи. О кибернетике, именно в фантастически-сенсационном плане, было написано невероятно много. Иногда встречалось и такое утверждение, что человек — это «самая совершенная кибернетическая машина», а если так, то нет разницы между искусственным и естественным способами создания живых организмов, причём в качестве примера приводился метод осеменения домашних животных.

Трудно отрицать материалистическую основу этого доказательства. Всё это совершенно справедливо, но, воспитывая человека будущего, мне думается, нельзя забывать, что помимо развития материальной культуры на пути прогресса человечества немалую роль сыграло и накопление духовных ценностей. В великом акте природы люди всё же отличаются от животных, и будем надеяться, что станут отличаться и от кибернетических машин.

Интересно также спросить: как авторы подобных статей представляют себе социальную природу завтрашнего общества, если предположить неограниченные возможности кибернетики? Судя по всему, машины, или «люди будущего», как их называют увлекающиеся популяризаторы, уже через несколько десятков лет станут главенствовать во всех областях народного хозяйства и культуры. А в Программе партии предусматривается, что к тому времени советский народ будет жить при коммунизме.

В связи с этим мне, например, кажется, что человек, воспитанный в духе жесточайшего рационализма, — а таких и сегодня достаточно — вовсе не отвечает нашим представлениям о тех людях, кому мы передаём нашу мечту, наши великие дела, завоёванные трудом, кровью многих поколений… Мы должны были ошибаться, горько за это расплачиваясь: ошибки неизбежны в борьбе за лучшее будущее. Но тем радостнее победа.

Точный математический мозг, строгий самоуправляющийся механизм, не допускающий никаких отклонений, вызванных невольным движением души, велением сердца, лишат нас радостей борьбы.

Неужели можно запрограммировать в нашем сознании столько-то любви к человечеству, столько-то к близкому другу и столько-то к себе? Я говорю не о машинах, а о людях, которых мы сегодня воспитываем.

В одной из статей я прочитал такие строки: «Людям будущего будет весьма забавно узнать, как много забот, волнений и страхов за их жизнь высказывалось в наше время».

А я не хочу, чтобы им было забавно относиться к нашим заботам и волнениям. Не для забавы мы отдаём им своё большое сердце. Я уверен, что они с признательностью будут вспоминать о том, что сегодня мы делаем для них. Конечно, если это будут люди, а не автоматы.

Ну, а если уж сбудутся столь страшные пророчества, о которых так много пишут, то у меня остаётся единственное утешение, что до того времени я не доживу, чего желаю и всем тем, у кого есть живое, трепетное сердце и тревога за счастье наших потомков.