В 1980 году. После похорон Высоцкого Марина Влади возвращается домой — в Париж. На душе пусто. Не хочется никого видеть, хочется сидеть, закутавшись в теплую красивую шаль, которую подарили им на свадьбу в Грузии, и плакать. Тихо-тихо и очень горько… Кажется, она все готова отдать за возможность еще раз поговорить с ним, услышать его голос, прикоснуться к нему, но этого никогда больше не будет. Володя умер. От этих слов сердце Марины сжимается и рвется из груди. Кажется, это состояние называют депрессией, хотя. какая разница, как называется эта всепоглощающая печаль, которая, словно черная дыра, засасывает в себя все хорошее, что было? Ничего не остается, только слезы и рыдания, которые душат.

Марина перестала выходить на улицу, отвечать на звонки и общаться с друзьями. Она на самом деле никого не хотела видеть. Ее горе было столь велико, что хотелось утонуть в нем, но при этом не хотелось ни с кем делиться своей печалью, печалью о Володе, ведь это все, что осталось ей от него. Покидая их московскую квартиру, Марина забрала с собой только несколько вещей, которые, кажется, и сейчас хранят запах ее мужа. Ее любимого.

Стук вернул Марину в реальность. Какая-то неизведанная сила подтолкнула ее к двери — на пороге стоял почтальон. Он принес письмо — письмо от. него! Письмо от Володи.

— Как?! Как это возможно?! — бормотала Марина, меряя шагами комнату. — Письмо с того света…

Она не сразу набралась смелости распечатать конверт. Каждый раз, когда она брала его в руки, чувствовала, как в голове гулко начинает биться сердце, а ладони становятся холодными и влажными. Что он хотел сказать? В очередной раз попросить прощения? Сказать, что скучает? Рассказать о том, как тяжело ему было без любимой Марины в Москве? От всех этих мыслей голова шла кругом. Конечно, Марина понимала — письмо написано намного раньше, и в том, что пришло оно только после смерти Высоцкого нужно винить только почту. Или благодарить.

Не зря же каждый раз, расставаясь, Марина и Володя звонили друг другу практически каждый день, отдавая предпочтение телеграфу и понимая, что по почте их признания могли идти бесконечно долго! Письма терялись. Не доходили до адресата или задерживались в пути на несколько недель, а времени и так было слишком мало! Они оба это чувствовали. А столько всего хотелось сказать друг другу, столько поведать. И хотя рукописные письма казались им обоим очень романтичными, им хотелось быть рядом друг с другом, говорить и общаться, а не ждать ответа неделями. И вот сейчас, кто бы мог подумать, Марина получила письмо с московским штемпелем, где в поле «От кого» стояло имя «Владимир Высоцкий». Самое дорогое имя в мире.

Марина сидела в кресле и буравила конверт взглядом. Открывать его было страшно, а не открыть — еще страшнее. Она медленно встала, пройдя по комнате, а затем все-таки распечатала конверт. Под звук разрываемой бумаги ее сердце больно сжалось. Когда Марина вынимала из конверта карточку и письмо, ее руки дрожали, а глаза наполнились слезами. Его почерк. Такой знакомый и такой родной. Она читала написанные им строки и не могла сдержать слез. Прощальный привет от ее Володи. Письмо, на которое уже нет смысла отвечать.

Перед глазами вставали картины из прошлого — лето, всего несколько месяцев назад. Юг Франции, морское побережье, но ни Марина, ни Владимир не чувствуют себя счастливыми. Тяжелое предчувствие какой-то страшной беды нависло над ними, как огромная черная туча, и мешало дышать.

Марина помнит, как Володя, найдя на столе яркую рекламную карточку, начал что-то быстро писать на ней.

— Что ты делаешь?

— Не мешай, не отвлекай меня! Я пишу.

Он давно не писал. Точнее, писал, конечно, но в последнее время его стихи и песни стали совершенно другими, не такими, как раньше… Володя отложил ручку, повертел карточку в руках и сообщил:

— Я закончил!

— Читай, — вздохнула Марина.

И его голос зазвучал, отражаясь в чувственном и нежном четверостишии, насквозь пронизанном теми эмоциями, которые он испытывал тогда. Марине стихи очень понравились. Она попросила подарить их ей.

— Нет, — отвечает Владимир, — надо подправить. Но я тебе их дарю! Пришлю тебе их. Пришлю из Москвы телеграфом.

— Из Москвы?

— Да, из Москвы.

Он соскучился по родине, и все, чего он хотел сейчас, — это вернуться в Москву — столица была для него навязчивой идеей.

— Мариночка, родная, я, наверное, все-таки поеду. — Володя стоял, опустив голову.

Она даже не в силах была сказать ему что-то, кроме банальных фраз:

— Будь аккуратен. Береги себя. Звони. Я буду ждать.

И все. Ни признаний, ни поцелуев. Она слишком устала бороться за него, а он, кажется, уже сдался и не хотел даже пытаться. А может, просто не видел смысла.

— Хорошо, — звучит голос Володи.

Как страшно, ведь это последние слова, сказанные Мариной Влади своему мужу лицом к лицу, потом было только несколько телефонных разговоров — и все. Пустота.

Слезы отчаяния, раскаяния и сожаления закапали на бумагу, оставляя на ней мокрые пятна, в которых расплывались синими озерами чернила.

Расплываются строки, написанные его рукой… Она вытирает глаза, делает глоток воды из стакана, стоящего рядом на столике, набирается смелости и читает. Читает вслух его прощальный привет и прощальное признание. Какая шутка Судьбы.

«Наверное, все-таки что-то есть по ту сторону бытия, раз такие странные вещи происходят», — думает она, и ей становится немного легче.