Подступом к охватившей древний Лаций войне оказался раздор в самом царском доме. Амата, вместо того чтобы в соответствии с исконными латинскими обычаями повиноваться воле супруга, какой бы она ни была, проявила преступное своеволие. Она покинула дом и увела с собою дочь Лавинию, разрушив этим самым планы Латина и надежды Энея на примирение. Такое поведение было в принципе возможно лишь при измене домашним богам-пенатам и почитании иноземного бога вина и виноделия Диониса (Либера), который один лишь мог освободить женщину от исполнения долга перед мужем и домом. Посредниками в распространении культа Диониса по всей Италии были этруски, предки Вергилия. Приводя слух о латинских женщинах, последовавших примеру Аматы, Вергилий, кажется, имеет в виду занесенные из Этрурии в 186 г. до н. э. вакханалии, запрещенные под страхом смертной казни специальным решением римского сената.

Вакханалии в повествовании Вергилия – прообраз несправедливой, неистовой войны, в которую втянул благочестивого Энея его соперник, жених Лавинии Турн, обманутый и ослепленный Аллекто. Недаром ведь в образе этой подстрекательницы подчеркивается, что ей любо сводить в поединке братьев и вносить раздор в жилища. В соответствии с античным толкованием войн виновниками их чаще всего являются женщины. Не будь Елены, не было бы Троянской войны. Будь в семье Латина сын, а не дочь, не было бы Латинской войны. Не было бы ее, если бы ко времени высадки Энея Латин овдовел. За Аматой же стоит Аллекто, за Аллекто – Юнона. Да и в гражданской войне между триумвирами винили не их, а египетскую царицу Клеопатру. В этом женоненавистничестве античные люди не одиноки. Вспомним библейскую Еву.