Звездным часом сиро-палестинской археологии стали осуществленные в 1928 г. раскопки на севере Сирии холма Рас-Шамра. Здесь когда-то стоял небольшой город Угарит, но именно ему мы обязаны подлинными сокровищами хананейской культуры. Раскопаны храмы Ваала и Дагана, а также царский дворец с архивом глиняных табличек, испещренных клинописными знаками. Каждый из них обозначал звук, но в отличие от древнегреческого и современных алфавитов — только согласный. Таблички были написаны на аморейском языке, родственном древнееврейскому и арабскому, отсутствие гласных создавало определенные трудности в прочтении и понимании теонимов, этнонимов и географических названий, но со временем они были преодолены.
Дешифровка угаритских текстов в 1930 г. Ш. Виролло, Э. Дармом и X. Бауэром дала жизнь угаритоведению, комплексной дисциплине, изучающей историю, язык и культуру Угарита, поставленной на строго научную основу У. Олбрайтом и С.Х. Гордоном. С. Сегертом была создана грамматика угаритского языка.
Изучение деловой документации и частной переписки, равно как и археологических материалов, позволило выявить широкие торговые и культурные контакты Угарита. Угарит испытал эгейское, египетское, хеттское и месопотамское влияние.
Наибольшее внимание исследователей привлекли угаритcкие поэмы, гимны и иные тексты религиозного содержания, записанные в XIV в. до н. э. со слов верховного жреца храма Баала по специальному распоряжению царя Никмадду. Это было каноническое собрание сакральных текстов, подобное библейскому канону. Такие же точно зафиксированные тексты, судя по упоминаниям Филона Библского (ap. Euseb., Praep. Evang., I, 9) и Иосифа Флавия (Ant., Ill, 5, 3; С. Ар., I, 17) имелись в финикийских центрах Берите и Тире.
"Русских переводов угаритских мифов пока, к сожалению, нет", — писал в 1977 г. В.А. Якобсон в комментарии к статье К. Гордона "Ханаанская мифология" (Гордон, 1977, 232). За прошедшее время появились научные переводы эпических поэм об Акхите и Карату, выполненные И.Ш. Шифманом (Шифман, 1993), и ряд литературных переложений (Иванов, 1980в; Немировский, 1994; Циркин, 2000). Но угаритская мифология для неспециалиста в нашей стране — по-прежнему чужедальняя малозначащая гостья. Между тем, список посвященных ей работ на европейских и восточных языках давно перешагнул тысячную отметку. Среди них многочисленные научные переводы и статьи, печатающиеся в специальных международных угаритоведческих ежегодниках «Ugaritica» и «Ugarit-Forschungen» и в других изданиях. Угаритоведение как научная дисциплина переживает свою зрелость, а мифы в ней — едва ли на самый разработанный раздел, связанный с религией Ханаана в целом и с библеистикой.
Открытие параллельного еврейской Библии канона мифо-поэтических и сакральных текстов, и притом более древних, чем она, сразу поставила его в центр внимания мировой науки. Уже как курьез вспоминалась когда-то нашумевшая книга, выводившая Библию из Вавилона (Делич, 1911). Незачем было искать так далеко. Иерусалим и Угарит были ближе друг к другу, но провал панвавилонизма учил осторожности, и никто уже не считал Угарит родиной Библии, хотя для понимания библейских сакральных понятий и образов угаритские тексты давали неизмеримо больше, чем месопотамские. Совпадение библейских топонимов и теонимов с угаритскими также не означало, что на основании угаритских текстов можно лучше понять смысл Библии. Возникшая в рамках одной с угаритскими текстами культуры Библия отталкивалась от них неизмеримо решительнее, чем христианство от иудаизма, поскольку это был враждебный библейскому монотеизму политеизм. Йахве Библии не имел ничего общего ни с Илу, ни с Баалом, хотя он и вырос из той же ханаанской купели и сохранил некоторые её черты.
Религиозно-мифологические поэмы Угарита до того, как стать каноном, возникли в народной среде как памятники устного народного творчества. Образы угаритской поэзии отличаются богатством и разнообразием, присущими эпической поэзии других древних и современных народов. Используются сравнения из мира живой и мертвой природы. Боги и полубоги сравниваются с дикими и домашними животными, с растениями. Это создает эффект приближения воображаемого действия в недоступных людям верхней и нижней сферах, вызывая соответствующий поклонению богам эмоциональный настрой. Так, для обрисовки изменений, наступающих в мире с воскрешением бога растительности, используется следующее выражение: "Небеса изливают елей, ручьи наполняются медом".
В угаритских текстах боги подобны людям и отличаются от них лишь огромным могуществом и бессмертием. Боги антропоморфизированы, но не в равной степени. Наибольшим количеством человекоподобных качеств обладают Илу и Анат. Так, Илу наделен головой, спиной, грудью, руками, пальцами, волосами, кровью; у богини Анат — спина, грудь, руки, длинные ноги, лицо, ухо, мускулы (Page, 1998, 603 и сл.). Боги пируют, наслаждаются женщинами и вином, ненавидят, воюют друг с другом, проявляют коварство и жестокость. Им ведомы все человеческие чувства. Верхние боги обитают на высоких горах, что естественно для народа предгорья. Картина жизни угаритских богов зеркальное отражение жизни народа, населявшего морское побережье, жившего в стране, богатой камнем и лесом.
Пантеон Угарита возглавлял бог Илу, известный народам, родственным угаритянам по языку, как Эл, Элим, Элохим, Илум, Аллах. От имени этого бога происходят многие распространенные ныне имена, о чем обычно не догадываются те, кто их носит: Михаил, Гавриил, Даниил, Самуил. Имена эти, как правило, могут быть точно переведены. Так, имя Самуил состоит, из двух слов: саму «имя» и ил(у) — «бог», и означает: "Мое имя Илу". В древности родители, дававшие ребенку это имя, рассчитывали на то, что бог Илу не откажет ему в своем покровительстве.
Древние боги, подобно людям, имели отчества и прозвища. А у самого Илу отчества не было, так как он не имел ни отца, ни матери. Он считался родителем других богов и богинь, древнейшим из них. Отсюда его прозвища: Создатель богов, Творец всех творений, Вечный отец, Владыка лет. Пережитком того времени, когда боги почитались в виде животных, является прозвище Илу — Бык.
Место пребываний Илу, его постоянная резиденция — гора "у устья Реки, у истоков Океанов обоих". На этом угаритском Олимпе у Илу имеется дом, где собираются боги, обитающие в других местах, на совет богов, а также и гонцы, знакомящие Илу с тем, что происходит в верхнем и нижнем мирах. В угаритских поэмах Илу — благообразный старец с седой бородой, обычно восседающий на троне, но могущий спуститься с него в случае опасности, чтобы скрыться в других помещениях дворца, или упасть на землю, чтобы выразить чувство скорби.
Образ Илу, созданный мифами, сформировавшимися в начале II тыс. до н. э., не всегда соответствует представлениям о нем верующих, живших во время записи мифов. Так, в одном из гимнов в честь Илу он предстает в образе могучего воина.
Имя другого главного бога угаритян, Баал, может быть переведено как «господин», "князь". Его прозвища Силач или Могучий указывают на то, что его считали сильнее других богов. Иные прибавления к имени Баала указывают на местность, которой он владел. Так, имя Баал Хаман (или позднее Баал Хаммон) свидетельствует, что он считался владыкой горного хребта Амана. Полагают, что это другое название упомянутой в гимне горы Цапану. Еще один эпитет Баала — Хадад — означает «Громовик».
Отцом Баала считался бог Даган, брат Илу, податель пищи, кажется рыбной, поскольку «даг» на языке семитских народов — «рыба». Таким образом, Баал — племянник Илу, но его почтительно называли "сыном Илу". На Востоке понятия «отец» и «сын» не обязательно характеризовали родственные отношения и могли указывать на принадлежность к старшему и младшему поколениям.
У каждого из богов должен быть подвиг, главное дело его вечной жизни. Очевидно, главный подвиг Баала — победа, одержанная им над семиголовым драконом Латану, которого также называли властителем и гибким змеем. Глиняная табличка с повествованием о грандиозной схватке Баала с этим чудовищем пока не найдена, поэтому образ Латану и его место в представлениях угаритян о сотворении мира недостаточно ясны. К счастью, Библии, священной книге древних евреев, живших к югу от Угарита, известен дракон с тем же именем (в огласовке — Левиатан или Левиафан) и библейские упоминания Левиафана могут дополнить образ угаритского Латану. В одном библейском псалме (гимне) единому богу Йахве последний воспевается как "восседающий на драконе потопа". В другом псалме Йахве воздвигает свой трон "на корнях моря" (вспомним "истоки Океанов обоих" угаритских мифов). Из этого становится ясно, что Латану — это первозданный дракон, наподобие Апсу, на котором вавилонский бог Эа возвел свое жилище. Таким образом, есть основание полагать, что победа Баала над Латану имела такое же значение, как победа Эа над Апсу, что гора, где находится резиденция Илу и шатер Баала, воздвигнута, по представлениям угаритян, на побежденном Баалом морском чудовище, "на корнях моря".
Боги Угарита мыслились семейными людьми, имеющими жен и детей. Но могучий воитель Баал в мифах изображается холостяком, не имеющим поначалу "ни дома, ни двора". Однако упоминаются его дочери — Пидрай (видимо, «Жироносная»; вспомним проливающийся с небес елей), Талай ("Росная"), Арцай ("Земная"). Возможно, однако, что это не дочери, а жены Баала. Как бы то ни было, их имена отражают представления, связанные с Баалом как Подателем дождя, Посылателем росы (без росы в климатических условиях Угарита не могло быть урожая) и Владыкой земли.
Главным противником Баала в мифах Угарита выступает бог смерти и засухи Мут, столь же могучий, как он ("Баал силен, но и Мут силен"). Вражда между Баалом и Мутом имеет космический характер. Рингом схватки служит вся земля, а от результата единоборства зависит жизнь или смерть не только людей, но и небожителей. Нe случайно, узнав о поражении Баала, Илу предвещает, что и ему вслед за Баалом придется опуститься в подземный мир, в царство Мута. Описания владений Мута не столь пространны, как рассказ о нижнем мире в эпосе о Гильгамеше или в греческих мифах о владениях Аида. Названы лишь части подземного мира и "грунтовые воды", от которых ведется отсчет слоев, населенных душами мертвых и подземными богами.
Среди богинь в угаритской мифологии наиболее деятельна дева Анат. В своем первоначальном облике она — покровительница охоты. Охота, судя по рельефам на стенах древневосточных царских дворцов и статуям царей с орудиями охоты, — любимое развлечение царя и царской свиты. Как богиня охоты, Анат является покровительницей царской власти. Но она сама охотница подземного мира, обшаривающая его горы и холмы и имеющая свой дом под землей. Баал, приглашающий её в горное гнездо, для Анат — далеко живущий бог. Но для любви Анат к Баалу расстояния не препятствие. Для её любви не помеха и смерть возлюбленного. Она вступает в поединок со смертью и, выиграв его, возвращает Баала к жизни. В образе Анат, так же как и в аккадском образе Иштар, любовь торжествует победу над смертью. Это первые из образов женщин-героинь в мировой литературе.
Характер Анат отличается непреклонностью. Можно думать, что Анат была судьей наблюдаемого у всех народов земли жестокого обряда перехода из юношеского возраста в возрастную группу взрослых, известного современной науке под названием инициации.
Как богиня-дева, Анат выступает в мифах соперницей богини-матери Асират. Это соперничество завершается победой Анат, поскольку Асират не играет в мифах значительной роли, а Анат — главная их героиня. Однако в религиозном культе Угарита XIV–XIII вв. до н. э. первенство принадлежит не Анат, а Асират и другой угаритской богине — Астарте. Это противоречие можно объяснить тем, что образ Анат отражает древнейшие представления о богах, предшествующие сильному месопотамскому влиянию на религию и мифологию западных семитов.
Наиболее выпукло образ Анат раскрывается в эпической поэме об Акхите, где она проявляет свой характер богини охоты и соперницы юного охотника, одержимой желанием овладеть принадлежащим ему волшебным луком. Союзниками Анат и врагами Акхита в этом произведении выступают хищные птицы, исконные недруги земледельцев.
Постоянным участником угаритского повествования о богах является бог с двойным именем — Котар-ва-Хасис, переводимым как Пригожий-и-Мудрый. Личное имя этого бога, обитающего в подземном мире и стоящего навытяжку перед богом смерти и бесплодия Мутом, вызывало ужас, как и он сам, и поэтому держалось в тайне. В угаритских мифах Пригожий-и-Мудрый — мастер на все руки: строитель, кузнец, плавильщик, литейщик, сапожник. Он обладает кузницей, использующей подземный огонь, где создает оружие и орудия труда, мечи и орала. Примечательно, что кузницу Пригожего-и-Мудрого помещали на острове Крите. В этом отражалась религиозная близость Эгеиды и Ближнего Востока.
В разделе, посвященном мифам Месопотамии, мы познакомились с богом солнца Уту-Шамашем. В угаритской мифологии ему соответствует богиня Шапаш, названная "лампадой Илу". Как и Уту-Шамаш, Шапаш наделена способностью все видеть, и ей поручает Илу узнать, где пребывает возродившийся Баал. Для этого она спускается вместе с Анат в подземный мир. Представление о том, что солнце может спуститься в царство ночи, характерно для мифов многих древних народов и является попыткой объяснить куда исчезает солнце с наступлением темноты.
В фантастическом мире угаритских мифов явственны черты реальной жизни. Власть Илу над другими богами характеризуют полномочия царя-жреца, обладавшего как светской, так и религиозной властью. Перечислены все признаки этой власти в виде царских регалий (высокого трона с подножием, судейского скипетра), церемоний поклонения царю. На основании описания в мифах совета богов воссоздается то же учреждение при царе Угарита. В слабости престарелого Илу проявилась ограниченность власти угаритских царей древнейшего времени, когда царь ещё был не самодержцем, а первым среди равных.
В той значительной роли, которую играют в угаритских мифах сельскохозяйственные мотивы, проявилась решающая роль сельского хозяйства в жизни обитателей страны Ханаан. Мифы дополняют данные археологии об этом регионе как месте зарождения древнейшей земледельческой культуры. На основании угаритских мифов восстанавливаются обряды, с помощью которых люди пытались добиться благоволения богов, совершая омовения и очищения.
С давних пор идут споры о том, что появилось раньше — религиозный обряд или миф. Угаритские мифы дали возможность понять, что эти споры беспочвенны, так же как дискуссия о том, что было раньше — яйцо или курица. Угаритские мифы — составная часть обрядов и церемоний. Это устный рассказ, сопровождающий религиозное действо, часть разыгрывавшейся в храме постановки о судьбах богов и созданного ими мира. Такое же религиозное происхождение имели и греческие трагедии.
Культура Угарита — это культура древнейших обитателей средиземноморского побережья Азиатского континента, известных кочевникам-евреям, захватившим южную часть этого побережья в XIII в. до н. э., как хананеи. Евреи восприняли культуру хананеев во всем её богатстве и разнообразии. Об этом свидетельствуют их священные книги — Библия. Открытие угаритских поэм дало для понимания обстоятельств создания Библии и возникновения образа единственного бога Йахве больше, чем все другие памятники древневосточной литературы вместе взятые.
Значение религиозно-мифологических текстов Угарита не ограничивается влиянием, оказанным на древнееврейскую религию и мифологию. Они проливают свет также и на формирование греческой мифологии. Если ранее, когда ещё не были известны угаритские тексты, мифы о выходцах с Востока, переселившихся в Грецию, истолковывались как воспоминание о плаваниях финикийцев на Запад и их обитании в землях, населенных предками греков, то ныне становится ясным, что контакты греков с Ближним Востоком появляются задолго до расцвета финикийских городов Сидона и Тира. Материалы раскопок Угарита показали, что выходцы из Эгеиды жили на территории Угарита с XVIII в. до н. э. и могли там ознакомиться с теми легендами, с которыми мы познакомимся в этой главе.
Следы угаритского, шире — ханаанского, влияния на греческую мифологию обнаруживаются в представлениях о богах, занимающих многовершинный Олимп. Греческой священной горе Олимп соответствует гора Цапану угаритских мифов. Примечательно, что эта гора в верховьях реки Оронта, известная грекам под именем Касий, в греческих мифах фигурировала как место схватки между предводителем греческих богов Зевсом и змееногим, изрыгающим огонь чудовищем Тифоном, после поражения упрятанным под землю. Таким образом, угаритский змей Латану соответствует не только древнееврейскому Левиафану, но и греческому Тифону.
В греческих мифах Олимп был местом обитания богов старшего поколения, затем изгнанных и низведенных в подземный мир. В более древних греческих мифах также известно о соперничестве младших и старших богов, но дело не доходит до изгнания последних. В некоторых образах греческих божеств мы обнаруживаем черты угаритских богов и богинь. В Зевсе и Посейдоне много общего с Илу и угаритским богом морей Йаммой. Греческий бог-кузнец Гефест вырос из угаритского Котар-ва-Хасиса. Можно думать, что в первоначальном своем облике владыки подземного огня, имевшего кузницу на одном из островов (Лемносе или Сицилии), облик Гефеста отражал представления об этом угаритско-финикийском ремесленнике, мастере на все руки, изготовителе оружия и драгоценностей, которые находят в погребениях микенской, раннегреческой эпохи. Греческие богини-девы Артемида и Афина (в древнем написании — Атана) вышли из образа угаритской богини-девы Анат. Первая восприняла её жестокость и необузданный нрав, вторая — мудрость и рассудительность. Еще более очевидна связь между греческой богиней любви и плодородия Афродитой и угаритскими Асират и Астартой. Однако влияния угаритской мифологии на греческую не следует преувеличивать. Греческие сказители знали об угаритских мифах и персонажах угаритско-финикийской мифологии, но они были самостоятельны в трактовке её наследия.