Эллинизм — это эпоха победного утверждения греческой цивилизации за пределами мира, населенного греками, преимущественно в странах Ближнего и Среднего Востока, распространение ее достижений и ценностей в сфере государственности, права, религии, литературы, искусства среди других народов. В результате создается достаточно однородная культура, лишенная былой обособленности, обращенная к общечеловеческим ценностям, пронизанная интересом к человеческой личности и одновременным пониманием единства человеческого рода.

Эллинизм — это время небывалых масштабов во всех сторонах жизни: огромные города, колоссальные библиотеки, гигантские корабли, это эпоха интенсивных контактов между народами и понимания единства рода человеческого, подготовившее появление христиантства. И в тоже время, в искусстве, как и во всем другом, эллинизм — это эпоха контрастов: создание колоссальных зрелищ и статуй и интерес к малым формам, к примитивному, неразвитому, детскому. Это ломающий все нормы размах, это небывалое развитие знания в окружающем мире и распространение самых диких и темных суеверий. Объяснение всем этим контрастам можно искать в характере самого общества, вышедшего за полисные пределы, но сохраняющего рабство как господствующую форму отношений между людьми.

* * *

Судьбы некоторых археологических памятников порою настолько фантастически связаны с историей как древних, так и современных народов, что они могли бы стать темой захватывающего романа. Особенно это относится к открытию Пергамского алтаря, которое один из современных исследователей назвал «сагой». И поэтому начать ее следует издалека.

Сорокатысячное греко-македонское войско Александра на рассвете переправлялось через Геллеспонт. Позади в утреннем тумане остались города с полуголодными возбужденными эллинами, с дрязгами из-за клочка каменистой земли, с пропыленными свитками Платона о справедливом государстве и справедливых законах. В возбужденном воображении воинов вставала необозримая Азия с нестройными царскими полчищами, готовыми разбежаться при одном только виде непобедимой фаланги, с дворцами, хранящими неисчислимые богатства, с народами, привыкшими повиноваться сильному.

Много ли толка от мудрецов, витающих в облаках! Ни один из них не указал Элладе верного пути — ни Сократ, ни ученик Сократа Платон, ни ученик Платона Аристотель. Только лишь ученик Аристотеля Александр уже открыл этот путь! Это путь на Восток! Там упоение победой, царская роскошь, власть и слава!

И на самом деле, путь на Восток оказался дорогой побед. Один город за другим раскрывали свои ворота. Армии царей и сатрапов рассыпались, как ворох сухих листьев от дуновения ветра. Можно утомиться от одной лишь пестроты одежд, от смены впечатлений, языков и лиц. За Мидией — Согдиана, за Согдианой — Бактрия, за Бактрией — Индия. А там, впереди, вовсе неведомый Китай. А что за Китаем?

И хотя Александр, слепо уверовавший в свое божественное происхождение и счастливый жребий, продолжал свой триумфальный путь на край света, никто, кроме него, не обладал воображением и не мог понять смысла дальнейшего продвижения на Восток. Войско повернуло назад. Багровое солнце освещало сгорбленные спины солдат, отрепья одежды, стертые в кровь ноги. Это было началом заката Империи, рожденной в войнах. В древнем Вавилоне Александр умер 32-х лет то ли от лихорадки, то ли от усталости или яда.

Труп Собирателя лежал уже шесть дней, и никому не было до него дела, ибо власть, отделенная от его носителя, витала над их головами, дразня своей доступностью. Казалось, можно ее схватить, но каждый понимал, чем это для него кончится, если он осмелится протянуть руку. На седьмой день телохранители все же решились взглянуть на Александра, но тела не оказалось. Мутным взглядом обвели они свои ряды и не обнаружили Птолемея Лага (Зайца), и в красных от недосыпания глазах вспыхнул волчий блеск. Выбежав к коням, они двинулись в погоню за Лагом по всем ведущим из Вавилона дорогам: «Ну, Лаг, держись!»

А Птолемей Лаг, самый предусмотрительный и хитрый из всех, заметая следы, петлял по пустыни и приближался к Египту, где останки Александра ждала роскошная усыпальница. Ее ищут до сих пор [34]. Птолемей I не мечтал об обладании всем наследием собирателя, понимая, что синица в руках лучше, чем журавль в небе. Ему достаточно было части державы, но часть империи, которую он избрал, была, как показала история, самой лакомой. Через сто пятьдесят лет, когда потомки его преследователей не вынесут натиска нового собирателя, его заячье племя будет еще управлять Египтом.

План Александрии

Неизвестно, как выглядел город, принявший прах своего основателя. Ведь первое детальное описание Александрии, принадлежащее географу Страбону, относится ко времени Августа, когда Египет был императорской провинцией. Но город занимал ту же территорию, на перешейке между морем и озером Марионидой. На его улицах, пересекавшихся под прямым углом, звучала преимущественно греческая речь. Еще не было ни знаменитого Маяка, ни Библиотеки, но в квартале Брухейон, как показали раскопки, уже высился царский дворец. Где-то в его районе и была сооружена усыпальница для тела Александра.

Город рос быстро, буквально меняясь на глазах. Ведь в распоряжении Птолемея I и его преемников были колоссальные богатства всего Египта, кормившего своим хлебом значительную часть Западного Средиземноморья. По своему типу Александрия была полисом и этим отличалась от всех других городов Египта. Александрийцы, будучи царскими подданными, в то же время считались гражданами «александрийцами». Они выбирали должностных лиц, в ведении которых находились строительство, здравоохранение, судопроизводство. Им принадлежали и земли, расположенные в окрестностях Александрии.

За три столетия пребывания Птолемеев у власти Александрия превратилась в крупнейший город древности и в подлинную столицу культуры и искусства эллинистического мира. Пространные описания Александрии конца I в. до н.э. принадлежат Диодору Сицилийскому и Страбону и дополняются материалами раскопок. Древняя Александрия, как и современная, занимала пространство между морем и озером Мареотис, достигая длины 30 стадиев, т. е. 5 км и в ширину 7—8 стадиев, менее 1,5 км. Пересекающиеся под прямым углом улицы-проспекты были застроены великолепными жилыми зданиями и храмами, а район, примыкающий к морю, — царскими дворцами, в комплекс которых входили Мусейон и Библиотека.

Великолепие и богатство города, наряду с его положением столицы с поступлениями от населения огромной страны, создавалась торговлей. В ее портах можно было видеть корабли не только из всего «круга земель», но из Аравии и Индии. Арабские завоевания, а вслед за ними открытие морских путей в Африку положило и этой торговле конец.

Соседство с морем, кроме преимуществ, имело и негативную сторону. Цунами обрушивались на побережье, уничтожая расположенные на низине кварталы. Огромный урон приносили вражеские вторжения и внутренние конфликты, переходящие в гражданские войны. Несмотря на это, Александрия, сдавшаяся после 14-месячной осады халифу Омару (642), поражала завоевателей остатками своего величия. Еще стоял Александрийский маяк. Он рухнул в 1326 г. В Александрии в XII в. по описанию Микаэля бар Элиас, использовавшего старые источники, было 47 790 домов.

Бонапарту, вступившему в 1798 г. в город, Александрия предстала поселком с 6000 населением. К этому времени она уже многие столетия была каменоломней. И все же материалы ее исследований заняли большую часть монументального издания «Описания Египта». Быстрое развитие города в XIX и XX вв. привело к уничтожению на земной поверхности города почти всех древних памятников. Сохранилась лишь колонна из красного гранита 26-метровой высоты, которую называли «Колонной Помпея». На самом деле это сооружение Диоклетиана, поставленное в 302 г. в знак победы над александрийцами, оказывавшими ему сопротивление в течение восьми месяцев.

Исследования французских и египетских ученых в Александрии продолжились в 60-х гг. XIX в. Это позволило Махмуду эль Фалаки в 1972 г. опубликовать гипотетический план древней Александрии, сделавший возможным последующие дополнения и исправления. Они были осуществлены группой польских ученых в 30-х и 50-х гг. XX в.

В конце XIX в. начали активно раскапывать некрополи Александрии с погребениями, близкими по плану городским домам. Саркофаги I—II вв. украшены рельефами сцен принесения даров Апису и процессии Диониса. Характерной чертой являются мягкая моделировка тел и игра светотени. В XX в. археологическое исследование Александрии приобретает систематический характер. В этом заслуга итальянских ученых Эввариста Бреччиа и Ахиллеса Андриани, руководителей Александрийского греко-римского музея. Впервые стали известны монументальные сооружения римской эпохи. В их числе термы, по своей сохранности находящиеся в первом ряду памятников этого типа, рассыпанных по всей империи. Тому же III в. принадлежит театр, перестроенный в IV в. и служивший местом христианского культа, пока он не рухнул в VI или VII в.

Все эти постройки залегают глубоко под землей, иногда на глубине 10 м. Это в условиях большого города затрудняет их открытие и знакомство с ними. Поэтому новая эра в археологическом исследовании Александрии началась с конца XX в. с открытия величайших памятников под водой. Они, скорее всего, принадлежат дворцовому комплексу, и среди них могла находиться гробница Александра.