После длинных, гулких, стылых коридоров кабинет коменданта показался даже уютным. Наверное, потому, что в этом небольшом и хорошо натопленном помещении меня перестал бить озноб, стоило двери захлопнуться, отсекая сквозняк.

Сощурившись от света, который показался нестерпимо-ярким после полумрака коридора, я качнула головой и огляделась: на обшарпанном пластиковом столе — яркая лампа под белым абажуром, рядом, вдоль серых нештукатуреных стен сложенных из крупных каменных блоков выстроилось несколько шкафов, набитых папками.

Худощавый человек в форме сидел за столом: он даже не поднялся навстречу, когда я сделала несколько шагов, и, приблизившись, протянула приказ подписанный Аторисом Ордо.

Человек безучастно принял конверт, равнодушно достал бумагу, пробежался взглядом по строчкам. И только после этого хоть какая-то тень эмоций появилась на лице: густые брови дрогнули, слегка приподнялись, и неторопливо, словно давая себе возможность оправиться от удивления, мужчина сложил приказ и положил его на обшарпанную столешницу. Потом он уставился на меня, буравя тяжелым взглядом.

— Мадам? — проговорил, переведя взгляд с меня на Дона, остановившегося чуть позади.

— Арима, — подсказал Дон.

— Мадам Арима, — с нажимом повторил комендант, вновь устремив взгляд мне в переносицу, и скривившись, словно наевшись кислого до оскомины. — Боюсь, что данный приказ не представляется возможным исполнить. И на то есть две причины: во-первых, я не знаю имен узников. Поступая в крепость, они их теряют, получая взамен индивидуальные номера. Вы знаете номер? Во-вторых, узники Файми живут очень недолго. Скажите, давно ли человек, которого вы ищите, поступил в форт?

— Давно, — Дон выступил из-за моей спины и сделал решительный шаг вперед. — Думаю, он был одним из первых, кто попал в форт четыре года назад, непосредственно после бунта.

Комендант покачал головой. Вновь, на этот раз бегло просмотрев приказ, протянул его мне.

— Боюсь, эта бумага уже ничего не исправит. А господину Ордо стоило бы знать, что не все в мире происходит по мановению его руки. Если узник скончался, я не смогу его оживить.

Расслабившись и слегка повернувшись в кресле, он обратил взгляд к окну, показав носатый, похожий на птичий, профиль, намекая на то, что аудиенция завершена.

До этого момента я была спокойна, но все переменилось в один момент. Ярость кипящим гейзером ударила в голову, ошпарила щеки, заставила меня упереть ладони в край столешницы, нависнуть над ним и заговорить горячечно, настойчиво не отводя взгляда от лица коменданта:

— Мне нужен Да-Деган! Его тело или точное место захоронения! Пока я не получу от вас эти сведения, отсюда я не уйду! А если уйду — у вас будут большие проблемы.

Сменив позу на чуть менее вольную, комендант посмотрел на меня и попытался завести старую песню:

— Узников хоронят в море…

— Мне нужны неопровержимые доказательства гибели или сам Да-Деган, — отчеканила я, распрямившись. — Сегодня. Сейчас. Немедленно! И только попробуйте увильнуть — сами окажетесь в карцере!

Мой напор заставил мужчину смутиться. Подтянувшись, он встал, подошел к шкафу, достал одну из толстенных папок:

— Четыре года назад я не командовал фортом, мадам, — заметил, положив папку на стол и подвинув ее ко мне. — Здесь даты смерти и описания всех, кто погиб в форте и был захоронен за последние несколько лет. Вы можете посмотреть.

Я потянулась к бумагам, но вмешался Дон. Положив ладонь на документы, заметил:

— Списки я видел, когда инспектировал форт. А было это за несколько дней до того, как сняли предыдущего коменданта — во время проверки выявились многочисленные нарушения. Так вот, если бы в списках упоминалось имя или хотя бы описание Да-Дегана, я не выпустил бы это из виду. Но тогда я еще не знал, что этот человек был отправлен сюда. С самого бунта Да-Дегана считали пропавшим без вести. Господин Ордо очень сожалел о нем. Еще больше он сожалел о том, что не пытался прояснить судьбу Да-Дегана раньше. Думаю, вам стоит отнестись к этому делу с большим рвением и помочь нам в поисках. О вашем содействии мадам обязательно доложит лично Аторису Ордо.

Комендант дернул щекой, поднялся на ноги. Выражение скуки с его лица никуда не исчезло, но вот когда он заговорил, его речь стала чуть более медленной — осторожной и обтекаемой:

— Я был бы рад помочь, — произнес он, пройдясь по кабинету. — Если вы были здесь раньше, и знаете, насколько неаккуратно велись списки моими предшественниками, то понимаете и то, что я бессилен помочь. За четыре года я шестой комендант этой дыры. И, как я уже упоминал, трупы узников хоронят в море.

Вернувшись к столу, и вновь заняв кресло, он посмотрел мне в лицо.

— Боюсь, я ничего не смогу сделать даже под угрозой расстрела, мадам Арима. Возможно, в вашей воле сделать из меня, тюремщика — арестанта. Но это не поможет вам найти Да-Дегана. Возможно, вы не верите в то, что узники мрут как мухи и не знаете, что самый стойкий продержался целый год прежде чем загнуться от воспаления легких? Вы можете убедиться. А еще я предоставлю вам возможность осмотреть все помещения форта.

— То, что не знает мадам, знаю я. — Решительно вмешался Дон. — У Да-Дегана довольно редко встречающийся среди рэан тип внешности. Это высокий, молодой человек, худощавый и беловолосый, думаю охранники, которые работали здесь четыре года назад, не могли его не запомнить. Поэтому предлагаю для начала расспросить охрану. Или с некоторых пор тюремщики тоже мрут, словно мухи?

— Охрана меняется часто. Но можно попробовать.

Комендант показал мне кивком на глубокое кресло, стоявшее чуть в стороне от стола, а сам вышел из кабинета, заставив меня вспомнить об охране, оставленной в коридоре и посочувствовать им — наверняка парни, так же, как и я были непривычны к суровому местному климату. И навряд ли их форменная одежда была теплей моей шубы.

Подойдя к указанному креслу, я присела на край, задумчиво посмотрела на Дона.

— Спасибо. Но я бы справилась сама.

— Ты не носишь мундира, мама. Для этого служаки ты только просительница. Но сейчас он уже понял свою ошибку. — Дон улыбнулся. — Увидишь, он постарается исправить ее.

Ошибка… холодок вновь пробежал по спине. Я развернула приказ, уставилась на него, усмехнулась. «Освободить» — вот слово, которое дало мне надежду и заставило мчаться на край света. Если бы все еще было подвластно нашим желаниям.

Стиснув зубы, я вскинула подбородок, удерживая подступившие слезы, напоминая себе, что еще не видела тела. Пальцы сжались в кулаки. «Узнаю, кто отправил Да-Дегана в форт, — прошила шалая мысль, — придушу мерзавца своими руками. Горло твари перегрызу».

Хлопнула дверь, отвлекая меня от этих мыслей — это вернулся комендант, сел на свое место и о чем-то задумался, вертя в одной руке остро заточенный карандаш, а второй подперев щеку. Время от времени он бросал быстрые взгляды, то на меня, то на Дона, но не спрашивал ни о чем.

Минут через пять в кабинет стали по одному заглядывать люди, почти не обращая на меня внимания, они отвечали на вопросы, которые задавали им Дон и комендант, и уходили. Я жадно вслушивалась в расспросы, пытаясь уловить хоть одну фразу, которая бы прояснила участь Да-Дегана, но шло время, охранники менялись один за другим, и из их уст на протяжении часа или полутора кроме односложных и бесконечных «нет» и «не знаю» невозможно было добиться других слов. Неожиданно прозвучавшее «да» едва не заставило меня подскочить.

Подняв голову, я посмотрела на низкорослого, крепкого сложения мужчину, которого расспрашивал Дон.

— Да, — повторил он негромко, — такой, как вы и описываете: высокий, худой и беловолосый. Его привез сам Энкеле Корхида, и потом генерал в течении месяца несколько раз навещал его. Приезжал неожиданно и о чем-то долго с этим узником говорил. А потом приказал перевести в подземелья. Но имени беловолосого я не знаю, нам его не называли.

— Когда он умер? Где похоронен? — спросил Дон.

Охранник, пожав плечами, переступил с ноги на ногу.

— Этого я сказать не могу, — проговорил, подумав. — Подземелья не входят в мою зону ответственности. Но если я не ошибаюсь, этого человека заперли там, и, по-моему, просто забыли.

Дон кивнул. Отпустив охранника, потер подбородок, посмотрел на коменданта, ожидавшего дальнейших распоряжений.

— Придется осмотреть подземелья, — заметил сын. — Надеюсь, возражений не будет?

— Мадам с нами?

Дон отрицательно покачал головой, но я уже поднялась из кресла, направляясь к двери.

— Разумеется, пойду, — ответила, опровергая жест сына и не обращая внимания на гримасу досады, появившуюся на его лице.

Дон хотел мне возразить, заметив это, я нахмурилась: понимала, что он беспокоится обо мне, но осознание, что именно я буду докладывать обо всем Ордо, не позволило просто сидеть и ждать. Я должна была увидеть все собственными глазами.

Застегнув шубу, я вышла вслед за мужчинами в коридор, поймала Дона под локоть. Парень посмотрел на меня, с трудом скрывая свое недовольство.

— Ты уверена, что тебе это по силам?

Я не была уверена, врать не хотелось, и поэтому я не ответила, просто чуть ускорила шаг, надеясь, что боль в боку, которая беспокоила меня еще три дня назад, не вернется, как не свалит с ног и недавняя слабость.

Возможно, мне не помешала бы доза стимулятора, но об этом я умолчала — от добра добра не ищут, огонек кибердиагноста, спрятанного под рукавом, ровно горел светло-зеленым цветом. До идеального состояния организма, обозначаемого светло — голубым было довольно далеко, но я не при смерти, не в тяжелом состоянии, и, по сути, небольшая нагрузка не должна меня свалить с ног. Если бы не вездесущий холод, который хватал за ноги через промерзающие подошвы сапог, который забирался под меховую шубу, от которого било ознобом, напоминая о недавней болезни, и я могла бы сказать, что чувствую себя не просто сносно, а хорошо. Настолько хорошо, как только может чувствовать себя человек недавно почти три недели находившийся между жизнью и смертью.

Следом за комендантом мы прошли по длинному слабо освещенному коридору, спустились на несколько ярусов этажей по широкой лестнице, и вновь свернули в какой-то коридор с низким нависающим потолком и полным отсутствием освещения. Комендант зажег захваченный с собой фонарь. Усмехнувшись, он предложил моим сопровождающим снять со стен закрепленные в держателях факелы, и воспользоваться ими, в виду отсутствия других источников света.

— Словно время потекло вспять, мадам Арима, — заметил он, обратившись ко мне, прежде чем нырнуть в почти скрытую темнотой арку и начать спускаться по узкой винтовой лестнице, уходившей глубоко вниз.

Последовав за ним, я вынуждена была выпустить руку Дона и вцепиться в холодные перила, укрепленные на стенах. Я опасалась, что нога может соскользнуть с отполированных ногами старых камней высоких узких ступеней. Дон шел следом.

«Время потекло вспять» — вспомнились мне слова коменданта, и я подумала, что по сути он, в общем-то прав. Легко было представить, что не четыре года, прошедших с момента бунта отделяют меня от Рэны, какой я ее помнила, а долгие столетия, в которые только предстоит построить цивилизацию.

Проходы, примыкавшие к лестнице, дорогу в которые преграждали тяжелые решетки, были пустыми и темными. Ни искорки света, ни капли надежды. Только вездесущий холод, от которого коченели касавшиеся перил пальцы.

Нет, не мог человек выжить в этих застенках четыре года. Чудес не существует. С этим лучше смириться.

Я вновь стиснула зубы, понимая, что мой запал злости давно прошел, и вновь слезы подступили к глазам.

«За что? — подумалось мне. — Ну, его-то за что?»

Неожиданно спуск завершился. Лестница закончилась, а продолженьем прохода оказался достаточно узкий лаз между гранитных скал. Откуда-то пахнуло сыростью, запахом сгнивших водорослей и затхлостью. «Наверное, именно так пахнут безвременье и безнадежность» — подумалось мне.

Идя следом за комендантом, я пыталась удержать равновесие на обледеневших скользких камнях. Ноги дрожали от длительного спуска, и с содроганием я вспомнила о том, что назад подниматься придется тем же способом и по той же самой старой и ветхой лестнице.

Хорошо, хоть огонек кибердиагноста на руке не желтел. Если не навалится внезапная слабость — мне должно хватить сил на подъем, а в полете еще представится возможность отдохнуть.

Горестный вздох донесся до моего слуха, заставив на мгновение застыть на месте и жадно вслушаться.

— Не пугайтесь, мадам, — пояснил комендант, задержавшись на несколько секунд и поджидая меня. — Это ветер и море. Воздух проникает сквозь трещины в скалах. Сегодня тихо. Когда поднимается шторм, здесь невозможно находиться, так жутко от плача и хохота.

Вздох прозвучал вновь, заставив меня похолодеть. Мятущиеся в неверном свете факелов тени, на мгновения порождали призрачных созданий, которым могли принадлежать эти вздохи и шепоты. Нет, не зря Файми когда-то называли островом проклятых душ.

Старый форт был построен давно. Еще до того, как Рэна вошла в состав Лиги. Тогда холодный северный материк еще не был закован во льды, а на Файми авантюристы всех мастей добывали и серебро и золото.

Но богатства острова не приносили радости. Проклятый остров дарил сокровища, отбирая здоровье и силы. Они недолго жили — люди, добровольно прибывшие на Файми в поисках богатств. Ни один из старателей, проведших на острове больше недели, не мог похвастаться тем, что сумел обмануть судьбу — она была беспощадна, обрывая нити их жизней как ветхую паутину. Довольно быстро количество желающих отдать жизнь в обмен на богатство уменьшилось. В какой-то момент вместо сотен авантюристов на остров за год их прибывало едва ли больше десятка. Только алчных золото манило по-прежнему. Пришла очередь каторжников выбирать из земли драгоценные желтые крупицы. Тогда и был построен форт, простоявший на этой земле не одну сотню лет.

В индустриальную эпоху оказалось, что Файми богат не только на золото, и на острове началась разработка урановых руд. За три столетия и они были исчерпаны полностью.

Только форт, как и легенды, остались на память о несметных богатствах. Старую крепость решили сохранить в качестве музея: памятью давно ушедшим эпохам. А после бунта кто-то решил использовать форт по первоначальному назначению. И как знать, может, к старым легендам прибавятся новые.

Я скривила губы, чувствуя горечь и злость — ох уж эти мающиеся дурью романтики. Если бы решение довелось принимать мне — я раскатала бы проклятый форт на камушки.

Сквозняк коснулся щеки, и снова воздух в коридоре запричитал, срываясь на крик, заставив меня похолодеть. Я уже не чувствовала стужи кожей, а внутри, где положено быть сердцу, нарастал ледяной ком. Кровь застывала, и мне казалось — еще немного и потусторонние звуки подземелья сделают то, что не смог сделать мороз — я превращусь в ледяной комок.

Дали небесные! А ведь я совсем недавно спустилась в подземелья. Вряд ли прошло больше десятка минут. Дагги же здесь провел куда больше времени. Снова горло перехватило спазмом. Я не понимала чем мог Да-Деган разозлить генерала. Почему Корхида решил оставить его наедине с нечеловеческими вздохами, причитаниями и всхлипами, захотел забыть навсегда?

Подумалось, что через несколько часов я должна буду рассказать обо всем Ордо. И хорошо, если подробности никогда не дойдут до ушей Лии: она слишком любила своего воспитателя, чтобы простить его смерть — подобную смерть — даже отцу! Хорошо, если она обратится ко мне с расспросами, а не накинется на Дона. Я смогу ей соврать, скрыть то, что знать ей не нужно. А сумеет ли это сделать мой сын? Захочет ли?

Задумавшись, я едва не налетела на коменданта, остановившегося в гроте с низким, неровным, нависающим потолком. Мужчина показал на очередную расщелину узкого лаза:

— Последнее препятствие, мадам. Если я не ошибаюсь, и узника поместили сюда.

— А что, есть еще подземные казематы? — спросила я дрогнувшим голосом.

Представилось, как мы поднимаемся наверх, идем в другую часть форта и снова спускаемся куда-то в непроглядную темень, пытаясь узнать судьбу давно пропавшего человека. Промелькнула мысль, а хватит ли у меня сил на долгие поиски? На мгновение стало дурно. Отогнав сомнения, я посмотрела на коменданта, мне показалось, что он усмехнулся, впрочем, могло и показаться — в неверном свете факелов нельзя было ничего сказать наверняка.

— Нет, мадам, сейчас — нет, — голос коменданта против ожидания прозвучал ровно. — Были когда-то. Но пятьсот лет назад, несмотря на все старания реставраторов, их завалило.

Выдохнув, я на ощупь нашла ладонь сына и почувствовала легкое ободряющее пожатие.

— Ты зря не осталась ждать в кабинете, — шепнул Дон мне на ухо.

Может, и зря. Но я должна дойти до конца. Странно только, что Дон считает меня слабым созданием. Может быть, думает, что я никогда не видела трупов.

Вспомнилось, как недавно я убивала сама — впервые в жизни. Самым сложным было отключить эмоции, заставить себя забыть, что есть разница между машиной-симулятором и живым человеком; действовать, используя вколоченные в подкорку рефлексы, и не думать. Ни в коем разе не позволить себе хоть на секунду задуматься о том, что лишаю жизни.

Если бы судьба не послала мне Рокше, если бы не беспокойство за Арвида, если бы мне пришлось драться лишь за саму себя — вряд ли бы я смогла позволить себе убить.

Впрочем, не нужно Дону знать о моих подвигах на Лидари. Да и я бы чувствовала себя куда лучше, если бы смогла о них забыть. Страшно, когда вместо снов приходят воспоминания.

Страшнее — только остаться наедине с воспоминаниями в этом подземелье, где так легко поверить в существование заблудших неупокоенных душ. И не приведи судьба попасть сюда иначе, чем наделенной полномочиями гостьей: я бы предпочла моментальную смерть неминуемому безумию.

Заметив, что Дон обогнал меня, идя за комендантом, и я шагнула в узкую расщелину хода, созданного самой природой. Этот лаз был уже предыдущего, и идти вдвоем рядом не было никакой возможности, а еще ноги скользили на ледяной корочке, намерзшей на камне. Темный свод давил, нависая над головой, постепенно становясь ниже, так что Дону пришлось нагнуть голову.

Я испытала облегчение, когда стены расширились, а нависший свод внезапно приподнялся, перестав давить своей тяжестью. Показалось, даже воздух стал немного свежее.

Передохнув, я посмотрела на коменданта, возившегося возле массивной, обитой железом двери. Помедлив несколько секунд, Дон присоединился к нему, помогая отпереть тяжелый засов и открыть двери.

Комендант первым шагнул в открывшийся проход, Дон подал мне руку.

— Осторожнее. Тут очень скользко.

Вцепившись в сына, я осторожно переступила каменный порог, и едва не растянулась на полого спускающемся вниз склоне, засмотревшись на то, как свод резко ушел вверх.

Подхватив меня за талию, сын осторожно начал продвигаться вниз, страхуя каждый мой шаг. Спустившись, я высвободилась из его объятий и, переведя дух, огляделась.

Стены пещеры терялись в темноте. Под ногами похрустывал лед. Тем более странным казалось скупо поблескивающее в свете факелов и фонаря зеркало небольшого озера расположенного посреди грота.

Около берега, на куче щебня лежало скрюченное безвольное тело. Выхватив из рук одного из охранников факел, я подошла ближе, чувствуя, что одновременно испытываю острейшее желание понять, что ошиблась, и, надеясь, что никакой ошибки нет.

С каждым шагом в глаза бросалось все больше деталей и я понимала, что не ошиблась. Взгляд останавливался то на грязных серых патлах, когда-то бывшими снежно-белыми, то на скрюченных, истончившихся пальцах — длинных пальцах с обломанными ногтями, то на правильном точеном профиле с высоким лбом, несколько длинноватым носом и острым подбородком.

Подойдя совсем близко, я нагнулась и дотронулась до холодного, словно лед, тела.

— Это то, что вы искали? — спросил комендант.

Меня словно пронзило иглой — от макушки до сердца, задрожав, я поднялась на ноги и растеряно посмотрела на сына.

— Мы не можем его здесь оставить, — проговорила, глядя ему в лицо.

Дон отрицательно мотнул головой.

— Нет. Слишком тяжелый путь. Каково нам будет возвращаться с подобной ношей?

Переведя взгляд на свою охрану, я обвела парней тяжелым взглядом, чувствуя, что кинусь с кулаками на каждого, кто посмеет повторить слова Дона.

— Берите его, — приказала негромко. — Этот человек имеет право на достойное погребение. Ну же? Или мне самой…?

Дон тяжело вздохнул, посмотрел на меня и, обернувшись, поманил двоих — невысоких и плечистых охранников и произнес:

— Вы слышали приказ. Откажетесь, останетесь здесь вместе с трупом.

Отобрав у меня из рук факел, комендант насмешливо посмотрел на оробевших парней, приблизившихся к покойнику.

— Умеете вы настоять на своем… — вполголоса заметил он

Я, пожав плечами, отвернулась, чувствуя, как тяжело стучит сердце. Взяв за руку Дона, я пошла наверх. У двери остановилась и, обернувшись, посмотрела как, подхватив тело на плечо, один из парней покорно понес его из пещеры.