Пролетев несколько метров, я с шумом упал в воду. Было глубоко, вода мгновенно покрыла меня холодом, я вынырнул и прижался к стене.

Наверху загорелся фонарь, кто-то смотрел в колодец, чтобы проверить, что со мной. Но, как я уже говорил, колодец имел форму воронки, ссужающуюся к верху. Я сместился ближе к стене, и сразу исчез из поля зрения негодяя. Он принес огромный камень и кинул его в колодец. С огромным всплеском, обливая водой, камень упал в полуметре от меня. Если бы я находился в этот момент там, то со мной было бы уже покончено.

Дело было плохо, надо мной наверху был убийца. Он принес еще один камень и снова бросил его.

Потом долго светил фонариком, искал меня на поверхности воды. Не увидев, решил, вероятно, что разбил мне голову и я пошел на дно. Я был хорошим пловцом, поэтому держался в воде едва делая движения ногами и руками. Но вода в яме было очень холодной.

«Как долго я смогу продержаться?» — Мелькнула у меня мысль.

Хватаясь руками за стенки колодца, я искал за что можно было бы зацепиться.

Вдруг моя вытянутая рука схватила пустоту, я тут же вонзил пальцы в поверхность. На ощупь это были кирпичи, скользкие от воды и грязи. Каждый раз, когда я пытался приподняться, руки соскальзывали и я падал обратно в воду.

Наверху все было тихо, вероятно, тот человек ушел.

После некоторых усилий, мне удалось снять обувь. Она намокла и тянула меня вниз. Я забросил ее в отверстие, в которое собирался подняться. Теперь лезть по стене было намного проще, потому что пальцами ног я цеплялся за щели между кирпичами. И вот я опять в подземном коридоре, только на три метра ниже.

«Интересно, здесь тоже есть ловушки? Надо быть очень осторожным. — Думал я. — Кто бы мог подумать, что тут два подземных коридора, а может, и больше».

Одев мокрые ботинки, я достал из кармана фонарик. Удивительно, но он горел. И светил так ярко и сильно как будто и не падал со мной в воду.

Я не знал, какие еще приключения ждут меня впереди под землей. Поэтому необходимо было собрать все свои силы.

Я думал о своем преследователе. Кто это был? Почему он хотел убить меня?

Отдохнув, я поднялся с мокрого пола и углубился в коридор. Через несколько поворотов передо мной появилась лестница, идущая вверх. После нее коридор сузился, потом стал расширяться и вдруг разделился надвое. Оба хода выглядели одинаково, я задумался: какой путь выбрать?

Я пошел вправо и через тридцать шагов уперся в стену. Приложив к ней ухо, я услышал тихий гул, как будто я находился в огромной морской раковине. Через щели в нижних кирпичах сочилась вода, воздух был свежий и влажный. Вытащив сверху несколько крупных кирпичей, я увидел озеро, шел дождь. Шумел ветер и волны разбивались на обрывистом берегу.

Этот коридор, вероятно, являлся секретным ходом из замка, от которого теперь остались только руины в лесу. Я вернулся к развилке и пошел в левый коридор.

«По идее этот ход должен привести к церкви». — Думал я.

И, вспомнив, как попался в ловушку, я удвоил бдительность. Подземный ход пошел крутыми ступенями вверх. Фонарик выхватил знак на стене: «Опасность».

Я остановился. Передо мной в полу зияло отверстие, которое когда-то было закрыто деревянными досками. Прошли века, они сгнили и упали вниз. Это была ловушка, доски закрывали хитроумный механизм. Непосвященный наступал на них, пол переворачивался, человек падал вниз, а пол вставал на прежнее место.

Перепрыгнув через дыру я продолжил путь. Коридор пошел вверх и скоро я уперся в черную железную дверь, покрытую затейливыми узорами. Она была закрыта и на ней совсем не было ржавчины. Исследовав ее, я не нашел никакого отпирающего устройства. Казалось, что она является продолжением стены.

Прямо какой-то портал в другой мир. На двери красовался лиственный орнамент из веточек винограда, в середине орнамента шли две пересекающиеся косые линии и одна большая пересекала их по горизонтали.

Я посмотрел записную книжку с рисунками Карен. Эти веточки и линии означали — «На уровне земли».

Встал на колени, сантиметр за сантиметром я стал исследовать пол у двери. Он был сделан из коричневого кирпича, так же как стены и потолок коридора. Ни один из кирпичей не двигался.

Продолжая исследовать стену я заметил глубокое отверстие шириной в два пальца. Мне сразу вспомнился механизм открывания хода в церкви, а именно, купель.

С собой у меня был финский нож с деревянной рукояткой. Я вложил ручку ножа в отверстие и попытался вращать его сначала влево, а затем вправо. С большим усилием нож провернулся вправо на четверть оборота. И тут же каменная основа, которая снизу держала железную дверь, подвинулась.

Я повернул нож на четверть влево и толкнул дверь. Она открылась. Вспомнив, как утром попался в ловушку, я задумался. Что делать, если я пройду дальше, а дверь закроется за мной и я не смогу ее открыть? Надо было заблокировать механизм защелки двери. Кроме фонарика и финского ножа у меня ничего не было.

Отверстие в стене находилось не в кирпичах, а в растворе между ними. Я стал пропихивать лезвие ножа в раствор, раскачивая его из стороны в сторону. Раствор оказался хрупким и мой нож понемногу погрузился до конца.

Я посмотрел на часы. Было почти три часа ночи. Почти четыре часа прошло как я был под землей. Время пролетело для меня незаметно. Но гораздо больше меня беспокоило, что фонарик стал садиться. Из желтого свет стал красноватым.

Застопорив дверь я прошел в просторную квадратную комнату. Здесь все было как под старым костелом в Кортумове.

В углу я заметил лестницу, уходившую под потолок. Там, где лестница кончалась, на плите из песчаника была железная ручка. Вероятно, она закрывала выход из подвала, возможно, в церковь.

На правой стене я обнаружил знак: квадрат, разделенный по вертикали линией. «Два сокровища» — Пронеслось у меня в голове. Вокруг знака раствор между кирпичами казался немного светлее. Как будто кирпичи вытаскивались, а потом снова были замурованы.

Я вытер пыль со стены и карандашом написал на кирпиче: «Сокровища тамплиеров обнаружил около пяти часов утра пан Самоходик». И расписался.

Дольше оставаться под землей я не мог: садился фонарик, я был в мокрой одежде, да и просто хотелось на свежий воздух.

Поднявшись по лестнице, я уперся плечом в плиту, она не поддавалась. Я надавил как только мог, в глазах поплыли красные круги от напряжения и усталости. Люк дрогнул и открылся, я с трудом вылез наверх и лег на холодный пол почти без сознания. Но холод быстро вернул меня к действительности. Я понял, что лежу за алтарем, в высокие мозаичные окна проникало светло-розовое утро.

Я вернул плиту на прежнее место. Она легла так аккуратно, что не осталось никаких следов. Тогда на ее углах я сделал карандашом пометки в виде крошечного креста, чтобы потом можно было найти спуск в подземелье и вылез из-за алтаря.

Маленький, седой старичок, вероятно, церковный сторож, подметал пол между скамьями. Увидев меня, он бросил метлу и с криком: «О, Господи! Дьявол!», ломанулся к выходу рысью совсем неподходящей для его старости.

Я вышел из церкви на окружавшее ее кладбище. Седой старичок был уже далеко, он бежал в сторону деревни.

Я тряхнул головой, свежий утренний воздух, казалось, придал мне силы и пошел к озеру. Там, в зеркальной поверхности воды увидел, что у меня лицо, руки, рубашка и брюки черного цвета, как гудрон. На мне был слой многовековой пыли подземного мира, где лежали сокровища ордена Тамплиеров.

Я бросился прямо в одежде в озеро и стал отмываться. С того места, где я бултыхался, был виден наш палаточный лагерь и мой железный конь, мой «Самоход».

Вдруг я вспомнил о Карен, где она и что с ней? Ведь ночью я бросился ее спасать. Может, она до сих пор находится в ловушке тамплиеров, или уже вернулась в свой лагерь?

В несколько сильных движений я выскочил из воды и побежал в сторону нашего лагеря.

Тихо, чтобы не разбудить мальчиков и Еву, переоделся в чистую сухую одежду и поехал в лагерь Петерсенов. Оставив машину подальше, я осторожно шел, прячась за деревьями. Если человек, который посягал на мою жизнь, находится здесь, пусть думает, что я погиб. Будет сюрприз, когда он увидит меня живым.

Еще издалека я увидел как вокруг стола сидели капитан, Козловский и Анка.

Петерсен смотрел на Козловского с ненавистью и взволнованным голосом, полным гнева и тревоги говорил:

— Пан Козловский! Еще раз спрашиваю вас, где моя дочь? Где Карен, пан Козловский?

Козловский пожимал плечами:

— Потише, Петерсен, не кричите так. Я уже сказал вам: она находится в надежном месте. Если вы напишете заявление, что не имеете ко мне каких-либо претензий и забудете про доллары, которые я получил от вас в Париже через посредника, то все будет хорошо.

Петерсен протянул к Козловскому свои большие руки, но спохватился и отдернул их, беспомощно сложил их на столе, и застонал от бессильной злости:

— Малиновский, Малиновский! Я никогда не мог подумать, что Малиновский это вы. Панни Анка вас разоблачила, но слишком поздно.

— Если вы будете мне угрожать или попытаетесь коснуться меня своими лапами, Карен умрет под землей. От голода, пан Петерсен, в полной темноте. — Засмеялся Козловский. — Это страшная смерть. Поэтому вы не только не сделаете мне никакого вреда, но даже самолично напишете, что вы очень довольны сотрудничеством со мной. Поняли? Я, пан Петерсен, всегда думал о вас, что вы и ваша дочь сумасшедшие люди. Заниматься поиском сокровищ чистое безумие. Я взял ваши доллары, которые вы так охотно пожертвовали мне в Париже, потому что считаю вас дураком. Я думал, что на этом все закончится, но дураки решили искать сокровища и приехали в Польшу. Я нанялся к вам в качестве переводчика. Мой приятель, Валерий, был все время рядом на своем мотоцикле. Он залез в дом учителя и забрал документ. Вы не хотели платить и устроили засаду у часовни. Это была хорошая история, не так ли? Ваше место в дурдоме…

— Ваш Валерий уже сидит в милиции. — Подала голос Анка.

— Он не предаст меня. — Махнул рукой Козловский. — Иначе он никогда не выйдет из тюрьмы, а так я нанял ему хорошего адвоката. Вот только он проявил самостоятельность и напал на Карен на пятидесятом километре, баран. Он сделал это из жадности, а жадность, как известно, фраера сгубила.

— Я с самого начала догадывалась, что вы Малиновский. Я следила за вами и мои подозрения укреплялись. Вы не могли находиться в нескольких местах одновременно. И тогда мне пришла мысль, что Малиновский это один человек, работающий под разных людей, и все стало понятно. И в случае с деньгами в часовне вы были слишком самоуверенны. Меня не обманешь. Вы вели себя слегка подозрительно, хотя надеялись, что останетесь в стороне. Позже я познакомилась с молодым человеком на мотоцикле, который согласился взять меня в Мальборк. Мы прибыли туда раньше Самоходика, молодой человек стал следить за синей «Шкодой», потом напал на них в подвале и запугал так, что они уехали. Вы об этом, конечно, не имеете ни малейшего представления. Но молодой человек, Валерий как вы его называете, захотел со мной пофлиртовать.

Я назначила ему свидание в ресторане, но он в это время уехал на пятидесятый километр. А в ресторане оставил официанту для меня записку с извинениями. Почерк в этом письме мне показался знакомым. Я сразу же поехала в Варшаву и попросила друга графолога сравнить все имеющиеся у нас тексты. Было установлено, что все они написаны одной рукой. Затем я выехала в Кортумово. А после нападения на Карен милиция занялась этим молодым человеком. Я помогла им и указала марку мотоцикла. И вот этот Валерий уже в милиции в Гданьске, у него изъяты драгоценности панни Карен, он дает признательные показания. Что теперь скажете пан Козловский? Что никакой вашей вины нет, не так ли? — Злорадно спросила она его.

— Малиновский… Малиновский… — Пробормотал Петерсен в бессильной ярости.

— Еще до этих событий, — продолжала Анка, — вы, работая в турагенстве, выехали за границу и в Париже обманули Петерсена. Потом уволились с работы и нанялись переводчиком к капитану.

— Ну и что? — Перебил ее Козловский. — Это карается по закону? Давайте закончим эту бодягу. Капитан пишет мне благодарственную бумагу, я возвращаю ему его чокнутую дочь и мы мирно расстаемся, я хочу домой. Ведь вы не хотите, чтобы Карен умерла от голода в холодном подвале?

— Возможно, капитан напишет заявление. — Сказала Анка. — Но вы забыли про пана Самоходика.

Козловский негромко рассмеялся:

— Давайте не будем беспокоиться о пане Самоходике. Сейчас он улаживает свои дела с чертями в аду.

— О, Боже! — Вскочила Анка. — Это опять ваши мерзкие шутки?

Козловский пожал плечами:

— Он свалился в колодец и свернул там себе шею. Валяется где-то недалеко от Карен.

Я решил выйти из кустов:

— Ошибаетесь, пан Малиновский.

Он вскочил и хотел бежать, но капитан схватил его за шиворот и посадил обратно на стул.

— Как? Откуда вы взялись? Это на самом деле вы? — Испуганно бормотал Козловский.

— Давай скорее веревку! — Крикнул я Анке. — Надо его связать. Он ведь на самом деле хотел меня убить!

Анка принесла веревку, которой мы не только связали Козловского, но еще и крепко привязали его к стулу.

— Он знает, где моя дочь, — шепнул мне капитан, — но мы должны с ним цацкаться, иначе она умрет от голода в подземелье.

— Я знаю, где ваша дочь, мы сейчас пойдем и освободим ее. — Успокоил я его.

— Ну, тогда после этого мы можем содрать кожу с него, у меня прямо руки чешутся! — Радостно закричал Петерсен.

Извиваясь в веревках, Козловский крикнул:

— Он лжет! Он не знает, где Карен! Только я могу показать тайник… Он все равно ничего не докажет! Погодите, и на моей улице будет праздник!

Мы оставили Анку караулить Козловского и пошли с Петерсеном к старой церкви. Как и ожидалось, Карен сидела в той же ловушке тамплиеров, что и я. Не послушавшись моего совета, она полезла в колодец и сидела теперь около скелета.

Теперь это была не та девушка, что я знал до сих пор. Она провела под землей ужасную ночь, сидела в темноте и думала, что уже никогда не увидит белый свет. Рядом лежал скелет человека, который умер от голода, и ей казалось, что ее ждет то же самое. Плача, она бросилась к отцу:

— Уйдем отсюда! Я больше не хочу никаких сокровищ!

Капитан Петерсен погладил ее по голове и пробормотал:

— Ну, ну, моя девочка. Я всегда говорил, что поиски сокровищ не для молодых девушек, мы немедленно уедем. Вот только сдерем кожу с Малиновского…

И он рассказал Карен о событиях, что произошли, пока она была под землей.

Я им не стал рассказывать подробности о попытке Малиновского убить меня в колодце. А то последовали бы вопросы: а как я оттуда выбрался? И пришлось бы рассказать о втором коридоре и о сокровищах.

— Они приносят так много неприятностей и невзгод, эти сокровища. — Сказала она мне. — Они никому не принесут радости.

Петерсен подмигнул мне и потер руки:

— А теперь, пан Томаш, не пора ли взяться за Малиновского и содрать с него кожу?

Я позвал мальчиков и Еву, которые уже проснулись и даже съели завтрак. Потом собрались в лагере Петерсенов, где сидел, привязанный к стулу Козловский.

Капитан разделся до пояса, потому что, как он сказал Козловскому: «Сдирать кожу очень утомительное занятие». Баська по приказу капитана забрался на дерево и стал привязывать к толстому суку веревку. Петерсен решил подвесить на ней Козловского, потому что, как он утверждал: «В подвешенном состоянии кожу удобней снимать полосками».

С самого начала Козловский безразличным взглядом смотрел на наши действия. Но когда Петерсен приказал дочери поставить на огонь ведро с водой и вскипятить его, подал свой голос:

— Какого дьявола, зачем вам горячая вода?

— Кожу надо предварительно ошпарить кипятком. Тогда она легче снимается. — Рявкнул Петерсен.

— Вы, наверное, шутите! Как это вы с меня снимите кожу? — Взвизгнул Козловский.

Капитан пожал плечами:

— Мы не шутим. Теперь вы узнаете как иметь дело с нами.

И он с серьезным лицом стал точить нож с длинным лезвием.

— Милиция! Помогите! — Закричал перепуганный насмерть Козловский.

Пока он вопил, на тропинке показалась хозяйка пастора. Ее лицо было красным от гнева.

— Кто взломал мой подвал? — Осведомилась она зловещим голосом, измеряя нас суровым взглядом. Потом заметила связанного Козловского и воскликнула:

— Я уверена, что это сделал он! Пан Конфитюрек! Вчера вы весь день кружили около моего подвала! Зачем вы это делали?

— Я не понимаю о чем вы говорите.

— Это грабитель и бандит. — Сообщил ей Петерсен. — Мы собрались устроить ему суд, сдерем с него кожу.

— Как это? — Задумалась хозяйка. — Почему кожу?

— Потому что нам так хочется.

Она скрестила руки на груди и ответила:

— Вы не сделаете этого, Господи помилуй.

Участие хозяйки еще более разозлило Козловского. Он дернулся и зашипел, брызгая слюной:

— Давай вали отсюда, старая дура. И я не Конфитюрек.

— Как вам это нравится? — Рассердилась женщина. — Сидит связанный и шипит, как гадюка. От него благодарности не дождешься, он точно сумасшедший.

Она сняла фартук и стала лупить им Козловского по голове.

— Вот тебе! Вот! — Повторяла она. — Не будешь называть меня сумасшедшей.

В этот момент из леса выехала милицейская машина. Из нее выскочил офицер с усами, тот самый, с которым мы встречались в Мальборке.

— Что вы делаете, панове? — Произнес он с неодобрением. — Если он преступник, то это не означает, что его можно бить грязной тряпкой.

— Это не тряпка, а фартук. — Возразила хозяйка.

— Все равно нельзя…

Ловким движением он развязал Козловского и так же ловко надел на него наручники.

Козловский не стал сопротивляться когда милиционер указал ему на машину. Он безропотно, ни на кого не глядя сел в нее и отвернулся.

— У меня к вам будет несколько вопросов по поводу преступлений, совершенных Козловским. Что касается золотых часов и броши с бриллиантами, панни Петерсен может их получить в отделении в Гданьске в любое время.

И они уехали. Капитан Петерсен прыгнул в свой домик на колесах и вытащил бутылку коньяка.

— Надо непременно это отметить! А потом уже поедем в Гданьск и в Варшаву. А оттуда в Париж и на Кубу в бухту Матансас. Добыча золота из старых галеонов это лучше и интересней, чем искать несуществующие сокровища тамплиеров.

Карен промолчала, очевидно, она разделяла мнение своего отца.

— А что будем делать мы? — Спросил меня Вильгельм Телль.

— Проводим Петерсенов до Гданьска.

В полдень наши автомобили покинули село Кортумово. Первым шел «Линкольн» с прицепом, а сзади его мы.

Мальчики и Ева утешали себя как могли.

— Это ничего, что мы не нашли сокровища. — Говорил Соколиный Глаз. — Зато хорошо провели время, у нас были такие приключения. Смысл жизни не только в сокровищах, но и в приключениях, правда, пан Томаш?

— Да, конечно. — Кивнул я головой.

— Вот в школе мы расскажем как провели время в поисках сокровищ, все ахнут. На уроке можно рассказать о религиозных орденах средневековья и как мы выручили вас из камеры Кястутиса. — Добавил Вильгельм Телль.

— А я напишу статью, — сказала Анка, — про всех нас, про поиски сокровищ, про мошенников. А в конце будет как арестовали этих жуликов. Интересно, а что вы, пан Томаш, думаете теперь по поводу «Там сокровище ваше, где сердце».

Я ответил:

— Ты не спеши писать статью, Анка.

— Что вы хотите этим сказать? — Спросила она и почему-то покраснела.

Я не успел объяснить, мы въехали на большой высокий мост через Вислу.

Это был живописный город Хелмно.

Здесь мы расстались с Петерсенами, они поехали в Гданьск, но мы договорились о встрече в Варшаве. А я, мои скауты, Ева и Анка отправились в Хелмно.

Я оставил их в машине на рынке, а сам пошел в отделение связи и попросил соединить меня с одним высокопоставленным чиновником Национального музея.

Наш разговор длился довольно долго. Наконец, я положил трубку и вернулся к своему «Самоходу».

— Куда теперь? — Поинтересовалась Анка.

— В Кортумово. — Ответил я.

— Зачем? — Закричали мальчики. Они смотрели на меня с подозрением.

— Как зачем? За сокровищами.

Анка пожала плечами.

— Вы точно чокнутый…

И снова мы увидели Кортумово, уже знакомое нам небольшое селение на берегу озера. На огромных тополях рядом со старой колокольней все также сидели стаи черных каркающих ворон. Приходский пастор шел медленно по саду, на веревках между яблонь его экономка развешивала белье.

Тихие живописные места, гладкая поверхность озера с белыми дикими лебедями. Вокруг камыши и заросший травой берег, вдали лес и все та же деревушка, где несколько веков назад разыгрались давно минувшие события.

«Там сокровище ваше, где сердце» — Подумал я. — «Мое сердце всегда там, где приключения….»