А как обучаемые военные отдыхают? Первые три семестра вообще никак. Вернее, конечно, если они случайно не попали в какой-нибудь наряд или там иное, какое мероприятие, субботними и воскресными вечерами военные смотрят фильмы. Увлекательнейшими, как бы сейчас сказали, блокбастерами, таких известных мастеров экрана, как Эйзенштейн, Пырьев и др., потчуют все время военных. Частому просмотру военными подлежат такие шедевры как, например, «Броненосец «Потемкин», или скажем там «Ленин в Октябре», «Чапаев» и т. д. Фильмы нравственно заряжают военных на последующую неделю, вселяют в души их просветление. Ежели кто желает просветлеть иным способом, ну, к примеру, что-нибудь почитать — всегда пожалуйста, наша армия всегда была образцом демократических организаций социалистического толка. Собери группу альтернативщиков, составь их список, утверди список у старшины с назначением им старшего среди вашего брата-альтернативщика, отдай первый экземпляр старшему, второй — дежурному по курсу и читай себе в ленинской комнате хоть, до самого что ни на есть, отбоя.

Предвижу саркастические ухмылочки читателя при нахождении им слова «армия» и словосочетания «демократическая организация» в непосредственной близости друг от друга и отсутствии каких-либо отрицательных частиц. Конечно, армия не могла быть демократичной по определению, хотя бы потому, что в ней реализован принцип единоначалия. Но все же были в суровой военной действительности некие пикантные детали, неизвестно кем придуманные и непонятно как в военной среде прижившиеся. Например, получив предписание на убытие к новому месту службы военный мог прочитать примерно следующее: «Предлагаю вам убыть для дальнейшего продолжения службы в в/ч XXXXХ, Тмутараканская обл., г. Безнадежнинск, ул. Забудьвозвратобратнова и т. д.». Замечаете как демократично? — «Предлагаю». Никаких приказов. Но попробуйте повестись на эти демократические оттенки, на эти пикантные детали и от предложения отказаться. Или заявить, например, о том, что предложение вами принимается и что вы, безусловно, готовы служить Родине в любой точке Советского Союза, но с одним лишь маленьким нюансиком: эта благословенная точка Советского Союза, должна быть оборудована метрополитеном. Тут такое с вами начнется! Я вам не завидую. Вам скажут такие слова… Адольф Гитлер будет выглядеть в сравнении с вами мелким и шкодливым базарным аферистом.

Но постепенно с увеличением количества удачно пережитых семестров отдых обучаемых военных упорядочивается. Они все чаще покидают стены родных учебных заведений и уже не только в выходные дни.

А поскольку отдыхать в одиночку военные уже не могут, то отдыхают в составе специализированных групп. Группы рождаются стихийно на основе общности интересов отдельных военных индивидов. По большому счету, у военных наблюдается три сферы интересов: женщины, горячительные напитки, музеи и театры Ленинграда. Очевидно, что первые две сферы всегда находятся в глубоком диалектическом взаимодействии. Третья сфера интересов вроде как стоит особняком относительно первых двух, особенно относительно второй. Ну вроде бы никак третья со второй не могут полноценно сочетаться, за исключением, разве что шампанского там, или соточки граммов коньяка в театральном буфете. Но это только на первый взгляд. Рассмотрим несколько примеров смешения интересов и принципов нашими разудалыми военными.

Одна из развеселых военных групп получила как-то незапланированный доступ к свободе. Неожиданно вынырнул какой-то неучтенный праздник и поскольку он оказался неожиданным даже для военноначальствующих — военных просто не успели вовлечь в какое-нибудь трудо-патриотическое мероприятие и пришлось их премировать (праздник как никак) дополнительным кусочком свободы.

Сфера интересов этой развеселой группы постоянно металась между первым и вторым классификационными признаками. Иногда, правда, застревала на границе между ними. Но к третьему признаку никогда даже и не приближалось. Даже по инерции, при пролете от первого ко второму.

Поскольку четкого плана, как мы уже отмечали, у группы не было, она спонтанно сублимируется в заведении-образце советской розничной торговли с надписью: «ВИНО». Почему именно вино? Заведение-образец содержало в себе все виды разъедающей печень продукции, от копеечной «плодово-выгодной» (от официального — «Вино плодово-ягодное. Солнцедар») бормотухи до вполне приличного коньяка, привезенного из солнечной Армении. Была там и водка. Очень много водки. И иногда водки было гораздо больше, чем вина. Но заведение-образец, почему-то, никогда не переименовывалось. Так все время и называлось «Вино». Видимо, по официальной версии советской идеологии в области гастрономии у наших трудящихся водка не пользовалась никогда популярностью. Видимо советские идеологи думали, что советские же трудящиеся пьют исключительно хорошее вино. Приходит обычный советский труженик домой после тяжелой заводской смены, поставит рашпиль у стены, достанет из холодильника-бара бутылочку хорошего молдавского вина, нальет себе бокал, и медленно цедит его весь вечер, наслаждаясь букетом его вкусов. А насладившись, непременно посмотрит программу «Время» и уснет, вдохновленный успехами советской экономики и озабоченный ростом производственных показателей родного цеха.

А тем временем в группе военных находящихся внутри заведения «Вино» возникли некоторые рабочие противоречия, закипели, так сказать, творческие диспуты. Одна часть военных считала, что на весьма ограниченное количество денежных средств, имеющихся у военных, необходимо произвести закупку трех бутылок водки и пяти шоколадных конфет (по количеству участников). Другая же часть группы предлагала остановиться на двух бутылках и небольшом количестве самой дешевой колбасы. Наконец, здравый смысл побеждает вместе со вторым вариантом. Водка закуплена, группа перемещается в заведение-образец советской розничной торговли с надписью: «ГАСТРОНОМ» в поисках доступной для военных колбасы. Какая же колбаса для них доступна? Конечно же, знаменитая — ливерная, изготовленная исключительно из пропитанных здоровьем внутренних органов лучших экземпляров продукции отечественного животноводства. Внешний вид, правда, у нее не очень. На что-то подобное порой натыкаешься в местах выгула домашних животных. Но для военного главным всегда было содержание.

Остаток денежных средств обменивается на чек. Производится взвешивание продукта. При этом часть его падает на затоптанный пол под прилавок. Продавщица, ничтоже сумняшись, поднимает упавшую часть продукта и, как ни в чем не бывало, упаковывает покупку целиком. Военные возмущены. Брови продавщицы удивленно подпрыгивают: «Вашей собачке все равно же с пола придется есть!» Военные раздавлены. Но не на долго. Водка быстро впитывается в здоровые организмы, гулко проваливается в них, шлепаясь о дно желудка, фаршеобразная ливерная колбаса. Военные вновь активизируются. В них вновь просыпаются и рвутся наружу низменные их инстинкты. Планы рождаются с немыслимой быстротой. Наконец военные принимают коллективное решение и перемещаются на дискотеку в ДК «Одного из предприятий города на Неве».

В ДК любят отдыхать представители рабочей молодежи. В большинстве своем это учащиеся или выпускники ГПТУ (Господь Позволил-таки Тупым Учиться) и в том же большинстве поразительные отморозки с необезображенными интеллектом лицами, хранящими следы непрерывного употребления плодово-выгодных напитков, синяков, порезов и укусов. Наверное, это были худшие представители советской рабочей молодежи. Глядя на них, изучающие труды классиков коммунизма военные, всегда невольно думали: «И чего это, разлюбезные наши классики марксизма-ленинизма так любили этот пролетариат? Так надеялись на него? Мол, самый сознательный и передовой и организованный — могильщик-де буржуазии. И если будущие и настоящие могильщики выглядят именно так, то буржуазия, это не так-то, наверное, и плохо». Многие из этих молодых пролетариев за всю жизнь не прочли не одной книги или прочли только одну. По признаниям большинства из них это была сказка о мальчише-кибальчише и поскольку у этой сказки был очень грустный финал молодые пролетарии навсегда разочаровались в литературе.

Военные давно осознали всю тщетность интеллектуальных полемик с представителями младопролетариата и деятельно полемизировали с ними исключительно по банально-быто-половым вопросам. Только, как говориться, «из-за бабы». При этом, долго не дискутируют они никогда Конфликт душится в самом его зародыше. Еще не оформленная окончательно претензия вот-вот готова сорваться с синюшных губ младопролетария, а военные уже бьют по ним. По губам. Военные бьют сразу и молча. Иногда и в нос. Такая у них тактика борьбы с пролетариатом. При этом младопролетарий вдруг сразу грустнеет, сникает как-то, съежившись на полу, не может вспомнить сути так и не оформленной окончательно претензии, слабым голосом просит обеспечить ускоренную подачу свежего воздуха. И опять же врут классики. Не самые они, пролетарии, организованные. Военные гораздо организованней. По особому сигналу быстро сосредотачиваются в зоне так и не родившегося конфликта и предотвращают возможные массовые волнения и беспорядки.

Но сегодня военных в ДК мало. А пролетарские массы пришли в сильное волнение по причине наступления временной нетрудоспособности двух особо пылких своих представителей, в очередной раз попытавшихся ущемить права военных. Права военных предполагалось ущемить путем ограничения их доступа к некоторым разгоряченным в танце женским телам. Военные применили тактику. Но пролетариев оказалось в несколько раз больше. Военные приводят в действие заранее предусмотренный для таких случаев план под кодовым названием: «Наших бьют!»

Реализация плана состоит в организации военными круговой обороны, отвлечения пролетарского внимания методом резкого выбрасывания кулаков и обеспечении, тем самым, незаметного исчезновении с места происшествия самого быстрого из военных. Самый быстрый из военных, проявляя смекалку и изворотливость, доводит сигналы оповещения до мест массового скопления военных. Далее, в зависимости от времени суток и степени пролетарского гнева, возможны различные варианты развития событий.

На дворе стоял белый и праздничный день. В такие дни наткнуться на скопление праздничных военных где-то на улице было маловероятно даже для самого быстрого из военных — в такие дни военные обычно разбиваются на группы, а группы рассасываются по территории мегаполиса и прилегающей к нему области. Самое значительное скопление военных можно было найти только в казарме. В казарме, в такие дни, оставались самые ярые нарушители военной дисциплины и злостные двоечники. Временами наблюдалось еще и пересечение этих множеств, но чаще всего это было одно и то же множество веселых и неунывающих никогда военных, всегда смотревших на жизнь очень просто. Походы в город, будучи официально для этой миссии оформленными и соответствующими инстанциями зарегистрированными, не представляли для них никакого интереса. А вот сбежать ночью, лихо перемахнув через забор к девкам-медсестрам из расположенного по близости военного госпиталя — это подлинное наслаждение, сопровождаемое выбросом в кровь адреналина и продолжением этого драйва на следующий день уже в глубоком сне под задней партой большой лекционной аудитории. Сон у веселых военных был настолько глубок, что лекции усваивлись ими всегда с большим трудом. Потому-то и страдали вечно, у этих веселых военных зловредные показатели успеваемости. Где же взять им было столько здоровья, чтобы совладать ночью с медсестрой, привыкшей к напряженным ночным сменам, а днем с теорией электрических цепей?

Ну что же, как раз от таких простых и веселых военных толку в ситуациях, когда «Наших бьют» всегда гораздо больше, нежели от трусоватых отличников. Гонец, наконец, достигает места расположения веселых военных и произносит, известную военным, кодовую фразу одновременно с целеуказанием: «Наших бьют в ДК «…». Гонец, выполнив свою задачу, в изнеможении падает на руки товарищей подобно первому на земле марафонцу. Но, в отличие от марафонца, самый быстрый из военных не испускает окончательно свой, пропитанный легким перегаром дух, а только некоторое время его переводит. Тот древний марафонец имел моральное право так вот взять и скоропостижно помереть, весть-то он донес, до правителей своих, явно положительную, мы, мол, победили и проблем у нас в ближайшее время не предвидится. А раз проблем нет, можно, наверное, и почить на век-другой. В нашем случае все обстоит несколько иначе — на счету каждый боевой кулак. Кулак, как потенциальный работодатель врачей-кудесников челюстно-лицевой хирургии.

Услышав кодовую фразу, дежурная служба военных объявляет общий сбор и уточняет общее количество простых и веселых, а потому не отпущенных в город военных, коротающих время на разных курсах факультета. Выявляется самый старший из собравшихся военных, по должности, военному званию, либо просто по добытому в боях авторитету. Самый старший анализирует информацию, доставленную самым быстрым, разбивает военных на группы, назначает старших в каждой из групп и осуществляет постановку задач каждому из старших. Старшие ставят задачи группам уже в ходе движения. Все это занимает от силы пять-десять минут.

Как-то самым старшим из военных оказался целый старшина одного из курсов. Бедняга, видимо, решил воспользоваться неожиданным праздником и просто отоспаться, закрывшись у себя в каптерке. А тут такое дело…

Самое сложное в осуществлении военного плана — перемещение большой группы военных за территорию училища. Старшина принимает гениальное решение — быстро, под копирку заполняется «Список военных, следующих в народный театр при ДК им. Н. К. Крупской». Почему именно этот ДК? Да потому, что у старшины там сестра работала и это обстоятельство тоже было учтено гением его замысла.

Организуется строй военных, оборудованный для безопасного перемещения по городу флажковыми. Флажковый — это такой представитель подвида военных, военный-самоубийца. В его обязанности входит перекрытие интенсивного движения на автомагистралях города для беспрепятственного передвижения колон, состоящих исключительно из военных. При этом флажковый со строгим лицом должен гордо прошествовать в центр проезжей части какой-либо магистрали, при этом стараясь не замечать несущихся на него многотонных махин, яростно визжащих тормозами и изрыгающими из своих недр потоки ненормативной лексики. Если торжественное шествие по проезжей части завершается для флажкового удачно, он приступает к манипуляциям с флажками, предписывающим — всем стоять, военным — двигаться.

Строй останавливается на КПП, старшина бодро докладывает удивленному самому старшему из дежурных («У меня этого мероприятия в плане нет!») с какой-то «политической» кафедры. («Политическая» принадлежность дежурного была установлена заранее). Старшина протягивает ему второй экземпляр «Списка…» и приводит примерно такие аргументы:

«В план не успели включить. Это мероприятие посвящено революционной деятельности В. И. Ленина в период, предшествующий февральской революции, и организуется по Директиве Главного политического управления ВС СССР. Директива пришла накануне вечером».

Сознание «политического» самого старшего из дежурных, начинает туманиться под воздействием святых таких для каждого «политического», слов и словосочетаний — «революционная деятельность», «Ленин», «Главное политическое управление», и медленно выключается. Ему уже не кажется странным, что Директива пришла именно этому старшине, миновав при этом всю военно-политическую иерархию. Самый старший из дежурных некоторое время еще нерешительно мнется, время от времени он подносит к подслеповатым глазам «Список…», нервно комкает его в потной руке и, вдруг (видимо сознание завершило процесс выключения), отпускающе прикладывает руку к правому виску, демонстрируя воинское приветствие. В этом случае приветствие означает одобрение дальнейших действий военных.

Благословленный таким образом строй военных продолжает свое возмездно-поступательное движение. Покинув пределы зрительной досягаемости дежурной службы, строй переходит на бег с выполнением специальных разминочно-ударных упражнений. Здание ДК быстро берется в оцепление, блокируются все входы и выходы из него. Внутри здания военные блокируют туалеты, в том числе и дамские — самые трусливые из пролетариев пытаются покинуть ристалище и переждать гнев военных, сидючи в специфических женских кабинках и визгливо имитируя возмущенные женские голоса.

Военные бьют в соответствии с классикой: аккуратно, но сильно. Неблагодарные пролетарии тихо скулят. Битие, оно, конечно, определяет пролетарское сознание, но самоцелью для военного не является. Особое внимание уделяется патриотическому воспитанию самых гневных в непонятливости своей несознательных пролетариев. Несознательным пролетариям в очередной раз объясняется, что неуважительное отношение к защитникам отечества, коими, собственно, и являются прибывшие в ДК военные, ведет к общему снижению обороноспособности нашей великой Родины. Снижение обороноспособности, в свою очередь, неизбежно приводит к ослаблению позиций нашего государства в многоукладной мировой экономике. А такое ослабление позиций нашего государства может нанести ощутимый удар по карману всех без исключения пролетариев. Как же ослабленное государство будет втюхивать его, пролетария, говенную продукцию в мировую экономику? Ну пусть не во всю экономику — общемировая экономика такого глумления над собой не потерпит, но вот в экономику «братских» государств соцлагеря — это ведь вполне реально. А если вдруг внешняя интервенция? Да никакой интервент не потерпит такого качества результатов пролетарского труда (это ведь только наш великотерпеливый народ, защищаемый теми же справедливыми военными, исхитряется пользоваться кривобокой, шершавой, ломкой и травмоопасной продукцией этого отстойного пролетариата). Вышвырнет интервент такого пролетария на улицу, и не заинтересует его даже непомерная дешевизна рабоче-пролетарской силы.

Пролетарии проникаются. Пролетарии удивлены тем, что раньше они о таких сермяжных вещах даже и не задумывались. Их заплывшие нахальством глаза вдруг прояснивают, головы сотрясаются от пронизывающего процесса понимания, слегка травмированные конечности демонстрируют искреннее раскаяние и растущее дружелюбие. При виде раскаяния гнев из душ военных постепенно выдавливается врожденным гуманизмом. Военные организовано и неспешно покидают ДК, стремясь сделать это еще до приезда вызванного по ошибке каким-то непроникшимся пролетарием, наряда доблестной советской милиции. Милиция в таких случаях не спешит, пусть военные немного вместо нее потрудятся. Милицию тоже давно уже достали эти беспокойные люмпенпролетарии.

Военные, те временем, группируются в заранее оговоренном, тихом и скрытом от глаз широкой общественности месте. Группируются с захваченными по обоюдному согласию трофеями — лучшими представительницами женского пола, оказавшимися в тот день в пролетарском ДК. Они ждут возвращения посыльного из народного театра при ДК им. Н. К. Крупской. Посыльный возвращается с благодарственным письмом от дирекции и коллектива ДК за деятельное участие в подготовке и проведении экспериментального революционно-патриотического спектакля «Сердца вождей революции», такого-то числа, такого-то месяца. Благодарность выражалась всему «Списку военных, следующих в народный театр при ДК им. Н. К. Крупской». Серпасто-молоткастые печати. Витиеватые подписи. Сестренка старшины оказалась дамой на удивление смекалистой.

Военные обмениваются с дамами контактной информацией (особенно шустрые и веселые из них уже даже договорились о встрече сегодняшней ночью и запланировали себе очередной «самоход»). Затем военные галантно прощаются с дамами и, огороженным флажками строем возвращаются в пределы расположения родных подразделений.

Утром следующего дня в рядах военноначальственных царит замешательство — все утро звонят из отделения милиции. Звонят с какими-то гнусными обвинениями в адрес военных, якобы устроивших массовые беспорядки с избиением гражданской молодежи.

— Да Бог, с вами. Какие массовые беспорядки? Какие избиения? В Советском союзе не может быть ни первого, ни второго! Это вам не Бангладеш, какая-нибудь!

— Но есть, пострадавшие и свидетели.

— Пострадавшие, вы сами говорили, ничего не помнят. Амнезия у них. Лопочут что-то о росте востребованности своей продукции в странах Варшавского договора. Кстати, а кто это такие, эти свидетели?

— Это те, которые успели убежать, когда подошел строй военных.

— Ну, тогда это точно не мои. От моих бы не убежали. Позвольте, вы сказали строй?! Может еще и барабаны были?

— Барабанов вроде бы не было, а вот флаги были.

— Какие флаги? Уж, не с развернутым ли Боевым знаменем части они к вам пришествовали?

— Да нет, флажки такие, ну размером чуть побольше детских.

— Вот всегда вы пытаетесь военных с детьми сравнить. А я вам докладываю, что у меня за территорию училища вчера выходил только один строй. Да, в ДК выходил. Но в ДК не вашего занюханного заводика, а в ДК имени Надежды Константиновны Крупской. Если вы не знаете — супруги вождя мирового пролетариата. Мирового! Понимаете?! В том числе и вашего — обосранного и избитого. И принес этот строй поименную благодарность от руководства и коллектива этого ДК. За помощь в организации театральной постановки, посвященной деятельности вождя в период подготовки Октябрьской Социалистической Революции!!!

На том конце телефонного соединения подавленно молчат и затем с горестными вздохами кладут трубку. Против благодарности чуть ли ни от самого вождя мирового пролетариата, либо там от супруги его, не поняли на том конце до конца, но это и не важно — в любом случае не попрешь. Надо проявлять гибкость и потихоньку спускать дело на тормозах. Ну там, что-нибудь отписать, например, о том, что в тот день в ДК заходила Аннушка и случайно разлила масло. Какая еще Аннушка и почему она поперлась с маслом на дискотеку? Уважаемые младопролетарии, читайте классику, пока еще не поздно. Отложите вы свои легко понятные, и поэтому любимые сказки про мальчишей-плохишей, они уже не актуальны. Всего десяток лет спустя, Главный буржуин, видимо сумевший договориться с непобедимой Красной Армией, все равно наводнит страну своими выдвиженцами-плохишами, они хоть и некомпетентные, но зато легко управляемые (помните: «А пряник, даш?»). Выдвиженцы-плохиши будут пытаться научить военных жить по поганым своим буржуазным законам. А в классике, кроме того, отдельно отмечено, что просто так, (в смысле случайно) кирпичи на голову не падают. Распаленные танцами пролетарии пролитого масла сразу-то и не заметили. Только когда уже все попадали они, тогда и заметили это масло. Но уже поздно было что-либо предпринимать. Ведь порасшибли уже все в неуклюжих своих падениях И главным образом, трвмировали головы свои и конечности. Скорую помощь надо было вызывать, а кто-то тупой не разобрался и вызвал зачем-то милицию.

А военные? Какие военные? Целый строй военных?! Ну а что тут, собственно, удивительного? Праздник ведь был. Мимо проходил строй военных. Военные ведь не любят по праздникам ходить отдельно. А вот строем любят. Военным походить в праздник по городу строем — хлебом не корми. Так вот и шли они — удовольствие получали. Праздник ведь. А за подобные удовольствия не наказывают. Тем более — в праздники. И никто не вправе лишить военных этого удовольствия. А раз не вправе — придется вам, товарищи милиционеры, извиниться перед военными (ну, конечно же, не перед всеми, хотя бы перед самыми военноначальствующими из них). Строем празднично походить — это военные завсегда горазды. Но чтобы драться? Да еще по праздникам? Это уж увольте. Видели ли марширующие военные какое-нибудь мордобитие? Нет, конечно! Некоторые из особо наблюдательных военных заметили нескольких упавших пролетариев, от которых сильно и издалека пахло подсолнечным маслом. Так эти наблюдательные военные даже выскакивали из строя, предварительно испросив разрешения у старшего, и прямиком мчались к уличному таксофону, стало быть «скорую» пролетариям заказывали, переживали за них. А тут такие обидные и ехидные получаются подозрения. Так что дело надо закрыть поскорее. Закрыть и крепко так тесемочки на папочке затянуть. И спрятать его куда-нибудь подальше. На самую дальнюю и верхнюю полку пыльного архива.

Вот и слились все ипостаси отдыха обучаемых военных воедино. Водка была? Была водка, и не только пилась, но еще ливером была заедена. А дамы присутствовали ли? Присутствовали, для некоторых даже ночное продолжение было, а некоторым из числа этих некоторых, впоследствии, некоторые дамы достались на всю жизнь.

А как же театр? Ведь присутствие его в отдыхе военных выглядело как-то виртуально? То есть как это виртуально? Есть официальные документы, заверенные печатями и подписями. Документы, подтверждающие активное присутствие военных в одном из храмов сценического искусства. Так что останавливайте проявление правового своего нигилизма. Документам надо верить. А то ведь можно до того дойти, что глядя в вашу паспортину, усомниться, что вы — это действительно вы. Можно даже набраться наглости и пуститься в рассуждения о вашей виртуальности и платить вам виртуальную зарплату. Тем более, что в застоявшиеся те времена не было еще в бытовом обиходе ни персональных компьютеров, ни сканеров, ни принтеров, способных обрабатывать и воспроизводить графическую информацию в реальном цветовом диапазоне. Это к настоящему времени мутные волны научно-технического прогресса дотолкали и прибили к нашим диким, не готовым противостоять злу берегам, разнообразные информационные технологии. И, пожалуйста, изготовляй себе любые документы, а еще лучше — инвалютные денежные знаки. При этом не надо утруждать себя созданием каких-нибудь спецлабораторий — все прямо на дому и в перерыве между перекурами.

Так что, подлинность документов не должна вызывать ни у кого никаких сомнений. А раз так, значит военные в театре были. Были они там слегка пьяными и пахло от них ливерной колбасой. А сопровождали военных в театре исключительно привлекательные дамы, которых этот запах ничуточку не смущал. А значит, жизнь обучаемых военных в те застывшие годы даром все-таки не пропадала.