Отдел ситуационного анализа, Белый дом —

суббота, 23 декабря – 18.00 (23.00 Z)

Сообщение службы безопасности из Лэнгли скользнуло под нос Джону Роту. Он со сдвинутыми на макушку очками откинулся в кожаном вертящемся кресле, кивнув с привычно скучающим видом сотруднику отдела ситуационного анализа, который принес ему документ.

Сотрудник, на своей шкуре прочувствовавший, что скрывается за ничего не выражающими лицами впавших в панику высокопоставленных чиновников, поспешно закрыл за собой дверь, зная, что заместитель директора Центрального разведывательного управления тут же склонится над сообщением, чтобы прочесть его снова, а его мозг станет лихорадочно просчитывать возможности и осложнения.

Все платные телефонные переговоры по спутниковой связи с борта «Боинга-747» отслеживались не в Лэнгли, а в новом электронном центре управления, расположенном южнее Белтвея. Сигнал бедствия прозвучал в 22.26 Z. Один из пилотов сказал, что они падают. Это означало, что через три минуты после звонка самолет должен удариться о воду, положив конец любой возможности выйти на платный спутниковый канал связи.

И все-таки, согласно сообщению из Лэнгли, с борта авиалайнера поступило два звонка через четырнадцать минут после сигнала бедствия! И оба разговора прервались через несколько минут в самой середине, и произошло это одновременно.

«Может быть, – подумал Рот, – они продержались в воздухе на четырнадцать минут дольше, но в итоге потеряли управление и рухнули».

Он решил, что подобная возможность существовала. Ведь локатор спасательной группы с авианосца «Эйзенхауэр» ничего не обнаружил в этом районе, а «Боинг-747» не спрячешь. Любой самолет этой марки, улетающий от предполагаемого места падения, был бы обнаружен.

Но четырнадцать минут?

Рот решил, что существуют две возможности. Наиболее приемлемая – сценарий отсроченного падения.

Но наиболее тревожная – они сделали вид, что падают, и куда-нибудь сбежали, не будучи обнаруженными, – требовала немедленных действий. Если они все еще живы, держатся в воздухе и ни с кем не выходили на связь, следовательно, они сознательно притворяются. Иначе командир уже попросил бы о помощи, требуя спасти его от нападающего. Любой невооруженный летчик с пассажирского рейса поступил бы именно так.

Рот резко выдохнул воздух. На карту поставлено все. Директор ЦРУ все еще в реанимации и без сознания, на его выздоровление надежды мало, но президент еще не назначил ему преемника. Рот знал, что напрашивается его кандидатура, но если он дважды обставит президента по слишком многим направлениям, окружение главы государства нашепчет боссу на ушко, и переменчивый хозяин Овального кабинета немедленно выкинет Рота.

Итак, если «Боинг-747» все еще в воздухе, то он представляет собой реальную угрозу и человечеству, и его тщательно выношенному плану сфокусировать гнев всего мира на «Акбахе».

«Вот на чем я должен сыграть, – напомнил себе Рот. – Президент должен быть очень чувствителен к тому, что именно американский самолет угрожает заразить человечество!»

Рот встал. Президент скорее всего еще не выступал по телевидению.

Остановить пресс-конференцию не составит труда.

Но убедить президента дать команду ВВС уничтожить пассажирский самолет будет делом весьма тяжелым.

* * *

«Вашингтон Хайетт»,

Вашингтон, округ Колумбия

Харолд и Джейни Холлингсуорт из Чинука, штат Монтана, провели весь день в Национальной художественной галерее. Шел третий день их отпуска, и они были в отличном настроении, когда возвращались в отель. Джейни, привлекательная брюнетка после тридцати пяти со страстью к ультракоротким юбкам, честолюбивая сочинительница загадочных историй, работала репортером в местной газете. Супруги заказали столик на ужин в одном из ресторанов Джорджтауна, но сначала она собиралась соблазнить мужа новым и вызывающим нижним бельем, которое припрятала в чемодане.

Женщина улыбнулась про себя, благодарная судьбе за то, что их сексуальные аппетиты не изменились. Харолд ласкал ее небольшие округлые ягодицы все время, пока они поднимались в лифте, а она подалась назад, отвечая взаимностью. И теперь, разгоряченный, довольный и нетерпеливый Харолд возился с ключом от номера 1443. Наконец ему удалось его повернуть. Дверь распахнулась, Джейни ринулась мимо него, на ходу расстегивая блузку, и вдруг резко остановилась.

– Кто вы, черт возьми, такие? – услышал Харолд ее голос.

Он вошел следом за женой и, к своему изумлению, увидел в их комнате посторонних. Мужчина держал телефонную трубку, стоя возле кровати, женщина мерила шагами номер.

Оба выглядели так, словно их застали на месте преступления.

Расти Сэндерс положил трубку и выпрямился. Его левая рука поднялась в останавливающем жесте, а правой он искал в заднем кармане свое удостоверение.

Харолд Холлингсуорт заметил, что рука странного незнакомца нырнула в задний карман, и ждал, что тот вынет пистолет. Инстинктивно он схватил Джейни за плечи и толкнул ее обратно к открытой двери.

– Подождите! – скомандовала женщина. Ее голос прозвучал достаточно властно, чтобы Харолд замешкался, и в это мгновение Расти достал свое удостоверение и протянул его супругам в развернутом виде.

– Прошу вас, закройте дверь, – велел доктор.

Харолд посмотрел в его удостоверение.

– Центральное разведывательное управление. Я доктор Расти Сэндерс, а это агент Шерри Эллис, – произнес Расти.

«Агент Эллис?» – про себя удивилась Шерри, но постаралась реагировать соответственно.

Расти и вспомнить не мог, чтобы он когда-нибудь раньше представлялся оперативником. Это звучало странно и театрально.

– Ладно, – осторожно произнес Харолд, а Джейни попыталась вывернуться из его объятий.

Расти указал на ночной столик.

– Вы слышали о том, что полиция иногда пользуется частными машинами? Что ж, в некотором роде мы проделали то же самое с вашим номером, чтобы иметь возможность позвонить по телефону. У нас очень серьезная проблема с разворачивающейся сейчас операцией, и нам было необходимо спокойное, не вызывающее подозрений место. Послушайте... У меня нет времени объяснять, – властно заметил Расти. – Вы двое, пожалуйста, сядьте. Моя напарница расскажет вам о том, что сейчас поставлено на карту, а я вернусь к работе. Если нам повезет, мы отсюда уберемся через тридцать минут. – Шерри, – Расти многозначительно взглянул на нее, – объясни им, что происходит.

Женщина кивнула. Харолд и Джейни Холлингсуорт переглянулись, их страсть неожиданно уступила место любопытству. Они слышали, что Вашингтон – странный город, но чтобы ЦРУ проводило операцию в их номере в гостинице – об этом можно будет десять лет рассказывать дома, не говоря уже об отличном сюжете для романа Джейни!

Харолд держал жену за руку. Они оба опустились на край кровати.

* * *

Борт рейса 66

Джеймс Холлэнд вызвал Барб Роллинс наверх для срочного совещания и попросил привести с собой посла Ланкастера. Рейчел отправилась проводить своего босса наверх, и когда все они заполнили крошечную пилотскую кабину, капитан развернул свое кресло как только мог, чтобы видеть их всех.

– Нас атаковали, – сказал он, – за нами охотились. – Холлэнд рассказал о Сэндерсе и о заговоре, который тот раскрыл. Он не забыл о потере четвертого двигателя из-за удара ракеты класса «воздух-воздух» и о том, что они попытались пикировать, чтобы спастись, и пока им это удалось. – Мы знаем, что все в салоне перепутаны, но нет времени думать об этом или говорить что-то по трансляции. Мы очень заняты здесь. – Холлэнд упомянул об имеющихся у них возможностях, ставших значительно скромнее, и необходимости лететь на небольшой высоте, чтобы не попасть в прицел противника. И потом он сказал о самом плохом: – Этот парень, Сэндерс, говорит, что, вероятно, мы не заражены, но те, кто проводит эту операцию, убедили весь мир и президента в обратном. Они исказили результаты вскрытия профессора, гм...

– Хелмса, – подсказала Барб.

– Хелмса. Сэндерс говорит, что, с его точки зрения, нет никаких признаков присутствия активной формы вируса. Средства массовой информации распространяют противоположное мнение, и доктор считает, что это может исходить из ЦРУ. И что в итоге? Мы никому не нужны, все на планете, благодаря телевидению, радио и газетам, думают, что мы хуже тифозного больного, и наша собственная страна списала нас со счетов. Сейчас мы не можем связаться даже с нашей собственной компанией, потому что любой звонок докажет, что мы все еще живы, и пустит по нашему следу террористов. – Холлэнд оглядел присутствующих, потом продолжил: – Мы делаем вид, что погибли. Мы попытались предпринять эту отчаянную попытку бегства, изображая падение, чтобы выиграть время. Нам необходимо остаться в живых и не контактировать с остальным миром двадцать четыре часа или хотя бы около этого. Когда это время пройдет, и если никто на борту серьезно не заболеет, наш статус начнет меняться. А пока нас пытаются убить ЦРУ и какая-то группа террористов-фанатиков.

Барб Роллинс опустила глаза и покачала головой, словно пытаясь отогнать страшное видение. Потом она снова взглянула на Джеймса Холлэнда.

– Дай-ка мне разобраться, Джеймс. Еще один человек на планете знает, что мы живы. И этот парень – агент ЦРУ, говорящий с тобой по сотовому телефону из какого-то отеля в Вашингтоне!

Холлэнд кивнул, потом досадливо покачал головой:

– Я знаю, что это звучит...

– Почему... – прервала его стюардесса, совершенно серьезно оглядывая кабину пилотов и таких разных людей, заполнивших ее, – почему я должна ждать появления суперменов-спасателей?

– Такова реальность, Барб, как бы странно это ни звучало, – заметил Холлэнд.

– Ты уверен? – спросила она.

Командир указал на правое окно.

– На месте четвертого двигателя пустота. Его снесло с крыла ракетой. Мы все это слышали. Это единственная правда, которую я принимаю целиком и полностью. Мы не заходили в запрещенное воздушное пространство ни одного государства. Мы находились над нейтральными водами, и на нас напали. Все выглядит бредом сумасшедшего, но Сэндерс внес ясность.

Ли Ланкастер вздохнул и заговорил.

– Позвольте мне кое-что добавить, Джеймс. – Посол взглянул на Барб Роллинс, стоящую в нескольких дюймах от него, потом на Рейчел и снова на стюардессу. – На национальном и международном уровне то, что нам, сторонним наблюдателям, кажется бредом сумасшедшего и странными мыслями, является логическим следствием размышлений очень заурядных людей, попавших в ловушку чрезвычайной власти. Заключение «А» ведет к выводу «Б», и так далее. Цепочка логична, но итог может быть нелогичным и иногда даже преступным. – Ланкастер встретился глазами с Холлэндом. – Джеймс, вы упомянули одну вещь, которая меня больше всего пугает. Нас сейчас считают огромной, смертельной угрозой всему человечеству. Мы не думаем, что это правда. Доказательств пока нет. Но внизу, вне самолета, среди тех тугодумов, что принимают быстрые решения, это явно становится выводом «А».

Джеймс Холлэнд изучал лицо Ланкастера. Кожа была черной настолько, что черты сливались с темнотой кабины. Но человеческое тепло в его глазах дарило уверенность и покой. Капитан неожиданно понял, почему этот человек может оказывать такое успокаивающее влияние в вечном урагане диких убийственных страстей на Ближнем Востоке.

– Господин посол... – начал он.

– Джеймс, моя мать назвала меня Ли, а не «господин посол».

– Прошу прощения. Ли, так вы полагаете, что Сэндерс сказал мне правду?

Ли Ланкастер чуть склонил голову набок.

– Я полагаю, что вы уже знаете ответ на этот вопрос, Джеймс. Как вы сказали, утраченный двигатель может служить доказательством. Не сотрудники ЦРУ были на том самолете, что выпустил ракету, но это ведомство помогло его подготовить. Да, я считаю это возможным и правдивым. Помните, все вытекает из вывода «А». И... – Он на мгновение посмотрел в пол.

– Что? – поторопил его Холлэнд.

Ланкастер снова поднял глаза, встретился взглядом со всеми присутствующими, кроме Дика Робба, который не отрываясь смотрел на радиоальтиметр.

– Что ж, Джеймс, когда руководство – включая эту группу предателей – выяснит, что мы все еще живы, оно не изменит вывод «А». Это приведет к принятию других решений, основанных на этом заключении.

– Каких, например? – спросила Барб.

– К примеру, если мы собираемся сбежать, то можем ли мы заразить и поставить под угрозу какой-нибудь город? Если так, то мы угрожаем жизни тысяч, возможно, миллионов людей. Подобные действия надо остановить, если не убеждением, то силой.

– Ли, о чем вы говорите? – спокойно задал вопрос Холлэнд.

Посол посмотрел на командира.

– Если мы отправимся в Сахару, в Мавританию, тот, кто пытался нас достать раньше, выполнит свою работу. Это логичный вывод. Если мы отправимся еще куда-нибудь, Соединенные Штаты могут принять решение убить нас своими силами, чтобы не позволить нам заразить и погубить миллионы людей другой страны. Я пытаюсь сказать, что ваш план исчезнуть на длительное время звучит разумно, если есть надежда претворить его в жизнь. В течение нескольких часов вооруженные силы США могут получить приказ найти нас и уничтожить.

– Наши собственные ВВС... – голос Холлэнда в ужасе прервался.

Ланкастер кивнул.

– Наши собственные ВВС. Наш собственный флот. Помните о выводе «А» – мы представляем собой летающую биологическую бомбу с часовым механизмом, причем всемирного значения. Мы – тифозный больной эпохи реактивной авиации, к тому же значительно более опасны.

– А что если мы просто сядем на Канарских островах и откажемся взлетать?

Ланкастер улыбнулся.

– Вероятно, таково наилучшее решение, Джеймс, но это легче сказать, чем сделать. Я уверен, что вы сможете посадить самолет. Не имею представления, насколько истеричной будет реакция, но если вы останетесь там достаточно долго, ситуация вырвется из-под вашего контроля. Вам предстоит сделать выбор и как пилоту и как командиру.

Холлэнд слегка наклонил голову.

– Не думаю, что я понял.

– Выбирать нужно их двух крайностей. Безопаснее дозаправиться и держаться в воздухе, пытаясь не встречаться с остальным миром, или разумнее оставаться без приглашения в чьем-нибудь аэропорту и позволить миру возвести вокруг нас непроницаемую стену контроля? В этом я не могу вам помочь. Я не знаю, которое из решений лучше, но я бы побоялся последнего из упомянутых, даже если средствам массовой информации удастся привлечь к нам всеобщее внимание. Запланированные ошибки очень легко привести в исполнение посреди всеобщего замешательства и паники, даже при живом телевизионном эфире.

– Например?

– Пожар, взрыв, испуганные и готовые стрелять охранники, как в Исландии. Но это может быть безопаснее, чем полет с тремя двигателями.

Холлэнд покачал головой.

– Это старый крепкий «боинг», посол. Чтобы вывести из строя такой лайнер, как этот, надо сделать больше, чем оторвать один двигатель.

– Тогда, – заметил Ланкастер, – вы, наверное, уже нашли решение.

* * *

«Вашингтон Хайетт» —

Вашингтон, округ Колумбия

Холлингсуорты спокойно наблюдали, Шерри звонила по второй линии по телефону в ванной, а Расти Сэндерс договаривался с властями аэропорта намеченного острова о дозаправке. Его кредитная телефонная карточка была на исходе.

– Мы бы предпочли, чтобы вы выставили нам счет, – сказал Расти собеседнику.

На другом конце линии долго колебались.

– Ну, мне очень жаль, но нам необходимы какие-то кредитные основания. Тем не менее мы примем кредитную карточку.

Расти кивнул, гадая, как умаслить «Америкэн Экспресс», чтобы компания приняла такой расход с его личной кредитной карточки.

«Возможно, на борту есть кредитная карточка, которой Холлэнд может воспользоваться, – подумал он. – Лучше всего сначала заправиться».

– Хорошо, senor. Капитан предоставит кредитную карточку, как только топливо будет в баках. Договорились?

– Повторите название авиакомпании.

Мозг доктора стал лихорадочно подыскивать ответ. У него перед глазами предстал логотип «Квантума». Большая стилизованная буква «К», летящая сквозь красное, белое и синее звездное поле. Он походил на известный логотип другой компании, было даже судебное разбирательство по поводу сходства.

«Конечно! – вспомнил он. – «Юнайтед»!»

Расти назвал эту компанию.

– Ах да, «Юнайтед».

– Это новое отделение «Юнайтед», и мы используем лизинговый самолет, – солгал он, надеясь, что это не имеет значения. В конце концов, «Юнайтед» могла взять в аренду самолет компании «Квантум».

Через сорок минут Расти и Шерри повесили трубки и сравнили записи. Авиалайнер будут ждать вода и горючее. Ассенизаторов не будет. Единственная машина, достаточно большая, чтобы справиться с «Боингом-747», сломалась. С этим придется еще немного подождать.

Мысль о выходе потенциально опасного биологически зараженного материала в ничего не подозревающем аэропорту пронеслась в мозгу Расти. Возможно, ему следовало радоваться, что машина сломалась, просто на тот случай, если он ошибся – если они заражены.

Расти набрал номер телефона Ланкастера и передал информацию Джеймсу Холлэнду.

– Капитан, вы должны выдавать себя за рейс компании «Юнайтед». Я им сказал, что это ее новое отделение.

– «Юнайтед»! – голос Холлэнда прозвучал несколько обескураженно. Речь шла о злейшем конкуренте.

– Это все, что я смог придумать, – пояснил ему Расти. – Ваши логотипы похожи. И раз уж вы это делаете, я бы выключил свет на хвосте, освещающий логотип.

– Это уже сделано.

* * *

Борт рейса 66

За пятьдесят миль до выбранного острова Холлэнд снова принял управление и спустил самолет до высоты, меньшей чем двести футов. На островах располагались испанские ВВС, но, судя по всему, они не собирались поднимать истребители среди ночи из-за какого-то привидения, то появляющегося, то исчезающего на экранах их локаторов.

Когда над изгибом океана впереди показались огни города, Холлэнд начал маневр к востоку, проходя вдоль края северной оконечности острова, пока не поравнялся с взлетно-посадочной полосой восток-запад. Тут Холлэнд повернул и направился прямо вперед на высоте в сотню футов. Берег сиял перед ним.

Он знал, что идет на риск. И объяснил это в деталях Ли Ланкастеру и Рейчел. Они летели без огней, без радара и с одной лишь догадкой о точном географическом местоположении той точки, где низкие скалы острова встречаются с океаном.

Когда продолжать так было уже нельзя, Холлэнд поднял лайнер до пятисот футов и кивнул Дику Роббу. Тот нажал кнопку передачи.

Частота радио контрольно-диспетчерского пункта острова Тенерифе была уже набрана.

– КДП Тенерифе, чартерный рейс компании «Юнайтед» двенадцать-одиннадцать выходит на посадочную полосу два-семь.

Удивленный голос с легким акцентом с сомнением прозвучал в ответ.

– Гм, «Юнайтед» чартер, где вы находитесь?

Холлэнд потянулся к передней панели и включил все посадочные и рулежные огни, которыми располагал «Боинг-747». Он знал, что диспетчер напряженно пытается разглядеть что-нибудь в восточном конце аэропорта, возможно вооружившись биноклем. Неожиданная вспышка света должна почти ослепить парня, но это его быстро собьет с толку и заставит воздержаться от дальнейших попыток разгадать это внезапное, необъявленное появление.

В КДП нет никаких сведений от пункта наблюдения за воздухом или локаторов на побережье. Ни у кого из них нет плана полета прибывающего самолета.

– Гм, «Юнайтед» чартер двенадцать-одиннадцать, можете садиться.

– Понял. Можно садиться.

Холлэнд открыл люки и выпустил шасси, пока они приближались к аэропорту. К его облегчению, все работало нормально. Робб пробежал показания проверки двигателя, а Холлэнд выпустил закрылки и со скоростью семьсот футов в минуту повел тяжелую машину на посадку. Даже с усиленной работой левого руля, чтобы компенсировать отсутствие правого внешнего двигателя, посадка была самой мягкой за всю его карьеру.

* * *

В то же самое время в ста сорока милях к юго-востоку в аэропорте Лас-Пальмаса служащий вынул наконечник заправочного шланга из горловины бака ухоженного частного самолета, на котором прилетел какой-то богатый араб. Это занятие рабочий в душе презирал.

Он ненавидел богатых арабов. В течение года ему довелось работать по контракту на одну компанию в Саудовской Аравии, в надежде заработать побольше денег для своей семьи. Это было ужасное время. Никто не говорил по-испански, и все богатые арабы, чьи самолеты ему приходилось обслуживать, обращались с ним, как с дерьмом.

Заправщик с безразличным видом взглянул на пилота в национальном головном уборе. С каким бы удовольствием он взял другой шланг и облил ублюдка керосином, но за такое его немедленно уволят. А на Канарских островах трудно найти хорошую работу.

Служащий наблюдал за пилотом, обходя самолет и опускаясь на колени, рассматривая ряд длинных панелей на брюхе «Гольфстрима». Он никогда раньше не видел их на самолетах этой марки и гадал, что это такое. «Интересно», – подумал испанец. Черная сажа, очень похожая на выхлоп, покрывала нижнюю поверхность самолета, исходя от одной из панелей. «Лучше бы это почистить, – произнес он про себя. – В саже есть кислота, начнется коррозия. Разумеется, богатым арабам на это плевать. Посмотрите на этого важного петуха! Он просто даст своему самолету заржаветь, а потом возьмет и купит следующий!»

Заправщик сделал вид, что его интересуют провода заземления, идущие от его машины к фюзеляжу самолета. Он подошел и осмотрел их, стоя так, чтобы можно было бросить взгляд в открытую дверь. На борту должна находиться хоть одна красивая женщина. Так всегда было. В Эр-Рияде его чуть не арестовали за то, что он слишком близко подходил к саудовским женщинам. Тамошние мужчины этого терпеть не могли, но им не удастся указывать ему, на что нельзя смотреть в его собственной стране. Ему нравилось раздражать арабов, разглядывая их женщин.

Но в салоне никого не оказалось.

И это показалось испанцу очень странным.

Он услышал легкий скрипящий звук за спиной и обернулся, к своему изумлению увидев арабского пилота в нескольких шагах от себя. Неожиданное появление действовало на нервы, словно его мысли подслушали. Было что-то такое в мужчине и его частном самолете – что-то слегка пугающее, но что именно, он не мог определить.

* * *

Аэропорт Тенерифе,

Канарские острова

Вспомогательный двигатель приводил в действие системы кондиционирования воздуха и электрическую систему лайнера, и Джеймс Холлэнд выключил двигатели и поставил машину на тормоз. Три двигателя слегка вибрировали, легко сотрясая кабину, а к левому борту приближался трап, годный для «Боинга-747», готовясь подойти к левой задней двери. Холлэнд коротко проинструктировал пассажиров и команду по трансляции. Никому не разрешается вставать с места, никому не позволят подняться на борт.

– И я настаиваю на том, – приказал Холлэнд, – чтобы все без исключения опустили шторки на окнах и ни при каких обстоятельствах не поднимали их. Мы не хотим, чтобы кто-нибудь на земле знал, что на этом самолете есть пассажиры, потому что мы не хотим, чтобы они узнали, кто мы такие. Они считают нас пустым «Боингом-747», готовящимся к чартерному рейсу. Наша безопасность зависит от вашего буквального исполнения моих инструкций.

Как доложила Барб, недовольных не оказалось. Все были слишком напуганы.

Левую пятую дверь откроют лишь чуть-чуть для общения с наземным персоналом, если это потребуется. Разговаривать будет Барб. Она скажет, что таможня не пропускает их, поэтому никто не может ни войти, ни выйти.

– Когда они поймут, кто мы такие, Джеймс, – возражал Дик Робб, – то не на шутку рассердятся, так как сочтут, что мы просто подставили их людей и их остров.

Холлэнд согласно кивнул.

– Ничем не могу помочь. Кроме того, мы не можем заразить их тем, чего, как я надеюсь, мы не подхватили. Если повезет, мы поднимемся в воздух до того, как они все поймут. – Командир взглянул на второго пилота – тот неохотно кивнул.

– Понял. Но куда мы полетим?

– Полагаю, я соображу. Мы поговорим об этом через несколько минут.

Звук зуммера в кабине прервал их разговор. Это был кто-то из наземной службы, стоящий возле переднего колеса.

Холлэнд выбрал соответствующий канал внутреннего телефона и нажал кнопку передачи.

– Кабина пилотов.

Истошный голос с сильным испанским акцентом зазвучал у него в ухе.

– Капитан! Капитан! У вас нет четвертого двигателя! Двигателя не хватает! Капитан, comprende?

– Да, comprende. – Холлэнд кивнул. – Мы знаем. Пожалуйста, не волнуйтесь об этом. Просто заправьте самолет, только не заливайте топливо в третий резервный бак, – объяснил Холлэнд.

– Но, капитан... У вас нет двигателя! Вы не можете лететь, если нет двигателя, si?

– Все В ПОРЯДКЕ, senor! Поверьте мне! Мы собираемся перегнать самолет на ремонтную базу.

Работник аэропорта в замешательстве молчал несколько секунд.

– Нам сказали, что это чартерный рейс, разве нет? Вы просто перегоняете самолет?

– Мы должны были выполнять чартерный рейс, – ответил Холлэнд. – Но мы перегоняем пустой самолет, потому что отвалился двигатель.

Снова молчание.

Джеймс решил попытаться еще раз.

– Senor? Вы поняли насчет запасных баков?

– Si, капитан. Мы не будем заполнять первый и четвертый запасные баки. Значит, у вас на борту нет пассажиров?

– Пассажиров нет, – откликнулся Холлэнд.

Казалось, его собеседник обдумывает сказанное. Его палец все еще нажимал на кнопку передачи, пока он переговаривался с кем-то на быстром испанском. Наконец голос снова зазвучал в трубке.

– Куда вы летите на ремонт?

– В Мадрид, – бросил капитан. – Этим будет заниматься «Иберия». Понятно?

– Понятно, si, – ответил служащий, узнав название национальной испанской авиакомпании.

Через пять минут количество горючего начало увеличиваться.

* * *

В аэропорту в маленьком кабинетике, выходящем на освещенный терминал, представитель авиакомпании «Иберия» Франсиско Лисарса сидел за изрезанным столом и барабанил по нему пальцами. Почему, гадал он, опытный экипаж перегоняет самолет без одного двигателя, с висящими проводами и следами огня, пробоинами в крыле и с утечкой топлива, даже не попытавшись залатать повреждения? Он смотрел сквозь грязные стекла на «Боинг-747», забыв, что не успел связаться с приземлившимся самолетом компании «Иберия».

Проблемой займется ремонтная служба компании в Мадриде, так сказал командир корабля служащему.

Лисарса вдруг потянулся к телефону и набрал знакомый номер ремонтной службы в Мадриде. Он попросил к телефону старшего ночной смены и объяснил свою проблему. Следует ли ему как-то залатать пробоину и висящие провода под двигателем номер четыре, прежде чем экипаж пригонит самолет в Мадрид?

– О каком самолете вы говорите, Франсиско? – спросил его собеседник. – Мы не ждем такого самолета здесь.

Разговор закончился, оставив Франсиско в еще большем недоумении. Почему капитан солгал? Он взял свой экземпляр «Всемирного гида авиации», чтобы посмотреть, где расположены ремонтные отделения компании «Юнайтед» в Соединенных Штатах, и решил позвонить в компанию «Квантум», чтобы узнать, чего хотят они.

Но что-то ему показалось очень знакомым...

«Madre de Dios!»– подумал он.

Лисарса посмотрел через кабинет туда, где на рабочем столе стоял цветной телевизор. Приятель из службы ремонта радионавигационного оборудования поставил на него спутниковую антенну, чтобы принимать множество каналов, в том числе и Си-эн-эн. Он же смотрел его сегодня днем, но сейчас телевизор был выключен, и Франсиско рванулся через комнату, чтобы включить его. Он нетерпеливо ждал, пока тот нагреется.

Прямо у него за окном стоял «Боинг-747» компании «Квантум» или «Юнайтед» с выключенными бортовыми огнями, но прожектора терминала ясно высвечивали логотип компании «Квантум» на огромном хвосте и регистрационный номер самолета – Н47475КА.

Неожиданно ярко вспыхнул экран телевизора, появилось лицо диктора из Атланты, рассказывающего что-то. Это была жуткая история, которую он слышал раньше, об американском самолете, полном людей, заразившихся одним из самых ужасных вирусов в истории, и к этому времени разбившемся. Наличие вируса подтвердилось. Пассажиры лайнера наверняка должны были умереть, и ни одна страна не осмелилась пустить их к себе. Даже их родина. Подобный вирус, если его выпустить в народ, может убить миллионы. Он помнил, что ему было ужасно жаль этих бедных людей, и одновременно он очень их боялся. А потом сообщили о том, что они разбились, и поползли слухи, что самолет сбили.

Над плечом диктора появилась маленькая картинка с изображением «боинга», как он выглядел этим утром в Исландии. На хвосте красовался логотип «Квантума». И когда оператор показал его крупным планом, стало отлично видно регистрационный номер – Н47475КА.

Лисарса в ужасе отступил назад. Этот самый самолет стоял у него в аэропорте с тем же самым регистрационным номером и цветным рисунком – и без одного двигателя!

Они выжили после атаки и приземлились в его аэропорте без разрешения! Они все-таки живы!

Но... живы ли? Это был самолет смерти, летающий бич Божий, о котором средства массовой информации сообщили, что он чрезвычайно опасен для жизни человечества. Они ставят под удар всех! Его жена и дети живут в нескольких милях отсюда. А еще соседи, и тысячи остальных!

В полнейшем замешательстве Лисарса подошел к столу и схватил телефон. Номер полиции был записан красным карандашом на листке бумаги под стеклом, он трясущейся рукой набрал его, не зная, к кому еще обратиться.

* * *

Дик Робб и Джеймс Холлэнд по очереди выходили в комнату отдыха, чтобы немного размяться, пока баки заполняли горючим. Неожиданно голос второго пилота раздался по трансляции.

– Прошу капитана немедленно подняться в кабину!

Холлэнд взглянул на Рейчел, с которой он сидел в верхнем салоне, и вздохнул.

– Что теперь?

– Можно... мне пойти туда с тобой? – спросила она.

По лицу капитана скользнула тень улыбки.

– Я буду чувствовать себя брошенным, если ты этого не сделаешь.

Они вместе прошли несколько шагов до кабины пилотов.

Дик Робб повернул к ним голову, как только они вошли.

– Испанцы поняли, кто мы такие, Джеймс! Заправка прекращена. У нас меньше половины нормы. Несколько машин встали у нас под носом, другие тягачи пристроились сзади, и кто-то почти в истерике спрашивает, не мы ли рейс шестьдесят шесть компании «Квантум».

– Что ты сказал? – поинтересовался Холлэнд.

Робб пожал плечами.

– Я сказал, что не могу понять, о чем речь.

Две машины с красными проблесковыми маячками на крыше на большой скорости подъехали к терминалу и с визгом затормозили у самого носа самолета. Появились несколько вооруженных охранников с автоматами наизготовку. Они стояли возле прибывающих официальных лиц. Через минуту более размеренный голос возник в трубке внутреннего телефона. Человек говорил по-английски с легким акцентом.

Холлэнд включил динамик над головой, чтобы Рейчел было хорошо слышно.

– Капитан, вы на месте?

– Да, – отозвался Холлэнд.

Мужчина назвал свою фамилию и представился управляющим аэропортом.

– У вас нет разрешения на посадку в нашей стране! У вас на борту опасная болезнь. Вы не должны открывать двери, вы понимаете?

– Понимаю, – ответил Джеймс. – И если вы просто заправите нас, мы уберемся отсюда.

– Я спрошу у моего правительства, что делать, капитан. Я не уполномочен отпустить ваш самолет. Мы запросили инструкции. Руководители таможенной и иммиграционной службы едут сюда, и они тоже очень огорчены вашими действиями.

– Наш самолет поврежден, мы теряем горючее. У меня не было выбора. Я только выполнял обязанности командира самолета при чрезвычайном происшествии в нейтральном воздушном пространстве. Я уполномочен посадить самолет.

– Капитан, вы подвергаете опасности всех на этом острове. Мы должны решить, что делать, и я не могу принять это решение в одиночку.

– Решение уже принято. Мы хотим вылететь так же быстро, как этого хотите вы, если не сильнее. Прошу вас, продолжайте заправку.

Слова Ли Ланкастера кружились у него в мозгу. Теперь ситуация выйдет из-под его контроля, будут задействованы правительство и военные.

– Капитан, мое правительство информировано о вирусе на борту самолета. Мое правительство свяжется с вашим правительством, и кто знает... Я всего лишь скромный управляющий. Все, что я могу, это позвонить в Мадрид, и я уже сделал это.

– И вы не станете продолжать заправку?

– Нет, капитан. Я не имею права.

Джеймс Холлэнд уставился в лобовое стекло, представляя лицо человека, стоящего в терминале на сорок футов ниже. Они снова в ловушке, если только он не будет действовать быстро. У него в голове уже созрел план на этот случай. Почти сновидение наяву, странная перемена ролей, которая тогда показалась ему почти смешной.

А теперь это стало единственным выходом.

Холлэнд снова обдумал идею. Любой гражданский пилот знал о похищении самолетов. Об этом читали, изучали ситуацию. Летчики, инструкторы и Федеральное авиационное управление сформулировали методы общения с террористами. На самом деле, подумалось Холлэнду, тренировка летчиков для пассажирских перевозок в Соединенных Штатах может служить настоящей школой для угонщиков самолетов. Как осуществить, как спланировать, как выжить.

Но Джеймс Холлэнд и представить себе не мог, что займется такой деятельностью. Измученный и часто оказывавшийся в положении жертвы сотрудник авиакомпании, пытающийся остаться невидимым.

«Я не верю вам, капитан, – сказала пожилая женщина внизу. – Я вам не верю, потому что вы не думаете самостоятельно!»

Холлэнд задумчиво покачал головой. В то время она была права, но теперь ситуация изменилась. Он сам изменился!

И он устал быть жертвой.

– Дик, включи все внешние огни, включая посадочные, – приказал Холлэнд.

Дик Робб удивленно посмотрел на него и замешкался.

– Немедленно, пожалуйста!

– Ладно, ладно. Могу я спросить, зачем?

– Смотри, – сказал Холлэнд, надел наушники и включил переговорное устройство.

– Senor Игнасио, вы меня слышите?

– Да, капитан, я слышу.

– А теперь слушайте меня внимательно, – начал командир. – Как вы поняли, мы не самолет компании «Юнайтед», а рейс шестьдесят шесть компании «Квантум». Вы правы, мы все заражены вирусом, который, если его выпустить на Тенерифе, убьет все население за четыре дня. Мы сами заболеем меньше чем через двадцать четыре часа. Мы все умрем через два дня. Вам это понятно?

Внизу долго колебались, и наконец за звуком нажатой кнопки передачи раздался неожиданно ставшим осторожным голос управляющего аэропортом.

– Да, senor, я это понимаю. Это ужасная трагедия. Я так сожалею...

– Заткнись, Игнасио. Мне плевать, жаль тебе или нет. Суть такова, что мы представляем для вас страшную угрозу. Согласен?

– Да, капитан, я согласен.

– Ты ведь не захочешь, чтобы мы заразили служащих аэропорта или островитян, верно?

– Все правильно, капитан.

– Хорошо, тогда уясни себе следующее. В это самое мгновение я расставил моих стюардесс у каждой из десяти дверей. Все они снабжены аварийными надувными трапами для экстренной эвакуации. Если я скажу – пойми это, я скажу, если меня вынудят, потому что это не блеф, – если я прикажу, они немедленно откроют десять выходов, развернут трапы-желоба и вытолкнут всех двести пятьдесят пять разносящих заразу пассажиров в терминал на влажный воздух вашего острова. Вирус разлетится повсюду с каждым выдохом из каждого рта. У вас недостаточно оружия, чтобы перестрелять нас всех достаточно быстро, чтобы этого не допустить. И даже если вы это сделаете, первый же зараженный человек, вышедший из самолета, заразит ваш остров. Вы уяснили для себя, что я сделаю, если вы не выполните моих просьб?

– Да, капитан, но это же будет убийством! Зачем вам убивать других людей? Зачем...

– Заткнись и слушай! Зачем не имеет значения. Вам нужно знать следующее: либо вы сейчас же начнете заправку и закончите только тогда, когда мои баки будут полными, за исключением третьего дополнительного бака, либо я отдам приказ, и через четыре дня Тенерифе станет обезлюдевшей скалой, на которой останутся только скелеты. Мы все умрем вместе. Дошло?

– Капитан, капитан... пожалуйста! Вы должны понять...

Холлэнд перебил его:

– Я не должен ничего понимать. За самолет отвечаю я. Твоя жизнь и жизнь всех остальных на этом острове в обмен на заправку горючим и питьевой водой, при буквальном исполнении моих приказов. Если вы подчинитесь, мы просто улетим прочь. Если нет, вы умрете. И уберите эти чертовы машины от моего самолета! Когда я буду готов включить двигатели и рулить, не должно быть ни одной попытки остановить меня, ясно?

– Я не вправе принимать такие решения...

– Тогда ты будешь отвечать за то, что убил все население Тенерифе, потому что бездействовал. Подумай головой, парень. То, что я прошу, очень просто выполнить. Мои стюардессы наготове. Так каков твой ответ? Я пока не вижу, чтобы у меня прибавлялось топливо. У вас ровно тридцать секунд, чтобы начать заправку.

Внизу нажали на кнопку, но Холлэнд слышал только перепалку на испанском. Затем снова заговорил Игнасио.

– Мы сделаем, как вы просите, капитан. Но мы должны подсоединить шланг и...

Предсказуемая тактика отсрочки. Он знал, ждал и предвидел это.

Но сейчас это не сработает.

– Ладно, левая первая дверь, правая первая дверь, левая вторая и правая вторая, приготовиться открыть дверь, развернуть желоб и выпустить пассажиров, – произнес Холлэнд.

– Нет, нет, нет! – завопил Игнасио. – Мы выполняем ваши требования, капитан, мы подсоединяем шланг!

– Стюардессы, если через тридцать секунд я не выйду на связь, открывайте двери и действуйте. Если услышите выстрелы, не прерывайтесь.

Игнасио, убежденный в том, что приказ слышали поджидающие члены экипажа, чьи руки лежали на ручках дверей, отчаянно запричитал в микрофон:

– МЫ ЗАПРАВЛЯЕМ, КАПИТАН! МЫ ДЕЛАЕМ, КАК ВЫ ПРОСИТЕ!

Холлэнд намеренно молчал пятнадцать секунд, потом включил внутренний телефон. Когда он нажимал кнопку передачи, стрелки топливомеров поползли вверх.

– Ладно, Игнасио, я вижу, что горючее поступает. Пойми. Если будет хоть один выстрел по этому самолету, особенно по кабине пилотов, все пассажиры выйдут из самолета. Любая попытка помешать нам приведет к такому же результату.

– Капитан, я не понял: попытка что сделать?!

– Остановить нас или встать у нас на пути. Comprende?

– Да, сэр! Мы не станем мешать вам!

– Начинайте убирать машины от моего самолета. НЕМЕДЛЕННО!

– Да, сэр!

Холлэнд почувствовал, как кто-то осторожно прикоснулся рукой к его плечу. Он обернулся и увидел улыбающуюся Рейчел Шервуд.

– Тебе надо было стать актером! Ты даже меня убедил! Я терялась в догадках, когда ты говорил со стюардессами.

– Я этого не делал, – признался Джеймс.

Холлэнд взглянул на Робба, который выглядел ошарашенным.

Командир вздохнул.

– Топливозаправщики с правого борта. Как только мы получим еще пять тысяч фунтов горючего, мы запускаем двигатель один и два. Они запаникуют, но именно этого я и хочу.

Робб начал было качать головой.

– Господи, Джеймс! Я никогда, именно никогда, не сяду играть с тобой в покер!

Рев включенных двигателей и торопливо отъезжающих от «боинга» машин доносился сквозь обшивку и окна кабины пилотов. Еще нужно было залить шестьдесят тысяч фунтов в резервные баки. Холлэнд понимал, что необходимо спешить с заправкой. Первый же звонок из Мадрида разоблачит его блеф.