Центр управления АКП, пустыня Мохаве, штат Калифорния, 21 мая, 8 ч. 51 мин. по тихоокеанскому времени
«Они все словно на похороны пришли», — думает Дайана, вглядываясь в лица стоящих у кабинета Ричарда Ди Фазио людей, расстроенных последним сообщением Кипа.
— Мы перебрали все мыслимое и немыслимое, шеф, — начинает Арли. — Хотели даже послать ему с помощью лазера морзянку. Но сообщить, что не меньше двух кораблей собираются подняться с космодромов и оказать ему помощь, мы все равно не сможем.
— Он собрался выйти в открытый космос и там погибнуть? — спрашивает Ричард.
— Не обязательно. Он обучен основным приемам выхода из корабля. Если Кип не сумеет надеть скафандр и не дождется зеленого сигнала, разрешающего выход, он может и отказаться от этой затеи.
— А если сумеет?
— О том, что ему удастся произвести ремонт, нечего и думать, а если у него не будет микродвигателя или он забудет закрепить страховочный трос, его… унесет в космос.
— Или он просто проведет свой последний час в открытом космосе, — добавляет Ричард, высказывая то, о чем думают все. — Я бы на его месте поступил так же.
— Да, — соглашается Арли, — вид оттуда лучше, чем из корабля.
На борту «Бесстрашного», 9 ч. 06 мин. по тихоокеанскому времени
Кип выплывает из воздушного шлюза и, прежде чем повернуться лицом к скользящей под ним поверхности Земли, проверяет, надежно ли его держит страховочный трос.
«Боже ты мой!» — он лишается слов и даже мыслей. Шлем дает обзор почти в сто восемьдесят градусов, Кип летит, точно новый спутник Земли, а под ним проплывает штат Техас. Тишину нарушают лишь вентиляторы скафандра. Кип поворачивается к звездам и потрясенно вглядывается в сияющую прямо над ним яркую поверхность Луны. Долгое время он просто парит в пространстве, не веря собственным глазам и жалея о том, что не проделал это несколькими днями раньше.
«Нет смысла возвращаться назад, — думает он. — Какой прекрасный способ ухода из жизни! Спасибо тебе, о Боже, за такую возможность!»
Он видит внизу берег Мексиканского залива. На востоке маячит Пенсакола. На севере направляется к Атланте грозовой фронт, Кип различает безмолвно сверкающие молнии.
«К величию этой картины невозможно подготовиться!» — думает Кип. Он знает, запас воздуха в скафандре рассчитан часа на полтора.
«Стоп, я вышел сюда, чтобы сменить покрышки», — напоминает он себе и, дернув за трос, разворачивается лицом к «Бесстрашному». Рядом с люком никаких следов от удара метеорита нет, и Кип подтягивается, чтобы забраться на крышу корабля. Однако его внезапно начинает сносить вверх и в сторону, и остается только одно — дернуть за трос, а это возвращает Кипа к люку.
Кип, используя открытый люк как стартовую площадку, двигается вдоль фюзеляжа в сторону носа и, оказавшись чуть впереди него, захлестывает нос тросом, точно ковбой, бросающий на родео лассо. Покрепче взявшись за трос, начинает подтягиваться. Осторожно, стараясь сохранять малую скорость движения, он перемещается на правую сторону корабля и находит наконец то, что искал.
Там, где метеорит, пробив приборную панель, проник внутрь корабля, образовалось отверстие диаметром примерно восемь сантиметров. Кип осторожно дотрагивается до края пробоины. Внутри видны провода — большой жгут, рассеченный пополам.
Неудивительно, что двигатель не включается!
В наборе инструментов есть нож и изоляционная лента, закрепленные на шнурах. Кип, подтянувшись к дыре в корпусе, достает то, что, как он считает, может ему понадобиться. Поместив нож рядом с собой, он разжимает пальцы — повиснув в пространстве, медленно поворачивается при каждом натяжении шнура: ни дать ни взять маленький спутник корабля.
Присмотревшись, Кип насчитывает в пробоине около двадцати порванных проводов — остальные просто слегка ободраны.
«Допустим, передо мной обычный стереодинамик. Цветовая кодировка тут имеется? Да! Красная, оранжевая и зеленая нити тянутся к другим красным, оранжевым и зеленым. Возможно, у меня закончится воздух, пока я управлюсь со всем, ну да ладно».
Кип обводит лезвием ножа изоляцию первого провода, аккуратно удаляет ее, затем находит второй конец и проделывает с ним то же самое. Скрутив концы друг с другом, он обматывает место соединения изоляционной лентой. Поскольку приходится работать в надутых воздухом перчатках, стараясь при этом не повредить скафандр о рваный край пробоины, узел получается неказистый. Однако Кип контролирует каждое свое движение и медленно перебирает провод за проводом.
Когда он заканчивает соединять провода, для которых сумел подыскать пары, контрольная панель скафандра показывает, что воздуха у него остается на двадцать минут. Кип укладывает нож с лентой на место, перебирается ближе к люку и там притормаживает — ему необходимо принять важное решение.
«Конечно, можно остаться здесь и умереть в открытом космосе, — размышляет он. — Но тогда я так и не узнаю, правильно ли я произвел ремонт. Вдруг заработало радио, и я сумею с кем-то связаться? И что, если мне удастся каким-то чудом включить двигатель?»
До момента включения тормозного двигателя еще час полета, значит, нужно еще немножко подождать. Хотя, скорее всего, проверка ничего не даст.
«Хорошо, — решает Кип. — Я вернусь на корабль, но когда пойму, что все осталось по-прежнему, я снова выйду в открытый космос и встречу смерть лицом к лицу».
Штаб-квартира НАСА, кабинет директора, Вашингтон, округ Колумбия, 21 мая, 12 ч. 06 мин. по местному времени
Как только с Байконура стартует «Союз», Джефф Шир пробует связаться с Белым домом. И менее чем через минуту Президент, сняв трубку, узнает, что русские уже в пути.
— Я настоятельно прошу вас, господин Президент, отменить запуск нашего корабля. В этом уже нет необходимости.
— Джефф, я хочу, чтобы это сделали наши парни. И вам об этом известно.
— Господин Президент, мы изо всех сил давили на наших людей, чтобы выполнить ваш приказ и провести спасательную операцию, но, честно говоря, возникло множество технических осложнений, и даже если бы мы сумели справиться с большинством из них…
— Вы хотите сказать, что запуск небезопасен?
Пауза, которую выдерживает Шир, якобы обдумывая ответ, оказывается чуть более долгой, чем следовало.
— Я… у меня нет фактов, свидетельствующих о каком-либо чрезмерном риске, однако, когда слишком спешишь, велика вероятность ошибки. Нам уже не раз приходилось начинать отсчет времени и останавливать его.
— Однако вы не можете сказать наверняка, что нарушены какие-то параметры обеспечения безопасности?
— Нет.
— Что же, очень хорошо. Запускайте корабль, Джефф. И это мое последнее слово. Наши ребята должны полететь туда и привезти Кипа Доусона целым и невредимым.
— Да, господин Президент.
Опустив трубку на аппарат, Джефф с минуту молча сидит за столом, взвешивая риск последнего способа удержать шаттл на Земле. Потом берет сотовый телефон, отправляет шифрованное текстовое сообщение: 80086672876. В ответ поступает краткое: «ЕСТЬ».
Космический центр имени Кеннеди, штат Флорида, 12 ч. 08 мин. по местному времени
Дороти Шиан, не веря своим глазам, смотрит на дисплей сотового телефона.
Исполнение только что полученного ею от Джеффа Шира приказа может привести к отказу главного компьютера перед самым отрывом корабля от земли. Попытки сорвать запуск — это одно, а сделать так, что данные компьютера в последнюю секунду собьют с толку отвечающую за старт корабля команду, — совсем другое.
Она смотрит на часы. Остается чуть больше семи минут. Программа, которую ей нужно загрузить, довольно сложна и должна пройти через ее компьютер в основную сеть НАСА. Дороти тяжело вздыхает и нажимает клавишу «ЗАГРУЗКА».
Зал управления запуском, Космический центр Кеннеди, штат Флорида, 11 ч. 44 мин.
— Готово! — Григгс Хоупвелл кладет трубку телефона и поворачивается к руководителю запуска. Сообщение, полученное им от компьютерщиков, все еще победно звенит у него в ушах. — Шиан поймана при попытке испортить программу, мои ребята только что заблокировали заплату, которую она попыталась поставить.
Калли Джонс удовлетворенно кивает, не отрываясь от компьютера, — до запуска остается меньше двух минут. Внезапно Калли знаком велит Григгсу умолкнуть.
— Что? Который?
Калли набирает несколько цифр.
— Вижу. Рост устойчивый?
— До этой минуты я никаких проблем не замечал, однако оно вдруг поползло вверх, к уровню перегрузки. Пятьдесят пси, Калли, и рост продолжается.
Григгс лихорадочно листает инструкции, понимая, что до старта осталась одна минута.
— Калли, показания проходят через главный процессор.
— Я думал, ваши ребята предотвратили вмешательство в его работу.
— Однако до этого что-то могло и проскользнуть. Или это ложные показания.
— Наверняка мы не знаем. А основываться на предположениях не вправе. Я обязан отложить старт.
— Да все мы знаем! — рявкает Григгс.
Компьютер показывает, что осталось пятьдесят восемь секунд. Когда их останется тридцать, отменить старт корабля будет уже невозможно.
— Системщики, ваши рекомендации? — спрашивает Калли.
— Показания не соответствуют норме. Полет невозможен.
Григгс понимает, что на принятие решения остается лишь несколько секунд. Мысль о том, что Джефф Шир вот-вот выиграет схватку, приводит его в ярость.
— Я голосую за полет. Это ложные показания, Калли.
— Прекратить предстартовый отсчет! — приказывает Калли.
— Проклятие, нет!
Калли включает канал внутренней связи:
— Отсчет приостанавливается за сорок две секунды до старта. У нас тридцать секунд, чтобы решить, отменяем мы запуск или возобновляем отсчет. Системщики, что у вас?
— Давление вышло из нормы, температура близка к предельно допустимой, из наблюдательного бункера сообщают о сильном задымлении. Нужно срочно эвакуировать экипаж!
— Тогда все пропало! — вскрикивает Григгс.
В зале управления начинается суета, группа, работающая на пусковой площадке, приступает к аварийной эвакуации экипажа, Калли Джонс торопливо просматривает процедуру слива горючего из бака, в котором поднялось давление.
Григгс Хоупвелл молча сидит, наблюдая и слушая, он словно оцепенел. Значит, если бы они запустили корабль, в баке которого опасно повысилось давление, в эту минуту на пусковую площадку осыпались бы остатки шаттла и двух астронавтов?
На борту «Союза», 10 ч. 05 мин. по тихоокеанскому времени
Оказавшись на орбите, в 500 тысячах метров над поверхностью планеты и в 115 километрах от частного американского космического корабля, Сергей Петров поворачивается к своему товарищу, космонавту Михаилу Рычкову, склонившемуся к экрану компьютера:
— Какая у нас скорость сближения?
Михаил, не оглядываясь, сообщает:
— Сорок метров в секунду.
Через сорок восемь минут нужно будет произвести разворот и включить основной двигатель, а затем начнется самое сложное — сближение с маленьким крылатым кораблем. В спешных приготовлениях за последние два дня удалось придумать такой план: «Союз» занимает позицию чуть выше американского корабля, затем Михаил выходит в космос с запасным скафандром, который нужно будет поместить в воздушный шлюз «Бесстрашного».
Михаил достает черный маркер и начинает по-английски писать на белой доске инструкции, которые Кип Доусон сможет прочесть через головной иллюминатор.
Запасной план сопряжен с неменьшим риском, особенно если учесть объемы их скафандров и маленький размер воздушного шлюза «Бесстрашного»: у Михаила есть серьезные сомнения в том, что он сможет поместиться в этом шлюзе — в случае, если у него возникнет необходимость проникнуть в «Бесстрашный» и подготовить Кипа Доусона к эвакуации.
Сергей достает мощный бинокль, вглядывается в черное бездонное пространство, и Михаил видит улыбку на его лице.
— Нашел?
— Да! Идет кормой вперед, носом к нам, это упрощает задачу.
Центр управления полетами АКП, международный аэрокосмический порт «Мохаве», штат Калифорния, 10 ч. 05 мин. по тихоокеанскому времени
Если бы в центр управления ворвался дикий буйвол, эффект был бы примерно таким же. На лицах инженеров центра — растерянность. Они пытаются осознать тот факт, что все мониторы в зале внезапно ожили, покрывшись цифрами, кривыми и прочей поступающей с «Бесстрашного» информацией.
Первый из сотрудников, кому удается связать новые факты воедино, бросает взгляд на дверь, потом снова на экран, ему хочется вызвать Арли Керра, но не хочется оказаться в дураках, если перед ними некая странная галлюцинация.
— Что это за чертовщина? — спрашивает кто-то.
— Ты посмотри на метку времени. Время и дата текущие. Все происходит сейчас. С «Бесстрашного» снова пошли телеметрические данные. Ему это удалось!
Космический центр имени Кеннеди, штат Флорида, 13 ч. 05 мин.
Григгс сидит в кресле в своем кабинете, ожидая встречи с Дороти Шиан. Он чувствует себя очень старым. Шаттл стоит на пусковой площадке, а не летит по орбите. Последняя неделя отняла у Григгса почти все силы.
— Григгс! Мы привели мисс Шиан.
Он пытается взбодриться. В кабинет вступает мрачная делегация, Григгс видит Дороти Шиан — в наручниках. За ней идет начальник службы безопасности Центра с одним из своих офицеров, следом Калли и глава юридического отдела. Шиан пытается изобразить гнев, однако страх в ее глазах сводит эту попытку на нет.
— Мисс Шиан, — начинает Григгс, — вы не могли бы объяснить нам, причем подробно, по какой причине вы пытались саботировать запуск нашей маленькой ракеты?
— Ничего подобного я не делала!
Григгс неторопливо продолжает:
— Давайте с самого начала проясним одно обстоятельство, хорошо? Мы вас поймали. У нас имеется достаточно доказательств, чтобы отправить вас, вероятно, на всю жизнь, в федеральную тюрьму. Но если вы расскажете мне, кто, что, где, когда, как и почему, и опишете в мельчайших подробностях каждый разговор, происходивший в Вашингтоне между вами и мистером Широм, который направлял вас, я, возможно, предпочту зажарить живьем не вас, а рыбу покрупнее. Если вы меня поняли, просто кивните.
Дороти, почти не разжимая губ, произносит:
— Если меня отпустят, я выдам его с потрохами. Видите ли, так уж случилось, что у меня имеются записи почти всех наших бесед с Широм.
Центр управления полетами АКП, международный аэрокосмический порт «Мохаве», штат Калифорния, 21 мая, 10 ч. 10 мин. по тихоокеанскому времени
Потрясенная Дайана Росс вспоминает евангельский рассказ о воскрешении Лазаря. Если Кипа сумеют вернуть на Землю, появятся все основания говорить о «чудесном спасении».
Но если он не вернется на борт «Бесстрашного» до истечения полутора часов, русским космонавтам останется только забрать мертвые тела.
Потоки телеметрических данных скользят по экранам, но голосовая связь так и не восстановилась. Дайана вспоминает, как потрясло ее несколько часов назад написанное Кипом сообщение о его намерении покинуть корабль, как терзала душу невозможность крикнуть ему, чтобы он подождал, ведь помощь уже на подходе.
Она слышит, как инженеры центра АКП снова и снова повторяют попытки связаться с «Бесстрашным». Однако ответа от Кипа не поступает, он ничего больше не пишет, а весь мир сидит в буквальном смысле на краешке стула, ожидая следующего акта трагедии.
— Пошли данные о том, что открывается внешний люк воздушного шлюза, — сообщает один из инженеров. — Внутренний пока задраен, воздух в капсуле пригоден для дыхания.
— Для возвращения у него остался пятнадцатиминутный запас кислородной смеси, — говорит Арли Керр.
Дайана старается отключиться от этих разговоров, сосредоточиться на каскадах цифр, которые мелькают на экране, но все мысли ее только о Кипе, отделенном от нее столькими километрами. Столь сильные эмоции пугают Дайану, ей кажется, что она уже не владеет собой и с сияющими глазами мчится туда, где ее ожидает любимый. Кип дорог ей, и это еще предстоит осознать.
Дайана качает головой, словно желая разом искоренить нелепые девичьи фантазии. В конце концов, он женатый человек.
Эту мысль прерывает крик:
— Слушайте все! Внешний люк «Бесстрашного» только что закрылся, в кабине отмечен спад давления!
На борту «Бесстрашного», 10 ч. 12 мин. по тихоокеанскому времени
Странно, думает Кип, возвращение внутрь корабля породило в нем ощущение, что он сорвал отличный концертный номер. Но ведь он же убедил себя в том, что стоит в последний раз попытаться включить двигатель — вдруг ему удалось что-то исправить. А теперь он сидит перед панелью управления, думая о том, что, если двигатель сработает, ему, Кипу, придется провести летательный аппарат через атмосферу. Не говоря уж о том, что нужно будет придумать, как и где приземлиться. Успешно произвести ремонт в открытом космосе, сойти с орбиты, войти в атмосферу — и все только для того, чтобы грохнуться на землю и погибнуть при неумелой посадке, это было бы ужасно. Тогда у него появились бы все основания подать жалобу самому Ди Фазио.
Эта мысль вызывает у Кипа улыбку. «Да. Если они угробят меня плохой наземной подготовкой, я с ними больше и разговаривать не стану».
Шутливый настрой лишь маскирует глубоко затаившийся страх. Кип открывает инструкции и начинает читать, стараясь не спешить, не забегать вперед. Но времени осталось мало.
«Кто-то там, внизу, — думает Кип, — решил написать эти инструкции так, чтобы они были понятны и сущему дилетанту». Но даже при том, что у него на счету дюжина полетов на планере и пара полетов на одномоторной «сессне», Кип никогда еще не чувствовал себя таким отъявленным дилетантом. Он пытается отыскать сведения об использовании кнопки «АВТОПИЛОТ», однако они либо отсутствуют, либо ему не удается их найти. Придется вручную вести корабль, выдерживая ориентиры и угол спуска, пока он не достигнет 145 тысяч метров.
Кип вдруг осознает, что всерьез обдумывает вхождение в атмосферу и самостоятельное управление полетом. Но ведь если двигатель не включится, все это останется чистой воды теорией.
И в тишине кабины вдруг раздается громкое:
— Нет! Я попытаюсь попасть в самую точку и, если мне это удастся, начну жить по-настоящему. Я сделаю это, даже если попытка будет стоить мне жизни.
Говорить громко после стольких дней безмолвных размышлений, оказывается, на удивление приятно.
— Ну так что, мы готовы?
Он смотрит на индикатор высоты. Чтобы вернуться домой, потребуется пять минут торможения двигателем при перегрузке в 3g. Если он промедлит с включением двигателя, его отнесет на восток, далеко от Мохаве.
Внезапно он, повинуясь непреодолимому желанию, притягивает к себе ноутбук.
Ладно, мне осталось сказать еще пару вещей. Во-первых, я только что побывал снаружи, попытался там кое-что починить. Я понятия не имею, удалось ли мне это, но через несколько минут попробую еще раз включить двигатель. Во-вторых, я наконец понял нечто для меня очень важное: оказывается, до этого времени я вовсе не был Кипом Доусоном — пока не заставил себя честно рассказать о себе все. И теперь я выбираю жизнь на моих условиях, и, даже если наслаждаться ею мне осталось лишь несколько минут, все равно ощущение чудесное.
Остается меньше минуты. Кип помещает ладонь над ручкой управления, слегка двигая в воздухе пальцами, отгоняя паническую мысль о том, что двигатель не заработает. Еще как заработает. Он заставит его заработать. Он будет думать только о хорошем. О предстоящем деле.
Он смотрит, как секундная стрелка проходит десятисекундную отметку, и, не в силах справиться с собой, начинает вслух отсчитывать секунды:
— Девять, восемь, семь…
Кажется, что слова эти отдаются в маленькой кабинке эхом, прежде Кип такого не замечал.
— Две, одна — а вот и зажигание!
Указательный палец Кипа опускается на кнопку «ВКЛЮЧЕНИЕ» и с силой жмет на нее. Раздается щелчок. Но и только.
Секунду Кип сидит, продолжая жать на кнопку — точно двигатель просто обдумывает случившееся и может того и гляди заработать. Однако секунды превращаются в минуту, и Кип, сняв палец с кнопки, нажимает на нее еще несколько раз — словно стараясь внушить двигателю: «Приказываю тебе включиться!»
Но двигатель не подчиняется. Кип снимает руку с пульта, мысленно перебирает все, что требуется для включения. Инструкция лежит у него на коленях, Кип находит нужную страницу и принимается медленно просматривать ее, дважды проверяя каждый переключатель, сознавая, что прошло уже больше полутора минут и, если двигатель все-таки заработает, приземляться ему придется к востоку от Мохаве.
— Первый и второй переключатели зажигания должны быть отключены. Так и есть. Первое и второе реле аварийного отключения зажигания должны быть включены. Где они? А, вот, справа.
Он смотрит на только что названные им переключатели. Маленькие крышки из красного пластика закрывают каждый, чтобы их случайно не зацепили рукавом или ладонью. «Так отключены они в закрытом состоянии или включены?» — думает Кип, приподнимая одну из крышек и разглядывая металлический рычажок.
Отключен. Переключатель отключен.
— Минутку. — Он открывает обе крышки, перемещает рычажки в положение «включено» и снова дважды перечитывает инструкцию. — Только, ради бога, не говорите мне, что именно из-за этого двигатель четыре дня назад не заработал!
Кип не может вспомнить, в каком положении были тогда рычаги. Но по крайней мере теперь они включены.
Его дыхание учащается, он чувствует, как у него колотится сердце, как краснеет лицо — скорее от стыда, чем от предвкушения победы. Выходит, все это произошло с ним потому, что четыре дня назад он действовал не по инструкции?
Однако и эта мысль мгновенно отходит на второй план. Кип думает: все то, чему он научился, смирившись со своей кончиной, другим не удается узнать и за целую жизнь! Он отправляется домой.
И снова указательный палец Кипа вонзается в кнопку зажигания.
На борту «Союза», 10 ч. 39 мин. по тихоокеанскому времени
— Одна тысяча метров, скорость сближения пять метров в секунду, — произносит Михаил спокойным голосом человека, ощущающего себя на передовом рубеже технологии более чем уютно.
Сергей кивает, не отрывая глаз от странного сообщения, только что поступившего с Байконура.
— Ты понимаешь, что, если он включит тормозной двигатель, нам придется нырнуть вниз? — спрашивает он.
— Ты наблюдал за ним в бинокль, Сергей. Никакого движения не заметил? Может, он увидел вспышки лазера, который я на него направил?
Сергей подхватывает пролетающий мимо лица бинокль, фокусирует его на одном из передних иллюминаторов летящего кормой вперед американского космического корабля. Изображение стабилизируется и вдруг резко увеличивается. Сергей в недоумении встряхивает головой:
— Что за…
— Сергей! — рявкает Михаил. — Он пошел. Прямо на нас.
Командир экипажа хватается за штурвал, а корабль американца все увеличивается в иллюминаторе «Союза», и тут Сергей вспоминает, что перед тем, как началось увеличение, он видел вспышку.
Рука Сергея дотягивается до рычага управления двигателем, он включает главный, бросая корабль вперед и вниз, однако американец наращивает скорость. Предпринимать что-либо уже поздно, американский корабль почти заполняет собой иллюминатор, и космонавты съеживаются, ожидая громового удара.
И тут «Бесстрашный» проносится мимо, разминувшись с «Союзом»: о том, какое катастрофически малое расстояние их разделяло, космонавты могут только догадываться, и кроме двух быстро бьющихся сердец никаких доказательств того, что другой корабль вообще существовал, у «Союза» не остается.
— Он все-таки включил двигатель! — говорит Михаил.
— Ты думаешь? — произносит Сергей, глядя в пустоту и пытаясь разжать стискивающие штурвал пальцы.