В восьмидесяти лигах на востоке от западной границы Акоса с Империей Агиос, располагалась столица королевства Акос — Акэндхэм. Недалеко на юге от него был еще один менее крупный город, один из трех крупных городов королевства, кроме столицы, — Дублас, за ним, на западе серыми клинками вздымались вверх Дугские горы — одна из стран, населенная горовиками.

Стоит немного описать Акэндхэм. Это был большой шумный город, где царила нищета и разруха, но также нередко встречались остатки былого величия, уже полностью пришедшие в упадок, и смотревшиеся также убого, как и современные небогатые постройки. Весь город можно было условно разделить на четыре части, различные по своему внешнему облику и содержанию. Эти части шли одна за другой подобно кольцам луковицы.

Город со всех сторон был окружен деревнями с садами и полями. По мере приближения к нему деревни медленно превращались в нищие пригородные кварталы — первый слой города. В этих кварталах стояло множество разнообразных, но старых домов, либо, новых нищих домишек, построенных из строительного мусора. Первые ремонтировались крайне редко, вторые же выглядели также убого со дня своей постройки. В этом нищем районе, где селились в основном самые бедные люди, дома были небольшими, заборы окружавшие их — дырявые. На клочках земли у домов были заросли травы и кучи разнородного хлама, который местные жители собирали в более богатых кварталах. Стекол в окнах не было практически ни у кого, у всех они закрывались ставнями. Но, несмотря на внешнюю убогость здесь было довольно зелено, трава пробивалась из под камней, на крышах ворковало множество голубей, на мусорных кучах слышалось веселое карканье ворон, активно растаскивающих ни на что непригодный мусор.

За этими убогими пригородными кварталами, шли другие кварталы побогаче, представлявшие собой второй слой города. Богаче они выглядели, только потому, что были построены раньше, когда в королевстве еще не было такой разрухи, какая была сейчас. В окнах этих некогда красивых домов уже были стекла, хотя встречались и без стекол. Часто вместо одного стекла в оконной раме, пустота была забита досками. Дома стояли осунувшиеся от старости, словно старцы под гнетом непосильной ноши. Вокруг них иногда росли довольно красивые старые деревья, посаженные много лет назад, когда бедность была не настолько сильна и люди находили время что бы украсить свои жилища. Дороги улиц были вымощены камнями, но ввиду своего почтительного возраста и интенсивного использования, камни успели разбиться и утонуть в почве, в результате чего брусчатка была в очень плачевном состоянии. К некоторым домам здесь была проведена канализация и водопровод — считающиеся удивительной роскошью в городе, и уцелевшие еще со времен империи, когда это было нормальным явлением. В этих районах уже довольно часто встречались между домов трактиры, пабы, бордели, оружейные лавки, и прочие торговые заведения коммерческого характера. Были там также шумные рынки, хотя самый шумный рынок находился в центре города, но там облагали торговцем большим налогом, по этому маленькие рынки по прежнему существовали, в этих трущобах. В на этих улицах проходила самая веселая жизнь Акэндхэма, в них собирался весь цвет рабочего населения, что бы предаться разгулу и потратить и без того малые заработанные деньги.

За кварталами второго уровня шли другие, приближенные к центру города. Они были еще ближе к центру, чем их более бедные соседи и граничили с городской стеной — большой древней постройкой, сделанной еще в те времена, когда Акэндхэм входил в состав Империи Кинос. Эта древняя стена была сложена на совесть, и каждый ее кирпич оказывал героическое сопротивление времени, запустению, и небрежности, подтачивавших ее со всех сторон. За стеной следили, но только стражники, и то с той целью, что бы местное населении не растащило ее по кирпичам. В кварталах третьего типа здания ремонтировали гораздо чаще, дома были повыше, и имели три — четыре этажа, люди в них живущие были гораздо богаче. Почти все дома здесь являлись имперской постройки и имели водопровод и канализацию, которые впрочем, за последнюю сотню лет, все чаще и чаще выходили из строя, и вот-вот рисковали вообще прекратить работу. Мостовая здесь была куда в более лучшем состоянии, чем на краю города. Ее даже изредка ремонтировали. Так выглядели самые лучшие «застенные» районы города, считалось, что люди этих кварталов вели умеренную жизнь, но во время праздников, особенно зимних, эти дышащие стариной улицы преображались. Когда снег скрывал недостатки и грязь, дома становились очень красивыми и город изменялся, будто бы по воле невидимого мага, желающего скрыть всю его убогость. Во время праздника прихода зимы, проводившийся в самый ее разгар, дома здесь были украшены по целому месяцу и вселяли надежду и радость несчастным горожанам.

Внутри стен города шли самые красивые и дорогие кварталы — сердце города. Там стояли весьма важные городские сооружения, столь необходимые для столицы государства, такие как дворец, муниципалитет, находившийся прямо за дворцом, канцелярия и прочие строения важного государственного значения. Там же находилась и Академия Высшей Магии Акэндхэма, построенная более трехсот лет назад. Треть центра города занимал район аристократов, построенный в незапамятные времена, он кичился роскошью и красотою построек, белоснежными каменными стенами, и яркими фонарями, светившими темными акосскими ночами. Здесь царила чистота и безупречность. На мостовой не было ни одной соринки, все упавшее туда тут же убиралось сонмом дежуривших дворников. В Акэндхэме был еще один район где жили самые богатые люди города, но он находился за городом на севере, около замка.

Широкие улицы центрального района, были замощены серым камнем. Он, изредка ремонтировали перед праздниками или приездом иностранных делегаций. Кареты знати и повозки горожан постоянно проносились по этим улицам. В центре города было две больших площади, одна у муниципалитета, другая, поменьше, перед Академией Высшей Магии. Вторая площадь указом короля была отдана под рынок, где стали собираться самые богатые торговцы в городе. Туда же приезжали и заезжие в город горовики, продававшие руду и драгоценные камни. За академией и между главной площадью был маленький квартал с жилыми домами. В нем же находился и единственный в городе театр. Такие же кварталы с узкими домами в три — четыре этажа и такими же узкими улицами, огибали две стороны квадратной главной площади. У одной стороны в торце находился муниципалитет, а с лева и напротив нее кварталы жилых домов. Некоторые были довольно высоки, и на их крышах возвышались маленькие башенки — остатки былой роскоши архитектуры.

С другой стороны главной площади была широкая дорога и большие дома игорных и питейных заведений, а также борделей. Посетить эти заведения для простолюдина считалось большой удачей. Люди из провинции подолгу копили деньги, что бы один раз развлечься в пабе или борделе, или проиграть все в казино, что бы потом уйти такими же нищими, как и были. Там же находились здания государственного управления, службы которых не помещались в муниципалитете. Все эти величественные здания были построенные еще в эпоху до разделения Империи Кинос, от которой сейчас осталась только маленькая часть.

В центре города всегда кипела напряженная жизнь, не затихая ни днем, ни ночью. Уборщики чистили улицы, ретиво собирая с дорог свежий сочно пахнущий лошадиный навоз. Прохожие спешно шли, по своим делам, опасаясь быть обворованными карманниками. Местами из-под мостовой пробивалась сочная зеленая трава. Мухи оживленно жужжали над кучей свежего лошадиного помета, к которой уже бежал нерадивый дворник с совком.

Был вечер, солнце медленно ползло к краю горизонта, окрашивая облака в светло-розовый цвет. В это время по окраине Акэндхэма, прячась в кустарнике и избегая излишнего внимания, к городу шел горовик с красной бородой. Самые нищие районы города уже были видны на горизонте, и этот путник неустанно и осторожно приближался к ним. Он аккуратно ступал по тропинке, стараясь не попадаться на глаза пешеходам, и прятался в густой кустарник у покосившегося деревенского забора, когда мимо него проезжали кареты и повозки. Хорошие доспехи горовика, сделанные из тальма, не создавали излишнего шума при его движениях, позволяя при необходимости почти бесшумно передвигаться.

Идя к городу Красная борода, размышлял о том, что будет с его государством в будущем. Также у него в голове находилось и место для его многочисленной семьи, о которой он постоянно беспокоился.

После уничтожения корабля, он очнулся только вечером, и тогда связавшись через магическое зеркало с королем Дугских гор, пират решил перейти к плану, который был заготовлен ранее. С него должна была начаться кампания против четырех людских королевств — Акоса, Рикора, Грана и Империи Кинос, в состав которой когда-то входили все три первых государства.

Операция, которую Дугские горы должны были провести в Акэндхэме была очень важна для будущей компании, по этому горовик и стремился пройти в город незамеченным. Именно ради этого задания, он преодолел пешком множество лиг, и провалить его он не мог.

В Акэндхэме уже темнело, когда на разбитые улицы его окраин въехал деревянный фургон Фойдора. Солнце уже скрылось за горизонтом погрузив городские улицы в сумерки.

После того как к Фойдору и Янту присоединился Илэн, поездка их приняла совершенно другой характер. Уже в первый день им всем казалось, что с тэнге они были знакомы очень давно, и говорили словно старые друзья, понимая друг друга с полуслова. Их разговоры касались самых различных тем, очень часто Илэн им рассказывал о событиях, произошедших во время великой войны, про которую он знал необычайно много.

— Удручающее зрелище. — Вздохнул Илэн Кенеро, когда они въехали на грязную улицу с маленькими покосившимися домишками, окна в которых были забиты досками. Во многих дворах вместо клумб перед домом были огороды, или просто трава, росшая на каждом не затоптанном клочке земли.

— И не говори. — Поддержал разговор старик. — С каждым годом, все хуже и хуже. Король с аристократами окончательно расточили все государственное достояние, на свои нужды. Погрузив страну в бездну нищеты и беспросветности.

Пока, Фойдор и тэнге обсуждали бедственное положение народа, Янт лежа в фургоне читал художественную книгу, и мельком слушая ведомый дедом разговор. Фургон был завален различными сундуками и мешками с запасами еды и вещами. В самом конце стояли две большие кифары с водой, мерно плескавшейся в сосудах, во время езды.

— И как население относится к королю? — Задал Фойдору вопрос полуакар.

— Никак. Точнее плохо. Все недовольны, но ничего сделать не могут, да и не хотят. У короля армия и власть, и поэтому никто не хочет умирать. По сему остается только жить так как живется.

Фургон медленно проехал по улице напротив низкого утлого одноэтажного дома с дырявой черепичной крышей. Окна его были закрыты посеревшими от времени ставнями, из трубы шел редкий дымок от щепок, горящих в нищенском очаге. На небольшом участке росла высокая луговая трава, в его углах был свален какой-то деревянный хлам, использовавшийся как дрова, обитателями этого унылого жилища. Всю эту картину нищеты и убогости завершало несколько детей в обносках, играющих у порога.

— Да, положение очень плохое. — Заметил Илэн.

— После Великой войны по крайней мере первые сто лет было гораздо лучше. — Продолжил мысль Фойдор Удвинг. — Упадок произошел после того как какой-то император, давно историю читал имя не помню, разделил Империю Кинос на четыре части. Это было лет триста назад, точнее где-то около двести семидесяти. Тогда, он опасался что его сыновья просто убьют друг друга из-за наследства. Когда из семнадцати сыновей осталось только трое, он умирая приказал разделить империю на четыре части. Так и образовалось три новых королевства, Акос, Рикор и Гран. Вот после этого дела стали сильно ухудшаться.

— И кто стал управлять четвертой частью?

— Вроде наместник. — Неуверенно ответил белый маг. — Хотя я точно не помню. Но у империи Кинос остался мизерный кусок земли. Хотя из этих четырех королевств она сейчас самая сильная. Итак, вот после разделения империи все дела стали ухудшаться. — Громко рассказывал старик. Одинокие прохожие шедшие по окраине грязной улицы оглядывались на сидящего на козлах старика и смотрели на него, как на дурака. — Тогда-то они начали войну между собой, и пограничный передел территории. Границы государств неоднократно менялись, но в итоге самым большим из них стал Акос. Потом потомки продолжили дела своих отцов, и так все… — Зловонный запах общественного сортира, мимо которого они проезжали заставил Фойдора прекратить свой рассказ и закрыть лицо рукавом хламиды.

— Канализации у них тоже нет. — Сделал вывод Илэн.

— Вроде есть только в ближайших к центру кварталах и самом центре. По крайней мере, так было когда я жил здесь. Правда я слышал, что она вот-вот развалится. И этому свидетельствуют постоянные аварии. И с каждым днем все в меньшем и меньшем количестве домов она работает.

Две усталых лошади медленно тянули повозку, на которую постоянно глазели безразличные прохожие. Стало темнеть. С наступлением темноты, количество пешеходов на улицах начало быстро уменьшаться. Фургон выехал на более приличную дорогу, где появились остатки брусчатки, положенной здесь в незапамятные времена. Запоздавшие прохожие спешили скрыться в стенах своих ветхих домов, и неуверенно бежали по улицам. Бодрые воры и грабители шли неспешно и уверенно. Выйдя на полупустую Акэндхэмскую улицу они начинали свой трудовой день. Редко встречались одинокие патрули стражников, лениво идущих по улицам.

— Ну, и скоро мы приедем? — Спросил у старика Янт, предвидя, что опять придется остановится в каком-нибудь грязном трактире с клопами, где они до этого проводили все ночи путешествия.

— По моей карте на следующем повороте. — Ответил Фойдор с козлов.

Илэн, погруженный в молчание, сидел рядом с ним и разглядывал редких пешеходов — встречающихся под покровом ночи. Идущие по улице в темноте они не видели тэнге, иначе наверное они бы испугались странного чужестранца.

Свернув с главной улицы Фойдор выехал, на узкую, но хорошо сохранившуюся дорогу, где могли спокойно разъехаться три таких же фургона. По обе ее стороны пошли длинные двухэтажные дома, обнесенные разнообразными заборчиками. Ночная темнота скрывала недостатки и делала силуэты убогих, при дневном свете зданий, таинственными и загадочными. Редкие огни слабо освещали улицу, скрывая преступников вышедших сюда заниматься грабежом.

— Уже скоро. — Проговорил белый маг, когда ночь со всей свойственной ей силой взяла права в городе, погрузив его в непроглядную тьму. Тысячи звезд светили на небе, прояснившемся после заката. Вдалеке улицы, по которой ехали путешественники горел яркий красный фонарь, маня к себе, словно угли в придорожном костре, уставшего и голодно путника. Этот фонарь ярко светил, выделяясь среди других тусклых и блеклых огней ночного города. Вокруг него летала туча насекомых. Их тени рывками мелькали на мостовой. Этот одинокий фонарь стоял у старого двухэтажного здания, с дорогой в задний двор, где из строительных отходов была построена конюшня, явно куда позднее, чем само ветхое здание, в темноте вполне могшее сойти за новую и опрятную постройку.

— Приехали. — Потянув вожжи, Фойдор остановил лошадей.

— Тогда, пора прощаться. — Сказал тэнге, спрыгивая с козел на землю. Простившись со стариком и его внуком, исчез в ночной темноте, в направлении трактира на котором весела вывеска подсвеченная магическими красками и гласившая: «Одноглазый хмырь».

Белый маг медленно слез с козел и подошел к обломанной чугунной калитке. Юноша, вылез из фургона и посмотрев Илэну вслед, присоединился к своему деду. Вместе они вошли на небольшой передний дворик заведения, и подошли к обшарпанной серой двери, красноречиво говорившей о материальном состоянии живущих в этом доме людей.

Само здание, как и его дверь, выглядело удручающим. Черепица на двухскатной крыше была изрядно побита временем. Дыры в ней были залатаны, чьей-то заботливой рукой. Во многих окнах на первом этаже не было стекол, и они были криво забиты досками и сколоченными из них деревянными щитами. Старые стекла в окнах второго этажа были куда целее, чем на первом. Но изредка попадались рамы, где вместо стекол были деревяшки. Над входной дверью этого дома висела черная вывеска в форме остроконечной шляпы. Где выцветшими красками было написано «Бордель: «Черные ведьмы»». Благодаря яркому свету фонаря Янт смог рассмотреть детально это здание, несмотря на то, что вокруг уже было темно, и тихо, как и подобает ночью в мирном городе, где все добропорядочные жители уже спали, а недобропорядочные старались не привлекать лишнего внимания.

— Ты уверен, что мы приехали именно туда? — Спросил парень, с трудом прочитав названия вывески. — Раньше мой отец вроде жил в другом месте. — При мысли о возможной встречи с отцом он немного разволновался, но потом нашел что волноваться не следует, поскольку возможно они так и не смогут найти его отца.

— Да. — Сказал белый маг легонько постучав по двери. — Я сверялся с картой, которую он прислал. Да не мне ли знать Акэндхэм? Я знаю его как свои пять пальцев! И этот старый бордель…

Прошло несколько минут молчания. Однако никто не спешил открывать им дверь.

— Может, мы не туда приехали? — Опять повторил свою мысль юноша.

— Туда, туда! — Постучал старик еще сильнее.

— Как знаешь.

Прошло еще несколько минут, но никто так и не соизволил открыть дверь, или хотя бы выглянуть в окно.

— А может, его нет дома. — Предложил Янт, глядя на дверь. — Никаких признаков жизни!

— Вот это уже более вероятно. — Фойдор стал бить кулаком по двери, а затем и пинать ее ногой.

— Иду! Иду! — Послышался недовольный голос за дверью, после того как старик с минуту ее пинал. Затем был слышен звук падения на пол тяжелого предмета и шаги.

После недолгого ожидания дверь со скрипом наконец-то открылась. На пороге в мрачном свете ламп холла, показался полуэльф, лет тридцати, в шелковых зеленых одеждах. Он небрежно посмотрел на старика и юношу и спросил:

— Что вам надо?

— Здесь живет Эдэлин? — Задал полуэльфу Фойдор.

— А что вам от него надо? — Враждебно у старика спросил хозяин.

— Эдэлин! — Закричал на него белый маг. — Ты не узнаешь собственного отца! Как можно?!

— А, папаша. — На лице Эдэлина появилась идиотская улыбка — Рад видеть. — Он был немного похож на Янта чертами лица. Но волосы были чисто белого цвета, только немного подлиннее.

— Надеюсь, у тебя есть здесь свободные места, где бы мы могли переночевать? — Строго спросил его старик.

— Конечно, конечно. Свободных комнат много. — Он жестом предложил войти в дом. Они прошли в большой холл, освещенный тусклым желтым светом кристаллических ламп. Напротив входной двери была старая лестница с целыми ступеньками. За ней были две двери с многозначительными надписями «М» и «Ж». В левой стороне холла был вход в узкий и темный коридор. С правой стороны холл доходил где-то до половины крыла здания, и заканчивался тремя заскорузлыми дверьми. Он был забит разнообразной рваной мебелью. На нее было страшно садиться или даже просто стоять с ней рядом. Пол был затерт до дыр, которые то и дело зияли в старых досках. Все это окружение входило в резкий контраст с красивым костюмом хозяина, состоящего из белого сюртуки и синих бархатных штанов.

— А кстати, кто это с тобой приехал? — Весело спросил он у старика.

— Ты не узнаешь собственного сына! — Закричал на него старик.

— А, сын! — Воскликнул Эдэлин. — Рад видеть. Интересно как выглядит сейчас твой брат близнец…

— Что! — Фойдор, пораженный сказанным своим сыном, схватил его за воротник. — Какой еще брат!? — Закричал он на него, негодуя.

— Близнец. — Сказал хозяин дома не поняв, от чего старик пришел в такую ярость. Потом он быстро сообразил что хотел он него белый маг.

— Подожди меня здесь. — Сказал Фойдор ошарашенному Янту, отпуская Эдэлина. — Я сейчас поставлю во внутренний двор фургон и распрягу лошадей. Не хватало, что бы нас еще ограбили! — Старик побежал на улицу к стоящему там фургону.

— У меня разве есть брат! — Стал допрашивать Янт своего отца. Эта новость взволновало его и юноша потерял всякое спокойствие.

— У меня тогда совсем из головы вылетело. — Стал оправдываться Эдэлин Тэн-Андэр пятясь назад. — Да твой брат с матерью остался. Сумасбродная особа была.

— А где он сейчас?

— Не знаю. — Тэн-Андэр уперся в диван.

— Как это не знаешь! — Возмутился Янт, забывчивостью отца.

— Понимаешь, — Эдэлин сел на оборванный диван подозрительного вида, абсолютно не сочетающейся с его дорогой одеждой, — тогда я не придал этому большого значения. Твоя мать решила покинуть Акос и отправилась неизвестно куда. Я решил остаться здесь. Одного ребенка она отдала мне. Поскольку везти двоих было накладно. Я его сплавил живущив в моем доме лесным эльфам.

— И это мой отец! — Воскликнул юноша, не зная смеяться ему нужно или плакать. — Какой ужас!

— Не все так плохо. — Попытался оправдаться полуэльф, который очень жалел, что заикнулся о брате близнеце. Но за последние годы, даже тот факт, что у него есть сын вылетел из его головы.

— Все просто ужасно! — Янт хотел было сесть на кресло, но оно показалось ему настолько грязным, что он решил постоять. Мысли о брате близнеце, полностью поглотили его сознание, и он совершенно забыл о том, что хотел рассказать отцу о кошмаре увиденной им в сожженной деревне.

— Кто? — Дверь с надписью «Ж» с размахом открылась и из-за нее вышел огромный горовик. Он был не просто огромных размеров но имел на редкость отталкивающий облик бомжа. Его ржавый стальной панцирь местами прогнил и оттуда торчала холщевая рубаха. На правой руке была латная перчатка, на левой же ничего не было, кроме многочисленных мозолей. Ноги закрывали кожаные штаны затертые, но все еще прочные. Правая нога была обута в кованный металлический сапог, а левой обычный кожаный, с наполовину оторванной подошвой. На голове горовика был серый шарообразный шлем с отломанным забралом, которое висело с его левого бока. Торчащие из-за шлема волосы не позволяли разглядеть морщинистое лицо обладателя сего облика. Длинная серо-черная борода имела несколько колтунов, и в ней хранилось множество остатков пророненной еды.

— Где ужас? — Спросил горовик, топнув своим металлическим сапогом.

— А познакомься. — Встал Эдэлин. — Это Дор Эльбс. Мой друг.

— А вспомнил. — Сказал Дор, гладя сверху вниз на Янта. Его рост был почти на два фута выше чем у юноши. — Ты говорил, что скоро к тебе твой старик приедет. Это он? — Удивился горовик. — Хорошо сохранился! — Сказал он, как только Эдэлин хотел открыть рот. — И не скажешь, что за сотню. — Дор подошел поближе к Янту. — Вот беда с этими бессмертными, не понять, толи мальчишка, толи за сотню. — Вздохнул он.

— Вообще-то это мой сын! — С неизвестно откуда взявшейся гордостью сказал Тэн-Андэр.

— Не знал. Не знал. — Проговорил друг Эдэлина. — Не думал, не гадал, что у тебя есть дети. Я вот сейчас только из городской канализации вылез. — В пользу правдивости слов горовика свидетельствовал канализационный запах исходивший от него.

— Это Янт. — Представил сына горовику хозяин дома. — Дор сейчас делает из моего дома прямой спуск в канализацию города. — Пояснил он юноше.

— Да это не простая работа. — Стал рассказывать горовик. — Я узнал, что здесь прямиком под домом рукав канализации есть. Старая постройка. И мы с твоим отцом решили раздолбать пол и пласт земли, что бы попасть туда.

— Но зачем? — Искренне удивился юноша.

— Как зачем? — Пришло время удивляться горовику. — Запасной выход будет, на случай побега. Мало ли что. Я горовик умелый. Уже построил здесь конюшню. Руки у меня из нужного места растут, так что все будет нормально. Не бойся.

— Ужас! — Беззвучно сказал Янт, вспоминая ужасного вида конюшню. На секунду у него появились опасения не развалится ли старый бордель, от их пребывания. Но юноша, откинул их прочь.

— Раньше здесь конским дерьмом смердело! — Начал горовик. — Но я все сделал, теперь не смердит. А папаша твой, ты же говорил приедет? — Обратился он к хозяину старого борделя.

— Да он приехал. — Ответил Эдэлин, подходя к лестнице. — Сейчас он загоняет фургон, распрягает коней в конюшне.

— Понятненько. — Проговорил Дор. — В нашем борделе не страшны метели! — Затем он плюхнулся на одно из рваных кресел. Кресло заскрипело под его весом, и казалось вот-вот развалиться. Постучав рукой без перчатки по подлокотнику. — Молоток! Правда, хорошая мебель? — Спросил он у Янта, на что тот быстро кивнул. — Я ее притащил, когда один трактирщик разорился и новый владелец здания выкинул мебель на улицу, я тогда не одному барыге морду набил. Все покушались на ее, но один я ее забрал. Сейчас бы пивка, да рыбки…

— Кстати. — Вспомнил юноша. — Почему ты живешь в борделе? — Задал он отцу интересовавший его вопрос, с того самого момента, как он увидел это здание.

— Я это здание приобрел по бросовой цене! — Стал хвастаться Тэн-Андэр. — Правда, хорошее? Оно мне тоже тогда понравилось. Когда-то было известным местом. Здесь много чего осталось от прошлых хозяев. — Он повеселел. — Я как-нибудь устрою тебе экскурсию.

— Спасибо, не надо! — Отказался парень, подумав, что отец его будет посвящать в историю здания разгребая кучи старья.

Последовало долгое молчание. Горовик сидел на кресле смотря то на Янта, то на его отца. Эдэлин ожидая Фойдора сел на кресло, и посмотрел на часы, висящие на стене, ставшие с момента его покупки здания и до этого времени. Потеряв надежду узнать время при помощи них, он зевнул, изящно прикрывая рот ладонью.

Всю эту немую сцену нарушил злой Фойдор, влетевший через парадную дверь в помещение.

— Близнец, говоришь?! — Прокричал он. Затем вздохнув, добавил. — Ну ладно, это особо дела не меняет.

— Не меняет? — Удивился Янт. — Выходит, что есть у меня брат, что его нет, никакой разницы?

— А кто это? — Глядя на Фойдора спросил Дор Эльбс.

— Я думал, ты уже догадался. — Еще раз зевнул Эдэлин.

— А, это твой папаша! — Обрадовался горовик, хорошей работе своей памяти. — Фройдор!

— Фойдор. — Поправил горовика старик.

— Фройдор, Фойдор — никакой разницы для горовика. — Брякнул Дор, но его никто не слушал.

— Я теперь и не смогу жить так, как жил раньше, зная что у меня есть брат близнец! — Подошел к деду Янт.

— Забудь. — Сказал белый маг. — Пока. — Затем через секунду добавил. — Но потом я его поищу.

— Это хорошо. — Согласился Янт, стараясь успокоится. Идея иметь брата своего возраста была для него весьма радостна, поскольку с того момента как он переехал в деревню он не имел друзей и был вынужден пребывать в одиночестве.

— А теперь, где наши комнаты? — Рявкнул Фойдор, срывая голос — Надеюсь, ты потрудился их приготовить к нашему приезду?

— Да, конечно. — Почему-то смеясь сказал полуэльф. — Любые комнаты в правом крыле, на втором этаже. Выбирайте, все свободны.

— Надо бы вещички туда отнести. — Продолжал старик.

— Дор вам поможет. — Эдэлин встал с грязного засаленного дивана, и пошел к обшарпанной лестнице. — Пойду-ка я спать. — Ступеньки сильно заскрипели, когда он наступил на них. Опираясь на поцарапанные перила, некогда сделанные из лакированного дуба, но сейчас имевшие плачевный вид, он медленно побрел на второй этаж.

— Это ты тут Дор? — Спросил старик горовика.

— А по-твоему где я должен быть? — Буркнул горовик, заставив Фойдора задуматься на тот ли вопрос он ему ответил.

Скрипя креслом горовик встал. Затем после выполнения столь многосложного действия он тяжело вздохнул.

— Ну, куда идти? — Небрежно бросил он.

Старик указал пальцем в том направлении, где была конюшня, и внутренний двор.

— Поперли! — Дор медленным шагом пошел к одной из дверей в конце холла, ведущей к месту назначения.

Внутренний двор — именно так называлось пространство между зданием и стеной, за которой шел другой участок. Он оказался довольно большим и просторным. Темнота скрывала его он глаз обитателей дома. Там располагалась конюшня, построенная Дором из строительных отходов. Она была на небольшом расстоянии от дома. Это страшное сооружение выглядело так, будто готово было развалиться в любой момент от малейшего дуновения летнего ветерка. Около конюшни, во внутреннем дворе, стояла повозка с лошадями, наполовину распряженными. Двор был огорожен от остальных участков высоким забором, из-за него торчали острые крыши соседних зданий. В нем росло несколько деревьев, самое большое из которых было мертво. Стоящее в центре оно уже давно высохло и в любой момент могло рухнуть. Его мертвенный вид придавал окружающему пространству, некую унылость, проявлявшуюся только днем, поскольку ночь тщательно укутывала мертвый ствол, придавая ему таинственную загадочность. Звезды мерцали, хорошо освещая темное небо.

В это время Янт ходил взад-вперед по выбранной себе комнате в правом крыле. В ней была большая двуспальная кровать, не раз служившая ложем для утоления страсти, матрацы были еще целы, и давали возможность спать на ней. Рядом с кроватью стояла старая тумбочка, но вполне приличная, покрытая слоем пыли. У стены располагался видавший виды шкаф с поломанной дверцей, внутри которого, еще что-то висело.

Открыв окно, юноша стянул с кровати пыльное истлевшее покрывало. Его вместе с постельным бельем он выкинул на улицу через окно. В развалившемся комоде, нашлось стиранное много лет назад постельное белье, которое он аккуратно расстелил на кровати. Одинокая свеча под потолком тускло освещала комнату. Еще немного света добавлял красный фонарь, работающий на кристалле и всегда светящий ночами.

Выглянув в окно, юноша вдохнул городской воздух, который ему не очень понравился. Решив помочь Фойдору с вещами он поспешил покинуть свой покой.

— Аккуратней, аккуратней! — Прикрикивал на горовика белый маг, когда тот вынимал сундуки из фургона. Горовик облокотившись на пол фургона одним коленом, поскольку под его весом он мог и развалиться, ставил сундуки на землю.

Где-то во дворе в зарослях у забора одиноко стрекотал кузнечик. Его звук мелодично наполнял ночную тишину, нарушаемую звуками ночного города.

— Ты все еще здесь? — Спросил юноша, подойдя к старику.

— Да. — Ответил тот. — Выгружаю.

— Выгружаю я! — Буркнул Дор, вынимая последний сундук из фургона.

— Какая хорошая ночь! — Заметил Янт. Наконец-то после долгого переезда юноша мог спокойно отдохнуть, никуда не спеша, и не торопясь.

— И не говори. — Старик посмотрел на звезды. — Как романтично. Вспоминаю свою молодость в Акэндхэме. Я тогда был совсем юн…

— Да. — Кивнул Янт. — Романтика.

— А я в молодости любил ковать! — Сказал горовик становясь на землю обеими ногами. — Какие незабываемые ощущения! Так приятно, когда после удара молота поднимаются снопы искр, освещающие темную кузницу. А звук молота. Это вообще… Именно за это я любил посещать кузнечные цеха. Я смотрел как молот покоряет железо. Это настоящий бой! Из смотанных прутов он делает мечи… — Он вздохнул. — Моя молодость в хребте Гурда… Какие хорошие воспоминания… Мой первый топор… Мой первый бой… Мы тогда дрались с кочевыми племенами. Какие воспоминания!

Кузнечик по-прежнему стрекотал, где-то в кустах у каменного забора, не обращая внимания на восторженные крики горовика.

— Мой первый взмах топором! Первый убитый враг. — Продолжал Дор. — Какие воспоминания! Как я ворвался в ряды врагов, как рубил… Как товарищи кричали свой клич за моей спиной. — Горовик резко замолчал и погрустнел. — Но потом… — Руки его затряслись, и на глазах выступили слезы. — Кто-то ранил меня. Я плохо помню этот момент. Помню, что я упал, но потом встал и даже убил одного дикаря. Потом я услышал крики товарищей. После этого я несколько месяцев лечился… А потом… — крикнул горовик, — меня исключили из полка! Оказалась, что во время сраженья я был единственный кто пострадал. Никто больше кроме меня не был ранен. И исходя из этого, старейшины решили что я не пригоден для боя. Это был позор. Я покинул хребет Гурда и поехал скитаться. Я долго путешествовал по разным людским городам зарабатывая кузнечным делом и остановился в Акэндхэме! — Выкрикнул горовик. — Моя молодость была загублена!

Затем последовало молчание, после которого тоска Дора вызванная воспоминаниями стало исчезать.

После он потащил сундуки в дом, что-то бурча себе под нос.

— Печально. — Заметил Янт.

— Такая жизнь у большинства существ нашего мира… — Многозначительно сказал белый маг.

— Пошли. — Юноша взял мешок со своими вещами, стоявший на самом краю фургона и пошел к задней двери, откуда уже показался горовик, возвращавшийся к фургону.