Донгель. Дартоморт. 3 января 5375 года
Рано утром мы телепортировались в подземное царство.
Магия дроу сильно отличалась от той, которую использовали торгоградцы, по крайней мере, это заклинание — точно. Когда мы переезжали в Островлик, телепортация была представлена в виде обычных ворот, между створками которых воздух слегка подернут маревом. А колдовство Дирита окутало нас облаком тьмы… И когда она рассеялось мы оказались в большой зале, отделанной черным мрамором со странными гобеленами на стенах и горящими канделябрами.
— Дирит! Я чувствовал, что ты сегодня вернешься! — бросилось в объятья дроу удивительное существо.
Я сначала хотел отнести его к эльфам, но потом засомневался. Фигурой он напоминал нашу расу, но голос у него совсем другой. Я не смогу назвать его тембр… Он охватывает все высоты. Поэтому его речь превращалась в настоящее произведение искусства. Глаза у него неестественно большие… Больше, чем у обычных эльфов, и светящиеся синим огнем, напомнившим мне две яркие звезды в ночном небе. И волосы цвета темного ночного неба… Горящего магической синевой.
— Ирлорин, мальчик мой, — встрепал волосы юноше Дирит. — Как ты?
— Хорошо. Хочешь, я станцую для тебя вечером?
— Ладно, — улыбнулся дроу. — А как остальные?
— У них все в порядке, — Ирлорин слегка подпрыгивал от возбуждения. — Элидана написала новую песню. А Мильфен поссорился с Арналой.
— Из-за чего?
— Разошлись в танце… Дирит, я скучал по тебе. Обещай, что когда опять куда-нибудь поедешь, возьмешь меня с собой, — схватив дроу за руку, просительно заглянул ему в глаза юноша. — Ну, обещай!
— Там посмотрим, — Дирит мягко отстранил Ирлорина. — Я сейчас к матроне.
— А матрона что-то задумала, — снова попытался прижаться к дроу юноша.
— Хватит. Вот, отведи Донгеля к остальным и объясни ему, что и как. Я скоро приду.
— Я буду ждать.
Дирит ушел вместе с дроуской молодежью, а я все еще не мог сдвинуться с места, пораженный открывшейся передо мной картиной.
— Ты Донгель? — проводив Дирита взглядом, обернулся ко мне юноша.
— Да.
— Я — Ирлорин. Звездный эльф.
Мне казалось, что скорее его можно охарактеризовать другим словом… Всего одним.
— Я не голубой, — возразил на мои невысказанные мысли юноша.
Я испугался. Неужели он читает мои мысли?
— Нет, но вижу их ауру. Ты впечатлительный, поэтому создаваемые тобой образы очень четкие, — пояснил Ирлорин.
— Но почему тогда…
— Почему я тянусь к Дириту? Это ты хочешь спросить?
— Да.
— Все просто. Он мне вместо отца… Давно погибшего отца. Идем, найдем для тебя какую-нибудь комнатку.
Я покорно последовал за звездным.
Выйдя из зала, мы оказались в широком хорошо освещенном коридоре. Его стены оплетали какие-то лианы, они и испускали слегка зеленоватый свечение. Несколько раз мы сворачивали и наконец снова очутились в большом просторном помещении, но стены его из белого мрамора, у колонн возвышались кадки с растениями и было настолько ярко… Как в зимний солнечный день. Я на мгновение зажмурился.
— Ирлорин, кого это ты привел? — когда я, наконец, открыл глаза, то увидел перед собой эльфа, его золотые волосы слегка отливали зеленью, а глаза сияли бирюзой.
— Донгель, Гаэргиль, — представил нас юноша.
— Ты болен? — спросил эльф, кладя мне руку на плечо.
— Нет, — я тоскливо разглядывал удивительную пальму, рядом с которой мы стояли.
— Почему тогда ты весь сжался? Тебя много наказывали?
Я вздрогнул.
— Не бойся, здесь никто не собирается тебя обижать. Ты завтракал?
— Нет.
— Тогда идем.
Гаэргиль привел меня к длинному столу у стены, на котором стояли многочисленные вазы с ароматными фруктами, соки, молоко, сладости и легкое золотистое вино.
— Если тебе надо что-нибудь попитательнее, могу проводить в столовую, — жестом приглашая меня приступать, сказал эльф.
— Спасибо, не надо.
Фрукты оказались настолько аппетитными… Я так соскучился по их нежному вкусу, по блаженству, которое дарят плоды солнца… Лоск никогда не давал нам их, считая слишком большим лакомством и предпочитая пичкать нас витаминизированными таблетками.
— Почему ты плачешь?
— Я не плачу, тебе показалось, — я незаметно смахнул слезу, выступившую в уголке глаза.
— Ну, я тогда пойду? — нетерпеливо спросил Ирлорин. — Я его тебе передал… Ты позаботишься?
— Не беспокойся, все будет в порядке. Иди.
Звездный убежал, а Гаэргиль сел в кресло, ожидая, пока я закончу.
— Наверное, тебя интересуют наши правила?
Я кивнул.
— Мы не должны выходить за границы отведенных нам помещений без разрешения. Ну и буянить запрещено. Подчиняться принцу, мне кажется, ты будешь и сам. Что там еще?
— Кто ты?
— Раб. Морской эльф.
— У тебя есть… т'тага? — я поежился.
— Да. Здесь у всех есть т'тага. Хотя часто в этом нет необходимости.
— Почему?
— Многие из нас и добровольно остались бы у принца Дирита.
— Почему? Он же дроу…
— Он лучше многих, как подземных, так и наземных эльфов. А какая разница, дроу он или нет? — пожал плечами Гаэргиль.
— Но… Он ведь дроу! — от непривычной пищи меня слегка замутило.
— Я не понимаю, почему он приобрел тебя, если ты так агрессивно относишься к представителям его расы. Моредхелы ведь не редкость.
Когда я вспомнил обстоятельства, при которых я перешел к новому владельцу, меня пробила дрожь.
— Что случилось?
— Можно мне побыть одному? — попросил я.
— Ладно. Идем, я покажу тебе твою спальню.
Эльф провел меня боковым коридором и открыл дверь.
Комната была большой и светлой. Широкая мягкая кровать, занавешенная золотистым пологом, гарнитур с тремя зеркалами, мягкий половик и изящные гобелены, покрывающие стены… Я нерешительно оглянулся.
— Иди, — улыбнувшись, подтолкнул меня Гаэргиль.
— Но…
— Я тоже не сразу привык. У Дирита ты будешь жить здесь. Моя спальня третья направо, можешь заходить, если что.
— Спасибо, — сказал я в пустоту, потому что эльф уже ушел.
Закрыв дверь, я снова оглядел комнату. Мраморные стены, высокий потолок, великолепие во всем…
Нерешительно сев на кровать, я погладил большую пуховую подушку, покрытую нежнейшим шелком. Вышитая на ней белая роза слегка отливала золотом в свете нескольких магических светящихся шаров, висевших под потолком. Бархатное покрывало ласкало кожу рук, вызывая такие далекие и такие счастливые воспоминания…
Все это совсем не походило на то, что мне приходилось видеть у Лоска… И было так похоже на мою прежнюю жизнь, когда я еще был принцем…
Но ведь никто не лишал меня этого звания. Я и сейчас принц… Только нищий принц, без государства и власти.
— Принц рабов, — я горько усмехнулся, произнеся последнюю мысль вслух.
На мгновение мне показалось, что я дома…
Потом я вспомнил, как сильно истязал меня Лоск, и в каких ужасных условиях мне приходилось у него жить. Что же потребует от меня дроу, если позволил поселиться в такой обстановке?
Представив себе его требования, я заплакал, уткнувшись в подушку. Мне больше никогда не быть свободным. Даже умереть не смогу. Мысли о смерти повергли меня в панику. Слишком сильной тогда была боль наказания, и одно воспоминание о ней заставило меня свернуться в калачик.
— Ты бы хоть разделся, что ли, — потрясли меня за плечо.
Я вздрогнул и вскочил. Как я мог так незаметно заснуть?
— Не бойся, — рассмеялся Дирит. — Как ты?
— Хорошо, — я все еще дрожал.
— Успокойся. Идем, подберем тебе домашнюю одежду.
— Какую? — спросил я по пути.
— Штуки две пижамы, несколько халатов и костюмов, обувь… И нормальные заколки.
Я вновь представил, чем мне придется платить за все это, и резко остановился.
— Что случилось? — обернулся дроу. — Что ты так побледнел? Я сказал что-то не то?
— Не надо, — я попятился.
— Чего не надо?
— Ничего… Я… Мне… Пожалуйста, не надо мне одежды, — я прижался к стене.
— Голым что ли ходить собираешься? — улыбнулся Дирит. — Хватит выдумывать глупости. Идем.
— Пожалуйста, я не хочу… — у меня невольно потекли слезы.
— Да что ты все время ударяешься в панику? Я не собираюсь причинять тебе зло. Успокойся.
— Что со мной теперь будет? — тихо спросил я, сжавшись, когда дроу подошел ко мне.
— Еще придумаю, — махнул рукой Дирит. — Разве ты куда-то торопишься?
— Не надо придумывать… Я могу делать что угодно, даже мыть полы, только не заставляйте меня… Не заставляйте… Пожалуйста, не заставляйте… — мои ноги подогнулись и я рухнул на пол.
— Это и есть твое новое приобретение? — хлыст просунулся мне под подбородок и поднял голову. — Обычный моредхел, что ты в нем нашел? — поинтересовалась изящная дроу с золотыми волосами и красными глазами, одетая в черный костюм для верховой езды и свободный плащ.
— Да, это он, моя матрона, — поклонился Дирит.
Когда я понял, что это создание является главой Дома, меня затрясло.
— Его лихорадит, — безжалостно констатировала матрона. — Надеюсь, ты не собираешься баловать его? Мне уже вполне хватает десятка наглых моредхелов, разгуливающих по коридорам.
— Они ведь не позволяют себе лишнего, — возразил Дирит.
— Да, но все же… Хватит тебе уже этой расы. Сколько можно?
— Я прослежу, чтобы он не простаивал без работы.
— Вот и хорошо. Я к Первой Жрице, — она сверкнула глазами и удалилась.
— Удачи, моя матрона, — поклонился ей вслед дроу.
Я сжался на полу, обхватив колени руками.
— Ну и что мне теперь с тобой делать?
Я молчал, до крови прикусив губу.
— Если ты немедленно не встанешь, я использую эрго-т'тагу, — пригрозил Дирит.
Я попытался подняться, но опять упал.
— Успокойся, да что ты за паникер такой? — поддержал меня дроу.
— Не наказывайте меня, — сквозь слезы взмолился я, когда меня вновь шатнуло.
— Кажется, я понял, в чем дело, — взглянул мне в глаза Дирит. — Лоск слишком часто использовал личинку? Рассказывай.
— Не знаю, — меня затошнило при воспоминании о наказании. — Не надо!
— Так, — дроу резко свернул в какую-то комнату и усадил меня в кресло. — Рассказывай!
— Лоск… он… Я пытался… Но он… — я начал заикаться от страшных воспоминаний.
— В чем дело? Или мне надо влезть в твой мозг, чтобы получить интересующую меня информацию? — Дирит безжалостно взглянул мне в глаза.
— Не надо! Он… Я… Смерть! — я сполз с кресла и прижался к пушистому ковру, не в силах оторвать взгляда от лица дроу.
— Вот, так уже лучше, — Дирит вновь усадил меня на место. — Теперь успокойся и объясни, что у вас там произошло.
— Я пытался… уйти, — я не мог вновь заставить себя произнести слово, которое было источником невыносимой боли. — Он… наказал меня… Вот и все.
— Ну, это у всех бывает, — сказал дроу. — Я только не понимаю, почему это вызвало такой шок? Ты что, многократно пытался умереть? Сколько раз?
— Три…
— Это в пределах нормы. Некоторые до семи пытаются, — пожал плечами Дирит. — Ничего не понимаю…
Мне стало совсем плохо. Получается, что я настолько слаб, что был сломлен очень быстро… Безвольная кукла!
— Не плачь. Может быть, Лоск часто наказывал тебя по другому поводу?
— Нет… Пять раз, — я сжал руки в замок, пытаясь успокоиться.
— Тогда я совсем ничего не понимаю, — откинулся на спинку кресла дроу. — Никогда не видел, чтобы восьмикратное наказание возымело такой эффект. Я еще понимаю, если бы ты у тебя была совсем слабая воля. Но судя по твоим действиям на празднике, это не так…
— Не восьмикратное, — осмелился возразить я.
— Странно. Мне казалось, что я правильно посчитал. Тогда сколько?
— Лоск… Он… он наказывал меня за любую мысль о… об уходе, — я всхлипнул.
— И сколько получается всего?
— Не знаю…
— Как это может быть? Наказание т'тагой не такая вещь, которая легко забывается, — покачал головой Дирит и его взгляд стал жестким.
— Не знаю… Я честно не знаю! — закричал я, сжавшись под этим взглядом. — Много! Я не считал! Они не кончались! Пожалуйста, не наказывайте! Пожалуйста… — повторил я шепотом. — Я не вру…
— Вижу, что не врешь, — кивнул дроу. — Значит, теперь ты даже не можешь думать… о смерти?
Я задрожал от этого ужасного слова.
— Тогда все ясно. Ох, этот Лоск, я же ему объяснял… — вздохнул Дирит. — Нельзя слишком увлекаться наказаниями и пытаться изменить саму сущность, сознание раба. Достаточно добиться внешней покорности… Допрыгается он у меня однажды, — с угрозой добавил он.
Я вновь попытался успокоиться… По крайней мере не показывать свой страх.
— Да уж, промазал я с твоим приобретением… Надо было какого-нибудь солнечного взять…
Я невольно всхлипнул, представив, что стало бы со мной, если бы не вмешался Дирит.
— Ладно, теперь уже поздно горевать… Вставай и идем в гардеробную, горе мое.
Собрав последние силы, я подчинился.
— Значит, здесь тебя оставлять нельзя, — задумчиво сказал дроу, наблюдая, как я выбираю подходящую одежду.
Халат выпал из моей руки и мне пришлось нагибаться, чтобы его поднять.
— Почему? — мой голос сорвался.
— Ты замкнешься в себе и сдохнешь, — объяснил Дирит. — Что бы придумать… Ладно, пока ты будешь сопровождать меня, прислуживая при необходимости… И делая массаж, — с улыбкой добавил он.
Я сглотнул.
— Не бойся, ничего страшного не предвидится. Но тогда тебе понадобится не только домашняя одежда… Придется портным поработать…
— Не надо…
— Надо, — дроу взял меня за подбородок и заставил смотреть в свои фиолетовые глаза. — Я не потерплю рядом с собой драного моредхела. Да и моя репутация, как принца, может пострадать в результате твоих «не надо».
Потом, дождавшись, пока я закончу выбор, он молча проводил меня до комнаты.
— Вечером приходи в общий зал. Часы на стене.
Потом он ушел. Я принял ванну, которая находилась в помещении, смежном со спальней, расчесался и переоделся.
По крайней мере, пещеры не такие страшные, какими они мне представлялись. Но, может быть, все это иллюзия, и сейчас я нахожусь в холодной сырой камере?
— Прекрати, глупец! — раздался голос Дирита в моей голове, и меня скрутило приступом эрго-т'таги. Это действительно оказалось куда больнее.
Когда приступ прошел, я ничего не видел, перед глазами плавало красное марево, а в ушах стоял противный болезненный гул. Потом я почувствовал, как кто-то поднимает меня и кладет на кровать.
Где-то через полчаса зрение, наконец, возвратилось ко мне, и я обнаружил дроу, сидящего рядом.
— Таких глупостей больше себе не позволяй, — мягко сказал он. — Отрицание реальности — первый шаг к сумасшествию.
— Я уже сумасшедший!
— Нет. Пока — нет. И, надеюсь, никогда не будет. У тебя крепкий разум, раз его до сих пор не испортил Лоск.
— Я не хочу… Лучше быть безумным… Бездумным и безразличным…
— Таким ты все равно не станешь. И хватит. Если надо — поплачь, но если начнешь снова сомневаться в реальности… — Дирит нахмурился. — Впрочем, сейчас я докажу тебе, что ты не прав.
— Как?
— Увидишь. Смотри мне в глаза.
— Не надо… — попытался заслониться я, но дроу с легкостью отвел мои руки в сторону.
Его глаза… Они были озерами вечности… Извергающееся жерло вулкана, наполненное неестественного цвета лавой.
Меня пронзило странное ощущение, а потом я вновь вернулся к жизни. Если раньше иногда она казалась мне страшным сном, то теперь я понял… я знал, что все это была еще более страшная реальность. Ведь во сне есть надежда проснуться… У меня же теперь нет такой надежды.
— Понял?
— Да… Я не хочу такой реальности! — слезы хлынули из моих глаз, я попытался встать, но Дирит прижал меня к кровати, ожидая, пока стихнут рыдания.
— В нашей жизни много такого, чего мы не хотим, — грустно сказал он. — Все будет хорошо.
— Все будет плохо, — прошептал я. — Рабство, унижения и муки… А теперь я еще и у… — я запнулся.
— Зря ты меня боишься. Дроу ничем не хуже наземных эльфов. Но я не буду тебя переубеждать, потому что уверен, что со временем ты все поймешь и сам.
— Подождите… — я замолчал, когда выходящий Дирит обернулся.
— Ну?
— Зачем… Вы это сделали?
— А зачем мне псих? — ответил вопросом на вопрос дроу.
— Но ведь… я же только раб.
— Да. Но разные хозяева по-разному относятся к своим рабам. Так же как разные пастухи по-разному относятся к животным.
Я уже жалел, что спросил об этом.
— А Вы уверены… что теперь я буду нормален?
— Надеюсь. По крайней мере, первый приступ удалось предотвратить.
— Так это была не т'тага? — испугался я.
— То, что ты чувствовал — т'тага. Но то, что ты мог подумать, если бы я не велел ей остановить тебя, было гораздо опаснее.
— Вы следите за моими мыслями? — я вспомнил про голос, раздающийся в голове.
— И да, и нет. За тобой следит эрго-т'тага, а она сообщает мне, когда возникает угроза серьезных функциональных нарушений.
— Я… Мне мерещился голос… — прошептал я себе под нос.
Уже закрывающаяся дверь снова приоткрылась.
— Тебе не мерещилось. Владелец о-т'таги может разговаривать со своими рабами.
Я еще долго лежал, постепенно приходя в себя. Потом ко мне заглянул Гаэргиль.
— Тебе лучше? Вечерний приказ Дирит не отменял.
Со вздохом встав, я поплелся в зал.
Там было светло, как утром… Впрочем какая может быть разница в пещерах?
Еще в зале было много эльфов. Наверное, около сотни. Они спокойно переговаривались, расположившись на диванах, музицировали, или растворялись в прекрасных танцах.
Между сидящими иногда проплывали подносы с угощением, предлагающе подлетая к каждому. Это совсем не походило на тюрьму… Скорее на дворец. Тем более, что и одеты эльфы были соответственно. Белоснежные, серебренные, золотистые, а также многих других цветов костюмы радовали глаз своим изяществом и гармонией.
— Донгель, — как всегда Дирит подошел незаметно.
— Я тут, — вздрогнул я.
— Идем. Это тебе стоит увидеть.
Я последовал за дроу, думая, что чем бы ни было то, что он хочет мне показать, мне лучше как раз этого и не видеть.
Дроу вел меня по разветвленным коридорам и, наконец, мы достигли небольшой комнаты. В ней была расположена постоянная телепортация, выглядящая как овальный огненный провал.
— Идем, — Дирит крепко взял меня за руку, когда я остановился.
Мы очутились в прекрасном ночном зимнем саду. Под светом звезд снег переливался всеми оттенками синего и создавалось впечатление, что по нему рассыпаны светлячки.
— Красиво, — сказал я, поплотнее закутываясь в бархатный халат от холодного ветра.
— Смотри туда и слушай, — указал дроу, набрасывая на мои плечи свой плащ.
Скоро из-за деревьев полилась нежная музыка. Тихий звон далеких светил, шум ветра, мягкость снега сплелись в этой удивительной мелодии. Я никогда не слышал ничего подобного.
Потом музыка забрала меня в свои объятья. Она рассказывала о зимней грусти и всех безвременно погибших и о счастье, которое познает мир, окутавшись снежным покрывалом. О зимних узорах на окнах и искрящихся инеем деревьях. О красоте капли росы на зеленом листке и журчании весеннего ручья. О свободе птицы, парящей в небесах.
Да, под звездами парила птица. Птица, чье оперение светилось светом звезд. Она танцевала и кружилась в воздухе, заставляя сердце замирать и чувствовать одновременно и радость и грусть. Мне все время казалось, что сейчас я взлечу, и присоединюсь к ней в танце, и ничто не сможет удержать меня на земле…
Потом все кончилось.
— Это… это прекрасно.
— Спасибо, — сказал подошедший к нам Ирлорин. — Дирит, а тебе понравилось?
— Да. Ты был великолепен, — дроу положил руку юноше на плечо. — Ты все растешь.
— Я хотел передать красоту зимы. Как, по-твоему, у меня получилось?
— Да. Но у тебя все еще слегка проглядывает весенний мотив.
— Я постараюсь исправиться, — звездный прижался к Дириту. — А зачем ты привел его?
— Он никогда еще не видел твоих танцев.
— Он мог бы посмотреть на них и когда тебя не будет, — шутливо обиделся Ирлорин.
— Нет. Пока он поедет со мной. Так что его тоже не будет.
— Почему он, а не я?
— Ах, малыш… Вспомни, как ты себя чувствовал, когда только попал ко мне.
— Я не хочу вспоминать, — встряхнулся юноша. — Теперь все по-другому.
— Да, но Донгель сейчас примерно в такой же ситуации.
— Ты же ездил не в Мориоград!
— Ну и что. Лоск… — при упоминании этого имени дроу слегка поморщился. — Лоск намудрил. Он пытался изменить душу Донгеля.
Ирлорин вздрогнул и побледнел.
— Тогда понимаю, — кивнул он. — Дирит, сделай что-нибудь с этим Лоском! Пожалуйста!
— Может быть. Хотя он просто еще слишком глуп. Возвращайтесь домой, а то замерзнете. А я прогуляюсь.
— Ну что, идем? — обратился ко мне звездный, когда похожий на черную птицу, дроу скрылся в темноте.
— Я никогда не видел ничего подобного, — все еще находясь под впечатлением танца, сказал я.
— И вряд ли увидишь. Каждый танец — это мир. И его нельзя повторить, потому что получится лишь бледная копия.
— Но как же тогда ты тренируешься? — удивился я.
— Миров много. Часть из них похожа, но каждый имеет собственную душу.
У портала я остановился и вновь взглянул на звездное небо. Мне очень не хотелось покидать сад, несмотря на холод, пронизывающий до костей.
— Скажи, я Дирит часто разрешает подниматься на поверхность? — все еще не двигаясь, спросил я.
— Это наш сад. Когда не слишком холодно или сыро мы часто гуляем в нем. Для кого, по-твоему, предназначен портал?
— А он большой?
— Сад? Достаточно. Примерно три на три километра. С речкой и озером. Ладно, пошли уже, а то я замерз, — потянул меня Ирлорин. — Насколько я понял, твоим прошлым хозяином был Лоск?
— Да.
— Моим тоже. А до этого я был в самой большой мориоградской тюрьме… У их главного жреца.
— Расскажи, — попросил я.
— Про Мориоград — не буду, — вздрогнул звездный. — Я не хочу вспоминать об этом. У Лоска было лучше… Но он постоянно боялся, что меня украдут, поэтому я жил в темном сейфе, около метра в диаметре. Хорошо, что тогда я был еще совсем ребенком… И к тому же я не понимал никаких языков, кроме своего.
— А потом тебя купил Дирит?
— Да. Лоск сначала не хотел продавать меня, потому как привязался. Но в сейфе мне было плохо, это он, к счастью, понимал, а ему требовались большие деньги, чтобы обезопасить свою собственность. Он влез в долги и, когда выхода уже не оставалось, был вынужден продать меня принцу.
— И ты счастлив?
— Да, я счастлив. Здесь я познал счастье. Дирит сначала совсем не отпускал меня от себя, пока у меня не прошел шок, и я не поправился, да и теперь часто общается. Он любит меня. И всех нас.
— Как забавных зверюшек, — с горечью добавил я.
— Скорее как маленьких неразумных детей, — возразил Ирлорин. — Не знаю как другие, но я никогда не покину принца. Он дал мне все, о чем я мечтал.
— А свобода?
— Что ты считаешь свободой? Разве я — не свободен? Я живу с любимыми людьми, занимаюсь любимым делом… Разве не это — свобода? Но, может быть, ты предпочитаешь свободу нищего?
— Нет, — я последний раз взглянул на небо и шагнул в портал.