Гронкарт. Четверг, 32 мая 5374 года

Наконец я решил, что пришла пора действовать. Почти полтора месяца я усиленно занимался тренировками, а если учитывать, что месяца здесь длиннее (по тридцать пять дней), то это немалый срок. Поэтому я прямо с раннего утра отправился в тюрьму, хотя у меня были выходные до понедельника. Но, во-первых, я не собирался ждать так долго, а во-вторых, неизвестно, можно ли будет застать начальника ближе к выходным.

— Благодарю за неплохие рабочие условия, но я пришел увольняться, — сообщил я ему, когда он, наконец, вышел умываться.

Шах удивленно зевнул.

— Что случилось? Мне кажется, что это хорошее место. И платим достаточно много… Или ты намекаешь, что пришла пора повышения?

— Нет, я отправляюсь поступать на другую работу.

— Какую?

— У инквизиторов.

— Так ты не спеши, — тут же проснувшись, посоветовал начальник. — Инквизиторы могут и не взять, куда тогда пойдешь? Я просто учту, что ты можешь уйти, вот когда все уладиться, тогда и уволишься.

— Благодарю, но меня это не устраивает. Я предпочитаю все решить сейчас.

— А если тебя не возьмут?

— Тогда уеду из города. Кроме гильдии инквизиторов, в Мирограде нет ни одного заведения, в котором я желал бы работать.

У Шаха невольно вытянулось лицо:

— Я, конечно, знал, что моя тюрьма тебе не очень нравиться, но не настолько же!

— Меня не устраивают здешние порядки. Слишком уж мягки с заключенными. Мало правил и запретов, — сообщил я.

— Это с твоей стороны! А вот если бы ты у нас сидел, понравились бы тебе сплошные запреты?

— Да, я предпочел бы строгое заведение этому.

— Ну, как знаешь. Если передумаешь, возвращайся, а так считай себя уволенным.

Я знал, что не вернусь. Мне тяжело дались даже эти полтора месяца. Каждый раз, когда я видел нарушение режима, мне приходилось сдерживаться, чтобы не поставить преступников на место, чтобы не отвести их в камеру. Разве это дело, курорт из тюрьмы устраивать?

В гильдии инквизиторов меня встретила неизменная Оля, которой очень повезло: ее взяли сразу. Хотя я бы не согласился работать секретарем.

— По какому делу? — спросила она.

— Мне нужно увидеть ответственного инквизитора. Насчет работы.

— Подожди, я спрошу главного, — вернувшись через минуту, Оля добавила. — Он свободен и ждет.

— Кстати, как его зовут, Романом? — уточнил я.

— Да.

— Здравствуйте, — сказал я, входя в кабинет. — Я уже приходил. Насчет работы в Вашей организации.

— Помню. За испытательный срок ты не совершил больших грехов. Поэтому мы можем рассмотреть твою кандидатуру. Садись.

Интересно, неужели они действительно следили за мной эти полтора месяца? Или это было сказано просто для красного словца? Однако вопросы, которые задавали инквизиторы, убедили меня в их правдивости.

Меня расспрашивали, а точнее сказать — допрашивали трое. Одним являлся сам Роман, вторым — незнакомый мне русоволосый инквизитор с пронзительными черными глазами, которые, казалось, глядят прямо в душу, а третьим… вот третий привлек мое внимание надолго. В отличие от остальных, его костюм был черным, лишь неяркий серебристый крест проступал на свету. Черным был и его длинный плащ с капюшоном, напоминающий скорее длинный халат (хотя, скажем честно, в одежде я разбираюсь не слишком хорошо). Кроме того, внимание привлекали волосы, также черные, которые крупными кудрями спадали чуть ниже пояса и внимательные глаза, опять-таки черные зрачки которых выглядели неестественно… они были вертикальными, как у кошек. Правда, разглядел я это не сразу, потому что основной фон также был черным, зрачки выделялись лишь изредка, поблескивая золотисто-красным под солнечными лучами, попадающими через занавески. «Неужели все инквизиторы черноглазые?» — с этой мыслью я взглянул на Романа. К моему облегчению, его глаза были обычного, карего цвета.

Хотя кресло было на редкость удобным, а может быть именно поэтому, я сильно нервничал, как на первом экзамене, под перекрестными взглядами этих троих. Вопросы в основном задавал русоволосый, но порой вклинивались и Роман с черным, каждый раз заставляя меня вздрагивать. Я сам не понимал, что со мной твориться, раньше я никогда так не нервничал, даже под прицельным огнем лазеров мне было гораздо спокойней. Русоволосый расспрашивал о моем прошлом, моих умениях, достоинствах и недостатках, а Роман требовал представлять различные ситуации и делать выбор.

— Представь себе, что перед судом предстало трое грешников. Первый — убийца, на его счету восемь мирных жителей. Преступления совершались им с особой жестокостью, пять с надругательствами в крайней форме. Второй — элитный вор, работающий по богатым домам. Часто по заказу. Минимум провалов. Третий — бард, поющий революционные песни. Также в своих выступлениях он поощряет такие качества, как разврат и наркомания. Возможные приговоры: штраф, крупный штраф, тюремное заключение, пожизненное тюремное заключение, стирание памяти, смертная казнь. К чему приговорит их суд и почему?

— Смотря где, — честно пытался ответить я. — Если в том месте пропагандируют гуманность, — это слово невольно получилось с оттенком отвращения. — То, скорее всего ни смерти ни стирания не получит никто. Убийца — пожизненное, вор — заключение, а бард отделается штрафом, либо крупным штрафом. Хотя, если за моралью следят строго, то последнего могут и посадить. Если же законы более жестки, то убийце — смертная казнь, вору — стирание, барду — штраф и заключение. Если власть правит железной рукой — барду смерть, пожизненное или стирание. Разумеется, если суд подкуплен, любому из них может быть снижено, либо завышено наказание.

— Ты судья. Каков приговор и почему? — вступил в разговор черноволосый.

— На мой взгляд, самый опасный преступник — бард, потому что он может повести за собой народ. Ему смертная казнь. Насчет вора надо смотреть глубже, если он занимался секретными документами, проникал на закрытые объекты или потенциально способен это сделать — смерть, иначе — стирание. Убийце — стирание или пожизненное заключение.

— Почему ты готов оставить убийце память? — вонзился в меня взглядом черноволосый.

— Он не так опасен для власти, — попытался объяснить я. — Поэтому ему можно дать шанс исправиться… в строгих условиях.

К концу разговора с меня градом тек пот, даже руки слегка тряслись, когда меня, наконец, отпустили в приемную, и Оля принесла чай. У меня сложилось впечатление, что эти трое знали обо мне чуть ли не больше, чем я сам. Смеркалось — неужели ЭТО продолжалось целый день? Я со вздохом повалился на диван. Последний раз я чувствовал себя так после недельного перехода по одной крайне негостеприимной планете, где постоянно дул горячий иссушающий ветер… а мы были без запасов пищи и воды. Ладно, по крайней мере, если меня не возьмут, то я буду знать, что этому есть причина — я еще никогда не подвергался такому подробному допросу.

Уже стемнело, когда меня вновь позвали в кабинет.

— Мы готовы принять тебя в посвященные. Но прежде ты должен подумать. Если ты будешь работать у нас, то свобода твоя будет ограничена, как и свобода каждого из нас. Мы сможем послать тебя в любой город, либо местность, где ты нам можешь понадобиться. Ты перестанешь быть гражданским. Тебя отнюдь не всегда будут спрашивать о твоем желании выполнять какую-либо работу, или занимать какую-либо должность. И ты не сможешь уволиться. Точнее это можно будет сделать только по специальному разрешению, которое выдается очень редко. Ты узнаешь многое, о чем другим знать не положено и должен будешь молчать и подчиняться. Если ты готов к этому, прекрасно. Но мы предоставляем тебе возможность отказаться, пока не поздно.

После этих слов я окончательно убедился, что не ошибся в своем выборе. Поэтому единственным, что я ответил, было:

— Я согласен.

Оля. Май — Июнь 5374 года

Со временем я стала замечать странности в гильдии инквизиторов. Мне начало казаться, что они занимаются похищением людей. По крайней мере, некоторые признаки были налицо. Я решила быть внимательней, хотя внешне старалась не показывать этого. А убедится в своих подозрениях, мне помогли странные случаи, изредка происходящие в стенах гильдии.

В конце мая в гильдию пришел поступать Гронкарт. После того, как я доложила об этом начальству, меня послали к охранникам внутренних помещений, куда мне входа не было, передать чтобы к шефу пришли старший судия и некий Экс Абджудикум. Первого я знала, а вот второго… Мало того, что у него было весьма странное имя, но и выглядел он также странно, хотя рассмотреть подробно мне его не удалось. Они заперлись в кабинете вместе с Гронкартом и провели там весь день, даже не попросив меня принести обед или чай. До этого времени такое случалось лишь дважды, но в те разы запирались только двое, без Экса, и не с мирным жителем (если так можно назвать Гронкарта), а с особо опасными преступниками. Причем преступников приводили в плащах с длинными капюшонами, так что я не видела их лиц. Но Гронкарт ведь не преступник (я, конечно, признаю, что он алкоголик, но по сравнению с остальными моими одномирцами, разве что кроме Миши, самый нормальный). Так зачем вызывать того же, кто разговаривает с особо опасными, да и еще одного?

Отпустили Гронкарта только вечером, причем вид у него был такой измотанный, будто он весь день тренировался при трех g. На мои вопросы он отвечать отказался. Тогда я думала, что меня вызовет шеф, но он не спешил, а проявлять инициативу мне запретили еще в самом начале моей работы. Через час он снова вызвал Гронкарта, а когда тот вышел, то быстрым шагом, даже не попрощавшись со мной, покинул гильдию. Я поняла, что ему отказали.

На следующий день, решив подбодрить и, если понадобиться, успокоить Гронкарта, я направилась в тюрьму. Оказалось, что он уволился прошлым утром. Бедняга, он был так уверен в своих силах! Но что странно, в таверне его видели последний раз вчера поздно вечером, он зашел ненадолго, а потом отправился побродить по ночному городу. Решив, что он заночевал где-то в другом месте (может, вообще напился с горя, алкоголик!), я вернулась.

Но через несколько дней я забеспокоилась всерьез. В тюрьме он так и не объявился, в таверне тоже, хотя практически все его вещи остались там, я имею в виду те, которые он не таскал постоянно с собой. Еще через два дня аренда комнаты кончилась — вот тогда встрепенулся и хозяин. Но наши поиски так ни к чему и не привели, в «Поющем дельфине» его видели последними.

Еще через сутки я обратилась за помощью к шефу.

— Извините, что тревожу, но пропал мой друг.

— Кто конкретно?

— Гронкарт. Тот, что приходил поступать в инквизиторы, а Вы его не взяли. После этого он зашел в таверну, потом отправился гулять и пропал. Вы обязаны найти его!

— Возможно.

— Что возможно?! Вы должны его найти! А вот уж потом, если он в запой ударился, покарать!

— Ладно, не волнуйся. Я выясню, что с ним случилось.

А еще через два дня я снова зашла к шефу.

— Ну, выяснили, где Гронкарт?

— Ну да. Уже давно.

— Так почему мне не сказали?! — возмутилась я.

— А зачем? С ним все в порядке.

— Где он?

— Мы не розыскное агентство. Я сообщил, что он в порядке, этого тебе должно быть достаточно. Если хочешь узнать, где он, ищи сама.

— Но ведь…

— Возвращайся на свое рабочее место.

Слова шефа только укрепили мои подозрения. Во-первых, как они могли его найти, если этого не смог сделать никто другой? Во-вторых, почему Гронкарт оставил вещи в таверне? А, в третьих, почему место его пребывания так усиленно скрывается?

Кроме этого, преступников иногда приводили по ночам, они закрывались с шефом в кабинете, а потом не выходили оттуда. Я не раз внимательно осмотрела кабинет, но не нашла запасного выхода, разве что они уходили через окно. А уходили ли они?

Единственным развлечением стали мои встречи с Лексаном. Он оставался прежним, и, чем ближе я его узнавала, тем больше он мне нравился — его наполняло некое внутреннее очарование. К тому же он много рассказывал об Островлике, так что я даже начала было подумывать, не переехать ли мне туда. А однажды я затосковала по кораблю, а он поведал мне о большом аэропорте в этом городе и вечной нехватке пилотов. Единственное, что меня сдерживало, так это работа… и сам Лексан. Ведь он не мог вернуться, там его ждала смерть, а оставлять его здесь одного, без понимающих друзей было бы слишком жестоко с моей стороны.

Гронкарт. Май — Июль 5374 года

Моим начальником оказался тот самый длинноволосый. Его зовут Элгором, и он — черный иртериан. Эта раса, как мне рассказали, обладает уникальными качествами (впрочем, как и многие другие). После определенной тренировки они различают правду говорит собеседник или ложь. Я так и не понял, каким образом они это делают, хотя мне попытались объяснять про специфический орган, задействовающийся при этой их функции.

Служить меня отправили не в саму инквизиторскую гильдию, а в спец-корпус, располагающийся за ней, окруженный высокой стеной, охраняющей нас от любопытных глаз. Наш отдел занимал большую площадь. Сюда входили: небольшой ипподром, тренировочная площадка и хорошо обставленный спортзал, бассейн, тир, оружейная, зал для теоретических занятий, библиотека, молельня, ну и, конечно, жилые помещения. У каждого из нас была своя комната, называемая кельей. В ней я спал, в ней же занимался дополнительной теоретической подготовкой.

Мы вставали на рассвете, после короткой утренней молитвы шли два часа усиленных физических тренировок (борьба, силовые упражнения, скорость, гибкость, плаванье, короче, общая физическая подготовка). После завтрака нам полагался часовой отдых, видимо, для лучшего усвоения пищи. Потом были три часа теории, на ней мы изучали теологию, законодательство, тактику, интеррогатологию (искусство ведения допросов), теорию магии и другое. За обедом также следовал час отдыха, еще три часа упражнений (фехтование, верховая езда, стрельба и многое другое). Еще два часа нам отпускалось на самостоятельную подготовку, в том числе на выправление собственных недостатков. В результате, есть положить на сон полных восемь часов, то и вечером остается около двух часов свободного времени.

Наш корпус имеет для гильдии инквизиторов очень важное значение. Мы являемся скрытой силой, дополнением к основной их армии. Мало кто знает про нас, и практически никто не может даже представить, что мы связаны с инквизиторами. Мы — палачи, исполняющие приговор. Мы, как и инквизиторы, — карающий меч, направленный против зла. Но, если инквизиторы действуют гласно, карая тех, чьи преступления известны всем и их легко доказать, то мы действуем тайно. Мы воюем с тайными врагами церкви, теми, кто часто прячется под личиной безобидных граждан. Мы никогда не караем невиновных, но безжалостны к преступникам. Те, на кого мы обращаем внимание будут иметь шанс исправиться… но только в следующей жизни.

Прямо в день прибытия мне приказали пройти в библиотеку и, в специальном отделе, ознакомиться с досье отряда, в котором мне служить и моего непосредственного начальника. Все, даже малые проступки были зафиксированы в них, любая, даже случайная встреча с любым, даже потенциальным преступником. Это делалось с великой целью — помочь нам остаться на пути истинном, ибо зная друг друга, мы быстрее заметим первые шаги по неверному пути. С тех пор каждый вечер я должен был докладывать о своих грехах.

Также в библиотеке находилась картотека преступников, как действующих, так и потенциальных. Но мы не нападали на мирных жителей, как можно подумать, мы даже преступников не трогали… до определенной стадии. Но их список помогал нам заметить их переход из безопасного в опасное состояние.

Я до сих пор поражаюсь величине проделанной инквизиторами работы — ведь за достоверность сведений мы отвечаем собственной душой. Потом, на занятиях, я понял, что не ошибиться им помогают ауры, несколько видов аур, которые умеют видеть более продвинутые инквизиторы. По одной из них можно определить, сколько грехов лежит на человеке, по другой, правда, научиться ее воспринимать гораздо тяжелее, даже разновидности этих грехов.

Так размеренно и постепенно я становился… не инквизитором, но абджудикумом, карающим.

Донгель. Июнь 5374 года

Вот и закончился договор по моей основной работе. К счастью, заработал я там немало, да и до сих пор у меня остался другой непыльный заработок — разносить рыцарские подарки их дамам, а, иногда и участвовать в серенадах под окнами. Так что безденежье мне не грозит, мало того, удалось скопить небольшой капитал… правда я считаю, что наибольшую ценность представляют собой вложенные деньги. Причем я не имею в виду, что они обязательно должны быть в обороте, красивая одежда, изящное оружие и украшения, уроки фехтования — это также прекрасно. Так что я уже давно вкладываю свои средства только в себя.

Теперь я живу не в каком то примитивном «Поющем дельфине», а в лучшей таверне, где подают уникальные блюда, и обслуживание находиться на высшем уровне. Я согласен, что расценки здесь не маленькие… но не жить же мне на сеновале за грош…

Хотя я и закончил составлять каталог, тем ни менее, почти так же часто заходил в библиотеку. Меня интересовал этот мир, его особенности, странности, достоинства и недостатки, ведь мне придется жить в нем всю жизнь, а я — бессмертен. Хотя меня и могут убить, но я не собираюсь допустить этого. К сожалению, в книгах, хранящихся в библиотеке, было очень мало ценных сведений, их приходилось вытягивать по крупинке из сборников легенд, сказок и исторических летописей. Причем последние были написаны так, что у меня возникали обоснованные сомнения в их правдивости. Но изредка встречались и действительно ценные труды. Таковыми являлись, например, географическая карта стран с пояснениями или описание разных рас, их внешних данных и уникальных свойств, а также наиболее характерных признаков. Правда, на мой взгляд, про моредхелов там было сказано слишком мало и сухо, но что взять с людей?

Однажды я зачитался легендами про здешнего «голубого» (ну не мог более нейтральный цвет выбрать) бога и Мироград. Меня удивила одна странность — создавалось впечатление, что Мироград разрушали гораздо чаще, чем все остальные города, это притом, что он считается самым мирным! Не найдя ничего конкретного по этому поводу, я решил обратиться за сведеньями к библиотекарю.

— Да, действительно, Мироград разрушают примерно каждые двести — двести пятьдесят лет, — подтвердил он.

— Но почему? В легендах сказано, что этот город разрушается, когда в нем накапливается слишком много грешников. Получается, на него гневаются боги, а мне говорили, что ваш Эльдил — самый мирный…

— Но разрушает-то не он! — резво воскликнул библиотекарь. Вообще, за время, проведенное мною в Мирограде, я пришел к выводу, что все тут обожают своего «голубого». Разве что приезжие и способны мыслить объективно.

— Грешники, что ли? — насмешливо спросил я. — «И молнии ударили в башни, стирая с лица земли эти воплощения греха». Интересно, кто из нас, несчастных, столь могущественен… и почему ему за это ничего не было?

— Другие боги. Разрушением занимаются другие боги.

— Как? — удивился я. — На чужой территории? Или этот ваш Эльдил сам ручки марать не желает?

— Эльдил не одобряет насилия! Как ты мог только так подумать!

— Ну… такой вывод напрашивается сам…

— Немедленно убирайся из моей библиотеки!

В тот день мне пришлось уйти ни с чем. Потом этот нахал даже пытался перекрыть мне доступ к книгам, но я нажаловался на него воинам наместника и все утряслось. Правда, с тех пор он ни разу не заговаривал со мной и даже не поддерживал разговор, если его начинал я. Один раз я пытался извиниться перед ним, но он только покачал головой, хмуро на меня посмотрел и сказал, что он не верит в мою искренность.

Все-таки в Мирограде творится что-то неладное. Почему, например, здесь так агрессивны к противникам Эльдила? Также меня смущает количество инквизиторов. У меня, правда, с ними проблем не возникало, но их частая встречаемость, особенно по ночам, порой начинала меня нервировать. Я еще не разобрался в строении этого мира, но я обязательно выясню, в чем причина столь странного поведения мироградцев.

Рыжий. Июнь 5374 года

Надоело! Как же мне надоело тренироваться! Вообще, я в настоящей жизни столько не работал, как здесь! А толку — чуть. Едва я начинал думать, что уж теперь-то я умею сражаться, как Волк в очередной раз сажает меня в лужу и обзывает полным неумехой! Если бы это была не игруля, то я давным-давно все бы бросил, но игра — это вам не что-нибудь!

Однажды я обнаружил, что Вася неплохо рисует. Причем все ее рисунки были на фантазийные темы, в том числе большинство из тех, которые видел я — чертики. Я имею в виду современных чертиков, то есть просто людей с рожками. Правда, вид у Васиных чертиков не очень человеческий… зато красиво. Вот мне и пришла в голову мысль — загнать кому-нибудь этих чертиков. И Васе помощь — и мне навар. Поэтому, честно стырив стопку рисунков, я отправился гулять по городу. Разумеется, клиентов я выбирал. Например, инквизиторов, да и вообще священнослужителей, обходил за квартал.

— Купите чертика, — обратился я к воину наместника.

— Живого? — заинтересовался тот.

— Нет, рисунок. А что, здесь живые чертики водятся?

— Ну, разумеется, — ответил воин, разглядывая нечисть. — Сколько?

Цена, на которой мы сошлись, оказалась неплохой. Следующим моим клиентом был Толик из торгоградского посольства, потом пара ремесленников… А вот рыцарю Васины рисунки не понравились и он отшвырнул меня со своего пути.

Пролетев пару метров, я врезался в монахов, возвращающихся из леса.

— Простите, — прогнусавил я, зажимая кровоточащий нос. — Я дечаяддо.

— Ух ты! Народ, смотрите, — привлек в это время внимание своих самый молодой из монахов, собирая листки, рассыпавшиеся по земле.

— Круто! Смотри, этот на нашего настоятеля похож! А этот на Лектора, чтоб он провалился!

— Да, вот бы у Лектора такие рога отросли, не бегал бы больше с шипастыми наручниками…

— Э! Это мое!

— Раздаешь?

— Продаю!

С тех пор от монахов отбою не было. Им вообще нравились Васины чертики, но особой популярностью пользовались похожие на инквизиторов, святых отцов и друзей. Так что я подговорил Васю рисовать их… не с натуры, но с характерными чертами представителей святой церкви.

Но однажды лафе пришел конец. Разрушил мои торговые планы наглый инквизитор, незаметно подошедший сзади, как раз в самый разгар спора.

— Что там у вас? Это еще что такое?! — грозно спросил он, помахивая чертиком в инквизиторской броне и с мечом.

— Ничего… Ну, до встречи, — бросил я монахам и попытался незаметно улизнуть. Но не тут то было! Видимо я слишком выделялся из толпы, потому что умотав на достаточно, по-моему мнению, большое расстояние, оглянувшись, заметил спешащего следом инквизитора.

— Стой!

— Зачем? — я еще ускорился.

— Стой, кому говорю! Ты арестован!

— Сначала догони, а потом докажи вину!

— Твоя вина у меня в руках! Стой, кому говорю! — и инквизитор помахал шипастыми наручниками. Это придало мне сил, и я сумел, наконец, оторваться от этого извращенца.

— Ты с ним осторожней, теперь он тебя в покое не оставит, — предупредили меня монахи, когда мы увиделись в следующий раз. — А с Лектором шутки плохи…

— Что он за садист вообще, бегать с шипастыми наручниками! Бегал бы с обычными… Кто, вообще, придумал шипастые?

— Инквизиторы, кто же еще! Это специальные, для некоторой нечисти и магов.

— Бедные маги! Несчастная нечисть! Эй, но я-то не нечисть, а обычный человек! Он что, меня за волосы в нечисть записал?

— Да Лектор вечно с шипастыми бегает. Вот если бы догнал, надел бы обычные. Ты уж поосторожней, если на тебя инквизиторы охоту объявят, можно и в тюрьму угодить… или большой штраф получить.

Несколько дней после этого случая я вообще боялся выходить на улицу, чтоб не вылететь из игрули раньше времени. Потом нужда заставила, но при каждом выходе я подвязывал волосы платком, чтобы не быть рыжим и если замечал инквизитора, сразу прятался в тень. Нервы мои были натянуты до предела. Нет, так это оставлять нельзя, надо что-то делать…

Донгель. Июнь 5374 года

Иногда я бродил по лесу, естественно, весьма осторожно. К счастью, природа дала мне зоркие глаза и быстрые ноги, что часто помогало избежать неприятностей, в прямом смысле этого слова.

Этот лес мне нравился, хотя он совсем не походил на те, которые я видел раньше. Высокие раскидистые деревья практически не задерживают солнечные лучи, и они бросают причудливые блики на цветущих полянах. В совокупности с редкими зарослями кустарников создается впечатление волшебного города… или лесного храма. Трава мягкая, шелковистая, легкий ветер делает ее похожей на зеленое озеро, в котором плавают разноцветные кувшинки. Цветущие растения выделяют нежнейшие ароматы, от которых проясняется голова и появляется странное ощущение… Иногда они навевают грусть и хочется плакать, но чаще опускают на душу невидимое покрывало покоя и тихого счастья. В таких случаях мне бывало очень трудно заставить себя вернуться в город, эту обитель проблем и голосов.

Где-то в середине июня, в очередной раз прогуливаясь по лесу, я заметил сбоку, в кустах, что-то необычное. Осторожно приблизившись, я разглядел нечто вроде спрута… или скорее сплюснутый с боков мозг на осьминожьих щупальцах и с одним единственным глазом между полушариями.

— Ну, чего смотришь, — неожиданно для меня заговорила мозга высоким тонким голосом. — Подколодного советника никогда не видел?

Сопоставив увиденное и описания изученных мною рас я спросил:

— Ты люзген?

— Да. Учти, меня бить нельзя, я охраняюсь законом, — опасливо предупредил он, на всякий случай, залезая поглубже в заросли.

Уверившись в своей правоте, я мигом успокоился. Эти создания были на редкость безобидны: сил в них было мало, способностями к магии практически не обладали, да и максимальная их скорость была не быстрее спокойно идущего человека.

— Это инквизиторы тебя охраняют, что ли? — поинтересовался я со смешком (мне вспомнился мой прежний мир — в нем несчастного сожгли бы в ближайшие сутки).

— А что? Я ничего плохого не делаю…

— Кстати, чем ты тут, в лесу, занимаешься?

— Подколодный советник я. Это профессия такая, исключительно для нашей расы, — ответил люзген. — Сижу и дельные советы даю. За денюшки. Или яички. Или молочко. Или червячков.

— И насколько же полезны твои советы? — заинтересовался я.

— А ты сам подумай. Что мы еще можем в мире с такой гигантской гравитацией? Приходиться умом зарабатывать. Жить-то хочется.

— Ладно… Задам я тебе пожалуй, несколько вопросов…

— А чем заплатишь? — Оглядев меня, люзген добавил. — Пятьдесят копеек.

— А ты не боишься, что потом я их обратно отберу?

— Ну, хорошо, — сдался советник. — Заплатишь после вопросов. Что с вас взять, эгоистов…

— Итак, — я сел на густую траву. — С чего бы начать… Кто разрушает Мироград?

— Боги. Три бога разрушают Мироград, когда там нарушается баланс, установленный Эльдилом.

— Почему?

— Этим они помогают восстановить равновесие.

— Подробнее, пожалуйста.

— Мироград живет взаимопомощью. Определенные трудности объединяют. Сменяются поколения, приезжают чужаки, вываливаются новые герои. Единство распадается. Чтобы его восстановить, город разрушают, лишних убирают. Трудности и общее дело по восстановлению города сближает оставшихся.

— Так кроме разрушения эти гады еще и народ губят?! — возмутился я.

— Не прямым воздействием. Лишние переносятся в другие места. Если они там выживут — останутся жить.

— Значит, боги восстанавливают нарушенный Эльдиловский баланс?

— Да.

— А я читал, что они враждуют… Что-то тут не сходится.

— Война богов давно минула. Сейчас боги не враги, но соперники, не друзья, но приятели. Самым жестким является противостояние между Верхаксом и Лэтом. Остальные соблюдают нейтралитет, а иногда и помогают друг другу. В том числе они часто (для богов), стремятся помочь Эльдилу, причем смотрят на его проблемы со своей точки зрения.

— То есть Эльдил не хочет этой помощи? — прищурился я.

— Не хочет. Но кто его будет спрашивать? Эльдил — целитель, а не воин. В битве он был бы слабейшим. Но он мудр и не вступает в сражения.

— Ладно, с этим покончили. Почему в Мирограде столько инквизиторов?

— Близится конец света, то есть очередное разрушение Мирограда. Это — один из характерных признаков его приближения.

— А каковы другие признаки?

— Приезд иностранцев. Разгул преступности. Опасный лес. Пьяные монахи (даже более пьяные, чем обычно). Неуважение. Тирания. Анархия. Смерть.

— Прекрасное время! Как же мне везет, — вздохнул я. — А есть такое место, где нормальные люди живут и обстановка хорошая?

— Тебе — Эльфоград.

— Не понял…

— Столица страны моредхелов. Или, лучше, любой другой ее город.

Я хмыкнул.

— Ладно, держи пять копеек, заслужил.

— Погоди, хочешь, дам бесплатный совет? — окликнул меня люзген, когда я уже уходил.

— Дай.

— Ты глуп.

— Что?!

— Ты глуп, хотя сам этого не понимаешь. Ты выбрал неправильный имидж и стиль поведения. Ты не протянешь долго.

— Это еще посмотрим! — я уже жалел, что заплатил этой мозге.

— Подумай о моих словах, — сказал он мне вслед. — Ты не проживешь долго… в Мирограде.

Маня. Июнь 5374 года

Я разносила пиво в «Веселом воине», когда ко мне подошел молодой монах. Сильно смущаясь, он накручивал на палец подол своей робы.

— Слушай, я тут слышал, что ты девушка без комплексов… Так вот, есть одна просьба… Выйдем? — и он умоляюще взглянул мне в глаза.

— Ну, так что? — спросила я, когда мы оказались на улице.

— От всей души братья приглашают тебя завтра вечером на танцы в «Святом монахе». Придешь? — на одном дыхании выпалил монашек.

— Ну приду, если так надо. А разве монахи пляшут?

— Ты только никому не говори… Мы день рождения Васи справлять будем.

— Васьки? Хорошо, хоть вы ее развеселили, а то заторможенная какая-то!

— Нет, Васи. Брата нашего. Он еще готовит классно.

На следующий день я чуть было не забыла о приглашении. Но Волк оказался занят, поэтому я и очутилась в «Святом монахе» сразу после заката. Внутри царило веселье, от количества народа в помещении поднялся туман.

— Она пришла! — завопил один из братьев, залазя на стол. — Просим!

— Просим! — подхватили остальные монахи.

После активных плясок меня усадили за стол, всучив в руки кружку молока и соленый огурец.

— А покрепче чего-нибудь нет? — спросила я.

— Да ты пей, это НАСТОЯЩЕЕ молоко, такого нигде не сыщешь!

Посмотрев, что братья пьют то же самое, и с удовольствием похрустывают, я решила не привередничать. «Молоко» оказалось на редкость вкусным… правда оно как раз не являлось «настоящим» молоком. Или здесь есть животные, выделения которых содержат около тридцати процентов спирта.

— Это чье молоко?

— Наше, монашеское! Ну, мы выпускаем. Эксклюзивный продукт, стало быть! Классная штука, правда?

— Еще какая! — радостно подтвердила я. — Налей!

— Кайф, когда инквизиторов нет! А то развели порядок, прохода не дают! Представляешь, они хотят «Святого монаха» прикрыть, — поделился один из братьев в конце вечера.

— За что?

— Дескать, всю мораль портит. А мы страдай! И вообще, «Святой монах» знаменит на весь мир, так что закрывать его нельзя!

— Неужели?!

— Да, а все благодаря одному новому герою. Это лет десять назад было, но его шлягер все еще является хитом сезона!

— Какой?

— «Святой монах», неужели не слышала?

— Нет.

— Эй, братья, тут народ классики не знает! Просветим?!

И, взобравшись на стол, братья затянули пьяными голосами:

— А вообще, знаешь, с инквизиторами ведь легче дело иметь, чем со святыми отцами, — пожаловался Вася, когда мы отправились гулять в лес, потому что часовые заметили приближающихся к кабаку инквизиторов.

— Почему? Они ведь не бьют…

— Это так, но зато они так смотрят и так вздыхают, что даже совесть начинает мучить. А с инквизиторами совесть никогда не мучает… ну, разве что совсем молоденьких послушников.

— Да, тяжело вам… А что ж вы тогда в монахи пошли?

— Так у монахов жизнь легкая.

— А у других что, тяжелая? Ну вот ты, например, зачем пошел?

— Даже не знаю. Брат хотел, чтобы я стал священником.

— А ты?

— А мне в принципе все равно. Но я им не стану, слишком уж много на мне грехов, — добавил Вася, похлопав себя по толстому животу. — Зато среди монахов мне хорошо живется: я круто готовлю и к тому же знаю рецепт «молока», которое еще крепче, чем обычное…

Я понимающе кивнула. Жизнь у монахов оказалась вовсе не такой скучной, как я думала. Но мне все равно дороже всего свобода, поэтому, когда братья предложили мне поступить в женский монастырь я без колебания отказалась.

Донгель. Июнь 5374 года

В конце месяца я познакомился с очаровательной девушкой: красивой, сильной, элегантно одетой и явно с чувством собственного достоинства. Ее внешность слегка напоминала Олину, но лицо было гораздо изящнее, без так раздражающей меня гримасы надменности. День у меня был свободный, поэтому я с удовольствием пригласил ее в ресторан «Белый паладин». В «Серебренный знак» я больше не заходил с момента моего позора. Я предложил ей выбирать угощения, и оказалось, что вкус у нее хороший… и еще, что она слишком легко тратит мои деньги. Жаль, что здесь не принято, чтобы каждый платил за себя сам.

После обеда мы гуляли по саду, разговаривая о приятных мелочах, я рассказывал ей смешные истории и приключения, а она взамен болтала о моде и глупости здешних дам. Потом мы опять отправились в ресторан, ужинать.

— Ведьмочка, ты совсем меня околдовала, — сообщил я ей. — Какую музыку заказать?

— Да пусть играют, что хотят, милый. Скажи, какие развлечения твои любимые?

— Ну, я люблю красоту, музыку, книги, танцы и прогулки. Еще я люблю находить несоответствия в чужих словах. К тебе это не относиться.

— Я понимаю. Скажи, чем ты намерен здесь заниматься, ведь, насколько я знаю, сейчас ты без работы.

Интересно, откуда она это узнала? Неужели я ее заинтересовал давно? А может, папочка приставил к ней телохранителей, чтобы не гуляла с кем попало? Откинувшись в кресле, я незаметно оглядел зал. Ничего похожего на охрану моей красотки не было, я облегченно вздохнул, а потом усмехнулся — с чего бы мне нервничать, она ведь не принцесса какая-нибудь! Да и я не кто попало.

— Придумаю. Денег у меня еще достаточно, так что пока беспокоиться рано.

— Скажи, а какие девушки тебе нравятся?

Я в подробностях описал сидящую передо мной леди.

— Ты мне льстишь, — покраснела она. — А сам меня даже толком не знаешь. А вдруг я тебе не понравлюсь?

— Понравишься, я в этом не сомневаюсь. Да о чем говорить, ты мне уже нравишься! Мало того, я тебя люблю…

— Такими вещами не шутят!

Ладонь девушки мягко легла мне на запястье.

— Ну а теперь, — сказала она своим обворожительным голосом. — Поговорим о деле.

— О каком деле может быть речь? — вскинулся я. — Идем, лучше, потанцуем.

— Например, о несоответствующем Мирограду поведении.

— Фи. Не волнуйся, я здешних законов не нарушал, и нарушать не собираюсь. Так что хватит выдумывать, и идем веселиться!

С этими словами я попытался убрать руку. Куда там! Нежное прикосновение превратилось в хватку голодного вампира, хотя внешне ее пальцы оставались такими же ласковыми, как и раньше. Зато у меня возникло твердое ощущение, что вот еще чуть-чуть и я останусь калекой.

— Куда ты спешишь? Мы ведь еще не договорили. Сиди смирно, а то я сломаю тебе кость. Случайно, конечно.

Она резко перестала мне нравиться.

— И тихо. Думаешь кто-нибудь поверит, что на тебя напала девушка? Скорее наоборот, я могу сказать, что ты полез, куда не положено, я тебя оттолкнула, и ты стукнулся о стол, — добавила девушка, увидев выражение моего лица. — Так что не дергайся: и покалечишься и в тюрьму попадешь. Да и опозоришься, к тому же.

Меня сдержал именно последний аргумент. Пока она говорила тихо, но кто знает… А если я прославлюсь и в этом заведении, где мне прикажете питаться? В таверне, конечно, хорошо кормят, но ресторан это совсем иное…

— Что тебе надо?

— Ты нарушил негласные правила Мирограда и приговариваешься к изгнанию. Если до середины июля ты не покинешь город, тебя арестуют.

— Ты? — я сморщился от боли, когда она сильнее сжала мою руку.

— Инквизиторы. И не смей шутить, я серьезно. Тебе все ясно?

— А можно вопрос?

— Ну.

— Что за тиранию развели инквизиторы, и какие это правила я нарушил?

— Это два вопроса. Ладно, отвечу. Никакой тирании мы не разводим, это стандартный комплекс противопреступных мер. Ты богохульствуешь, дразнишь и оскорбляешь представителей власти. Теперь все ясно?

— Ясно.

— И не забудь, срок до семнадцатого июля. Кстати, не советую говорить об этом — мирные жители тебе все равно не поверят. К тому же ты можешь исчезнуть… Понял?

— Понял: молча пошел вон, так?

— Молодец. Приятно было провести с тобой время. Может, еще увидимся.

Инквизиторша ушла, а я задумался. Выходит прав был люзген… по крайней мере кое в чем. Недолго мне осталось жить в Мирограде.